«Отец учил меня, что в жизни превыше всего долг и честь. Человек, не умеющий держать слова, никогда не заслужит уважения». Аль Пачино
— «Звезда Беатрисс», продолжайте движение согласно переданному курсу.
— Диспетчерская, говорит мостик «Звезды Беатрисс». Вас поняли. Продолжаем движение согласно переданному курсу.
— Принято, «Звезда Беатрисс». Добро пожаловать домой.
Легкий крейсер «Звезда Беатрисс», отливая в свете ярких прожекторов металлом внешней брони и почти стершейся позолотой бортовых украшений, медленно входил в закрытую гавань, двигаясь практически на холостом ходу. Только едва заметное горячее марево, окружающее сопла, выдавало работу двигателей. Корабль вернулся из дальнего рейда, что было заметно по метеоритным рытвинам на броне, опаленным дулам орудий и по толстому налету гари и грязи по всему корпусу. Скорректировав курс, он медленно развернулся и двинулся дальше вдоль ряда причалов к указанному стыковочному месту. На него практически не обращали внимания: для служащих гавани возвращение очередного корабля с задания являлось вполне обыденным событием. Только ремонтные команды провожали его взглядом, представляя, сколько придется повозиться с техническим обслуживанием.
Лишь один человек следил за ним внимательнее остальных, сложив руки на груди и не отрывая взгляда до тех пор, пока крейсер не скрылся в тени корпуса, стоявшего у одного из причалов линкора. Тристанский барон, кого-то ожидавший на широком, больше похожем на транспортную магистраль верхнем уровне причала, отлично знал, откуда возвращается крейсер. «Звезда Беатрисс» исследовал самую дальнюю из известных королевству прыжковых точек. А переданная капитаном корабля информация была получена еще две недели назад, что позволило закончить все приготовления в срок.
Разведчик только что вернулся, а экспедиция уже фактически готова к старту. Эта мысль заставила барона тяжело вздохнуть. На кон было поставлено слишком многое, а он сам до сих пор не мог мысленно охватить масштаб поставленных целей и рассчитанных результатов. Словно прыжок в Бездну вниз головой. Эдвард Тристанский, больше ста пятидесяти лет правивший феодом после смерти своего отца, понял, что нервничал. Такого с ним уже давно не случалось.
Тристанский барон по праву считался воплощением истинного дворянина королевства Рейнсвальд. Высокий мужчина с коротко стриженными серо-стальными волосами и небольшой бородкой эспаньолкой всегда держал идеально прямую спину, даже опираясь на трость. Вырезанная из цельной кости антарийского дракона, древнего и полумифического существа, обитавшего где-то на краю известного человечеству мира, она напоминала о принятом когда-то вынужденном решении отказаться от личного участия в сражениях. Подарок короля стал признанием его заслуг перед королевством и горьким символом былого величия и нынешней беспомощности. Когда вся медицина королевства оказалась бессильна, трость стала опорой и верной спутницей великого воина, некогда водившего за собой в кровавые сражения целые армии.
Барон скользил задумчивым взглядом по боевым кораблям, стоявшим у причалов воздушной гавани парящего в небесах огромного острова. Естественные полости отвесных скал, опоясывающих побережье, были расширены, их потолки и стены укреплены решеткой балок и опорных колонн. Внутри располагались технические сооружения, ремонтные доки, склады и жилые модули для портовых рабочих. Стены украшали барельефы с изображениями святых и древних героев. А выше проходили ниши со статуями крылатых ангелов. Колонны покрывала тонкая резьба, арочные своды были выполнены в виде переплетенных тел гигантских змей. Мощные электрические прожекторы и голубые плазменные факелы освещали причалы и сооружения, загоняя окружающую остров темноту в самые дальние уголки пещер.
Центральные и второстепенные причалы гавани тянулись на десятки километров, и практически каждое стыковочное место было занято кораблями различных классов: от легких корветов до тяжелых крейсеров. Их матовые металлические тела опутывала паутина силовых кабелей, заправочных и транспортировочных рукавов, а вокруг суетились ремонтные платформы и сервисные дроны. Мощные исполины с угловатыми корпусами, покрытыми многочисленными орудийными башнями зенитных батарей и второстепенных орудий, надстройками дополнительных палуб и постами наблюдения, с рядами внешних каркасных арок, барельефами и статуями, они были воплощением техногенного совершенства, а свет прожекторов, играющий в многочисленных гранях и отражениях брони и яркого серебра декоративных украшений, добавлял им красоты и величия. Некоторые из них Тристанский барон видел еще не сошедшими со стапелей, потом командовал ими в воздушных сражениях и встречал с победой в порту приписки.
Заложив руки за спину, барон отстраненно наблюдал суетливую повседневность военного порта, отблески света на корпусах кораблей и казавшуюся со стороны бестолковой возню дронов. Он не сразу обратил внимание на спешившего к нему офицера флота бароната. Рядом с ним всегда находился только личный адъютант, спокойный и безмолвный. Киборга нельзя было назвать полноценным человеком, но его неизменное присутствие скрашивало одиночество.
Тихо стуча подошвами высоких армейских сапог по плитам дорожки причала, к нему подошел офицер в полевой форме вооруженных сил феода и, поклонившись, отрапортовал:
— Господин барон, флот готов и ожидает ваших распоряжений.
Он вытянулся, обращаясь к барону, держа одну руку на эфесе шпаги на поясе, а вторую приложив к сердцу. Говорил офицер четко, выделяя каждый слог, с интонациями профессионального военного. Высокий и статный, со скуластым лицом и пышными бакенбардами, не закрывающими только подбородок, он ждал ответа, внимательно глядя на барона бледно-голубыми глазами. Его зеленая длиннополая шинель выглядела далеко не новой, золотая вышивка на ней уже успела потускнеть от времени, а на груди блестели многочисленные награды.
— Последние корабли доложили о завершении приготовлений. Флагман уже занял центральную позицию в построении. Ожидают только вас, господин барон.
— Превосходно. Мы стартуем в самое ближайшее время, — кивнул феодал, взял из рук адьютанта инфопланшет и быстро пробежал глазами столбики данных. Все корабли экспедиции отчитались о полной готовности к отбытию, и только на флагмане ожидали барона со свитой приближенных и адъютантов.
Отключив планшет, он, тяжело опираясь на трость, повернулся к группе вассалов в военной форме, стоявших чуть позади, все это время сопровождавших своего сюзерена. Её основным цветом был геральдический зеленый с золотыми эполетами и позументом, вышивка серебром на левом рукаве указывала звание и титул.
— Осталось только решить несколько последних вопросов… Сир Де Андрил?
— Всегда к вашим услугам, господин, — седой мужчина с открытым лицом и волевым подбородком сдержанным жестом приложил руку к сердцу и подошел к феодалу. Сир Де Андрил входил в самый близкий круг барона и был его доверенным лицом в метрополии на время отсутствия сюзерена.
— Сир Де Андрил, — феодал отдал инфопланшет адъютанту, заговорив не сразу и тщательно подбирая слова. — Мы с вами уже обсуждали эту тему, и все же я прошу вас еще раз: присмотрите за моим сыном. На время моего отсутствия он примет титул барона Тристана. Это большая ответственность, и мне будет гораздо спокойнее, если рядом с ним останутся люди, которым я могу всецело доверять. В наши неспокойные времена доверие стоит дорого.
— Господин барон подозревает кого-то конкретно?
— Я подозреваю каждого, кто знает, чем мы занимались последние пятнадцать лет. И каждого, кто имеет право претендовать на титул. Не все спокойно примут факт, что новым феодалом станет зеленый юнец, — барон Тристанский тяжело вздохнул, вспоминая, как много незавершенных дел он оставляет сыну, но ради миссии приходилось чем-то жертвовать.
— Господин барон, я уже говорил вам, но позвольте повторить снова, — вассал приложил руку к сердцу и поклонился. — Вам дана клятва честью и кровью моей, что буду служить вашему сыну с той же верностью, с какой служил вам, не изменив ни словом, ни делом.
— Я не знаю, сколько продлится экспедиция, и, возможно, пройдет немало времени, прежде чем вы сможете ответить передо мной за эти слова, — впервые с начала их разговора барон позволил себе улыбнуться. — Однако мне будет гораздо спокойнее, когда я буду знать, что у него есть доверенное лицо и мудрый советчик.
Сир Де Андрил приложил руку к груди и снова поклонился, благодаря за оказанную ему большую честь. В строгой иерархии общества, существовавшего в королевстве, слова значили не меньше, чем любые письменные заверения, и каждое слово, произнесенное дворянином, подкреплялось его честью и достоинством. Вассал воспринимал подобные слова своего сюзерена как проявление высокого доверия, и не оправдать его он не имел права.
— Внимание! Причал двенадцать! Посадка транспортного корабля А-Зет-четыре. Встречающей группе просьба подойти к стыковочному шлюзу номер восемь! — прерывая их разговор, раздался из динамиков громкий голос автоматического диспетчера.
Порт продолжал работать. Огромные причальные зоны каждые сутки принимали и отправляли корабли тристанских эскадр, стыкующиеся или улетающие по регулярным маршрутам патрулирования или в отдельные экспедиции. Десятки тысяч тонн грузов, снаряжения и оборудования, тысячи людей и киборгов ежедневно проходили погрузочные зоны, загружались или, наоборот, выгружались из раскрытых люков корабельных трюмов, похожих на беспросветные зевы пещер.
Воздушные причалы, титанические структуры из стали и армированных конструкций, удерживали статуи полуобнаженных колоссов, вырезанных из цельного гранита. Километры сталепласта и керамита стен портовых сооружений, скрытых в пещерах, пропадали вдали в окружающем полумраке, слабо освещенном прожекторами и контурными огнями. А еще дальше, за открытыми шлюзами, отделяющими скрытую под скалами воздушного острова гавань, в пустоте Открытого Пространства мелькали сигнальные огни орбитальных лихтеров и челноков. Там же, практически на границе портовой территории, висела платформа дрейфующего причала, где в эти минуты корабли экспедиции готовились к старту. В поглощающем все абсолютном мраке небес каждый огонек казался ярким и хорошо заметным, сверкая как сигнальный маяк.
Лишенные солнца и звезд небеса оставались сплошной тьмой, в которой тонули искусственные огни. Конструкция дрейфующего причала, смонтированная специально для подготовки экспедиции, выглядела гроздью ярких огней, сверкающих, как улицы столицы в праздничный день. Вокруг центральной оси и между колец сервисных модулей и баз ремонтных дронов тянулись длинные складные причалы, возле которых дожидались сигнала к отправке корабли исследовательской эскадры.
— Господин барон, — неожиданно добавил адъютант, включившись в разговор и обратив на себя внимание. Как и все ему подобные, неизменно сопровождающий барона киборг когда-то был человеком, но более не имел ни собственной воли, ни сознания. Подобных ему лишали даже лиц, на их месте оставалась только стальная пластина с единственным тонким разрезом визора, ярко сияющим зеленым огоньком в стандартном режиме. Остальную часть головы покрывали торчавшие детали многочисленных имплантатов, превращающие человека в универсального киборга, ценного помощника для дворянина, заменяющего сразу десяток живых сотрудников. За самые страшные преступления, вроде дезертирства или педофилии, живых людей превращали в киборгов, не давая умереть, но и не позволяя больше жить. За стальной маской, закрывающей лицо, пряталась история живого человека, бывшего когда-то подданным бароната, но теперь лишенного права даже на смерть.
В остальном же адъютанты выглядели так же и носили ту же форму, что и остальные члены свиты. Только вместо серебряной вязи на левом рукаве, у них знаком отличия служила единственная золотая полоса — от края рукава до локтя. Повернув голову, чтобы уловить визором взгляд барона, адъютант механическим голосом сообщил:
— Поступило сообщение, что в порт прибыл наследник титула и в настоящее время направляется к вам.
— Удивительно, он все-таки успел, — барон усмехнулся и глянул на сира Де Андрила. — В этом он действительно похож на меня. Если на что-то решился — сложно остановить.
— Господин барон, он похож на вас гораздо больше, чем вы можете себе представить. Я возьму на себя смелость заметить, что порой господин барон чересчур строг к сыну. Его заслуги выше всяких похвал, немногим в такие годы удалось заслужить уважение и в войсках, и при дворе.
— Только ему об этом не говорите, — Тристанский барон снова опустил взгляд к планшету, пикнувшему о входящем сообщении. Долгий путь в неизведанное требовал тщательного планирования и расчетов, в которых нет места случайным решениям. Словно единый механизм, команда экспедиции должна моментально реагировать на приказы своего руководителя, выполняя их быстро и без каких-либо промедлений из-за нехватки ресурсов или снаряжения. Барон, проверяя бегущие столбики цифр и не отрываясь от них, добавил: — Эдвард действительно заслуживает большего уважения, чем ему дано дома, но я не хочу, чтобы он сам считал свои заслуги предметом гордости. Стремление совершенствоваться должно произрастать из желания превзойти собственные достижения, а не из жажды пустой похвалы. Он мой наследник и, возможно, ему предстоит закончить то, что начинается сегодня. Нельзя позволять эмоциям руководить его действиями. Хотя иногда я жалею, что его мать не дожила до этого дня…
Эдвард Тристанский, молодой наследник титула барона Тристана, единственный сын нынешнего феодала, в сопровождении двух адъютантов и нескольких ближайших советников вышел из подошедшего к станции состава монорельса. Пассажирский вагон был прицеплен в хвосте после нескольких грузовых платформ с контейнерами. Эдвард не успел ступить на платформу, как заработали автоматические системы и дроны, начавшие разгрузку состава. Сын поспешил к отцу, глухо звякая тяжелыми подошвами высоких армейских сапог, на ходу приводя в порядок полевую форму бароната, мятую и покрытую пылью с Поверхности. Керамит плит причала отдавался тихим эхом при каждом быстром шаге.
Многие отмечали сходство наследника со своим отцом, но если старый барон Тристанский предпочитал сохранять задумчивое выражение лица, молодой Эдвард чаще улыбался. Только хорошо знакомые с ним люди знали, что улыбка наследника почти всегда была дежурной. Герой Такийской провинции сильно изменился после событий, сделавших его известным в королевстве. Менее эмоциональный, всегда собранный и серьезный, он гораздо сильнее стал напоминать отца, что отмечали многие, кто хорошо знал барона, считая подобное поведение наследственным.
— Господин барон, — Эдвард встал на колено перед отцом как перед сюзереном, приветствуя по принятым в королевстве правилам, — прошу простить за столь внезапное появление, но как только до меня дошли известия о вашем отбытии, и мой долгом проводить вас. И я искренне рад, что успел…
— Прилететь с другого конца королевства, несмотря на обязанности офицера Королевской армии? — закончил за него фразу барон Тристанский недовольным тоном. Эдвард тут же поднял голову, в его голубых глазах мелькнуло удивление прежде, чем он успел вернуть контроль над собственными эмоциями. Однако феодал вместо продолжения гневной тирады внезапно одобрительно кивнул. — Я уже отправил прошение королю о твоем освобождении от долга службы в рядах Королевской армии. Ты вернешься домой и примешь титул барона на время моего отсутствия. Вместе с ним получишь все соответствующие привилегии, права и обязательства, а сам титул… Это зависит от того, как распорядятся Небеса.
— Отец, но… — Эдвард выпрямился, пытаясь выискать в глазах родителя хоть каплю сочувствия. — Господин барон, возможно, вам не стоит рисковать собственной жизнью, отправляясь в столь опасную экспедицию. Либо же взять с собой больше сил, обеспечив возможность возвращения. Рейнсвальд переживает сейчас далеко не самые лучшие времена, и ваше длительное отсутствие может сказаться на положении дел в…
— Именно поэтому я возвращаю тебя из Королевской армии, — жестко оборвал его барон. — Феоду нужен хозяин. И ты примешь титул, когда меня не станет. Рано или поздно это должно случиться, и я хочу быть уверен в твоей готовности к этому дню. Тристанскому баронату нужен феодал, на которого смогут положиться люди. Им не нужен трус, боящийся ответственности!
— Отец, я не отказываюсь от ответственности, лишь прошу вас позаботиться о себе. Тристанский баронат слишком многим вам обязан, чтобы просто так забыть о вашем существовании, — поспешил ответить Эдвард, снова склонив голову перед волей отца. — Кроме того, прошу не забывать вас о моих чувствах. Я беспокоюсь за вас, и это никто не может изменить.
— Эмоции и чувства сейчас не имеют никакого значения, — барон отрицательно покачал головой и положил руку наследнику на плечо. — Считай это моей волей, как тристанского феодала. И ты должен ей подчиняться, как мой наследник. Как рейнсвальдские дворяне, мы обязаны думать не о себе, но обо всех тех, кто принес нам клятву верности. И ты не имеешь права оставить эти клятвы без внимания, как и я не имею права оставлять феод без феодала.
— Как прикажете, отец…
— Хорошо. Сохрани феод… — барон последний раз похлопал сына по плечу, прежде чем развернулся к ожидавшим его офицерам флота. — Мы отправляемся! Поднять оставшиеся челноки! Встречаемся на корабле!
Барон Тристанский даже не обернулся, поднимаясь по ступенькам трапа, чтобы в последний раз посмотреть на сына. Люк закрылся за его спиной, отделяя эту часть жизни наследника от будущего, навсегда изменившегося в этот миг.
Челноки, пятидесятиметровые легкие воздушные суда, ревя двигателями, один за другим взлетали с посадочных площадок причала, быстро уменьшаясь в размерах, пока не превращались в маленькие яркие точки, несущиеся к дрейфовавшим высоко в небе кораблям.
Эдвард остался стоять на причале, наблюдая, как самый последний уносит его отца в бескрайнюю пустоту черного неба. Он даже не знал, куда отправляется его отце.
— Господин, не стоит волноваться по этому поводу. Барон возвращался и не из таких походов. — Тихим голосом произнес Де Андрил, подойдя к Эдварду-младшему и тоже глядя на удаляющиеся челноки. — Я уверен, что происходящее не более чем очередная проверка того, как вы сможете принять управление феодом.
— Я не волнуюсь о возможных проверках или даже испытаниях, мой верный друг, — Эдвард отрицательно покачал головой, сложив руки за спиной и глубоко вздохнув, настраиваясь и приводя мысли в порядок. — Просто несколько неожиданно… Отец уже не в первый раз отправляется в дальние экспедиции, но никогда прежде не назначал меня преемником. Такое чувство, будто он уверен, что не вернется…
***
Тренировочный зал остался таким, каким его запомнил Эдвард: низкий каменный потолок с арками опорных балок и слабым гулом работающих ламп дневного освещения. Все свободное пространство было поделено линиями генерации сдерживающего поля на отдельные секции с сетками отметок для фехтовальщиков. Здесь отрабатывали навыки и приемы ближнего боя, оттачивали мастерство обращения с холодным оружием. У дальней стены выстроились отключенные пока тренировочные дроиды с тонкими гуманоидными фигурами и зажатыми в руках мечами кинетического поля. Подобное оружие считалось неэффективным в реальных боевых условиях, поскольку генерация излишне жесткого поля, способного взаимодействовать с крупными объектами, требовала огромных затрат энергии. Однако для тренировок, когда удар подобным оружием мог лишь вывести из строя, но не убить или нанести серьезные увечья, кинетическое оружие подходило как нельзя лучше, сочетая элегантность силовой шпаги с грубой эффективностью дубины дикаря.
В такое время людей в зале практически не было, только над одной секцией горел яркий свет, выхватывая гибкую, не по годам мускулистую фигуру мальчишки в обтягивающем комбинезоне. Двигаясь быстро и точно, словно механизм, он отрабатывал движения при ударе меча, повторяя один и тот же выпад раз за разом. По коже стекали капли пота, а волосы намокли и липли ко лбу и вискам.
— Хватит, — раздался голос, и юный наследник бароната остановился, опустив тренировочный меч к полу. У стены стоял его наставник, старый отставной солдат с густыми бакенбардами. Выплюнув остаток сигареты в сторону стоявшей в углу урны, он взмахнул рукой, демонстрируя выпад. — Ты слишком сосредотачиваешься на ударе, думаешь, куда он направлен, и стараешься контролировать оружие. В этом твоя ошибка. Ты должен думать не о своем мече, а о противнике, о его мече. Если перестанешь следить за ним хоть на мгновение — проиграешь. Ты можешь не заметить выпад и получить удар.
— Но… — мальчик подал голос, опустив взгляд на оружие в своих руках. — Если не следить за оружием, то можно ошибиться при движении. Это разве не так же страшно? Такой ошибкой противник и воспользуется…
— Дай сюда, — наставник протянул руку, указывая на тренировочное оружие. Эдвард, смутившись, протянул ему свой клинок. Взяв тот за рукоять, старый солдат взмахнул им несколько раз, а потом сделал резкий выпад в сторону мальчишки. Движения были настолько точными и быстрыми, что оставляли за собой только размытую полосу, а остриё клинка через мгновение смотрело в лицо Эдварду. Он дернулся и зажмурился, ожидая удара, но не сдвинулся с места, отлично зная, что если попытается увернуться, то будет наказан. Однако меч остановился в миллиметре от его лица, и, дождавшись, когда мальчик откроет глаза, наставник легко стукнул его по лбу отключенным оружием. — О чем ты сейчас подумал?
— Об ударе, — честно признался Эдвард, вздохнув и еле заметно переводя дух.
— За чем ты следил?
— За… мечом…
— Понимаешь суть? — наставник поднял оружие, активировав жесткое кинетическое поле. Меч едва слышно загудел, генерируя излучение, и при следующем взмахе оставил за собой едва заметный искрящийся след. — Ты должен следить за движениями противника и реагировать на них сразу же, не задумываясь. Если ты при этом будешь думать еще и о собственных движениях, ты будешь проигрывать по времени. Это значит лишь смерть…
— Я понимаю, — Эдвард снова кивнул, глядя, как ловко наставник обращается с тренировочным мечом весом в несколько килограмм.
— Запомни, малец, то, что я тебе сейчас скажу. Если сможешь смириться с этим, то станешь солдатом. Если же не примешь, то лучше отложи оружие в сторону и возвращайся в библиотеку, ибо на поле боя ты найдешь только позор и отчаяние! — Мастер назидательно ткнул в его сторону вытянутым клинком, и Эдвард, тогда еще семилетний мальчишка, судорожно сглотнул и кивнул, не желая признаваться в собственной трусости. Вероятно, он поступил правильно, поскольку наставник довольно улыбнулся. — Хорошо. Смерть придет за всеми. Она уже ждет каждого, и перевозчик на последней реке уже приготовил для тебя место в своей лодке. Каждый раз, когда ты правой рукой вынимаешь меч из ножен, левой сжимаешь ладонь Смерти. Ты не должен боятся того, что однажды она потянет тебя за собой. Для нее ничто не важно. Титулы, звания и гербы останутся пустым звуком. Богатства и таланты будут только грузом. Однажды подняв оружие, ты станешь слугой Смерти и заслужишь право потребовать отсрочки. Пока ты помогаешь ей, она будет ждать. Вопрос лишь в том, насколько хватит её терпения. А Смерть, как известно, леди нетерпеливая…
Он снова протянул ему меч, слишком тяжелый для мальчика такого возраста, никогда не державшего в руках боевое оружие. Схватившись за рукоять двумя руками, маленький Эдвард напряженно кивнул и все же нашел в себе силы улыбнуться. Слуга Смерти. Вполне подходящий титул, чтобы его добиваться.
— Улыбаешься? Тогда все с начала! — Воскликнул наставник и хлопнул в ладони. — Боевая стойка! Меч перед собой! Фронтом к противнику! Спину прямо! Двумя руками за рукоять! Да, вот так! Прямой выпад! Пошел!
Эдвард открыл глаза. Он снова был в тренировочном зале, только на борту корабля, дрейфовавшего на окраинах территорий Рейнсвальда. Тристанский барон стоял посреди зала под взглядами четырех колоссов, плечами удерживающих свод, а навстречу ему шел тренировочный дроид. Гуманоидная машина, вооруженная двумя мечами равной длины, приближалась, равномерно ступая по пружинившему материалу поля, опустив оба клинка к полу. Их активированное кинетическое поле едва слышно потрескивало, словно оружию не терпелось вступить в поединок. Никакого наставника, никакого мальчишки. Все это осталось в далеком прошлом. Теперь он сам барон Тристанский, и обучать его уже некому, теперь учиться мог лишь на собственном опыте.
Сделав несколько проверочных взмахов и выпадов, барон тоже вошел в центр площадки, отмеченный тонким серебряным кольцом. Датчики тут же активировались, считывая параметры тела прежде, чем запустить программу тренировки.
Эдвард несколько раз вздохнул, сосредотачиваясь и успокаиваясь. Прикрыв глаза, он вспоминал самые первые уроки, когда его вывели на тренировочную площадку под присмотром старого и опытного фехтовальщика, выбранного отцом. Первые базовые правила обращения с мечом, первые принципы ближнего боя, гораздо более честного и жестокого, чем любое огнестрельное оружие.
Как говорил его наставник: “Любое оружие, способное убивать на расстоянии дальше вытянутой руки, остается оружием трусов, созданным, чтобы превратить мир в огненные руины. Лишь тот, кто убивает клинком, убивает с честью”.
Дроид, подойдя на расстояние удара, тут же активизировался и поднял мечи. Его первый прямой выпад Эдвард легко заблокировал и сразу ударил в ответ. Противник отступил на шаг и подставил под оружие барона второй клинок. Соприкоснувшиеся кинетические поля снова ярко вспыхнули, рассыпаясь сотнями искр.
Компьютерный мозг внимательно отслеживал каждое движение оппонента подстраиваясь под его тактику и постепенно увеличивая сложность. Феодал в ответ повторял все движения с самых простых азов, как на обучении, отрабатывая базовые удары и приемы защиты, наблюдая за тем, как дроид реагирует.
Программа вскоре перестала успевать за отточенными движениями человека, и хотя дроид каждый раз уверенно блокировал удары, в его защите то и дело появлялись прорехи, которыми Эдвард мог воспользоваться. Он уже имел возможность несколько раз закончить поединок, выведя противника из строя быстрым ударом, но намеренно так не делал. Он методично повторял движения упражнений одно за другим, вспоминая, как прежде в таких случаях наставник хмурился после неудачной попытки или, наоборот, хвалил за правильный удар.
— Запомни главное. Холодное оружие сближает врагов. Здесь нет кнопок и рычагов. Есть только ты и твой противник. Его меч и твой меч. Не пытайся уследить за его движениями, глаза обманывают. Контролируй бой собственным сердцем и душой. Меч не оружие, он продолжение твоей руки. Ты не должен думать об ударах так же, как не задумываешься, когда дышишь! — говорил он в те моменты, сложив руки на груди. Наблюдая за тем, как маленький Эдвард пытался отбиваться от более сильного и быстрого дроида, раз за разом сбивавшего его на пол тренировочного зала, он повторял: — Не пытайся контролировать движения своего меча. Чувствуй!
Эдвард продолжал рубить и колоть снова и снова под разными углами, постепенно заставляя дроида уходить в глухую оборону, не давая даже возможности для атаки, пока система не объявила окончание поединка. Противник в ту же секунду опустился на колени и отключился. Барон закончил тренировку, не получив ни единого касания кинетическим мечом противника, но на таблицу результативности он уже давно не смотрел. Оценка в девяносто процентов эффективности редко когда изменялась больше, чем на одну или две единицы в ту или другую сторону.
Тристанский барон, тяжело вздохнув и наконец-то переведя дух, отложил оружие в сторону и немного размял плечи, прислушиваясь к собственным ощущениям. Тренировки являлись такой же необходимой составляющей жизни дворянина, как дипломатия, политика и военная стратегия. Таланты и доблесть ценны, когда всем движет ясный и цепкий ум, умение принимать ответственные решения и предугадывать результаты.
Его научили этому в раннем детстве, когда заставляли до изнеможения тренироваться в манеже с самыми разными видами оружия и постигать сложности мироздания, природы и человеческого общества в залах замковой библиотеки. И, даже став преемником отца, приняв титул барона и соответствующие привилегии, тратя куда больше времени на управление феодом, оказавшимся у него в руках, он обязан поддерживать свое тело в форме. Ведь именно его прямой обязанностью было вести войска феода за собой в самые жестокие и кровавые сражения, когда дипломатия оказывалась бессильна.
Тренировочные залы находились на центральных палубах корабля, разделенные на отдельные уровни для отработок приемов с огнестрельным или холодным оружием, рукопашного боя и командного взаимодействия. В обычное время члены экипажа, согласно установленному графику, тренировались там, готовясь к сражениям. Однако имелись секции, где тренироваться можно было регулярно и в одиночку. И одна из таких была постоянно зарезервирована бароном, пока он находился на борту.
Покинув тренировочную площадку и быстро приняв ионизированный душ, Эдвард вызвал двух дронов, чтобы помогли ему переодеться. Мундир тристанской армии стал настолько привычной частью его повседневной жизни, что он уже не видел в нем ничего необычного, а ведь в первое время казалось удивительным носить на себе знаки различия, прежде принадлежавшие самому феодалу, а не его наследнику. Последним он надевал длиннополый жюстокор с высоким воротом, и дрон тихо пищал, расправляя подол и помогая застегнуть все кнопки на груди. Со щелчком застегнув последние, барон поправил эполеты и принял из манипуляторов дрона оружейный пояс. Как только он застегнул серебряную бляху с гербом бароната, шпага, кортик и пистолет, висевшие на широком кожаном ремне, добавили уже знакомого ощущения тяжести и спокойствия.
Молодой феодал задержался только, чтобы привычным движением вытащить шпагу из стальных ножен. Он каждый раз смотрел на него как в первый, не уставая любоваться совершенством родового оружия Тристанских баронов, переходившего от отца к сыну. Адамантиевый клинок сверкнул в свете ламп, и отблески заиграли на его гранях с мифриловой отделкой и тонкой гравировкой в виде переплетенных терновых лоз. Закрытый эфес с золотым напылением, стилизованный под грифона, раскинувшего в стороны широкие крылья, закрывал кисть руки, и в глазах этого геральдического животного сверкали два крошечных светокамня. Активировав силовое поле, Эдвард проследил, как по лезвию пробегают едва заметные искорки энергии, после чего снова его отключил и убрал в ножны с тихим щелчком сработавшего магнитного крепления.
Пока хватит тренировок и воспоминаний. Дела больше не терпели отлагательств.
***
В непроглядной тьме Открытого Неба мелькнула слабая искра, вспыхнувшая и тут же исчезнувшая, словно галлюцинация. Наверняка это был один из истребителей конвойной группы, оказавшийся поблизости. Такое периодически случалось — командиры крыльев иногда отправляли одиночные машины на разведку, проверяя возникающие на экранах радаров аномалии. Редкость, но все же не из ряда вон выходящее событие.
Эдвард смотрел сквозь стекло вдаль, в бесконечность мрака, скрывающего за собой мир, в котором он жил. Где-то там дрейфовал в открытом воздушном пространстве Рейнсвальд, метрополия королевства с таким же названием. Его дом. Где-то там был человек, который его ждал. Где-то там, в этом мире без конца и края, состоящем из развалин древних городов и титанических крепостей, закрытых защитными куполами, пепельных пустошей и безумных мутаций, жил самый дорогой ему человек.
От открытого пространства темной бездны барона отделяло только толстое бронированное стекло в металлической раме, украшенной витыми змеями и стеблями растений, выполненными из отбеленного мифрила. Относительно тонкая грань, казавшаяся столь незначительной и слабой, но в действительности даже излишне прочная и надежная. Эдвард Тристанский приложил руку к поверхности стекла, наблюдая за тем, как быстро холодный материал запотевает вокруг ладони. Несмотря на несколько слоев температурной изоляции, барон все равно мог почувствовать легкую прохладу, заметную только при касании открытой кожей. Даже тонких перчаток хватало, чтобы подавить это ощущение. Эдвард отдернул руку, несколько раз сжал пальцы и снова надел перчатку.
Адмиральские покои на корабле специально предназначались для приема важных персон, украшенные и обустроенные ничуть не хуже жилых залов в Тристанском замке — с высокими арочными потолками с лепниной и барельефами и стенами, украшенными вышитыми гобеленами. Мягкая мебель была выполнена из дорогих тканей со вставками из полированной кости, освещалось все это великолепие большими люстрами на сотни ламп с подвесками из горного хрусталя. Все здесь указывало на статус хозяина, его важность и значение для королевства. Однако Эдвард Тристанский воспринимал подобное окружение как данность. Нечто, принадлежавшее ему по праву рождения, хоть он сам никогда и не видел повода гордиться собственным статусом. Эта лишь одна из тех вещей, право на владение которыми важно не столько получить, сколько суметь удержать до самого последнего дня.
— Господин барон, — в комнату, приоткрыв дверь, вошел один из стражников, — с мостика прибыл сир Де Андрил. Просит личной встречи. Информация, по его словам, не должна проходить по общим каналам связи.
— Хорошо, впустите его, — кивнул Эдвард, вздохнув и подтянувшись. Несмотря на уже долгий срок правления в качестве феодала, немало прошедших войн и событий, где закалились характер и воля, он все равно несколько побаивался сурового взгляда своего вассала. Эдвард видел в нем не только подданного, но и близкого друга и наставника, порой заменявшего отца строгим взглядом и советом в сложные моменты.
— Господин барон, вы позволите? — стражник отступил в сторону, и в дверь вошел, поклонившись, тристанский дворянин. Сир Де Андрил практически не изменился с того дня, когда прежний барон отправился в свою последнюю экспедицию, только седины на висках прибавилось. Стражник закрыл дверь, и Де Андрил прокашлялся, подбирая подходящие слова. — По закрытым каналам поступило несколько сообщений. Я счел необходимым доложить вам лично. Достоверность информации нуждается в проверке, но уверяю, источники достойны внимания.
— Что-то непредвиденное? — Эдвард тяжело вздохнул. — Хорошо, докладывайте. Начните с того, что касается наших ближайших планов.
— Только одно сообщение, — ответил Де Андрил, активировав на своем коммуникаторе голограммный экран, на котором мигали иконки непрочитанных документов. — Представители Эльсейра сообщают, что не смогут ответить на ваше приглашение по внутренним причинам, но заверяют и вас, и все королевство в своем намерении поддерживать добрососедские отношения и придерживаться заключенных ранее соглашений.
— Чего и следовало от них ожидать, — кивнул головой барон. — Больше всего в этом мире они боятся оказаться втянутыми в конфликты, не касающихся их непосредственно. А события на Рейнсвальде их волнуют исключительно в плане экономических рисков. Естественно, у них нет желания связывать себя обязательствами перед одним конкретным участником этих событий. Новость неприятная, но не настолько, чтобы создавать из этого проблему. Можно было просто переслать все по каналу связи. Что-то еще?
— Да. И эти сведения точно не стоит оставлять в корабельной базе данных, — кивнул Де Андрил, набрав в грудь побольше воздуха. — Разведданные с Остакирского острова. Наши люди в администрации колонии сообщают, что Гористары в несколько раз увеличили объемы выработок титана и плутония. Кроме того, имеется информация, что в одном из закрытых куполов Остакир-пять в настоящее время ведутся работы по установке сборочных линий. Все это указывает на то, что готовится запуск конвейера по созданию боевых машин. Это можно считать рядовым событием, если бы…
— Если бы что? — барон заинтересованно посмотрел на своего подчиненного.
Гористары, этот дворянский род, испортивший жизнь еще его отцу, уже успел сделать все, чтобы и его существование не казалось слишком легким.
Внутренние противоречия и столкновения между различными феодами не были чем-то новым или необычным для королевства. Там, где пересекались интересы дворянских родов, вспыхивали порой скоротечные локальные конфликты, в которых гибли солдаты, отправленные на убой ради частных интересов. Корона закрывала на это глаза, пока ситуация не начинала выходить из-под контроля. Однако Тристан и Гористаров связывала долгая тлеющая ненависть, уже не раз порождавшая конфликты у отдаленных границ. Если Гористары снова что-то затевали, Эдвард должен был нервничать одним из первых.
— В город прибыло два конвоя из гористарского института перспективных разработок. Вряд ли туда стали бы посылать такое количество специалистов высокого уровня, если бы речь шла о стандартном производстве. Тем более на отдаленных территориях, откуда проблематичны массовые поставки в метрополию. Командование из штаба разведки предполагает, что Гористары начинают собственное производство запрещенного оружия вдали от глаз королевских спецслужб.
— Мы можем быть уверены, что наши агенты не перевербованы гористарской контрразведкой? — Эдвард нахмурился, представляя возможные последствия таких событий. Гористарское графство могло оказаться первым феодом, возобновившим производство оружия, запрещенного королевскими указами не только к использованию, но и хранению. Конечно, можно сделать так, что эта информация попадет в руки королевских спецслужб, но тогда возникнут вопросы, откуда подобные сведения стали известны тристанцам. Внутренняя политика во многих вопросах была даже опаснее и сложнее внешней, ибо сильно урезала возможности использования силового фактора.
— Никак нет. Агенты, заброшенные в Гористарское графство, часто действуют в условиях автономности и нерегулярно выходят на связь. Контрразведка соперника работает на удивление эффективно, заставляя прибегать к сложным способам маскировки, серьезно ограничивая наши возможности и способы проверки и подтверждения информации. Я непременно отправлю запрос в штаб разведки для уточнения информации, поступающей от данной агентурной сети.
— Только осторожно, — кивнул Эдвард. — Старый граф вполне может нас дезинформировать, чтобы отвлечь внимание от чего-нибудь действительно важного. Но даже, если он действительно не подозревает, что мы смогли внедрить агентов так глубоко в его структуры, информацию следует проверить, неточностей допускать нельзя. Если гористарцы действительно начинают производство подобного вооружения, то мы от них отстаем.
— Однако вы собираетесь оставить договоренность о встрече в силе?
— Разумеется, — барон кивнул. — При запущенном производстве само вооружение начнет поступать в войска гораздо позже. А оно, возможно, потребуется в ближайшее время. Есть что-нибудь еще, требующее немедленного рассмотрения?
— Да, господин барон. Это тоже информация с высоким уровнем секретности. Группа особого назначения «Виенвольф» получила первые доказательства того, что партизанские силы, поддерживающие претензии вашего дяди, действительно получают поддержку со стороны гористарского графства, — сир Де Андрил вздохнул. — В пустошах в секторе Циклон-Три-Одиннадцать штурмовая группа уничтожила конвой партизан. Среди прочих грузов обнаружено относительно новое снаряжение с маркировками Гористарского графства. Теперь группа занимается подготовкой перехвата бунтовщиков в момент передачи вооружения. Это уже будет достаточно веским доказательством, чтобы предъявить обвинение.
— Обвиним Гористаров во вмешательстве в наши внутренние дела, — Эдвард пожал плечами. — И я практически уверен, что старик граф уже подготовился к такому развитию событий. Передача будет происходить не в пустошах, на это можно даже не надеяться. Так глупо граф подставляться не станет, а отследить Гористаров на их территории слишком сложно. Передайте «Виенвольфу» новый приказ. Прекратить работу над гористарским следом и заняться поиском основной базы партизан. Мы на этом направлении не достигли практически никаких результатов, несмотря на все усилия…
— Вы считаете, что она существует?
— Если мой дядя жив, то должен прятаться там. Как любящий племянник, я очень хочу засвидетельствовать ему свое почтение, — Эдвард оскалился. — У меня накопилось слишком много вопросов к нему.