Оргия.
Что мы знаем о человеческих оргиях? Ещё древние греки и римляне пытались понять суть этого необычного явления. Десятки человеческих тел создают единый организм. Организм, что жаждет только одного — страсти. Страсти до потери памяти и личности. В чём-то таком участвовал и Гвин.
Валяясь нагим на огромной кровати, его окружали полностью обнажённые девушки, одна лучше другой, готовые выполнить любое желание своего господина. Альбинос уже не помнил, кто предложил создать личный бордель, но сейчас ему хотелось только одного — прекратить его существование. И Гвин уже почти на это решился.
Первый раз Гвин получал настоящий экстаз от времяпровождения здесь, на десятый ему было хорошо, на тридцатый нормально, на шестидесятый неплохо. Сейчас, когда альбинос хотел отвлечься от известия о разгроме одного из его отрядов, ему стало крайне противно тут находиться. Дыхание сковывало, хотелось на свежий воздух. Отодвинув сосущий его фаллос проститутку, он вырвался из объятий женских рук и стал быстро натягивать одежду.
— Господин Гвин, — забеспокоились куртизанки, — вы куда? Не бросайте нас!
— Отвяньте, — только и бросил он, громко хлопнув дверью.
Глубокая ночь встретила Гвина ледяным холодом, тёмными силуэтами фабрик и уханьем совы. Освещение на улице не имелось, и это было Гвину на руку. В последнее время у альбиноса появилось хобби: сбегать из своей Ставки, туго натягивать капюшон для сокрытия белоснежных волос и выдавать себя за обычного жителя своего зарождающегося государства. Конечно, был риск, что его убьют, и для этого он носил с собой меру предосторожности — Глок 17.
Надев очки и привыкнув к густой темноте, он прошмыгнул мимо охраны, верно стерегущих своего господина, и отправился в глубь промышленной зоны.
В такую пору он мог встретить разве что только неприятности. И пару раз так случалось. Но Гвин получал немного удовольствия от того, что отправлял на тот свет нескольких ублюдков.
Идя по грязной дороге, альбинос не встретил ни души. Стояла тишина. Как же давно он её не слышал. Его окружали исполинские здания фабрик и совсем крошечные бараки, где ютилось не один десяток рабочих. Он присел на убогую лавочку и внезапно ногу прошило острой болью. Кокаин остался в кабинете и Гвину оставалось только одно — терпеть. Потерпеть хоть несколько часов, иначе смерть от передозировки не заставит себя ждать. Вместе с болью возвратились и накатившие проблемы.
Военная верхушка не особо хотела менять структуру армии и, чтобы достучаться до выссанных из-за алкоголя мозгов, требовалось время. Правда на этом проблемы не кончались. Потерять сто с лишним человек. Мыслимое дело? Самое обидное, что он не знал, кто их противник. Доклад от той местности должен был лечь на стол только завтра утром. Так что теперь у Гвина появился могущественный противник. К тому же производство стагнировало, и если что-то срочно не предпринять, то это грозило коллапсом. Как выйти из этого всего с наименьшими потерями, Гвин пока не знал. И эта неопределённость его выводила похлеще кокаиновой ломки.
— Мама, — прошептал он, — зачем ты меня родила?
Ему ответили лишь молчанием.
— Помогите! — раздался за поворотом звонкий голос.
— Не ори, никто не придёт, — заткнул девушку бас.
— Братан, давай по бырому стягивай с неё штаны, а то реально же сбегутся.
«Ну почему именно сейчас?» — подумал Гвин, сцепив зубы, встал и побрел за поворот.
В переулке с тупиком, ярко освещаемым фонарём, двое мордоворотов повалили на асфальт брюнетку. Она сопротивлялась, но её попытки были тщетны. Казалось, что ублюдкам как раз это было и нужно.
— Сука, она меня цапнула! — заорал один из них и ударил брюнетку.
— А вы в курсе, — резко прервал их Гвин, — что она уже занята?
— Ты ещё кто? — удивился второй.
— Я? — очки альбиноса заблестели. — Я твои проблемы, — он достал пистолет и щёлкнул предохранителем. — Если через четыре секунды вы не исчезните, я отстрелю тебе твоего маленького дружка и заставлю сожрать.
Пыл обоих вмиг улетучилися.
— Раз! — крикнул Гвин.
Ему даже не потребовалось считать до двух, как насильников и след простыл. Карие глаза девушки наполнились слезами и она заревела. На скуле начал проступать синяк.
— Оденься, — кивнул Гвин на стянутые джинсы и ушел, предпочитая её компании общество убогой лавочки.
Но вскоре его одиночество опять нарушили. Брюнетка тихо подошла и села на противоположном краю.
— Как мне тебя отблагодарить? — тихо спросила она, вытирая платком слёзы.
— Никак ты не сможешь меня отблагодарить. Не шляйся ночью по таким местам и не будешь никому должной.
— Как же не шляться, если я тут живу? — воскликнула девушка. — Горбатиться от зари до зари, так ещё и бояться, что тебя трахнут, ограбят и убьют. Хотя было бы что грабить… И сидит же этот очкарик у себя и палец о палец не собирается ударить. Ой, — она заметила его линзы, — не хотела тебя задеть.
— Хочешь сказать, ты знаешь, как исправить всё это? — заинтересовано спросил Гвин. Ему совершенно не было обидно.
— Как будто тебе это интересно, — отмахнулась брюнетка.
— Нет-нет, я больше всего не люблю, когда останавливаются на полуслове. Представь, что я та очкастая белая башка с надменной рожей, и предложи ему свои идеи.
— В первую очередь, — подумала девушка, — я бы сократила смену до восьми часов. На продуктивности труда это скажется даже в лучшую сторону. Также нужно устраивать выходные и праздники. Давать людям выпустить пар. Ну, и создать дружины и патрули от таких вот мразей. Правда, это всего лишь идеи. Я сама слабо представляю, как это организовать, — всё это время Гвин лишь молча слушал. В какой-то момент он начал улыбаться. — Засиделась я… А завтра рано вставать, — она встала с лавочки и застучала по асфальту подошвой растянутых кроссовок.
— Постой, — не сразу опомнился Гвин. — Могу я узнать твоё имя?
— Элизабет. Можно просто Лиза, — она наигранно стала по струнке смирно и отрапортовала. — Работаю в третьем корпусе, в пятой бригаде, за седьмым станком.
— Элизабет… Лиза… — мечтательно протянул Гвин. — Красивое имя.
***
— Выводите его, — обратился Алексей к трём пацанам, стоящим на входе загона.
— Кого именно? — спросил один из них.
— Как кого? — удивился Лёша. — Троцкого, кого же ещё? Он и так приличное потомство дал. И позовите Саманту.
Аромат душистого сена, корма и навоза перемешались и давали воистину экстравагантный коктейль из запахов. Это был самый настоящий свинарник. Но вопреки всеобщему мнению — свиньи очень чистоплотные животные, и внутри было относительно чисто и тепло. Почище многих комнат жителей поместья. По всему загону носились поросята, рискуя поломать деревянную обивку и завалить навес. Громко хрюкая, они не обращали ни на кого внимания. Отец семейства завалился на бок и одним тёмным глазом лениво наблюдал за происходящим. Алексей и двое пацанов подошли к нему. Как представители тайной полиции ловят свою жертву, так и они взяли хряка за лапы и, не обращая внимания на его неудовлетворительный визг и брыкание, выволокли на тёплое солнышко и холодный воздух.
— Не надо было его пугать, — бросил Алексей, переводя дух. — Мясо будет жёстким. Хотя, они всё равно чувствуют, когда настаёт этот момент, — Лёша сел на него.
Троцкий ещё немного посопротивлялся, больше для приличия и вскоре затих, как будто проявляя смирение. Лёша же терпеливо ждал подругу, быстро водя по мозолистой ладони острым лезвием охотничьего ножа. Наконец Саманта появилась на горизонте.
— Зачем я тебе понадобилась? — спросила она, переводя взгляд с него на хряка.
— А ты как считаешь? — спросил Алексей, подбрасывая нож.
— Нет… — её ноги подкосились. — Я не буду, — голос Саманты начал дрожать.
— А мяса ты тоже не будешь? — подловил её Алексей.
— Если так, то не буду!
— Не говори ерунды, — он протянул ей орудие убийства. Лезвие переливалось в золотых лучах. — Действуй.
— Я же говорю, — упиралась Саманта, — я не хочу и не могу.
— Лёха, — крикнул пацан держа копыто Троцкого, — давай я!
— Заткнулся, — рявкнул Алексей и опять принял безмятежное выражение лица. — Милая, или ты вонзишь клинок прямо в сердце, — в это момент хряк жалобно хрюкнул, — или я очень сильно на тебя обижусь. Выбор за тобой.
Она смотрела на Лёшу из-под лба, словно он предал её. Затем несмело взяла нож и неспеша приблизилась к своей жертве. Свинья лежала в перевёрнутом положении, обнажив уязвимое место. Где-то там перекачивало кровь сердце. Троцкий молча смотрел на неё и ждал развития событий. Она не выдержала его взгляда, откинула нож и бросилась прочь. Алексей предвидел это, поймав в стальные объятия и потащив к свинье.
— Нет! — кричала девушка, пытаясь вырваться. — Ты не посмеешь!
— Тише-тише, — шептал он. — Я знаю, ты сможешь. Ты же у меня умница.
Лёша заключил её ладони в свои, заснул туда нож и направил клинок точно в цель. Хряк дёрнулся и, прежде чем обмякнуть, несколько секунд барахтался в конвульсиях нестерпимой боли. Саманта плакала. Алексей почувствовал тепло на своём рукаве. Это была кровь в перемешку с мочой. Всё было кончено.
— Меня сейчас вырвет, — всхлипнула девушка, глядя на окровавленные руки.
— Малец, — обратился Алексей к пацану, — дай мне стакан.
Получив искомое, Лёша наполнил стеклянный сосуд до краёв кровью убитого животного. Добавив туда ложку соли, он тщательно перемешал и протянул подруге.
— Пей, — твёрдо сказал Алексей.
Она зажмурилась и залпом опустошила стакан.
— Легче? — спросил Лёша.
— Немного, — прошептала девушка.
— Как ощущение после отнятой жизни?
— Отвечу твоей лексикой — хреново, — она вытерла с губ кровавый след.
— Это нормально. Первый раз всегда так. Всё, ты свободна. Дальше мы сами.
***
Ещё одна вылазка. Ещё одна отчаянная попытка выжить в этом новом мире. Группа устроила привал в деревенском доме, активно поглощая солёные сухари и запивая родниковой водой из фляг. Из-за интерьера складывалось ощущение, что отряд попал в прошлое. Приблизительно в восьмидесятые года прошлого столетия. Старая кровать, ковры на стенах с вычурными рисунками, квадратный телевизор, накрытый белой наволочкой. И, конечно, иконки в углу, закрытые от посторонних глаз узорчатыми полотенцами. Всё совершенно бесполезное, да и раньше особо не приносящее пользы.
Вильгельм, отправив двоих людей разведать местность, пытался тоже засунуть в себя сухарь, но желания не было. Первый раз он пошел искать припасы без Алексея. После случая в столовой они так и не разговаривали. Даже во время штурма самолёта. Более того, Лёша сформировал свой отряд, тем самым сделав пропасть между друзьями ещё глубже. Без надёжной опоры Вилли было паршиво и он делал всё, чтобы никто не заметил этого. Только подрыва боевого духа им не хватало.
— Вильгельм! — ворвался запыханный разведчик. — Там…
— Спокойно, отдышись, — прервал его Вилли. — Теперь по порядку говори, что вы увидели?
— Трое человек идут по центральной улице. Я оставил Влада следить за ними. Какие будут указания?
— На них были красные повязки? — поинтересовался Вильгельм, боясь услышать утвердительный ответ.
— Нет, — махнул рукой парень. Вильгельм про себя выдохнул. — Но все вооружены. Хотя одеты в чёрт знает что.
— Как будто мы носим одежду по какому-то критерию, — ухмыльнулся Вильгельм. — Ладно, пошли посмотрим, кто там такой смелый. Остальные пусть ждут нас здесь.
Влад вёл наблюдение с крыши двухэтажного здания. Добравшись до наблюдателя короткими перебежками, Вилли достал бинокль и взглянул в указанном направлении.
Трое подростков, каждому не больше четырнадцати-пятнадцати лет. У одного на плече качалась винтовка. Двое остальных располагали кобурами для пистолетов. Одеты как самые обычные мародёры. Хотя, кем были Вильгельм и остальные? Но не это привлекло внимание Вильгельма. Он не мог разглядеть лицо идущего по середине пацана, но отлично видел пожарную каску, отбивающую утренние лучи. Только один человек со всей округи мог носить такое средство защиты.
— Прикройте меня в случае чего, — обратился он к парням. — Хотя, этого скорей всего не понадобится.
— Что ты собираешься делать? — удивился Влад.
— Я знаю этого человека, — ответил Вильгельм.
Вилли вышел на середину дороги, сбросил красный рюкзак и поднял руки. Троица заметила его и взяла на прицел.
— Андрюха, — засмеялся Вилли, — а я думал – мы друзья.
— Вильгельм? — опешил рыжий. — Живой!
Последовали радостные крики, рукопожатия, объятия и другие товарищеские обмены любезностями.
— А что ты тут делаешь? — спросил Андрей.
— Живу неподалеку. И не один, — он помахал в сторону двухэтажной коробки и ему ответили взаимностью. — И у меня, кстати, встречный вопрос.
— Ах, — вздохнул пацан, — всё из-за этого Гвина.
— Кого? — Вильгельм вспомнил слова пленника Барона и по спине прошёлся холодок.
— Та хрен моржовый, — отмахнулся Андрей. — Засел в промке с вооруженной бандой и теперь отлавливает по всей окрестности выживших для нечеловеческого труда. Я с пацанами наблюдал издалека. Жуткое зрелище. Так он ещё и почти весь город занял, подмяв под себя остальные группировки, и уверен, на этом не остановится. Ох, Вильгельм, ты бы видел, какой трындец происходил. Там самая настоящая война была. Перестрелки не утихали ни на миг, смерти росли с каждым днём, разрушения в некоторых районах просто кошмарные. Мы думали, они перестреляют друг друга, и окраин этого не коснётся, а нет — у этого очкарика оказалась самая кислая задница в муравейнике. Так что, когда мы на них напоролись и они убили Казимира, все поняли, что сидеть там себе дороже.
— Где же вы жили всё это время?
— В подвале моей многоэтажки. Эх, там столько добра осталось… Но жизнь дороже. Теперь бредём, куда глаза глядят, — развёл руками рыжий.
— Андрюха, — заискивающе посмотрел Вильгельм, — как на счёт остаться у нас? Отеля с пятью звёздами не обещаю, но тёплую еду, ночлег и приятную компанию гарантирую.
— Я уж боялся, что не предложишь, — засмеялся пацан. — Конечно я согласен.
Они пожали руки. Пол года спустя снова. Всё ещё живые. Всё ещё пытающиеся бороться против произвола этого грёбанного мира.
***
Гвин сверился с часами с позолотой. Длинная и короткая стрелки пересеклись возле серебряной цифры двенадцать. Лиза опаздывала на двадцать минут. Сам же альбинос пришел за час до назначенного времени и теперь нервничал, теребя колючки жёлтых роз. Гвин сорвал их в своём саду. Альбинос ещё раз поправил капюшон и удостоверился, что его волос не видно. Хотя девушка всё равно рано или поздно узнает, кто он. Обязательно узнает.
Гвин начал ходить взад-вперёд, скрепя половицами. В сером шифере проделали отверстие и вставили окно, открывая вид на окраины города, где владения Гвина обрывались, и начиналась бесконечная лесополоса, луга и поля. Лиза всё не шла. Очень не вежливо опаздывать на свидание. Особенно если это твоё первое свидание в жизни.
«Может, она решила не прийти? — спросил себя Гвин. — Очень возможно. Решила отвязаться от тебя таким образом».
Альбинос расположился на поломанном диване, положив цветы на быльце и глубоко вдохнул воздух, уловив запах сырости и помёта голубей. Лиза выбрала очень даже романтичное место для встречи и, если бы на чердаке не поселились голуби, оно было бы идеально.
Снизу послышались шаги и вскоре показалось знакомое личико. Увидев Гвина, она ярко улыбнулась.
— Опаздываете, — он помог ей подняться.
— Этикет позволяет даме опоздать на пол часа. Зато, — она достала бумажный пакетик, и из него вырвался вкусно пахнущий аромат, — смотри, что я приготовила!
— Что это? — спросил Гвин, и у него потекли слюнки.
— Печенье с клубникой. Меня мама научила их готовить, — её взгляд упал на букет, и Лиза нахмурилась. — Не нужно было. Терпеть не могу мёртвые цветы.
— Прости… — Гвин засмущался. — Хотел сделать приятно.
— Не бери в голову. Представляешь, — она плюхнулась на диван и протянула ему лакомство, — смены сократили до восьми часов! И выходные дали! И ещё немного муки и сахара в честь какого-то праздника. Если честно, не верится! — Элизабет звонко надкусила печеньку.
— Если чего-то сильно пожелать — оно обязательно сбудется.
— Не-а, — Лиза кинула крошку голубю, — просто так совпало.
— Может и так, — ухмыльнулся Гвин и поправил очки. — Красиво здесь и уютно.
— Лет пять назад я нашла это место. Удивительно, что его не заняли бомжи и не устроили притон. Что есть то есть. Когда мама умерла, я часто начала сюда ходить. Хотелось побыть наедине и послушать себя.
— Ужас, — не скрывая сожаления, прокомментировал Гвин. — Как же так вышло?
— Сын влиятельного бизнесмена сбил её на зебре. Дело, естественно, замяли. Но через год сволочь опять попала в аварию, теперь уже смертельную для него. Но отцу было не легче, — она вытерла слезу. — После смерти мамы он начал всё чаще прикладываться к бутылке. Как-то раз он напился пуще прежнего и… — Лиза замялась.
— И? — её пауза выстраивала в голове Гвина страшные домыслы.
— Всё длилось секунд тридцать, — прошептала Элизабет. — Он меня сильно ударил своим пудовым кулаком и оглушил. Когда я пришла в себя, он уже ушел. А я поняла, что штанов на мне нет и оттуда отдаёт острой болью, — она замолчала.
— Он тебя изнасиловал? — догадался Альбинос.
Элизабет несмело кивнула. Гвин приобнял её и стал нежно гладить по макушке.
— Даже не буду спрашивать, почему ты не обратилась за помощью. Как же ты нашла силы жить дальше?
— Ты скорей всего меня не поймёшь, но я его не виню. В тот момент это был совсем другой человек. А силы я черпала из этой комнаты. В её пыльном диване, грязном окне и голубином помёте. Только здесь я могла побыть хоть немного собой. Теперь можешь и ты. Слушай, — Лиза внимательно посмотрела на него, — почему ты всё время носишь этот капюшон. Ты что, прячешься от кого-то?
Гвин про себя выругался, но его лицо не дрогнуло.
— Может и прячусь, — не смотря в её карие глаза, ответил альбинос.
— Но меня ведь ты можешь не бояться. Давай, снимай его, — она попыталась снять капюшон но Гвин нежно оттолкнул её руки.
— Уверен, тебя это, мягко говоря, разочарует.
— Ха! — она засмеялась, прикрывая рот ладонью. — Ты бы знал, среди кого я раньше жила и живу теперь. Там такие прикиды, что каждый раз глаза по пять копеек.
— Как хочешь, — безэмоционально пробубнил Гвин. — Только я предупреждал.
Он встал напротив и резко сдёрнул накидку, открывая всем любопытным взглядам его пушистые и белоснежные волосы. Безмятежность Лизы вмиг улетучилось, уступая место удивлению и страху. Девушка выпустила из рук пакет на радость голубям.
— О Господи… Нет, — она вскочила и отошла на несколько шагов словно волосы были заражены смертельной болезнью.
— Я же говорил, — серьёзно ответил альбинос.
— И почему ты… вы раньше не сказали? — спросила она чужим голосом. — И имя… С именем вы тоже соврали, господин Гвин!
— Потому что ты ни за что бы не пришла, зная кто я на самом деле.
— Это верно, — всё ещё дрожа от страха сказала она. — Простите, но мне нужно идти, — она бросилась бежать.
— Лиза, подожди! Элизабет! — но его попытки были безуспешны. — Чёрт… Чёрт! — гневался Гвин, но на его крик ответили лишь голубиным воркованием.
Альбинос завалился на пол. Нога опять заныла, требуя новой дозы холодной жидкости и острой иглы.