Так что ж, благодарить того, кто вам во вред
Не разрешает мне одерживать побед?
Прусий (Фламинию)
Простите молодость за резкость выражений
Лишь разум и года исправят положенье.
Никомед
Давно мой разум снял повязку с глаз моих,
А времени дано лишь сделать зорче их.
Когда б я жил, как брат, приехавший из Рима
И чьи достоинства столь призрачны и мнимы
(Коль скоро их плодов не видим мы совсем,
А восхищение, питаемое к тем,
Чья слава велика, чью доблесть уважают,
Не стоит многого, коль им не подражают),
Так вот когда бы я спокойно жил, как он,
Когда он в Риме жил и чтил его закон,
Оставил бы мне Рим Вифинию такою,
Какой была она, пока своей рукою
Не стал ее границ я силой расширять.
Теперь сенат решил иное предпринять:
Поскольку видит он, что наше государство
Объединить смогло три побежденных царства,
Разъединить их вновь решает втайне Рим.
И вот поэтому стать подданным моим
Не может младший брат: достоинств в нем так много!
Он с Александром схож! На трон ему дорога!
Я должен уступить ему свои права,
Коль дороги еще мне жизнь и голова.
Да! Блеск моих побед и войск моих геройство
У римлян вызвали и гнев и беспокойство;
Вам, государь, легко вернуть им их покой,
Вернуть немедленно... Но не моей рукой.
Наставник мой и друг, с кем памятна мне близость,
Мне не преподал то, чему названье - низость.
Фламиний
Я вижу, что для вас имеет больший вес
Не государства честь, а личный интерес.
Дела, которые отважно вы вершили,
Для вашего отца не так уж нужны были,
Затем что, подвиги и славу возлюбя,
Искали вы побед для одного себя;
Величье, коим трон отныне обладает,
На одного лишь вас свой блеск распространяет.
У римлян все не так: хоть слава им мила,
Не для себя они вершат свои дела;
И если повели вы речь о Сципионе,
То он не помышлял о карфагенском троне
И был за подвиг свой, за все, что сделал он,
Лишь звучным прозвищем и славой награжден.