Жиро задумался.
-- С вашим мнением нам придется считаться, господин судья, - сказал он. - Я готов ответить на вопросы. Но предупреждаю, я не обязан полностью отчитываться перед вами.
-- Во-первых, не знаете ли вы, когда мадам де Стенвиль отправилась на прогулку? - спросил я.
-- Нет, этого я не знаю, я накануне уехал в город, а вернулся только вчера утром, когда нашли тело бедняжки. Она была очень хорошей ученицей, я привык к ней, - печально сказал Жиро. - Слышали бы вы ее философские рассуждения, она была умнее многих мудрецов! Я советовал ей написать книгу, она уже начала работу, но, увы, не успела закончить. А вы любите философию? - неожиданно спросил он.
-- Терпеть не могу, - ответил я. - Я считаю философов толпой болванов, которые болтают о всякой ерунде.
Я взглянул на Мадлен, большие глаза которой стали еще больше, и она уже приготовилась закричать, что я все это вру. Ей была хорошо известна моя страсть к философии. Я взял Мадлен за руку, она решила, что мои вкусы поменялись, и довольно вздохнула.
-- Я тоже ненавижу философию, у меня от нее голова болит! сказала Мадлен.
-- Я ездил в город, в знаменитый "Философский клуб", продолжал Жиро, который не обратил внимания на то, как мы отозвались о его коллегах и профессии.
-- Понятно... а какие у вас были отношения с вашей ученицей? - спросил я.
-- Мы были друзьями, - ответил Жиро.
И тут у меня возникла идея. "Упадите без чувств, прошу вас!" - шепнул я Мадлен. Надо сказать, это она обожала и всегда могла проделать очень достоверно. Красотка, охнув, элегантно упала на мои руки.
-- Тут душно! - вскричал я. - Откройте окна, умоляю! Мсье, дайте платок!
Перепуганный Жиро достал из кармана платок и протянул мне. Я намочил его водой из графина и принялся отирать лицо Мадлен. К счастью она быстро пришла в себя и была довольна спектаклем.
На этом я решил прекратить беседу с Жиро. Я поблагодарил его за ценные сведения, и он радостно удалился, наш разговор удовольствия ему явно не доставил.
-- Вот вам и подозреваемый, - сказал я.
-- Не может быть! - прошептала мадам де Шаронж.
-- Не пугайтесь, мадам, я не говорю, что он убийца, я сказал, что он всего лишь подозреваемый, - успокоил я.
-- Макс, его даже не было в деревне! - удивилась Мадлен.
-- Это он так сказал... он сказал, что поехал в город, в клуб философов, а подобного клуба в этом городе нет, уж я то знаю, - пояснил я. - Я как любитель философии в это разбираюсь.
-- Ох, - вздохнула Мадлен. - Зачем вы наврали, что не любите философию? Я уже было обрадовалась!
Я решил объяснить подробнее.
-- Он вдруг неожиданно спросил, люблю ли я философию. Я понял, что вопрос задан не просто так и не ошибся. Он придумал какой-то клуб философов, которого никогда не было, чтобы обеспечить себе так называемое алиби. Но он не подумал, даже если я полный болван в философии, я могу быть хорошим сыщиком и попытаться отыскать этот мифический клуб, и тогда его алиби лопнет, а новое придумать будет труднее.
-- Вы правы, - сказала мадам де Шаронж, - но я не думаю, что именно он убийца.
-- А убийца всегда тот, на кого не подумаешь, - сказала Мадлен. - Уж я то знаю. Я их сразу угадывала, правда, Макс?
-- Правда, милая, - ответил я, умолчав о том, что она угадывала только после того, как я точно называл имя преступника и то не всегда.
-- Но зачем ему убивать Жюли, ведь он теряет свою работу, сказала Шаронж.
-- Это выяснять труднее всего, - ответил я.
После беседы с философом я изъявил желание переговорить с мужем погибшей. Мадам де Шаронж проводила меня к нему в кабинет, предупредив, что вряд ли получится узнать от него что-либо существенное. Мсье де Стенвиль сидел в кресле с книгой в руках. На его лице было выражено горе, смешанное с безумием. Мадлен даже испугалось, она вцепилась в мою руку с такой силой, что даже поцарапала ее ноготками.
-- Может, уйдем отсюда, - попросила она. - Он сошел с ума, а сумасшедшие бываю очень опасны, мне дядя говорил.
Я заверил Мадлен, что если он вздумает кидаться на людей, я ее спасу. Мадлен успокоилась, но предпочла спрятаться за меня.
Мсье де Стенвиль отложил книгу и уставился на нас пустым ничего невидящим взглядом.
-- Что вам угодно? - спросил он.
-- Я расследую убийство вашей жены, - ответил я коротко.
-- Убийство!? - переспросил Стенвиль.
-- Да, у меня и у этих очаровательных дам есть все причины так считать, - ответил я.
-- Этого не может быть! - вскричал Стенвиль. - Она была ангелом, кто бы осмелился ее убить! Если это так, то найдите мне убийцу, я его удушу собственными руками!
-- Я ему верю, - шепнула мне Мадлен. - Может, уйдем, пока он не начал тренироваться на нас. Кто знает, может, мы ему кажемся убийцами.
Я хотел было успокоить ее, но Стенвиль подошел ко мне вплотную и сурово спросил.
-- Кто вы такой?
-- Мое имя Робеспьер, я судья Арраского округа провинции д'Артуа, - представился я. - Хочу вывести убийцу вашей жены на чистую воду. Могу задать вам несколько вопросов?
Мадлен начала потихоньку отступать к двери. К счастью, вдовец успокоился и плюхнулся в свое кресло.
-- Да, я вас слушаю, - ответил он.
-- В примерно котором часу ваша жена ушла на прогулку к озеру? - спросил я.
-- Этого я вам не могу ответить, меня не было дома, я ездил в город в банк "Король и золото", - ответил он. - Я вернулся в два часа ночи и не застал жену дома, я поднял всех на ноги и велел найти ее. Жюли нашли утром...
-- Понятно, - перебил я, понимая, что подобные воспоминания ни к чему.
-- А когда она обычно выходила гулять? - спросил я.
-- Примерно в девять, ее прогулки всегда занимали чуть больше часу, она возвращалась, когда все слуги уже спали, ответил Стенвиль.
Он отвечал на вопросы с большим трудом. Было видно, что воспоминания о жене причиняют ему страдания. Я решил прекратить допрос. Выйдя из кабинета, где царило безумие, мы почувствовали какую-то легкость.
-- Я бы хотел взглянуть на книгу, которую писала ваша дочь, - попросил я мадам де Шаронж.