Василию от обиды хотелось заплакать, но он сдержался: "Почему им всем хочется меня обижать? - мрачно думал он, независимо отставая от отца. - Что я сделал плохого воспитательнице, что она ябедничает на меня?"
Два дня Василий пробыл дома, и как ему не хотелось в понедельник возвращаться в детский сад. Ему не хотелось жить по командам, ему хотелось чувствовать себя свободным, вольным человеком, который может выбирать, ему хотелось, чтобы рядом с ним всегда находились родные, любимые им люди мать, отец, сестра. Ему было тяжело, грустно в чужом, незнакомом обществе, хотелось уединения, тишины, хотелось ложиться в постель со своей любимой игрушкой - плюшевой собакой, хотелось - когда дома никого не бывало варитьизсахарапетушков и с упоением их сосать, хотелось каждый вечер встречать мать, прижиматься лицом к ее ногам.
Утром, когда мать спешно застегивала на Василии пальто, он сказал:
- Не пойду в детсад.
- Что за выдумки, Вася?
- Не пойду, не пойду, не пойду! - закричал он, вырываясь из рук матери. - Мне там плохо.
- Прекрати! - Мать хлопнула сына по голове. - И без тебя хватает в жизни нервотрепки.
Василий не ожидал, что мать ударит: она никогда его не наказывала. Больно было только потому, что самый родной, любимый человек не захотел понять, посочувствовать. Василий покорно пошел за матерью; молчали всю дорогу.
На прощание мать обняла его и шепнула на ухо:
- Прости меня, маленький мой: твоей маме очень тяжело.
Василий покачал головой, но взгляда на мать не поднял.
"Почему я сейчас вспоминаю свое детство? - подумал Окладников, прикуривая и закрывая глаза. - Может, потому, что именно тогда выковалась моя душа? Себя, ребенка, мне почему-то хочется назвать волчонком, который сколько его не корми - все равно смотрит в лес. Дети играли, веселились, а я смотрел в окно или за ограждение. На свободу! Да, да, я уже тогда был человеком - точнее, становился таковым, - который что-то задумал. Нет-нет, я тогда ещеничегосерьезного, сперспективой, таксказать, навсюжизньнезадумал, это произойдет позже, но все детсадовское заставило, вынудило меня кое-что задумать. Мне тогда казалось, что за окном или за ограждением протекает свободная, без унижений, насилия жизнь".
3
С ребятами в детском саду Василий так и не сдружился, но потянулся к одной девочке по имени Александра, Саша. Она была тихой, бледной, застенчивой.
Петя однажды придумал игру: он - царь на троне, его друзья придворные, бояре, стоящие возле него, все остальные, в том числе Василий и Саша, объявил Петя, - слуги. Все подчинились, одна только Саша тихо сказала:
- Я не буду слугой.
- А кем же, царицей, что ли? - усмехнулся Петя.
Дети засмеялись. Василию стало обидно за Сашу - он крикнул:
- Я тоже не буду слугой: пусть другие тебе прислуживают!
Петя что-то шепнул одному своему другу и подошел к Василию. "Придется драться", - подумал Василий и сжал кулаки.
- Ты сейчас будешь валяться в моих ногах - я одним мизинцем тебя уложу, - сказал Петя, улыбаясь.
- Нет, никогда!
Он толкнул Василия в грудь, не кулаком, а именно пальцем. Василий неожиданно стал размахивать руками и упал затылком на пол: оказалось, что под его ногами сзади лежал друг Пети. Кто-то пнул Василия, и он бросился на мальчиков с кулаками. Вмешалась воспитательница, всех драчунов поставила в угол, в том числе и Василия. Ему было невыносимо горько.
Потом он привел Сашу в кладовую, где хранились матрацы и подушки.
- Тебе хорошо в детском саду? - спросил Василий.
- Плохо.
- И мне плохо. А знаешь что? - Он замолчал, потому что вдруг испугался мысли, которую хотел произнести.
- Что?
Василийощущал в жилах холодок, молчал.
- Говори же!
- Давай убежим отсюда. Далеко-далеко, - шепнул он в самое ухо девочки.
Саша от него отодвинулась; он увидел в полумраке ее заострившийся взгляд. Теперь не холодок, а огонь был у него внутри. Ему вообразились романтические картины - он скачет на коне, летит на аэроплане, лезет на скалу, охотится на льва, - такой виделась ему свободная, достойная жизнь.
Саша молчала, испуганно смотрела на Василия.
- Что же ты - бежишь? - Он потянул девочку к выходу.
- Н-нет, - прошептала она.
- Не трусь!
- Боязно. Придет мама, а меня нет.
- Пустяки! Дети все равно когда-то уходят от пап и мам. - И он решительно потянул ее к двери.
- Н-нет, - снова шепнула она, но как-то неуверенно, с сомнением. - Куда мы побежим?
- Сядем в поезд и-и-и!..Хочешь в Африку?
- Там львы и крокодилы.
- У меня припасена рогатка. Изготовлю лук.
НедожидаясьответаСаши, онвытянулее в раздевалку. Группанаходилась в игровой
комнате. В коридоре и раздевалке никого не было.
Сердце Василия словно бы падало и вновь взлетало. Мальчикубылодо головокружениябоязно, но чувство неизведанного тянуло, толкало вперед. Саша была бледнее, чем обычно, дрожала. "Скорее бежать из этого скучного дома!" думал Василий; он беспорядочно хватал из кабинки одежду, кое-как одевался, толком не застегивал и не зашнуровывал. Успевал и Саше помогать, сердито шептал:
- Скорее, копуша!
Подбежали к дверям - закрыты на внутренний замок. Василий застонал от досады.
- Что делать, что делать?
Отчаяние сжало его сердце, он повалился на пол, положил голову на колени. Услышал тихий голос Саши: