Нет такого дела, в котором не пригодился бы шпион.
Лао-Цзы
Дрон снизился, и его камеры автоматически увеличили разрешение, передавая с каждым кадром все более точную картинку. Зрачки визоров в нижней полусфере расширились и поворачивались вслед за целью, продолжая наблюдение за небольшой группой дикарей, отсоединившейся от каравана. Двигаясь на одних только антигравитационных двигателях, дрон бесшумно кружил над ними на высоте двух километров. Разведывательная группа, как определили аналитики в штабе, направлялась прямиком к одному из передовых фортов бароната, хотя основной конвой отвернул в сторону по другому маршруту.
— Они словно знали, на что могут наткнуться. — Старший офицер вздохнул, сверившись с переданными показаниями дронов. Необходимость возиться с подобными проблемами его раздражала. В любой другой момент туда бы уже выслали звено бомбардировщиков и разобрались бы всего лишь за пару заходов. Однако приказ барона звучал вполне четко: дикари необходимы для полевых испытаний, а потому трогать их раньше времени запрещено. — Тогда зачем высылать группу разведки? Убедиться, что мы не реагируем?
— Господин, от командования новых указаний не поступало. Действуем согласно прежним приказам, — доложил один из операторов, приподняв голову. Отправленный запрос с комментариями не вызвал у вышестоящих офицеров никаких особенных реакций, оставив ему свободу в оперативных действиях. — До новых личных распоряжений барона никаких действий против дикарей не принимать.
— Святое Небо! Если не принимать никаких действий, то они подберутся к нашим минным полям, — вздохнул офицер. Задумавшись, он поправил воротник мундира. — Мы не имеем права подпускать дикарей к стенам. Тревогу поднимать тоже не можем. Тогда передайте мои приказания гарнизону. Перевести орудия на западной стороне форта в режим ответного огня. Снайперам не открывать огонь до моего личного приказа. Если дикари выйдут к форту, то придется уничтожить их как можно быстрее. Успеть передать сигнал тревоги своим товарищам они не должны. Приказ понятен?
— Так точно, господин фронт-майор. Новые указания уже отправлены на передовую, — доложил оператор связи.
— Великолепно. Ждем, когда барон даст разрешение на ведение огня, — вздохнул офицер, сложив руки за спиной и разминая плечи. — А то эта ситуация уже начинает выходить за рамки обычного дежурства.
***
Группа разведчиков, продолжавшая свой путь через городские развалины, оставалась уверенной, что никто не может их обнаружить. В любых других условиях такие мысли были бы вполне оправданы. Уже опытные следопыты, они практически сливались с местностью, буквально растворяясь в темноте, словно случайные тени. Очки ночного зрения, переделанные специально таким образом, чтобы не выдавать человека предательски сверкающими зелеными визорами, давали вполне приемлемую картинку, чтобы ориентироваться в развалинах. Опытный взгляд человека, знавшего, что искать, мог заметить слабое движение среди развалин, выдававшее перемещения разведчиков, но не более того. Даже чуткие хорхи, небольшие хищные животные, приспособившиеся к жизни среди бетонных и каменных стен, не замечали людей, осторожно пробиравшихся среди камней. Простоявшие тысячелетиями, обдуваемые всеми ветрами развалины всегда оставляли множество незаметных для неопытного взгляда лазеек, где медленно, не отрываясь друг от друга, шли разведчики.
— Впереди тихо, — доложил боец в голове отряда по общему каналу связи. — Уровень радиации чуть повышен, но показатели находятся все еще в пределах нормы.
Сержант сверился со своим счетчиком, но и там заражение оставалось в зеленой зоне, только стрелка прибора немного подрагивала, не выходя за пределы безопасных значений. И чем дольше это тянулось, тем больше сомнений возникало у офицера конвоя. По словам проводника, здесь должен стоять такой уровень радиации, что не смогла бы защитить и броня машин. Ничего подобного здесь и близко не было.
— Продолжаем движение, — скомандовал сержант в ответ на поступившие доклады, решив убедиться во вранье проводника окончательно. — Там должно что-то быть. Иначе я вообще ничего не понимаю.
Магистраль, тянувшаяся через полуразрушенные кварталы, лучше всего подходила для маршрута крупной техники, вроде их тяжелых транспортов. На ней не было завалов или тяжелых обломков. Только чистое полотно дороги на шесть раздельных полос, словно специально расчищенное кем-то. Здесь крупногабаритные машины могли пройти без всяких проблем, потратив намного меньше времени и топлива. Сержант, глядя на магистраль, задумался, почему именно это направление такое чистое, когда весь остальной город превратился в сплошное нагромождение сгнившей техники и рухнувших зданий, давно перекрывших все дороги. Где-то в душе копошилось чувство, будто он чего-то не замечал, и никак его не отпускало.
— Стоять! — Внезапно скомандовал он, подняв руку. До этого момента разведчики держались в стороне от дороги, по понятным причинам опасаясь выходить на открытое место. Однако в этот миг офицер конвоя заметил мелочь, не бросившуюся сразу в глаза остальным, и вышел из тени, бегом бросившись к центру дороги. Там, на старом растрескавшемся дорожном полотне, остались относительно свежие следы траков гусеничной техники. В спектре ночного зрения они выглядели как едва заметное изменение цветов, но опытный глаз сержанта сразу же заметил даже такую крохотную разницу. Опустившись на одно колено, он провел пальцами по следу и не обнаружил пепла, как везде, перчатки зацепили только несколько пылинок. След совсем свежий. Здесь недавно проехала машина, по габаритам и весу сравнимая с легким бронетранспортером.
— Всем быть наготове! Здесь явно есть кто-то еще! — Включив радио, скомандовал сержант, после чего распрямился и огляделся по сторонам. Однако кроме давно заброшенных стен, продолжавших разваливаться под влиянием времени, ничего не мог разглядеть.
— Сержант, может, тогда стоит развернуться? — поинтересовался один из разведчиков. — Мы же собирались просто проверить…
— И что скажем? Мы нашли один след, поэтому там опасно? — офицер конвоя только хмыкнул в ответ. — Я хочу знать, почему наш проводник пытается нас обмануть. До тех пор, пока у меня нечем будет ткнуть ему в лицо, я никуда не уйду. Вы можете возвращаться.
— Ну нет, без вас мы никуда не пойдем, сержант, — ответил один из его подчиненных, и остальные поддержали. — Если все вместе, так вместе…
Спорить бесполезно, но сержант все равно улыбнулся под маской противогаза. Рисковать своими людьми ему не хотелось, но сама их работа сопряжена с постоянным риском смерти. Среди разведчиков обычно самый высокий уровень потерь во всем конвое, но и набирали туда только самых стойких, сильных и смелых, готовых исполнить любой приказ. Заставить их что-то делать против воли необычайно сложно, а чтобы заработать их уважение любому офицеру требовалось постараться. Он стал их командиром уже слишком давно, чтобы все разведчики так просто от него отвернулись. И потому они остались, следуя за ним до конца. Без прикрытия дальнейший путь стал бы гораздо сложнее. А с полным отрядом появлялся шанс на возвращение.
Они снова пошли вперед, и уже через двенадцать километров вдоль магистрали среди развалин густой городской застройки появились и первые причины для беспокойства. В абсолютно беспросветном мраке неба стали заметны отблески, появлявшиеся над старыми крышами. Раньше их не замечали из-за слишком сильного рассеивания, но теперь этот слабый ореол становился четче и ярче с каждым шагом, а вместе с ним доносилось тихое эхо от громкого гула непонятного происхождения.
— Нужно подняться выше и проверить. Приближаться не стоит… — протянул сержант, указав пальцем на покосившееся здание небоскреба, все еще стоявшее на месте и окруженное развалинами. Последнее здание из целого квартала, оставшееся достаточно высоким, чтобы попытаться с него хоть что-то разглядеть. Крыша небоскреба являлась господствующей точкой на всей окружающей территории, но так высоко даже не требовалось подниматься. Примерно на уровне восьмидесятого этажа часть стен развалилась, обнажив опорный каркас, и теперь там открылась дыра, подходившая разведчикам как обзорная площадка. Бойцы группы, после долгого подъема вышедшие туда, с удивлением увидели впереди постройки, не имевшие никакого отношения ко всему остальному городу.
На расчищенной от развалин территории поднимались слегка наклонные стены крепости, появившейся явно позже всего остального города. Массивные шестиугольные башни стояли в углах цитадели, и от них тянулись бастионы с артиллерийскими батареями. По всему периметру крепостные стены освещали прожектора, выхватывавшие из темноты всю округу. Старую городскую застройку у границ крепости все еще расчищали строительные машины, срывавшие древние развалины до основания. Экскаваторы-шагоходы, работая мощными ковшами, крушили развалины, а за ними шли плавильные установки, выжигая оставшиеся обломки до состояния сплавившейся стеклянной массы, гладкой, словно стол. Даже до позиций разведчиков долетал тихий гул от беспрерывно работающих механизмов, который прежде казался чем-то непонятным, но пугающим. Теперь причины его появления стали ясны.
— Великие духи Аурая, что это? — Протянул один разведчиков. — Из-за этого мы отвернули в сторону? Но почему нельзя было…
— Я не знаю, — сержант покачал головой и решил, что такие сведения необходимо как можно быстрее сообщить конвою. Проводник явно что-то скрывал, и офицер не мог не волноваться за своих соплеменников. Подключившись к общим частотам, он попытался настроиться на офицерский канал дальней связи. — Я не понимаю, почему так… Эй, что с радио? У кого-нибудь есть сигнал?
Сержант постучал по шлему, но связь все равно не появилась, на всех частотах всё так же шли сплошные помехи. Оглянувшись на подчиненных, он понял, что и у них творится то же самое. В одно мгновение рухнули все каналы, и встроенная гарнитура шлемов оказалась бесполезным придатком.
— Что за демон тут танцует? — прохрипел кто-то из разведчиков сквозь фильтры шлема. Слышно его было плохо, но интонацию разобрать было несложно.
— Внимание! Впереди!
Два воздушных судна, поднявшись в воздух со стороны крепости, направлялись прямо к их позиции. Один, приближаясь к небоскребу, отвернул в сторону, уходя куда-то вдаль, а второй транспорт направился прямо к ним, словно точно знал, где разведчики находятся.
— Отходим! Быстро! Они наверняка нас засекли! — Скомандовал сержант, понимая, что ситуация меняется даже слишком быстро. У него не осталось сомнений, что между внезапно пропавшим сигналом и приближением этих кораблей имелась общая связь. — Нужно выйти за пределы действия глушилки и сообщить нашим!
Когда разведчики уже покинули в спешке смотровую площадку, транспорт, гудя форсированными двигателями, уже подлетел прямо к террасе, развернувшись на полной скорости и очень быстро замерев на расстоянии меньше метра от старых бетонных плит. Из раскрытых люков стали выпрыгивать первые пехотинцы, разорвав темноту светом подствольных фонарей.
Колониальные войска бароната имели более легкое снаряжение по сравнению с боевыми частями действующей армии, но этого хватало, чтобы обеспечить подавляющее превосходство над дикарями. Герметизированные боевые доспехи с внутренним экзоскелетом и модульным вооружением были лучше и надежнее всего, что имелось в караване. И главное преимущество истребительных команд бароната — они точно знали, сколько здесь разведчиков, и где они находились.
— Охота открыта, господа! — Сообщил с усмешкой командир группы по общему каналу, так что этот сигнал случайно перехватили и приемники бойцов конвоя. — Не выпускать никого! За каждого дикаря обещают премиальные!
Вооруженные короткоствольными импульсными винтовками, тристанские солдаты поспешили по следу разведчиков, на ходу распределяя цели и приоритетность. Нагнать отступающих получилось только на три этажа ниже, открыв огонь в спины бойцам конвоя, мелькавшие на лестничных пролетах. Первые импульсные заряды, сверкая в воздухе яркими точками, осветили темные лестничные переходы, разбиваясь о стены и старые вытертые ступеньки. Несколько выстрелов пришлось в цель, и двое прикрывающих, шедших последними, свалились как подкошенные, не успев толком понять, что произошло. Остальным пришлось спешно перегруппировываться.
— Нам нельзя останавливаться! — Выдохнул сержант. — Они и так нас окружают! Отгоните их огнем и продолжаем движение! Только быстро!
Разведчики ответили преследователям залпами из своего оружия. Затрещали лазерные винтовки и автоматы с пороховыми патронами. Они рассчитывали легко перекрыть узкий проход, заставив преследователей остановиться, но не приняли во внимание личные дефлекторные щиты солдат. Выведенные на стандартную мощность, они держали огонь подобного мелкокалиберного орудия, расцветая вспышками в местах попадания. А тристанцы в ответ вели прицельный огонь, выкашивая разведчиков одного за другим. Двое пехотинцев с тяжелым вооружением даже прорвались вперед и залили стрелков пламенем огнеметов.
— Отходим! Мы не удержим позиции! — скомандовал сержант уцелевшим подчиненным, слыша, как кричат его бойцы, заживо сгорающие в ревевшем оранжевом пламени. — Быстрее!
И тут по ним начали стрелять с противоположной стороны. Обернувшись, сержант увидел новых солдат бароната, появившихся из того прохода, куда надеялся отступить. Десант со второго транспортного корабля, высадившийся с другой стороны здания и теперь сомкнувший кольцо окружения. Разведчики оказались под перекрестным огнем, не имея шансов даже на то, чтобы сдаться. Кто-то попытался бросить оружие и поднять руки, но его свалил новый разряд из огнемета. Кто-то отчаянно отстреливался до последнего патрона, пока его не расстреляли. Кто-то пытался сбежать, но только наткнулся на солдат противника и погиб, не успев ничего сделать.
Сержант упал одним из последних, отчаянно пытаясь пробить дефлекторные щиты тристанских солдат огнем своей лазерной винтовки, поставив луч на режим максимальной мощности. В последний момент, с простреленной ногой, он все еще стрелял в огнеметчика, медленно подошедшего к нему. На закрытом шлеме тристанца не отражалось никаких эмоций, но лежавшему перед ним человеку казалось, будто он ухмыляется. Солдат нарочито медленно сменил израсходованную плазменную батарею на новую, оттягивая момент. И потом, убедившись, что сержант видит направленный на него ствол, огнеметчик нажал на спусковую кнопку, залив человека ревущим пламенем.
— Цели уничтожены, господин лейтенант. — Доложил командир группы в штаб. — Перехват сообщений подтверждает выполнение приоритетной задачи. Сообщений о нападении они не передали. Сбежавших нет.
***
Аяк потеряла проводника, когда тот зашел в машину Капитана. Проход туда без особого разрешения не дозволялся даже офицерам конвоя. Выругавшись, она успокаивала себя только тем, что отлично знает, где находится этот человек. Оставалось ждать и следить, когда снова покажется оттуда. Усевшись на крыше одного из стоявших позади капитанского бронетранспортера грузовиков, Аяк откровенно скучала, не зная, чем еще себя можно занять, пока конвой стоял. Время тянулось медленно, но цифры на минутном делении ее часов все-таки сменяли одна другую.
Постепенно вместе с ожиданием пришло и беспокойство. Конвой простоял даже дольше положенного, но от сержанта все так же не поступало известий. Связь с ним пропала, хотя девушка уже несколько раз пыталась выйти на нужную частоту. И каждая попытка заканчивалась сплошными помехами без какого-либо намека на ответ. Хотя сознательно Аяк уверяла себя, что ничего не могло случиться, подсознание все сильнее вкручивало в голову тревожные мысли. Случилось нечто очень плохое, как назойливо ввинчивалась в мысли интуиция, а причин не доверять ей не было. Уже не раз подобная мнительность спасала девушку даже при самом плохом раскладе сил.
В небе снова что-то сверкнуло, и Аяк задрала голову, в этот раз уже пытаясь разглядеть, что именно там происходит. Слишком часто стали повторяться эти отблески, чтобы оставаться обычной случайностью. И именно в этот момент по конвою объявили готовность к отправлению. Техники закончили с проверками и профилактическими работами, и общий сигнал прошел по всем каналам, предупреждая о скором отбытии.
Отстающих никто не ждет — одно из самых старых правил конвоя. А ответа от отправленной группы разведки до сих пор не поступило. Выругавшись, Аяк спрыгнула с борта машины и отошла к краю дороги, дожидаясь грузовика, к которому приписана. Транспорты двигались медленно, постепенно набирая скорость, и девушка, дожидаясь своей машины, судорожно размышляла, к кому лучше обратиться. Указания поднимать тревогу, если сержант не вернется до отправления конвоя, она помнила хорошо, но это не мешало ей нервничать все сильнее. Мысли смешивались и путались, одновременно и рождая в голове самые ужасные картины того, что могло произойти, и пытаясь успокоить, подыскивая оправдания для затянувшегося радиомолчания.
Однако ее внимание привлекла тень на самом краю зрения, мелькнувшая среди развалин. Рефлекторно опустив руку к кобуре пистолета, девушка обернулась в ту сторону, успев заметить человеческий силуэт, мелькнувший в свете фар тронувшегося с места грузовика. Решение пришло в голову сразу же, сознание даже не успело обдумать его до конца, и девушка, проклиная на чем мир стоит и собственную мнительность, и проводника, бросилась вслед за тенью. На ходу опустив на глаза прибор ночного видения, Аяк забежала в пролом старого здания, не обратив внимания на окрик охранника и только отметив, как тень скользнула в проход с противоположной стороны. Ругая себя, что оставила винтовку в транспорте, девушка вытащила пистолет из кобуры и сняла его с предохранителя. Погоня началась.
Почти сразу же Аяк поняла, что преследуемый ориентируется в развалинах гораздо хуже ее самой. Как любой разведчик, девушка очень много времени провела в пустошах, пробираясь через заброшенные города и остатки древних цивилизаций. С опытом приходило и ощущение «понимания» древних зданий — практически шестое чувство разведчика, позволявшее прочувствовать развалины, найти в них дорогу и не заблудиться среди всеобщего нагромождения обломков, завалов и изломанных стен. Вместе с этим исчезал и страх перед ними, оставляя только чувство ожидания. После долгих переходов по заброшенным старым городам Аяк научилась подсознательно определять, где спокойные места, а куда лучше вообще не соваться, таким образом чувствуя себя в развалинах почти уверенно.
В действительности, ничего мистического в этом не было, подобные мысли складывались из множества подмеченных деталей, от царапин на стенах до растущих среди обломков растений. По собственному опыту практически бессознательно девушка могла определить, что указывает на возможные опасности, а где проход может быть безопасен. Многие это и называли «пониманием».
Человек, покинувший конвой, им явно не владел и боялся этих мест даже больше, чем возможного преследования, но в итоге все равно бросался напролом, не обращая внимания на мелочи и торопясь как можно быстрее проскочить к своей цели. Аяк быстро поняла, что погони он тоже не заметил, а торопливость связана с желанием как можно быстрее покинуть развалины. Девушке стало даже интересно, кого именно, скрытого под защитным костюмом и тяжелой маской изолирующего противогаза, она преследует.
Нагнала Аяк свою цель в большом зале старого просевшего здания, заваленного обломками соседних высоток. Из-за развалившегося фундамента весь зал перекосило, пол накренился, а часть стен просела и рухнула. Остался только большой амфитеатр, практически весь засыпанный фрагментами купола потолка. Девушка, часто дыша и восстанавливая сбитое из-за быстрого бега по обломкам дыхание, сразу же укрылась за большим куском камня, как только человек остановился и включил фонарь. Яркий луч электрического света разрезал темноту, выхватив по очереди несколько выходов из зала, и в его отблесках Аяк сумела лучше разглядеть, кого преследует. Его выдали тонкие и изящные перчатки на руках. Именно такие были у проводника, когда девушка увидела его в первый раз, и в ту же секунду ее охватила ненависть к этому человеку, все-таки выдавшему свое предательство.
— Какого беса ты тут забыл один и без охраны? — прошипела Аяк сквозь зубы, внимательно наблюдая за этим человеком и уже не понимая, что именно тут не так. Как мог проводник выбраться из машины так, чтобы его никто не заметил, да еще и проскользнуть мимо внешнего кольца охраны, девушка тоже никак не могла сообразить. Словно здесь было что-то еще, чего она сразу не заметила.
Будто в ответ на ее вопрос, проводник достал из сумки небольшую рацию и вызвал кого-то, тихо говоря на незнакомом языке. Больше Аяк терпеть не могла. Все выглядело так, словно зрела некая игра, в которую ее родной конвой оказался втянутым без всякого на то желания.
— А ну стоять! — девушка выскочила из укрытия, сразу же нацелив пистолет на стоявшего проводника. — Лишнее движение — стреляю! Руки держать так, чтобы я их видела! Поднимать медленно!
— Матерь Земная, ты еще кто такой? — прошипел тот в ответ, но под направленным дулом оружия шансов возмущаться было не так уж и много. Как от него и требовали, проводник поднял руки вверх, отпустив рацию. — Здесь же не должно никого быть…
— Снял маску! — потребовала Аяк, подходя к нему ближе. — Я хочу видеть твое лицо! Быстро!
— Здесь воздух вреден для дыхания. И ты хочешь, чтобы я…
— Снял маску! И показал лицо! — еще резче потребовала Аяк, не дав ему договорить и передернув затвор пистолета. Патрон отлетел в сторону, оружие и так взведено, только на нервы давила. Воздух в округе действительно заражен, но не настолько, чтобы задохнуться сразу. Несколько минут человек мог продержаться и без защиты дыхания. Настаивая на своем требовании, девушка сделала еще шаг вперед, целясь проводнику точно между глаз. — Сейчас же!
— Хорошо, — сдался тот и медленно, двумя руками, стянул с лица противогаз. Под ним действительно оказался проводник. Смерив Аяк тяжелым взглядом, он снова нацепил маску на лицо. — Так кто ты такая?
— Я из охраны каравана. Почему сбежал, не закончив работу?
— Проклятье. И чего тебя только занесло так далеко… — процедил проводник сквозь зубы, так что через фильтры противогаза прошло только невнятное бормотание. — Короче. Мне сейчас некогда с тобой возиться, поэтому будь добра свалить с дороги! Если хочешь выжить, то лучше поторопись оказаться как можно дальше отсюда, пока не началось самое веселье.
— Ты еще про что? — девушка моментально напряглась.
— Тебе подобные действительно еще тупее, чем я думал с самого начала. Мало того, что на слово верили человеку, которого видели впервые в жизни, так еще даже не доходит ничего, хотя прямо мордой макнули. — В голосе отчетливо слышались издевательские нотки. После первого удивления проводник пришел в себя и теперь сверлил Аяк презрительным взглядом через линзы шлема. — Подумай своей тупой головой и пойми уже, в каком водовороте событий оказалась. Ты даже не пешка. Ты просто мишень, на которую патроны тратить жалко.
— Мы сейчас возвращаемся к конвою, и ты там ответишь по порядку, что вообще задумал! — Сухо процедила Аяк. — Там уже не мне будешь отвечать, а офицерам за свои действия. И молись, чтобы тебя не расстреляли.
— И кто меня отведет? Ты? — Он усмехнулся достаточно громко, чтобы девушка его услышала. — Такой дикарь, как ты, со мной не справится.
— Сам ты дикарь, — прошипела Аяк, и, опустив ствол чуть ниже, нажала на спусковой крючок. Она рассчитывала, что прострелит ему плечо, сбив спесь, но вместо этого между ними вспыхнул силовой барьер, в одно мгновение испаривший пулю. Она даже еще прийти в себя от удивления не успела, как проводник бросился на нее головой вперед, сбив с ног, и оба покатились по обломкам, обрабатывая друг друга кулаками. Аяк отчаянно не позволяла схватить себя за горло и в то же время старалась удержать пистолет, но проводник был сильнее. Гораздо сильнее, чем можно представить. Справиться с ним она не могла, отчаянно пытаясь хотя бы не дать вырвать оружие из рук, но он все равно крепко схватил девушку за кисть и несколько раз ударил по камням, заставляя разжать пальцы. Навалившись на девушку всем весом, проводник все-таки пересилил, разведя ее руки в стороны, а потом резко ударив лбом в лицо. Мир поплыл перед глазами разноцветными кругами, а во рту появился противный привкус крови.
— Дикарь… — сжимая в руке ее оружие, проводник выпрямился. — Стрелять надо было сразу, до того, как я успел включить дефлекторный щит.
— Что ты задумал? Тебе мало заплатили, что ли?
— Думаешь, дело в ваших жалких монетках? — он рассмеялся под маской противогаза. — Ладно, это даже забавно. У меня есть еще несколько минут, чтобы рассказать тебе о происходящем на самом деле. Только сними маску, я хочу видеть выражение твоего лица. Пусть ты не задохнешься сразу, но, как бы там ни было, запаса фильтра надолго тебе все равно не хватит.
Девушка стянула респиратор и подняла очки, сверля его презрительным взглядом. Без ночного визора она могла разглядеть только огоньки визоров его маски и точку прицельного модуля пистолета.
— А, так ты та самая. В снаряжении даже не разобрать, какого кто пола. Если бы не окончания… — протянул проводник. — Значит, заметила все же, как и опасался. Так и знал, что будут с тобой еще проблемы…
— Ты обещал…
— Да, я помню. Я думал пристрелить тебя, увидев лицо, но вот обещание, данное девушке, все-таки следует исполнить. При всем нашем положении необходимо учитывать и свои моральные принципы. — Он снова усмехнулся, зло и едко. Аяк почувствовала себя так, словно в лицо плюнули. — Все равно ты умрешь через несколько часов. Мне плевать, чем и сколько вы мне заплатили, ваши деньги все равно не имеют ценности. Вас завели сюда только для того, чтобы отреагировали соперники моего сюзерена. Они считают эти земли своими и всякого, кто пришел сюда без спроса, уничтожают. Уверен, войска уже отправлены, чтобы разобраться со всем караваном. А это значит, мне тут делать больше нечего…
— Зачем? — девушка судорожно пыталась придумать, что можно сделать. Если это правда, то нужно предупредить своих, остановить их. Нужно сделать хоть что-то, пока еще есть шанс на спасение.
— Зачем? Потому что мой сюзерен хочет посмотреть, на что именно способны его соперники. Вас уничтожат, а он позже посмотрит, каким именно образом. Все очень просто. Будет считаться, что это всего лишь еще одно из ряда вон выходящее событие, в котором, по большому счету, нет ничего особенного. А то, что произошло на самом деле, ни для кого не имеет значения. Как будто дикарей кто-то считает…
— Я не знаю твоего хозяина, но он одна из самых циничных тварей, которые только могут существовать, — прошипела Аяк. — Там же старики. Дети. Там куча ни в чем не повинных людей!
— Людей? — Еще один смешок. — Вовсе нет. Не людей. Дикарей. Вы ничем не отличаетесь от остальных мутантов Поверхности. Выродки этого мира, которые и способны только жить как животные, в собственной грязи, пока не сдохнут и не оставят после себя ничего, достойного памяти.
— Кто дал тебе право судить? — Аяк все собиралась, надеясь, что у нее получится. Аморфный и неслаженный план действий, возникший совершенно спонтанно, мог сорваться, но другой возможности уже не было. Проводник не врал, девушка чувствовала честность в его голосе. И от этого становилось еще страшнее.
— А оно нужно? Ты же не судишь мутантов…
Девушка оттолкнулась от обломка каменной плиты, попытавшись зацепить проводника вытянутой ногой. Носок ее металлического сапога зацепил что-то мягкое и податливое, и противник с руганью повалился. Он все же успел выстрелить, но из-за удара прицел ушел в сторону и пуля выбила каменную крошку в паре сантиметров от головы Аяк.
Забыв опустить обратно очки ночного видения, она навалилась на проводника, не давая ему даже прийти в себя. Второй выстрел прошел совсем рядом, зацепив скулу и ободрав кожу. Аяк вскрикнула, но все равно продолжила бить, стараясь попасть кулаком по светившимся визорам. Проводник в ответ ударил ее рукояткой пистолета в голову, едва не свалив на пол, а она ответила лбом в лицо, с чувством мрачного удовлетворения услышав хруст носовой перегородки и тихий вырвавшийся стон. Не теряя момент, Аяк схватила противника за голову двумя руками и с силой приложила о каменный обломок на полу. Проводник застонал еще громче.
— Убить тебя мало, — прошипела девушка, вырвав пистолет и приставив ему к подбородку. — Потом. Сначала расскажешь все, что знаешь…
Вместо ответа Аяк получила новый удар с левой руки, в этот раз попавший в висок. Мир крутанулся куда-то в сторону, и девушка, не ожидавшая, что у врага хватит сил на подобное, повалилась на пол. Проводник, с залитой кровью линзой противогаза, навалился сверху, сдавив ей шею двумя руками. Чувствуя, что кислород в легких заканчивается, девушка свободной рукой выдернула кортик из ножен на поясе и ударила, целясь под маску визора. Ориентироваться могла только на светившиеся линзы визора, но хватка ослабла в ту же секунду. Противник захрипел, а девушка почувствовала теплую кровь на пальцах.
— Стой… — все-таки смог он прохрипеть, из последних сил ухватившись за ее руку и уже без сил опускаясь на пол. — Стой… Не трожь… Я… Я расскажу…
— Что ты еще можешь рассказать? — Аяк чувствовала, как ей на маску противогаза капает кровь. Проводник цеплялся за жизнь из последних усилий, но она угасала с каждой секундой.
— Так не должно было произойти… они обещали забрать меня, когда все начнется… Транспортный корабль. Он приземлится недалеко отсюда. Может пройти тристанскую воздушную оборону… Не… Не убивай… Я возьму с собой… Можно… Можно спастись… Только…
— Ублюдок, — прохрипела Аяк, провернув лезвие в ране. Проводник захрипел и медленно повалился на бок, сам соскользнув с кортика. Он еще жил, хрипел и плевался кровью при каждой новой попытке вздохнуть. Девушка, тяжело дыша, поднялась на ноги, смерив презрительным взглядом еще дергающееся тело. — Я не буду спасать свою жизнь ценой всех остальных.
Вытерев лезвие кортика об одежду проводника, Аяк убрала оружие в ножны и подобрала пистолет, прежде чем осмотрела тело. Приходилось торопиться. На шум и запах свежей крови обязательно должны явиться местные обитатели, наверняка настроенные крайне недружелюбно. В разгрузных карманах его защитного костюма девушка нашла какую-то мелочь и личные вещи, выкинув их, даже не задумавшись, и остановилась, только когда нащупала небольшой прибор на поясе прямо под ранцем. Маленький металлический корпус с медленно вращавшимся по периметру голубым кольцом. От прикосновения руки оно замедлилось, полностью остановившись через несколько мгновений. Его девушка сняла с пояса и нацепила себе под рюкзак, чувствуя, что еще может пригодиться. В одном из карманов нашлась еще фотография, но ее Аяк даже рассматривать не стала. Подобное пусть остается с мертвыми. Последней находкой стал коммуникатор с непонятными символами и рунами. Изучать карманы внимательнее времени не было, поэтому Аяк сунула последнюю находку в подсумку, оставив на потом.
Ей следовало торопиться. Нужно предупредить остальных. Возможно, еще оставалась надежда остановить грядущее и спасти людей. Отступить из сектора быстрее, чем нападут те, о ком говорил этот человек.