— Дело в Ливингстоне? — она давила ногой, и литтиги продолжал кряхтеть от боли. — Сталкивался с Сираву шестнадцать лет назад? Но конечности у тебя на месте… хотя я рада это исправить.
— Узнаешь его? — спросил Такеру, не понимая линдиш Мисаки.
— Нет, Такеру-сама. А ты?
Такеру покачал головой и повернулся к Чоль-хи.
— Кван?
— Н-не смотрите на меня, Мацуда-доно, — пролепетал Чоль-хи. — Я ни разу не видел литтиги раньше.
— Этот был тут какое-то время, шпионил, — Мисаки прищурилась, глядя на нарушителя.
— О чем ты?
— Литтиги — не магия. У них фотографическая память, и они не могут просто забирать лица. Они могут лишь воссоздавать то, что видели, значит…
— Он видел Мамору живым, — сказал Такеру с тихим ужасом, — недели назад. Зачем?
— Это он нам расскажет, — Мисаки смотрела на иностранца, заговорила на ямманинке, этот язык международный шпион должен был понимать. — Верно, литтиги? Ты расскажешь нам все, что мы хотим знать, пока у тебя еще есть конечности и язык.
— О, — осторожно сказал Чоль-хи. — М-Мацуда-доно, уверен, это против международных кодексов…
— Хорошо, что это касается только военных, — сказала Мисаки. — Я — обычный житель.
— Но…
— Тихо, Кван, — приказал кратко Такеру.
— Ну? — Мисаки хмуро глядела свысока на литтиги. — Хочешь говорить, или мне порезать тебя?
Свет мелькнул. Волосы мужчины стали черными, и на миг его лицо закрыло лицо Мамору, в глазах была мольба. Агония пронзила Мисаки, она надавил ногой. Ее пятка сломала бедро мужчины, и его жестокая иллюзия пропала с хрустом.
В этот раз он закричал.
— Нет, нет, — сладко сказала она, пока Чоль-хи кривился. — Ты не хочешь тратить концентрацию на иллюзии сейчас. Нет, ты хочешь сосредоточиться, чтобы сказать мне, что я хочу знать, до того, как это станет неприятным.
Мужчина стиснул зубы, дышал с болью и быстро сквозь зубы. Его сердце колотилось, но он не ответил.
— Не будь таким, — Мисаки вытащила Сираденью, и Чоль-хи закрыл глаза. — Если не будешь говорить со мной, не скажешь, какие части тела отрезать первыми. Придется угадывать…
Мужчина заговорил со странным акцентом в его ямманинке:
— Голосовая активация.
Сердце Мисаки сжалось.
— Назад! — крикнула она.
— Взрыв.
Стена льда, которую Мисаки создала между собой и литтиги, не удержалась бы от взрыва, и ее ноги не могли унести ее достаточно быстро. Но джийя Такеру поднялась с ее, утраивая размер стены, рука на ее талии оттащила ее. Они рухнули на снег вместе, взрыв сотряс гору.
Когда звон в ушах Мисаки угас достаточно, чтобы она могла думать, она поднялась на локтях и тряхнула головой. Ее спина врезалась во что-то холоднее снега, и она поняла, что был под рукой Такеру. Он накрыл ее телом, чтобы защитить от обломков.
— Ты в порядке? — спросила она, ее голос звучал искаженно и отдаленно.
Такеру ответил утвердительным звуком. Под другой его рукой Чоль-хи стонал, держась руками за голову. Переживая, что мальчик был ранен, Мисаки потянулась джийей, чтобы проверить, было ли кровотечение.
— Он в порядке, — сказал раздражённо Такеру, стоны Чоль-хи превратились в слова: «Так громко!».
Оставив Чоль-хи на земле, Такеру встал и помог подняться Мисаки.
— Что это было? — спросила Мисаки, поворачиваясь туда, где литтиги лежал на снегу.
— Я надеялся, что ты мне скажешь.
От мужчины остался кратер, пару кусочков плоти и серой ткани на склоне горы.
Мисаки покачала головой.
— Я еще таких, как он, не встречала. Других литтиги видела. Людей в серых плащах видела, но не кого-то с такими татуировками и акцентом, — она пошла за Сираденьей, торчащей из снега, вылетевшей из ее руки.
— Ты собиралась его разрезать? — спросил Такеру, поднимая на ноги дрожащего Чоль-хи.
— Только если бы он не отвечал, — сказала Мисаки и осторожно вернула меч в ножны.
Последовала пауза.
— Тебе это нравилось, — это не было осуждением. Такеру просто констатировал факт.
Мисаки пожала плечами.
— Я делала такое с друзьями в Ливингстоне.
— В школе? — Такеру растерялся.
— После школы, — сказала Мисаки. — Ночью. Мы мало спали.
— Мацуда-доно! — позвал голос, Мисаки и Такеру подняли головы. Люди Казу и несколько коро Амено бежали по склону к ним.
— Мы услышали звук, похожий на бомбу. Что случилось?
— Покушение на наши жизни, — сказал Такеру, мужчины остановились у места взрыва. — Моей жены и мою.
— Что?