Всё было готово к балу-маскараду. Столы, уставленные самыми разнообразными яствами, заняли свои места у двух стен. Младшие хвастались своими нарядами и гадали, кто находится под той или иной маской. Девочки тоже были здесь. Музыку уже установили, всё перепроверили и ожидали только наставников, чтобы те объявили о начале праздника. Вот они-то и задерживались. Неужели это так сложно: побыстрее прийти, поздравить с окончанием экзаменов, объявить начало бала и смыться? Так было всегда. Почему они сегодня тянут?
Ко мне приблизился Анорэ. Судя по его виду, одногруппник был чем-то крайне недоволен.
— Куколки нет, — коротко сообщил он.
— Той самой, которая обидела утром ребят?
— Её видели входящей в кабинет магистра лекаря. Обратно она не выходила.
— Чего они с ней так церемонятся? — нахмурившись, задался я вопросом. По негласному правилу, наставники сегодня должны делать вид, что их вообще нет в Академии.
— Поговаривают, что Куколка — любимчик магистра Дэривана.
— А ещё Хисорена и Бариона, — подключился подошедший Бэкан. — Глупости всё это. Варан не будет терпеть подобного. Он слишком щепетилен в этом вопросе.
— А если он сам взялся его?… — Анорэ не закончил фразу, так как Бэкан его перебил:
— Ты сам не веришь в то, что говоришь. И я не верю. И никто к подобным бредням прислушиваться не будет. Наставники не настолько глупы, чтобы столь явно выказывать своё предпочтение одному ученику, ведь они прекрасно знают, какова будет реакция остальных.
— Но ты не отрицаешь, что отношение к Куколке с самого начало было необычным.
— Он сам необычный, — попытался пошутить Бэкан. — Но если правда то, что он натворил утром, то с него спустят три шкуры на балу и после.
— Да, это было подло.
— Говорят, у Куколки вообще характер не ахти, но даже ей не стоило перегибать палку.
По залу прошёлся шум, и фениксы обернулись к двери, через которую входили наставники.
— Что за джер?
— Сегодня какой-то особенный день?
— Зачем они пришли всей толпой?
Но ещё большее недоумение и возмущение вызвал тот факт, что после традиционной речи никто из наставников и не подумал уйти. Они рассредоточились по залу и застыли статуями, будто в насмешку прикрывшись вуалью невидимости, причём не самого высшего качества.
— Они, что, обнаглели? — зашипел Бэкан. — Хотят окончательно испортить нам праздник?
— Мы ведь ни разу не дали повода для недоверия, — нахмурился я, абсолютно не понимая, в чём дело.
Поведение наставников не вписывалось ни в какие рамки и сильно задевало. Для чего это всё? И причину такую идиотско-обтекаемую назвали: для общей безопасности! Как будто с нами что-то здесь может произойти.
Внезапно совсем рядом мелькнул росчерк голубого платья. Неужели Куколка? Но не успел я опомниться, как девочка скрылась в толпе.
Вечер пошёл наперекосяк. Парни были сами не свои, а наставники отказались комментировать своё присутствие, помимо этого расплывчатого “для безопасности”. Куколку, как я ни старался, так и не смог поймать. Она полностью оправдывала своё второе прозвище, Призрак, неожиданно исчезая и появляясь в самых различных местах. Но вскоре я заметил, что искать её нужно там, где учеников поменьше, а беседы и смех оживлённее. И похоже, её одну совершенно не волновало присутствие наставников, а это наводит на определённые размышления.
Вскоре я заметил, что общества Куколки алчу не один я. Судя по высказываниям ребят, рядом с ней было по-настоящему легко и весело. Если не считать того, что она могла усмехнуться или пошутить, а потом исчезнуть в любой момент, то можно считать её самой лучшей девочкой на балу.
Теперь до меня начал доходить смысл слов, которые она небрежно бросила в столовой: «Вряд ли здесь найдётся тот, кто сможет меня удержать». Она, как радостный сон на рассвете, утекала сквозь пальцы, а ребята ничего не могли сделать.
— И долго я буду её искать? — останавливаясь посреди зала, вопросил я у себя после очередной неудачной попытки выловить этот ураган в юбке. Мне бы празднику радоваться! Так нет же — обязанности старшего требуют разобраться в ситуации.
— Долго, — отозвался подошедший Брэдон. — Судя по всему, Куколке здесь сильно не нравится.
— Да ну?
— Я заметил одну закономерность: чем больше вокруг неё собирается ребят, тем сильнее она нервничает. Куколка тогда становится скованной, рассеянной, будто слышит не окружающих, а что-то доступное ей одной, начинает нервно вздрагивать и оглядываться, а потом сбегает.
— Хочешь сказать, что она боится толпы?
— Напрашивается именно такой вывод.
— Но причём здесь наставники?
— Ты о чём?
— Где бы она ни появлялась, туда потихоньку начинают стягиваться ближайшие наставники. Если она подстраховалась на случай, если ребята потребуют ответить за поведение утром, то перегнула палку.
— Сам спроси. Вон она, видишь? — кивнул Брэдон мне за спину. Я оглянулся. В нескольких десятках шагов от меня в одиночестве с отрешённым видом стояла Куколка. И спрошу. У меня накопилось много вопросов к ней.
Я стояла, незаметно переводя дух. Тридцать фениксов — это мой предел, после которого я практически не могу дышать и готова броситься на любого, лишь бы мне дали толику пространства, которое они так нагло отбирают.
Быстрее бы этот вечер закончился! Феникс с каждым разом всё больше нервничает. Он внимательно замирает, когда я начинаю разговор с одним-двумя, и кажется вполне довольным, пока ко мне не стекается фениксов десять-пятнадцать. Потом начинает ходить взад-вперёд по клетке, ворчать и постепенно проявлять все признаки агрессии и беспокойства. Когда я сбегаю и пытаюсь побыть одна, он ведёт себя ещё хуже: тогда клетка буквально сотрясается от его непрерывных ударов.
Внезапно феникс замер, а это является верным признаком того, что кто-то сейчас ко мне подойдёт.
— Куколка, — раздался голос за моей спиной. Я начала поворачиваться с лёгкой улыбкой, убеждая себя, что я выдержу ещё пару часов. — Я хотел бы с тобой поговорить.
Улыбка соскользнула с губ, глаза расширились, хотя я ещё не видела говорившего со мной.
Можно с тобой поговорить?
Этот голос. Тот самый голос.
«Ну и сброд!.. Давай-давай, пошевеливайся. Чего сидишь?»
Перед глазами встала забитая до отказа комнатушка и двое темноволосых мужчин, пинками и ударами выгоняющих всех наружу.
Я хотел бы с тобой поговорить.
Голос из ужасного кошмара.
Я, наконец, увидела обратившегося ко мне феникса и отступила перед ожившим сном.
«Давай-давай, пошевеливайся! Чего сидишь? Пошла!»
Нет. НЕТ. Не-е-ет!
Ужас заполнил меня и цунами, снося лёгкие заграждения, вылился во внешний мир.
Пошевеливайся!
Нет. Это не правда. Кошмар не мог ожить и прийти сюда, за мной. Не мог… Он меня не заберёт. Я не вернусь туда. Ни за что в жизни!
Внезапно, будто щёлкнули переключателем — и меня заполнила ярость. Я не видела, что остальные ученики в ужасе отшатываются от нас, что к нам со всех ног спешат наставники. В этом мире остались лишь я и мой оживший кошмар.
Если я его убью, то смогу освободиться от него. Для этого нужно просто уничтожить его. Убить!
Парень всё ещё с недоумением смотрел на меня, когда мой кулак, окружённый аурой, с силой врезался ему в грудную клетку, но не пробил. Глухо рыкнув, я полоснула когтями с тонкой, как заточенный стилет, аурой по одежде, разрывая её и царапая кожу. Всего пару капель крови, и он больше никогда не посмеет меня тревожить.
В тело больно врезалась тёмная плеть. Опасность! Но это не важно. Нужно лишь поставить щит. На мгновение отвлёкшись от своей жертвы, я, не задумываясь даже, опустила цельный пространственный щит. Он очистит место на двадцать шагов от меня и не даст приблизиться кому бы то ни было раньше времени. Сама же я вновь сконцентрировалась на пытающемся освободиться от меня фениксе.
Он меня боится!
Я ликовала.
Глядя прямо в эти чёрные бездонные глаза с зарождающимися звёздами, я начала медленно сжимать руку в кулак, чувствуя сопротивление жертвы. Его сердце мощно, но тревожно билось о мою кожу, с каждым разом всё затихая.
Из глаз, рта, носа, ушей феникса уже текла кровь. Ещё немножко, ещё чуть-чуть, ещё…
Внезапно мир померк. Я успела лишь почувствовать вспышку обиды от того, что мне не дали закончить начатое, и провалилась в пустоту.