- Где достал он?
- Не знаю, - нетвердо произносит Рыбья Кость. Решительно и злобно повторяет: - Не знаю, ничего я не знаю!
- Так. Когда голова вернется к нему на плечи, передашь: мы будем новые участки делить, я ему участка не дам.
- Как не дашь? - хватает Бахтиора за руку Рыбья Кость. - Пусть твое дыхание оледенеет, не говори так!
- Не дам! - гневно подтверждает Бахтиор. - Не для курильщиков опиума земля.
- На дашь? - подбоченилась в ярости Рыбья Кость. - Он богары не сеял, чтобы строить этот канал. Ты власть - обещал нам землю. Верить тебе нельзя. За Шо-Пиром идешь! Обоим вам коровий рог в горло!
Бахтиор плюнул, пошел прочь. Он чувствовал себя оскорбленным: сколько раз уговаривал он Карашира бросить это плохое дело. Тот клялся, божился... Конечно, никакого участка давать ему не надо. Пусть теперь кормится своим опиумом! А все этот проклятый купец!
...Торопливым шагом Бахтиор приближался к лавке купца. Мирзо-Хур сидел на ковре перед лавкой, попивая из пиалы чай. Бахтиор, минуя купца, вошел в лавку.
- Где опиум?.. Давай сюда опиум! - в бешенстве крикнул он.
Мирзо-Хур отставил пиалу.
- Откуда опиум у меня? Давно не было опиума. Сельсовет постановил не курить, я подчиняюсь, давно не торгую опиумом. Нет его у меня!
- Нет? Нет? Лжешь, вымя волчихи, лжешь! Не дашь, сам возьму!
И, прежде чем Мирзо-Хур сообразил, что ему делать, Бахтиор подскочил к полкам, сорвал их одну за другой. Товары грудой рухнули на пол. Купец кинулся к ним, но Бахтиор уже стремительно расшвыривал их по ковру. Небольшой мешок с опиумом сразу же попался под руки, и, выскочив с ним из лавки, Бахтиор опрометью побежал к береговому обрыву. Широко размахнувшись, швырнул мешок в реку. Ослепленный яростью Мирзо-Хур, выхватив из-под халата нож, погнался за Бахтиором.
- Вор, проклятый вор! Умер ты, уже умер ты!
Бахтиор увернулся, отскочил, поднял с земли увесистый камень. Губы Бахтиора дрожали, тело напряглось, как тетива наведенного лука.
- Иди на меня, иди!
И, поняв, что Бахтиор может его убить, купец испугался, отступил.
Бочком добравшись до лавки, Мирзо-Хур ввалился в нее, тяжело дыша, захлопнул за собой дверь и разразился проклятиями:
- Подожди, презренный! Кровавым дымом обернется тебе этот опиум! Свинья твою нечестивую душу съест!
Бахтиор медленно опустил руку и, не понимая, как очутился в ней этот камень, переложил его на другую ладонь. Опомнился, бросил камень и медленно побрел вдоль берега по неровной тропе. Ему пришло в голову, что, быть может, он слишком погорячился и надо было поступить как-либо иначе. Недовольный собой, он размышлял, не осудит ли его поступок Шо-Пир, которому он давно привык рассказывать все. Может быть, на этот раз умолчать?
Войдя в крепость, он принялся помогать факирам, мрачный и неразговорчивый. Долго старался не попадаться на глаза Шо-Пиру. А когда тот сам подошел к нему и спросил: "Где это ты пропадал?" - Бахтиор наклонился над гранитным обломком, силясь его поднять, и проронил:
- Так, дело одно... Теперь хорошо!
Шо-Пир с недоумением посмотрел на него, понял, что от Бахтиора сейчас толку не добьешься, отошел к одному из факиров и заговорил с ним о чем-то, чего Бахтиор, погруженный в свои сомнения, слушать не стал.
Увидав, что Бахтиор успокоился, Шо-Пир вернулся к нему.
- Слушай, Бахтиор, а почему Карашира сегодня нет?
- Не будет он больше работать! - мрачно ответил Бахтиор. - Я постановление сделал: Караширу участка не давать.
- Ну-ну? - прищурился Шо-Пир. - Ты что это - серьезно?
- Конечно, серьезно! - закипел Бахтиор. - За что землю давать? Обманщик он! Против советской власти идет.
- Слушай, друг, не глупи! В чем дело?
- Опиума он накурился! Ты понимаешь?
- Но? Это, наконец, черт знает что! Где достал?
- У купца было припрятано, чтоб ему сдохнуть!
- Та-ак! - Шо-Пир примолк. - Ну, вот что скажу тебе... Карашир опиум курит? Очень худо это. Но постановление твое тебе отменить придется. От хорошей жизни он, что ли, курит? Самый бедный из бедняков, а ты вдруг земли ему не давать! Купец ему опиум сунул? Так ты с купцом и борись. А ты... Э-эх, голова!
"Сказать или нет? Лучше не говорить!" Бахтиор недовольно скинул с себя руку Шо-Пира, встал и, увидев, что работающий поблизости Исоф тщетно силится перевернуть ребристую глыбу, подошел, сунул под нее свою кирку.
Оба принатужились, навалились, глыба медленно перевернулась. Исоф выпрямился, отер лоб рукавом халата.
- Бахтиор!
- Что тебе?
- Значит, Караширу все-таки дадим участок?
- Дадим, - простодушно улыбнулся Бахтиор. - Правду сказал Шо-Пир, немножко сердце горячее у меня.
Исоф оглянулся, поблизости работало несколько старых факиров. Надеясь найти в них поддержку, Исоф решился сказать:
- Еще думаю я... Бобо-Калону участок дать надо.
- Что? - нахмурился Бахтиор. - Внуку хана участок?
- Не сердись, Бахтиор, - заторопился Исоф. - Я думаю так. Вот видишь, он сидит, на нас смотрит. Мы люди, а он разве не человек? Нам - все, ему ничего? Разве правильно это? Тоже бедный сейчас, что есть у него? Нет ханов теперь, что в нем осталось от хана? Он человек хороший, ничего нам плохого не делает.
Факиры опустили кирки и лопаты: к такому разговору надо прислушаться! Бахтиор с ненавистью взглянул на сидевшего у своей башни Бобо-Калона.
- Что раньше носили ему, забыл?
Исоф решил не сдаваться.
- То время прошло... А теперь смотреть на старика жалко.
Гнев снова овладел Бахтиором.
- А он нас прежде жалел? Ничего, живет вот, не пропадает! А ему уж давно подыхать пора.