Безумен тот, кто, не умея управлять собой, хочет управлять другими.
Публий Сир
— Знаешь, есть одна интересная загадка. В ней спрашивается, сколько нужно дворян, чтобы вкрутить лампочку. — Пират заулыбался, демонстрируя вставные металлические зубы, больше похожие на клыки хищника, и глядя прямо в глаза собеседника. — Мне она всегда очень нравилась. Ты ответ не знаешь, поэтому я его тебе сам скажу. Ни одного. Сколько бы ни было дворян, они все равно не разберутся. Смешно, правда?
— Прямо обхохочешься, — мертвенно-спокойным тоном ответил человек в мундире военного флота одного из рейнсвальдских феодов. Судя по узорам серебряной вязи на левом плече, он принадлежал к верхушке командования военно-воздушными силами. И тем удивительнее было наблюдать такого человека здесь, в баре портовой зоны одного из свободных анклавов на небольшом острове совсем близко от Поверхности. В таких местах обычно не приветствовали вообще никаких представителей закона, а единственным правом оставался заряженный пистолет в кобуре на поясе. Пираты, контрабандисты, налетчики, рейдеры с Поверхности, а вместе с ними торговцы и путники со всех сторон Известного Пространства собирались в подобных заведениях, чтобы передохнуть после долгого пути и подготовиться к следующему переходу. Под низким бетонным потолком, когда-то обклеенным плакатами самого разного содержания, а теперь закопченного до такой степени, что кроме пятен сажи ничего не получалось разглядеть, пахло табаком, алкоголем и курительными смесями. С непривычки смесь таких ароматов била в нос с такой силой, что многие торопились выйти обратно на свежий воздух, кроме гостей, постоянно пользовавшихся респираторами, но офицер даже не морщился и еще что-то потягивал из стоявшей тут же на столике кружки.
Электронная музыка, доносившаяся из динамиков со всех сторон, попадала в ритм с цветными огнями, сверкавшими на сцене, где три почти обнаженные девушки доводили своими движениями до экстаза собравшуюся толпу зрителей. Кроме людей там набилось порядочное количество гуманоидных ксеносов и ярко выраженных мутантов, на многих из которых без страха и не взглянешь. На Поверхности подобное не редкость: там выживают наиболее приспособленные и подготовленные, а не отличающиеся внешней красотой.
Мутанты — существа, появившиеся в результате неконтролируемого дрейфа генов, смешанных браков различных рас и безумия генокода из-за радиации или химического заражения — нередко оказывались лучше других приспособлены к жестким условиям Пустошей, будучи ее настоящими детьми, а не пришельцами других миров, как чистокровные расы. Кто-то даже верил, что, несмотря на все старания консерваторов и борцов за чистоту расы, однажды мутанты и гибриды вытеснят всех остальных из Известного Пространства. Пусть этот процесс и затянется, но обратить его вряд ли у кого-то получится. Однако офицер поглядывал в сторону этих существ с плохо скрываемой неприязнью, и его собеседник не мог этого не заметить. Хотя он и так всеми силами старался зацепить хоть чем-то выходца из благородных домов королевства, короне которого хоть и номинально, но принадлежали все окружающие земли, насколько хватало глаз.
— Тогда чего ты не смеешься? — Пират наклонился ближе к рейнсвальдцу, вглядываясь в острые черты его тонкого лица. Собеседник легко выдержал его взгляд, неожиданно сам став серьезным и мрачным, что пират сразу же принял как вызов. — Чего? Не хочешь смеяться?
Следующие движения произошли слишком быстро, и на них мало кто обратил внимание, будучи занятый своими делами. Дворянин выхватил из ножен на поясе кортик, блеснувший в неровном освещении серебряным лезвием, и тут же всадил его в ладонь пирата по самую рукоять, прибивая ее к столу. Лезвие с мономолекулярной заточкой пробило и человеческую плоть, и толстый пластик стола с такой легкостью, словно не заметило препятствий. Пират моментально умолк, а потом взвыл, попытавшись вырваться, от боли моментально забыв обо всем, кроме прибитой к столешнице руке. Схватившись за нее здоровой ладонью, он как можно крепче сжал зубы, пытаясь не кричать в полный голос, а дворянин ухватил его за воротник и притянул к себе, глядя глаза в глаза.
— Сейчас ты должен смеяться. Ты же так смешно шутишь! — Процедил дворянин, глядя прямо в зрачки пирата. Разборки прямо на месте были в таких заведениях событием не настолько уж редким, чтобы привлекать всеобщее внимание, но крики и шум драки нередко отвлекали от музыки и мешали соседям. Так что, если все разворачивалось совсем уж бесконтрольно, могли вмешаться и другие, из-за чего получали свое и правые, и виноватые. Чаще всего единственным правилом, которого придерживались все, оставалось использование исключительно холодного оружия, длина которого не превышала ладони, чтобы даже при широком замахе не зацепить никого из окружающих. Дворянин ограничений не нарушал, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить.
— Скотина… — прохрипел пират, но рейнсвальдец, схватившись за рукоятку своего оружия, выдернул его одним движением, в следующий миг загнав лезвие по самую рукоять собеседнику под подбородок.
— Видишь, какая смешная шутка. Только не говори, что тебе не нравится. — Рейнсвальдец продолжал внимательно смотреть пирату в глаза, проворачивая кортик и наблюдая, как у того закатываются зрачки.
Сидевший за соседним местом второй пират только удивленно приподнял одну бровь, но не стал ничего предпринимать, глядя, как его только что уверенный в своих силах товарищ дергается в предсмертных судорогах. Никого больше это событие вообще не заинтересовало. В полудиких поселениях на Поверхности, где власть рейнсвальдской короны номинальна, любой закон пишет тот, кто стреляет первым, остальное значения уже не имеет.
— Думаю, такой юмор он все же не оценил, — сообщил пират, когда рейнсвальдец выдернул кинжал и вытер лезвие об одежду трупа. Приподняв свою кружку с пивом, отдающим синтетикой и химикатами противорадиационных фильтров, давно свой срок отработавших, он сделал полный глоток в знак уважения к почившему. — Пусть в следующий раз дважды подумает, прежде чем так шутить. Так на чем мы остановили наш разговор… господин?
— На том, что я устал просто сидеть без дела и ждать попутного ветра, — выдохнул дворянин, усаживаясь обратно на свое место, и, забрав свою кружку пива, откинулся к стене, наблюдая за тем, как на сцене под долбящую электронную музыку извиваются танцовщицы. Гуманоиды, среди которых только одна была человеком, остальные же принадлежали к сходным к человеческим типам рас, так что хоть не отвращали одним своим видом. Ксенофобия на Поверхности чаще всего была просто неактуальна, слишком многое перемешалось и зависело друг от друга, чтобы пытаться выделить кого-то, а кого-то принизить. Хотя естественный отбор даже среди разумных видов оставил на обочине истории очень и очень многих. Многие так и не смогли приспособиться к жестким условиям пустошей под вечно черным небом, даже несмотря на весь технологический прогресс.
— Это мы уже поняли. — Пират обернулся, посмотрев на проходившую мимо подносчицу с рабским ошейником, но потом снова посмотрел на дворянина. — Однако, пока мы не приступили к тренировкам нашего чувства юмора, мне казалось, что вы говорили о каком-то плане действий. Хотелось бы узнать о нем несколько подробнее и, желательно, услышать ответы на терзающие меня сейчас вопросы.
— Всему свое время, здесь не место для такого обсуждения…
— Тогда зачем вы вообще меня сюда привели, герцог Росский? — пират в удивлении развел руками и оглянулся. — Назначили встречу в подобном месте, а потом сами и не желаете продолжать начатый разговор? Признаюсь, вы один из самых странных моих нанимателей, с которыми вообще приходилось иметь дело. Я действительно не знаю, какой ваш приказ будет следующим, и все сильнее ощущаю себя бычком на привязи, которого куда-то ведут, а он еще и радостно блеет по этому поводу. А ведь в финале может оказаться и консервный завод вместо молочной телки.
Герцог Росский усмехнулся и отставил кружку в сторону. Его острое и вытянутое лицо украшали только тонкие усики с небольшой бородкой, и выглядел он необычайно бледно даже на фоне местных жителей, альбиносов, выросших без естественного света с практически неразвитыми цветовыми пигментами. Высокий и подтянутый, с затянутыми сзади в короткий хвост белыми волосами, герцог больше всего выделялся даже не цветом кожи или одеждой, а своими странными манерами, в которых сочетались дворянское воспитание и дерганные движения неуравновешенной личности. Он не мог ровно просидеть даже одно мгновение, никак не находя места рукам и постоянно оглядываясь, лишь иногда заставляя себя сосредоточиться на чем-то одном. Посмотрев на пирата, дворянин склонил голову набок, словно под таким углом мог заметить еще что-то важное.
— Чтобы выслушать твое мнение касательно наших потенциально новых соратников. — Респир Росский снова взял кружку, отставленную пару секунд назад, понюхал содержимое и сморщился, выражая свое неудовольствие, но мгновение спустя одним залпом опрокинул в себя несколько больших глотков. — Святое Небо, насколько же это невероятная гадость! После такого возникает желание сходить и разрядить в пивовара магазин пистолета!
— Надеюсь, что наши новые друзья будут обладать лучшими качествами. — Пирату все-таки надоело соседство с трупом, и он спихнул тело на пол, прямо под ноги посетителям, и так едва проходивших ближе к сцене мимо столиков. Кто-то почти сразу же споткнулся, громко выругавшись и уже собираясь полезть в разборки, но, пересекшись с пиратом взглядом, просто стал протискиваться дальше. Труп на полу особенно никого не беспокоил, и лежать он здесь будет до тех пор, пока вышибалы не вытащат его наружу, попутно облегчив карманы от всего ценного.
Здесь, в этом довольно известном среди пиратских кругов заведении, собирались представители самых разных слоев общества. От окончательно опустившихся маргиналов, приходивших за подачками и в тайной надежде попасть на борт одного из отправлявшихся в рейд кораблей, до богатых и известных торговцев, приходивших сюда, чтобы обсудить в непринужденной обстановке свои дела. Когда-то украшенный всевозможными плакатами потолок теперь уже покрывал такой слой копоти и сажи, что разглядеть изображения стало практически невозможно. В кабаке чистили только прожектора светомузыки, работавшие без перерыва, но редко когда попадая в такт музыке. Из-за них в глазах постоянно рябило, и Респир периодически их тер, пытаясь сосредоточится на своих размышлениях. На верхних уровнях подземного комплекса всего заведения всегда шумно, царит атмосфера безумного праздника в наркотическом угаре, но среди этих постоянно дергающихся в танце тел росский дворянин чувствовал себя намного спокойнее, настолько все это не было похоже на показное спокойствие и плавность рейнсвальдских балов.
— Они скоро появится, Калгер, не стоит так сильно беспокоиться по этому поводу… — Герцог снова заметил подносчицу, уже в третий раз проходившую мимо их столика, и моментально напрягся, решив, что она может подслушивать их разговор. Провожая ее взглядом, он на несколько секунд забыл о своем собеседнике, все так же сидевшем в ожидании окончания фразы и уже ловившем себя на мысли, что начинает привыкать к такой манере общения. Калгер Энистон относился к тому типу пиратов, что еще придерживались определенных правил приличия как в мирное время, так и в рейдах. Именно из-за этого он когда-то и встретился с Респиром, тщетно искавшим себе соратников в переменчивом течении жизни на Поверхности.
Тогда герцог Росский прибыл на самые окраины Рейнсвальдского королевства, где границы цивилизации смешивались с дикими нравами пустошей Поверхности, а законы значили ровно столько, сколько хотели их соблюдать, в поисках безрассудных и горячих голов, готовых бросить вызов сложившемуся порядку. До этого мало кто видел дворян так далеко от метрополии, а для многих слово «королевство» значило исключительно те небольшие гарнизоны, что власти устанавливали для контроля наиболее важных районов. Его горячие речи, а главное, звенящий золотом кошелек, привлекали к себе многих, но он в них быстро разочаровывался, видя вместо героев будущей войны обычных разбойников, готовых резать любые глотки за любые лозунги, лишь бы за это хорошо платили.
Энистон, напротив, ненавидел Рейнсвальд всей своей душой, будучи когда-то предприимчивым и умелым торговцем, но не выдержавший конкуренции с королевским рынком, когда в город, в котором он торговал, прибыли первые разведчики Даломирского герцогства. Разорившись и лишившись практически всего, что имел, он вспомнил свое прошлое на военной службе местного князька и, подняв в воздух два своих последних корабля, набрав таких же, как и он сам, бывших солдат и наемников, отправился рейдировать на торговые пути, по каким еще недавно сам возил товары.
Жесткий феодализм и консерватизм рейнсвальдских структур не оставлял никакой свободы выбора тем, кто попадал под его пяту, загоняя своих подданных под заранее определенную им участь и уничтожая всех, кто смел спорить. Генетические чистки местного населения обходились сотнями и тысячами жертв, считавшихся мутантами и гибридами, а потому подлежащими выселению в резервации или же физическому уничтожению. Всех, кто проходил под строгие рамки, отправляли на смены на заводы, в шахты или на фермы, заставляя отрабатывать свое право на существование под возводимыми защитными куполами. Люди Энистона отказались лишаться права на свободу в обмен на возможность безопасного, но практически рабского существования, и с того дня он вел свою собственную маленькую войну против королевства с переменным успехом. До того момента, пока не встретил Респира Росского, говорившего именно те слова, которые он давно хотел услышать.
— Последний раз, когда мы пытались таким образом найти людей, то едва не наткнулись на засаду, а я еще и получил пулю в ногу, — напомнил Калгер, тщательно взбалтывая кружку, прежде чем окончательно ее опустошить последним глотком. — И вообще, почему мы должны продолжать искать новобранцев в подобных местах, когда можно просто обратиться напрямую к любому из пиратских лордов, чтобы просто один раз заплатить, а потом сразу получить все необходимое. Конечно, возьмут они дорого, но зато нам не придется терять столько времени.
— Потому что я уже говорил тебе. Мне не нужны наемники, готовые убивать того, в кого пальцем покажут, пока им за это платят. — Респир поправил воротник и шумно выдохнул. В помещении было душно, долбила музыка, а ароматы дешевой курительной травы и алкоголя висели такие, что казалось, будто и не требуется ничего заказывать. Достаточно несколько минут подышать местным воздухом, чтобы получить ударную дозу дурмана. Застегнутый на все пуговицы и молнии мундир в такой атмосфере не давал толком дышать, и дворянину хотелось как можно быстрее выйти на свежий воздух. Во всяком случае туда, где у местных был «свежий» воздух. Выпрямившись на своем месте, он смахнул с небольшого экрана в центре столика уже начинавшую подсыхать кровь и, активировав его, нажал на кнопку вызова подносчицы. — Чего-нибудь крепкого и ледяного. И как можно быстрее… Так вот, Калгер, о чем я сейчас говорил… О наемниках. Эти собаки всего лишь обычная стая на поводке, которым просто нужно показать цель. Эффективно, но глупо. Власть, построенная на такой силе, вынуждена будет постоянно сосать из простого населения деньги до тех пор, пока что-то не лопнет. Либо сама власть, либо терпение у народа. Рейнсвальдские рыцари в таких случаях хороший показатель. Феодалу можно все, что он захочет, но ровно до тех пор, пока это не становится ярмом на шее рыцарства феода. Если такое случается, может последовать быстрый и жестокий конец. И знаешь, что самое интересное? Все остальные феодалы это проглотят, а их рыцари еще и поддержат. Хочешь надежную опору и сильных солдат? Придумай что-нибудь еще, кроме денег.
— И что же придумал Респир Росский? — Калгер всем своим видом изображал любопытство, хотя этот диалог у них уже проходил. Герцог оказался необычайно импульсивным человеком, желая снова и снова озвучивать свои мысли по нескольку раз, пока не убедится, что все слушатели точно его поняли, и после этого может их снова несколько раз поднять, но уже позже, повторяя одно и то же. Калгер подозревал, что у Респира все далеко не так в порядке с головой, как можно подумать, а его поведение только это подтверждало. С другой стороны, глупо было бы ожидать иных мыслей от дворянина, у которого мозги работали именно в том ключе, что воспитывался в королевстве.
— Респир Росский, по всей видимости, придумал напиться, пока ожидает появления своего связного… — отметил герцог, когда к их столику подошла подносчица, неся бокал и небольшую пузатую бутылку, покрытую быстро тающими кристалликами льда. В этот раз девушка оказалась не человеком, а, к удивлению герцога, полуэльфийкой, если верить светло-золотистому оттенку волос, ярким зеленым глазам, почему-то сохранившимся у этого вида даже при неразвитых цветовых пигментах, и небольших треугольных ушах. Как и у остальных, у нее был все тот же рабский ошейник, туго стягивавший кожу, но еще и следы многочисленных побоев, некоторые из которых должны уже стать шрамами. Сломать ее было, по всей видимости, сложнее, чем остальных, но теперь она все так же боялась поднять глаза на клиента, судорожно дергаясь от каждого звука. Респир на мгновение поймал себя на мысли, что ему интересна ее история. Интересно, как представительница столь редкого вида оказалась здесь и в таких условиях, но этот порыв быстро вытеснили более насущные задачи.
К столику подошел еще один человек, по внешнему виду похожий на типичного путника с пустошей, в тяжелом защитном комбинезоне с бронепластинами и карманами разгрузного жилета, а на боку болталась сумка с противогазом. Отпихнув труп от стула, человек уселся прямо напротив герцога и первым выхватил бутылку из рук подносчицы, не став даже утруждать себя наполнением стакана, а сразу сделав несколько глотков из горлышка. Только алкоголь оказался действительно крепким, и лицо человека свело судорогой, пока он пытался справиться с пожаром в горле. Герцог все это время наблюдал за ним с ленивым любопытством, вглядываясь в острые черты его обветренного и потемневшего из-за излучения пустошей лица, ожидая, когда его связной все же начнет говорить.
— Ваша милость, у меня есть новости и хорошие, и плохие. С каких прикажете начинать? — Связной говорил низким и противным голосом, все время стараясь перейти на шепот, как может только человек, привыкший зарабатывать перепродажей чужих секретов. Люди такого типа, как Ивей Парнс, у многих не вызывали ничего, кроме отвращения, и, если бы не прямой приказ Респира, Калгер уже давно бы выстрелил ему в лицо. Ивей торговал секретами, а в мире, где информация стоит во много раз ценнее золота, у него всегда были клиенты, как готовые что-то продать, так и что-то купить. Иметь с ним дела опасно, поскольку для него не существовало понятия чести и достоинства, и верен Ивей ровно до тех пор, пока ему кто-то не предложит больше. Респир сам как-то заметил, что однажды Ивея найдут где-нибудь в подворотне с ножом между лопаток, и никто по этому поводу горевать не будет. Только пока он был жизненно важен герцогу, и платили ему всегда ровно столько, сколько он скажет, без всякого торга. И потому он всегда стелился перед Респиром, изображая само добродушие и почитание.
— С плохих. — Первым заметил сидевший рядом пират, даже отставив стул подальше, будто чем-то мог заразиться от этого человека. — И заодно скажи сразу, что ты не привел за собой никакого хвоста.
— Нет, добрый господин, я всегда внимателен. За мной никто не следил, но многие интересовались, почему Ивей в последнее время так активно скупает всю информацию о пиратах, какая только есть. Люди нервничают. Люди считают, что Рейнсвальд хочет закончить местную вольницу. Люди задают неловкие вопросы, и Ивею приходится выкручиваться, чтобы не говорить правду. — Связной изобразил жалостливое выражение лица, и Респир с тихим стоном закатил глаза, но все же вытащил из своего кармана небольшой расшитый мешочек с золотыми монетами и бросил его на стол. Прежде чем Калгер успел даже рассмотреть, сколько там может быть монет, Ивей сгреб его движением руки куда-то в недра своего комбинезона. — Добрый клиент хорошо платит, его интересы стоит защищать…
— Я плачу тебе не для того, чтобы ты защищал мои интересы, а для того, чтобы ты узнавал то, что мне интересно. — отрезал Респир уже более жестким тоном, так что продавец секретов дернулся, словно от удара. Герцог уже успел продемонстрировать, как умеет не только деньгами разбрасываться, но и наказывать тех, кто встает у него на пути. Первого же пиратского капитана, решившего, что можно от герцога что-то требовать силами и угрозами, Респир просто и беспощадно уничтожил. Взял на абордаж его корабль, вырезал экипаж, а его самого, еще живого и со снятой кожей, подвесил на носу своего корвета, демонстрируя всем проходящим мимо во время стоянки в порту. Как и четвертовал парочку торговцев информацией до Ивея, пытавшихся торговать уже тем, что услышали о самом Респире. Единственным действенным законом в этих местах оставалась сила, и герцог этим пользовался при любой возможности, даже не пытаясь скрывать свое удовлетворение от подобного.
— Если говорить о плохих, то вчера рейнсвальдцы устроили крупный рейд с арестами по пристаням и отправили на тот свет или за решетку много хороших парней, готовившихся к отправке в рейд. Как минимум шесть кораблей сейчас арестованы, а на борту группы ищеек вынюхивают какие-то там улики. Зато на пристани перед причалом уже готовят виселицу. Люди напуганы, идут разговоры о том, что пора выдворить отсюда «черных воротников». А другие боятся того, что может последовать дальше, и снимаются с места. Туда, где о Рейнсвальде и не слышали.… Кажется, старые времена свободы постепенно подходят к концу… А ведь они были не такими уж и плохими…
Респир хмыкнул. «Черными воротниками» здесь называли колониальную пехоту Даломирского герцогства из-за абсолютно белых мундиров, где только высокие сапоги и доходившие до скул воротники оставались полностью черными. После появления здесь первого гарнизона рейнсвальдского феода прошло несколько лет, но у герцогства хватало и своих проблем, чтобы еще активно заниматься развитием очередного дикарского поселка. Только теперь они, судя по подобным слухам, начали что-то делать, постепенно выживая отсюда пиратов и контрабандистов, а также принося понятие законности и королевской власти.
Этот процесс может затянуться, но вот обратить его получится вряд ли. У местных нет ни сил, ни возможностей, чтобы противостоять ударным группам военно-воздушных флотов Рейнсвальда, а пиратские лорды не станут вмешиваться, рискуя не только своими людьми, но и собственной жизнью. Феодалы все равно вернутся, рано или поздно, и от их мести тогда уже ничто не спасет. В худшем случае они попросту сравняют все поселение с землей прямо с низкой орбиты, не оставив ни одного живого существа. Самого Респира это беспокоило лишь потому, что пираты после такого начнут покидать ставший небезопасным порт.
— Если это плохие новости, то в чем же хорошие? — Калгер не стал ничего говорить о рейде в порту, где должны были стоять и его корабли. Для него это поселение последнее время было не более чем одной из временных баз, и сменить место стоянки особой проблемой не будет. Есть еще в этих местах порты, куда власть Рейнсвальда не добралась.
— Этот рейд был не для того, чтобы напугать пиратов, а чтобы найти один конкретный корабль. «Месть Элизии». Он принадлежит небольшой повстанческой группе, что уже давно не дает спокойно жить рейнсвальдским военным в секторе. Их, конечно, не так уж и много, но для Вашей милости они сейчас наилучшее решение из всего возможного. У них есть корабли, неплохое вооружение и именно такие люди, которых вы и ищете. Идеалисты. Фанатики. Сможете их убедить сражаться на своей стороне — получите хорошо подготовленную маленькую армию…
— Почему я о них никогда раньше не слышал? — Сразу поинтересовался Респир с загоревшимися глазами. — Кто такие и за что воюют? Ты ведь разузнал, пес, все, что только мог. Выкладывай, за ценой я не постою.
— «Новая память». Сброд недобитков, сумевших спастись от рейнсвальдских карательных сил по самым разным причинам. — Ивей пожал плечами. — Однако у них много сочувствующих на фронтире. Власть короля несет закон и порядок, а порядок — это обязанности. Не всем такое нравится. «Новая память» контактирует с контрабандистами и пиратами, партизанами и рейдерами… Короче, со всеми, кто может хоть сколько-то навредить королевству и у кого есть для этого достаточно зубов. Я поднял немного информации о них, но…
Торговец информацией цокнул языком, и Респир снова тяжело вздохнул, потянувшись за вторым увесистым кошельком с монетами. Здесь, на самой границе подконтрольных королевству земель, о рейнсвальдских денежных знаках знали, но надежнее, чем настоящий металл, еще ничего не представляли. Золото в монетах и слитках оставалось самым верным способом завоевать внимание человека, на все остальное все еще смотрели с подозрением. Второй мешочек исчез в недрах комбинезона, и Ивей снова расплылся в широкой улыбке.
— Ваша милость, с вами приятно иметь дело. Про «Новую память» найти действительно правдивую и подтвержденную информацию невероятно сложно, все же за ними идет постоянная охота, и доверять незнакомцам здесь могут разве что идиоты. Однако и они с такой наивностью долго не живут. И говорить об этом вслух я тоже не особенно рискую… Чревато, знаете ли… Здесь вся необходимая информация, — с этими словами он протянул Респиру небольшой жесткий диск. — Будьте осторожнее. За эту информацию мне пришлось пожертвовать жизнями двух людей, а королевские спецслужбы за нее могут открыть охоту и за дворянином…
— Не заставляй меня думать, что для большей безопасности стоит тебя пристрелить, — изучив диск взглядом, отметил герцог прежде, чем убрал его в карман. — Знаешь, я ведь могу и соблазниться. Сегодня ты послужил хорошую службу, но теперь скройся с глаз.
Калгер взглядом проследил, как торговец информацией затерялся среди толпы, и только после этого повернулся к своему нанимателю.
— «Новая память». Я слышал о них…
— Тогда почему ничего не говорил? Они же именно те, кого я и ищу. — Респир протер перчаткой потную бутылку и, прочитав название на этикетке, налил себе немного в бокал. Освежившись парой глотков, он смерил пирата тяжелым взглядом. — Когда я принял твои услуги, то рассчитывал найти поддержку, а не вытаскивать клещами каждую крупицу информации…
— Я не говорил о них потому, что уверен — они ни за что не станут даже разговаривать с рейнсвальдским дворянином, а еще на подлете откроют огонь на поражение. Они ненавидят все, что собой представляет Рейнсвальд. А дворяне и есть главный символ вашего королевства. Если вы ждете от этих партизан хоть чего-то, кроме пули в голову, можете сразу забыть об этих надеждах…
— Выйдем… — Респир поднялся и, оставив бутылку недопитой, направился к выходу, проталкиваясь сквозь толпу. Он никогда не брал с собой сопровождающих, даже незаменимого киборга-адъютанта, часто заметных рядом с дворянами, и в лучшем случае рядом с ним могли оказаться один или двое из его наемников, ответственных за безопасность. Калгер всегда удивлялся этому, но только до того момента, как увидел навыки герцога при обращении с холодным оружием. Респир мог не только постоять за себя, но его мастерства хватало, чтобы еще и защитить спутников. Пусть герцог и выделялся на общем фоне, все же мало кто рискнет поднять руку на вооруженного дворянина.
Из подвального помещения клуба наверх шла высокая лестница и пара эскалаторов, которые владелец заведения никак не удосужился починить. Подниматься и спускаться приходилось либо пешком, либо на лифте для особо важных гостей. Респир сразу направился к дверям, на ходу натягивая на лицо респиратор замкнутого цикла, и даже не остановился, проходя мимо дежуривших на входе охранников. Он только с непривычки зажмурился, когда в лицо ударил яркий свет улицы, намного ярче, чем царившая в подземных залах атмосфера полумрака.
Над городом, расположенным на склонах огромного древнего карьера, не было защитного купола, и от темноты Небес жители могли защищаться только множеством ярких огней, из-за чего улицы были заметны даже с высоты воздушного корабля, выглядя как паутина яркий сияющих нитей. Невысокие здания из бетона и камня, больше похожие на оборонительные укрепления, облепили со всех сторон всевозможные хижины и лачуги, собранные из строительного мусора и лома с ближайшей свалки списанных кораблей. Яркие электрические фонари освещали грязные и протоптанные улицы, выложенные пластиковыми и металлическими листами, вытоптанными и переломанными, кучи мусора у подворотен и прохожих в масках и противогазах, снующих по своим делам.
Несмотря на то, что атмосфера здесь была пригодна для дыхания, в воздухе все равно находилось слишком много испарений и примесей, приносимых ветром с пустошей или поднимающихся со дна котлована, где из кислотного озера все еще торчали остатки каких-то металлических конструкций и древней добывающей техники. Улицы каскадом спускались все ниже и ниже по склонам котлована, где в самом низу упирались в несколько очистительных фабрик, добывавших из грязных вод озера химикаты, что затем шли на продажу прибывающим в порт купцам. Там, совсем близко к берегам, постоянно висела легкая дымка испарений, а фильтры обычных противогазов забивались за пару часов использования. Там были самые бедные кварталы, где только поднимались бетонные вышки старых жилых модулей гильдий наемников и пиратских кланов, осевших здесь еще во времена, когда город только начинал расти несколько столетий назад. Высотки с толстыми стенами и маленькими окошками поднимались над скоплениями хижин. А выше на склонах поднимались уже новые кварталы, где широкие основания таких же зданий-бункеров, способных выдержать влияние вредной атмосферы, окружала мешанина хибар, налезавших друг на друга и оставлявших только совсем тоненькие улочки, где в лучшем случае могли разминуться два человека.
Респир считал, что когда-то эти территории пыталась заселить более развитая цивилизация, оставившая эти бетонные здания и относительно серьезный портовый комплекс на противоположной стороне карьера, но по каким-то причинам не смогла здесь закрепиться. Теперь старыми зданиями пользовались совсем другие поселенцы, перестраивавшие их по собственной надобности.
И смотрел герцог на причалы, протянувшиеся прямо над городскими кварталами. Там, среди прочих кораблей, стоял и его корвет, что уже должны были подготовить к отлету. Как и всегда, вся портовая зона ярко освещалась, и отдельно выделялась только высокая диспетчерская вышка, с яркими прожекторами, направленными в небо. С противоположной стороны поднимались стены крепости, возводимой рейнсвальдцами. Высокие башни комплексной защиты уже были достроены, и вокруг них постепенно вырисовывались контуры бастионов и мощных стен с артиллерийскими батареями. Когда она будет закончена и системы воздушной обороны перейдут на режим боевого дежурства, все воздушное пространство окажется под полным контролем королевства. Для города это будет означать фактическую потерю независимости.
А пока что здесь на улицах можно встретить и мутантов, и гибридов, и прочий всевозможный сброд с пустошей. Все они умудрялись жить в относительном мире, но только, как однажды колко заметил Калгер, ровно до тех пор, пока не показывались рейнсвальдцы.
— Энистон, когда все закончится, я сделаю тебя рыцарем… — заметил герцог, чуть гундося из-за модулятора голоса в респираторе. Кевларовая маска закрывала всю нижнюю часть лица, оставляя снаружи только пару фильтров и уходящие за спину тонкие шланги от кислородного генератора за плечами. Только глаза оставались открытыми, и в них снова плясали те самые безумные огоньки, что сверкали каждый раз, когда Респир загорался очередной идеей. — Если, конечно, ты сможешь выжить.
— Увольте, — пират покачал головой, встав рядом с ним, застегивая последние молнии на своей тяжелой защитной шинели. Его лицо скрывал противогаз с фильтром с левой стороны и низко опущенный капюшон. — Постараюсь сделать все, чтобы избежать такой участи. Или же сразу пристрелите меня…
— Вот именно поэтому мы и сошлись, друг мой. — Респир коротко рассмеялся и похлопал своего спутника по плечу. — Ты искренне ненавидишь Рейнсвальд. Все то, что он из себя представляет и чем еще только может стать. Точно так же и «Новая память». И я более чем уверен, что у них для этого есть немало причин. И именно поэтому вы отлично сможете понять друг друга…
— Вы хотите отправить меня на переговоры с ними? — Энистон даже остановился, не сразу поверив услышанному. — Нет, конечно, я понимаю, что это проявление доверия, но все же… Не слишком ли поспешные решения сейчас принимаются? Вы еще даже не в курсе, кто они такие. Да и я только слышал о них самое общее.
— Ты боишься? — Респир остановился, чтобы пропустить тяжело нагруженную телегу, подталкиваемую вьючным рогачом, недовольно мычащим при каждом новом окрике владельца. Грузное животное занимало практически все свободное пространство на улице, разрезая поток людей как нос корабля. — Никогда не замечал за тобой подобного. Могу даже назвать неприятным открытием…
— Я не уверен в необходимости сразу мчаться на поклон к повстанцам, отказываясь от первоначальной идеи набора пиратских капитанов, — ответил Калгер, недовольно осматривая свои высокие сапоги, на голенища которых набрызгало грязи, когда рогач наступил в лужу. — Это не так рискованно… Я уже говорил, что среди этих людей найдутся многие, кто найдёт причины поквитаться с вашим королем…
— Плевать… — Респир оставался непреклонен. — Я хочу «Новую память». И я ее получу. До них все же дойдет, что наши взгляды не настолько уж сильно отличаются, чтобы не найти общих слов.
Сложив руки за спиной, он потопал дальше к парковке воздушного транспорта, и Энистон поспешил за ним, пытаясь сообразить, что теперь взбрело в голову герцогу. Они прибыли сюда всего лишь день назад, и все это время Респир был занят тем, что вербовал людей в свою маленькую армию, постепенно становившуюся все больше. Такой подход для дворян удивителен, обычно они старались формировать силы из местного населения своих феодов, обучая и подготавливая солдат, а не полагаясь на наемников. Ресурсы самого герцогства не позволяли содержать крупные силы наемных армий, казна просто не могла выдержать подобного, но герцог пользовался практически неограниченными возможностями финансирования из казны своего дяди.
Граф Гористара поддерживал своего родственника в подобных безумных начинаниях, но вряд ли предполагал, к чему именно герцог готовился. Во всяком случае, Респир был искренне в этом уверен, когда разрабатывал планы своей будущей революции, желая перевернуть с ног на голову устоявшийся порядок вещей, выстроив их в том виде, что считал идеальным и подходящим для всех.
У причалов города теперь стояло еще несколько кораблей, чьи капитаны согласились на участие в предстоящей войне, и чьей задачей теперь были постоянные налеты на торговые пути, по которым ходили рейнсвальдские грузовозы, перевозящие тысячи и тысячи тонн как готовой продукции, так и необходимых материалов. Королевство словно огромный спрут раскинуло щупальца своего влияния гораздо дальше собственных границ и колоний, и торговля имела огромную роль в жизни каждого феода. Именно сюда герцог и хотел бить изначально, и прямо в эти минуты уже продумывал, как именно будет использовать новых наемников.
— Господин, хорошо, что вы вернулись. — Встретил их один из охранников, в отличие от своего сюзерена одетый не в форму герцогства, а в безликое снаряжение, больше подходящее очередному бойцу рейдерского отряда или вольной группировки с пустошей. Так они привлекали к себе намного меньше внимания, чем сам герцог, на которого оглядывался каждый второй прохожий. — У нас все спокойно, но…
Заканчивать было необязательно, герцог и так понял, что имел в виду его подчиненный. Здесь постоянно приходилось держаться настороже, а человека могли убить только ради того, чтобы потом обобрать его еще теплый труп. Охранники, привыкшие к более мирным порядкам рейнсвальских городов, чувствовали себя словно под прицелом. Людям Энистона было намного проще, как родившимся и выросшим в подобных условиях, и они больше скучали в ожидании своего командира.
— Мы возвращаемся на корабль. — Респир отдал приказ готовить их транспорт к взлету, а сам повернулся к сопровождавшему его пирату. — Я оставлю тебе нескольких человек и систему связи, чтобы оставаться на контакте в любое время суток. Возможно, вскоре мне придется вернуться на Рейнсвальд, но ты не полетишь вместе со мной. Возьмешь своих людей и несколько наиболее подходящих экипажей, после чего отправишься по координатам, которые тебе перешлют.
— А как же эти партизаны? — пират даже удивился. — Вы же хотели туда меня отправить!
— Это позже. Про «Новую память» мне еще следует изучить материалы, а вот с Сатоном Тристанским необходимо наладить контакты как можно быстрее.
— Тристанским? — Энистон даже остановился на мгновение, с недоверием глядя на герцога. — Если мне не кажется, то эта фамилия одного из дворянских родов королевства. И вы сейчас хотите наладить контакты с одним из таких феодалов? Пожалуйста, скажи мне, что просто неудачно пошутили.
— Если говорить откровенно, то я еще не уверен, что стоит иметь с ним дела, но у нас во многом совпадают планы. — Респир пожал плечами. — Его люди сами вышли на меня, но бежать к нему сразу же, как собачонка, я не собираюсь. Поэтому отправишься ты, как самый безопасный в этом плане человек. Ты даже не подданный короны, поэтому если меня хотят подставить, то ничего не выйдет…
— Хороший у вас ход мыслей, ничего не скажешь. — Энистон покачал головой. — Я вот тут думаю, вас прямо сейчас послать куда подальше или подождать, пока вы попытаетесь мне прямой приказ отдать.
— Можешь послать прямо сейчас. Однако ты все равно полетишь к этому дворянину и посмотришь, кто он такой. А я займусь своими делами на Рейнсвальде. Как только закончу с ними, сразу же вернусь и буду ждать от тебя развернутого отчета.
— Иногда мне все же хочется взять и действительно вас послать…
— После чего вернутся к своему нехитрому ремеслу, да? — Респир уже садился в аэромобиль, но убрал ногу с подножки и вернулся к пирату. — Будешь и дальше рисковать всем, что умудрился сохранить, когда эмиссары королевства выкинули тебя на мороз, оставив практически ни с чем, просто потому, что ты им мешался? Будешь пытаться ковырять своими мелкими зубками кожу титана, который даже не замечает твоего существования, пока однажды все-таки не ошибешься и не получишь свое, превратившись в пыль Открытого Пространства? Так, что ли? Только знаешь, чем обернется вся эта твоя борьба и столь героическая смерть?
Калгер только шумно втянул воздух фильтрами своего противогаза, но ничего не сказал, глядя сквозь линзы с плохо скрываемой ненавистью прямо в глаза своему нанимателю. Респир только подошел ближе, положив левую руку на рукоять висевшей на поясе шпаги.
— Все это будет бесполезно. Бессмысленно, как все жизни большинства живущих в этом городе! Как паразиты рождающиеся, живущие и дохнущие в собственных помоях, не оставляющие после себя ничего, кроме таких же выродков, дабы те потом легли новым слоем мусора под ногами правителей мира! Хочешь остаться таким же? Ты пришел ко мне потому, что я дал тебе шанс сделать хоть что-то значащее в жизни! — Герцог ткнул пирата пальцем в грудь так, что тот даже отступил на шаг, сам рефлекторно схватившись за эфес палаша на поясе. — И ты поклялся служить мне, поэтому будешь делать то, что я скажу! Не хочешь — можешь валить уже прямо сейчас и сдохнуть, как и сотни тех, кто был до тебя! Бесполезно и бессмысленно!
— Любого другого я уже убил бы за такие слова…
— Так чего же ты ждешь? — герцог раскинул руки в стороны. — Даю тебе слово, что ни один из моих людей не станет тебе мстить!
Калгер даже схватился за рукоять палаша, но шумно выдохнул и, распрямившись, отпустил оружие.
— Ты и сам знаешь, что я прав… — процедил Респир и отступил на шаг. — Поэтому просто поверь мне на слово и делай то, что необходимо.
— Я надеюсь, вы хоть сами понимаете свои поступки… — Калгер вздохнул и склонил голову, надеясь спрятать взгляд из-под линз противогаза.
— Будь уверен…