— Кто это был? — спросил Кван.
— Котецу Ацуши — сын главного кузнеца, — Мамору склонился и собрал хворост, который Ацуши выронил. — Я учился с ним с нашей юности.
— Ты… что?
Мамору не успел объяснить, женщина выглянула из дома и крикнула:
— Мамору-доно, глупый мальчик, брось это!
— Это не проблема, Котецу-сан, — сказал Мамору. — Я могу…
— Не глупи! — воскликнула жена кузнеца. — Мой сын это заберет. Заходите с другом.
— А это кто был? — спросил Кван, когда Мамору ослушался женщину и донес до крыльца охапку хвороста.
— Мама Ацуши, — Мамору опустил хворост. — Котецу Тамами.
— Она тоже кузнец?
— Нет, нет, — Мамору рассмеялся. Женщины не трогали мечи и не ковали их. — Она делает украшения для волос.
Когда Мамору и Кван вошли в дом, Тамами была у плиты, а пожилая мать ее мужа, Чизуэ, дремала в кресле неподалеку. Маленьких Хотару, Наоко и Киоко, чьи крики и смех обычно встречали Мамору, не было видно, наверное, они были в кровати.
Улицы и строения деревни нуму со стороны казались грязными, но внутри скромный дом Котецу был всегда безупречным. Мамору только закончил представлять Квана Котецу Тамами и благодарить ее, когда кузнец прошёл в заднюю дверь, вытирая о тряпку руки в саже.
Котецу Каташи был горой. Его руки были в твердых мышцах, а плечи заполняли дверной проем. Он выглядел грозно, когда взмахивал молотком, глаза были яростными от сосредоточенности. Но вдали от печи он был с теплым голосом и мягкой улыбкой, которая могла успокоить даже тревожных людей. Эта улыбка встретила Мамору сейчас, широкая и яркая за пятнами сажи.
— Котецу Кама, добрый вечер, — поприветствовал Мамору своего учителя. — Мне так жаль! Я не хотел прерывать вашу работу.
— Ах, ничего, маленький Мацуда, — отмахнулся Котецу. — Ацуши-кун может немного приглядеть за огнем. Я умоюсь и осмотрю твоего друга. А пока устраивайтесь на кухне. Моя жена подаст чай и еду через минуту.
— Котецу Кама, прошу, это не обязательно, — возразил Мамору. — Мы не хотим мешать…
— Чушь, Мамору-доно. Ты не мешаешь. Это твой дом, не только наш.
— Нам не нужна еда…
— И что я скажу Мацуде Такеру-доно? Что я отослал его раненого сына с пустым желудком? Ты останешься на ужин, — решительно сказал Котецу, заткнув Мамору.
— Спасибо, Котецу Кама, — сказал он с поклоном.
Кван тоже поклонился и шепнул:
— Спасибо.
Когда кузнец ушел, Кван удивленно повернулся к Мамору.
— Ты зовешь его Кама? — тихо сказал он. Мамору мог понять его смятение, обычно так слуги или ученики обращались к хозяину. Так кайгенский коро не обращался к нуму в саже. — Я думал, ты был из высокого дома воинов.
— Так и есть, — сказал Мамору. — Потому я уважаю его.
— Я не… что это значит? — шепнул Кван, следуя за Мамору на кухню Котецу.
— У моей семьи особые отношения с Котецу. Ты не поймешь…
— Конечно, мальчик не понимает, — проскрипел нетерпеливый голос, и Мамору вздрогнул и понял, что это была мать Котецу. Он не знал, что морщинистая старушка проснулась. — Как он может понять? Он чужеземец, — сутулая женщина склонилась, щуря мутные глаза. — Я уже не вижу, но знаю каждую искру ньямы на этой горе. И ты, мальчик, тут не родился. Ты прибыл из далекого места, да?
Кван мог лишь глазеть, раскрыв рот, на старую нуму.
— Что не так, мальчик? — рявкнула мать Котецу. — Я думала, у тебя сломана рука, а не язык.
— П-простите, нумуба, — пролепетал Кван.
— Нумуба? — бабуля Котецу рассмеялась от обращения Яммы. — Он говорит так, будто он издалека. Мацуда-кун, — глаза женщины не двигались, но она тепло склонила голову в сторону Мацуды. — Горожанин, как он, не может понять наши обычаи, как бы ты ни пытался объяснить. Мы для него — диковинка. Миф. Глупая фантазия из далекого прошлого.
— Я не говорил…
— Прошу, присядь, Кван-сан, — тепло сказала Тамами. — Мамору-доно, и ты тоже. Выпей чаю.
Она налила им горячий чай и поспешила поставить еду на стол. Мамору втянул немного воды из воздуха и пытался не кривиться, чистя ею ладони. Костяшки все еще кровоточили, хоть он покрыл их корками. Вода жгла. Он ощущал на себе взгляд Квана, пока он возвращал воду в воздух, и старался смотреть вниз.
— Наш коро обеспокоен, — буркнула бабуля Котецу, казалось, себе. — Его джийя кипит и топит его.
Мамору сделал вид, что не слышал, и сделал глоток чая. Горечь должна была взбодрить его, но вместо этого жар проник в кости, топил его, как лед над огнем.
— Теперь, — сказал Котецу-сан, выйдя из комнаты. — Простите, забыл представиться, — он повернулся к Квану с поклоном. — Я — нуму Котецу Каташи.
— Я — Кван Чоль-хи, — Кван поспешил встать и поклониться. — Рад знакомству…
— Присядь, — Котецу рассмеялся, опустил ладонь на плечо Квана, чтобы опустить его. — Ты выглядишь плохо. Не нужно напрягаться. Давай осмотрим твою руку.
— У него еще и нога ранена, — сказал Мамору. — Я пытался сделать корку, но…
— Тише, Мацуда-кун, — сказала хрипло бабуля Котецу. — Пусть нуму делает свою работу.
— Да, мэм. Простите.
— Вот, — Тамами наполнила миску рисом и протянула Мамору. — Поешь.
— Спасибо, — Мамору тянулся за миской, но свет упал на его ладони. Женщина заметила его окровавленные костяшки и лицо, не скрыла тревоги.
— Мамору-доно… что вы с твоим одноклассником делали?
— Я… — начал Мамору, но не успел закончить, бабуля Котецу перебила, с упреком цокнув языком.
— Оставь дела коро им, — сказала она невестке. — Если парни немного в крови, это их дело, не наше.