Ялиана была стихийным магом, и тем не менее с первого же мгновения боя перешла на ближний бой. Такое безрассудство можно было объяснить либо излишней самоуверенностью, что я, на самом деле, не стал бы исключать, но скорее дело было в специфике её боевого стиля.
И довольно быстро я понял, что стихийный маг стихийному магу рознь. Элементом Ялианы была молния, и возможности, даруемые настолько специфичной и сильной стихией она использовала на все сто.
А главной силой, появляющейся у стихийных магов после достижения седьмой ступени, было воплощение в свой элемент. Маг буквально превращал своё тело в стихийный феномен, получая огромные преимущества в любом бою.
Однако до сих пор мне ещё ни разу не довелось увидеть это вживую. Эргло и Асваль обладали Дарами концептуального типа и на подобное не были способны. А генералы имперской армии, закидывавшие меня огненными и водяными заклинаниями, сосредоточились на поддержке своего командира. Видимо против меня даже с воплощением они были мало на что способны.
Так что я был вынужден выяснять сильные и слабые стороны этой магии прямо на ходу во время смертельно опасного боя. И это, надо сказать, было ой как непросто.
Ялиана своё воплощение использовала просто идеально. Её тело окутали молнии, а потом она будто бы растворилась в них, и на том месте, где только что была женщина в доспехах, остался только сияющий силуэт.
И первым, на что это превращение повлияло, стала её скорость. Телохранительница короля и так двигалась невероятно быстро, настолько, что я едва мог уследить за ней глазами. А после того, как она обратилась в живую молнию, контролировать её положение в пространстве стало в принципе невозможно.
Мне оставалось полагаться только на другие органы чувств, в частности слух и осязание. Благо, они тоже могли ощущать исходящие от Ялианы волны маны и, даже не видя её, я умудрялся реагировать на её атаки.
Правда, тут проявлялась вторая проблема. Атаки магессы, превратившейся в мыслящий электрический заряд, закономерно, били меня сильнейшими разрядами тока. И кожа, из которой состоял мой волчий доспех, как и металл молота, были замечательными проводниками, совершенно не спасавшими от этих ударов.
Радовало одно: Ялиана не стала полностью бестелесной. Её оружие сталкивалось с моим, а её удары имели вес. А значит теоретически я мог её ударить. И так как она была стихийным магом, и её тело не могло похвастаться крепостью и мощью обладателей Дара силы, первый же удар отправил бы её в нокаут.
Вот только сказать было в тысячу раз проще, чем сделать. Даже выпустив молот из руки и став легче на тридцать тонн, я не мог достать двигавшуюся на невероятных скоростях магессу.
Сейчас, с ростом пять восемьдесят и куда более плотными, чем обычные человеческие, тканями тела, я весил больше четырёх тонн. Ещё около полутонны давал волчий доспех, несмотря на свой элегантный вид бывший довольно тяжёлым.
И никакая сила, к сожалению, не могла помочь мне догнать женщину, даже с доспехами весившую вряд ли больше ста килограммов, превратившуюся во вспышку молнии.
Её удары не были очень уж страшными. Даже сильнейшие электрические разряды лишь оставляли на волчьем доспехе небольшие подпалины, а моё тело заставляли вздрагивать от боли. Её меч при этом, пусть и тоже превратился в молнию, не мог пробить трёх слоёв моей «шкуры». А от ударов, направленных в лицо, я более-менее успевал защищаться благодаря восприятию.
Однако проблема была в том, что разрядов было слишком много. Я мог без проблем выдержать один или десять, но Ялиана, пользуясь своей невероятной скоростью, без остановки наносила сотни ударов.
Мой организм даже в такой ситуации умудрялся поглощать попадавшую в тело ману, ослабляя таким образом эффект. Но скорость, с которой он это делал, была куда меньше той, на которой меня атаковали. И я уже мог предсказать, что случится дальше.
Сначала моё тело из-за слишком большого количества курсирующего по нему электричества перестанет слушаться команд мозга. Я уже чувствовал покалывание в пальцах, мешавшее нормально сжимать и разжимать кулак.
Потом я просто отключусь от переизбытка заряда в мозге. А если после этого Ялиана не прекратит атаковать, что было вполне вероятно, то я в итоге просто зажарюсь, как смертник на электрическом стуле.
Не сумев ударить свою противницу ни разу, не сумев её даже достать. Допустим, в каком-то смысле даже этот результат можно было бы назвать «достойным». Думаю, ни один другой столп не смог бы продержаться под атаками телохранительницы короля так долго.
И, вполне вероятно, такой исход устроил бы Кримзона. В конце концов этот бой был лишь «точкой начала отсчёта». По-настоящему решило бы всё сражение через три месяца, до которого я смог бы подкопить силы и придумать контрмеры против стиля боя Ялианы.
Но, даже если король удовлетворился бы таким моим поражением, я не был готов так просто согласиться на это. С каждой секундой продолжавшегося, фактически, избиения, у меня в груди всё ярче и ярче закипала ярость.
Я был зол, и разумеется не на Ялиану, а на самого себя. Пришёл, весь такой пафосный, после трёх месяцев тренировок, готовый показать свой прогресс, а в результате огребаю как последний лох. И тот факт, что огребал я от действительно очень сильного противника, меня вообще ни разу не успокаивал.
Когда я стал Нейрагу, я решил, что ни один свой провал больше не свалю на других. И теперь Ялиана избивала меня не потому, что она была настолько сильна, а потому что я был слишком слаб.
Мне изначально было плевать на победу или поражение. Я лишь хотел понять, на что способен. Вот только я даже этого не мог, ведь так ни разу её и не достал.
Это меня просто дико бесило. Моей силы, накопленной за столько смертельных боёв, хватало только на то, чтобы чуть дольше терпеть избиение. А я не хотел терпеть это, это было самое настоящее унижение, отвратительное унижение, которому я сам был виной.
И тогда у меня в голове появилась мысль, которой в норме не должно было появиться. По крайней мере не сейчас, не в ситуации, когда моей жизни ничто не угрожало, а от результатов этого боя зависело моё будущее сотрудничество с Кримзоном. Тем не менее, поделать с этим я ничего не мог.
Мне нужна сила, любой ценой. В этот момент я был готов наплевать и на будущую войну с империей, и на становление Майигу, и на убийство Палема, лишь бы получить возможность ответить Ялиане. Сразиться с ней по-настоящему, а не просто стоять на месте, защищая глаза от её ударов.
Я понимал, что это глупо. Что до того, чего я добился всего за полгода, сама Ялиана шла десятилетиями. Что всего можно будет добиться со временем и сейчас не было абсолютно никакого смысла принимать это настолько близко к сердцу.
А ещё я понимал, откуда это желание брало своё начало. Из совсем детского чувства, самой обычной дурацкой обиды, от которой дрожат губы, подкатывает ком к горлу и в глазах застывают слёзы. И это означало, что рациональные доводы тут были совершенно бесполезны.
Да, сейчас я уже не был ребёнком, и вместо слёз внутри меня копилась ярость. Но это была всё та же обида. И понимание этого не только не помогало, но делало только хуже. Я начал злиться теперь ещё и на то, что бешусь, как мелкий пацан.
Так что из всей этой ситуации было всего два выхода. Либо я вырублюсь под бесконечным шквалом электрических атак. Либо найду где-то силу, чтобы противостоять этим атакам. И меня совершенно не интересовало, где именно, и какой ценой она будет найдена.
Мозг начал лихорадочно прокручивать в голове варианты того, откуда посреди боя может взяться новая сила. Вот только я прекрасно знал, что кроме остатков межмировой энергии и крох маны у меня больше не осталось неиспользованных энергий. Ни Законов, ни Даров, ничего.
А просто из воздуха, как бы мне ни хотелось, новая энергия взяться не могла…
Из воздуха. Я огляделся по сторонам. Пространство вокруг меня прямо-таки искрилось яркими вспышками алого. Это была мана, оставшаяся после движений и применённых заклинаний Ялианы.
И я даже мог её поглотить, если бы, как какой-нибудь кит, «наделся» на эту ману ртом. Вот только количество, которое я получил бы таким образом, было бы смехотворно мало. Вдохнуть её также было невозможно, мана была нематериальна и не двигалась вместе с воздухом.
Однако мой перевозбуждённый мозг выдал идею, как преодолеть все эти ограничения. Я ведь мог поглощать ману из того, с чем был в непосредственном плотном контакте. Из мечей, вонзившихся в моё тело, или из созданного маной электричества, курсирующего по организму. Не говоря уже о моём самом главном способе поглощать ману через поедание людей и монстров.
А значит мне нужно было развить эту способность до таких масштабов, чтобы мана действительно начала притягиваться ко мне сама. Всего лишь.
В любой другой момент я сам бы посмеялся над своими мыслями. Но сейчас я не только был максимально серьёзен, но и придумал следующий шаг в этом абсурдном плане.
Я должен был создать второе ядро Дара, на этот раз вложив в него установку на развитие своей силы поглощения. Всего лишь.
Да, такие Майигу были очень редки, но существовали боги, имеющие не один Дар. Ярчайший пример — бог Эллисы, трёхглавый змей Тизен, каждая голова которого обладала собственным Даром: молнией, водой и туманом. И, следовательно, когда такие Майигу ещё были Нейрагу, у них было по несколько ядер Даров.
Вот только Тизен мог контролировать три Дара именно потому, что у него было три головы. По сути в каком-то смысле он был тремя отдельными существами в одном теле, и именно поэтому каждое из них могло иметь собственное ядро Дара, а затем и собственный Дар.
Бог Зайва, обладающий двумя Дарами: силы и исцеления — был двухглавым великаном. И для всех остальных Майигу, обладавших больше чем одним Даром, это было справедливо.
Одна сущность могла поддерживать только одно ядро Дара. Это было правило, подтверждённое тысячами лет отсутствия примеров противоположного. Потому что Дар был привязан к твоему естеству и иметь два Дара было всё равно что иметь две души.
Однако прямо сейчас мне на все эти правила было глубоко наплевать. В голове были только слова из книги попаданца Сима: «сформировать ядро возможно, пойдя против воли природы и отобрав его у мира».
Ещё там была часть про взятие ответственности за свою судьбу. Но я уже сделал это однажды, к тому же сейчас был готов принять любые последствия, если это означало бы обретение второго ядра Дара. Так что разве на этот раз мне не должно было быть даже проще, чем в прошлый?
Вот только сколько бы я ни напрягался, сколько бы ни взывал к миру, приказывая и требуя от него своё второе ядро, всё было бесполезно. И на этом мне бы остановиться.
Но остановиться я был не в состоянии. И после полуминуты бесплодных попыток, когда из-за атак Ялианы моё тело уже почти полностью перестало меня слушаться, я придумал третью, самую безумную идею.
Если мир не хотел отвечать на мои приказы просто так, значит я должен был заставить его меня слушать. Всего лишь.
Остатки маны, а вместе с ней и межмировой энергии хлынули в новый магический приказ, сформированный моим сознанием ради совершенно абсурдной цели. И, разумеется, этого оказалось недостаточно.
А потому следом за маной и межмировой энергией в ход пошла сама жизненная сила моего организма. После того, как я стал Нейрагу, Тириан заявил, что уже не способен создать для меня новую пилюлю.
Однако сейчас, используя способность контроля моего первого ядра, подгоняемую воспалённым разумом, я неожиданно сумел повторить эффект его пилюль. Жизненная сила потоком хлынула в новый приказ, истощая моё тело едва ли не быстрее, чем это делала чёрная пилюля безумного учёного.
По идее сейчас мне было бы куда логичнее вложить эту энергию в мышцы и попытаться с новыми силами поймать Ялиану. Но логика и рациональное мышление кончились ещё на первой «гениальной идее». Я ставил свою жизнь на попытку достичь невозможного ради глупой обиды на самого себя.
Я буквально чувствовал, как начинаю постепенно умирать изнутри. Мышцы перестали слушаться окончательно, и дело было не в электричестве, перед глазами потемнело, я перестал ощущать присутствие Ялианы и в этот момент ей бы не оставило особого труда пробить своим мечом мне глаз и достать до мозга.
А жизненная энергия продолжала втекать в приказ. И, когда я уже подумал, что так и умру, максимально тупо, гонясь за бессмысленным удовлетворением своего эго, произошла самая абсурдная вещь на свете.
Мир, будто бы впечатлённый моей целеустремлённостью и тупостью, ответил. Кримзон всё-таки был прав. Никакой настоящий успех не был возможен без толики чистой удачи.
Я ощутил уже знакомое замедление времени. А вместе с тем и огромный, в сотню раз больше прошлого, вес, обрушившийся на крошечное, только-только родившееся второе ядро Дара. Вот только сейчас я был настолько целеустремлён и замотивирован собственным идиотизмом, что никакие препятствия уже не могли помешать мне завершить процесс формирования.
Открыв глаза, я увидел голубое небо и нависших надо мной Ялиану и Кримзона.
— Живой? — поинтересовался король. — Что с тобой случилось? Ты отлично держался, а потом вдруг будто вырубился.
— Я убеждался в вашей правоте, — кряхтя, я поднялся на локте.
В отличие от того, когда я стал Нейрагу в первый раз, сейчас я был выжат как лимон и с трудом мог двигаться. Более того, истраченной жизненной энергии было так много, что благодаря своей связи с миром я мог буквально ощутить ставшую в десятки раз ближе смерть.
Даже бросившись в безумную авантюру, я не убил себя на месте, исчерпав за раз всю энергию в организме. Но вместо этого я сделал кое-что не менее вредное. Пожертвовал собственным долголетием.
Монстры в среднем жили примерно столько же, сколько люди. Какие-то меньше, какие-то больше, в зависимости от вида. Майигу в принципе не могли умереть от естественных причин. Нейрагу же, хотя и оставались подвержены старости, получали жизнь длиной в несколько сотен лет. И я не был исключением. Став Нейрагу, я смог очень отчётливо ощутить ждущие меня впереди века.
Вот только теперь, судя по всему, мне оставалось едва ли десятилетие. И, более того, бегло изучив своё второе ядро, я тут же понял, что не только каждое использование, но и просто его существование будет забирать ещё и ещё моего времени. Даже если бы я просто забыл о нём, эти десять лет на самом деле истекли бы максимум года за три.
Такова была плата за противоестественность. Силу, нарушающую законы этого мира.
— Хочешь продолжить бой? Ты, кажется, как-то изменился. Новое просветление обрёл?
К счастью, после отрезвляющего понимания того, какую хрень я натворил, желание показать Ялиане, что я могу не только терпеть её удары, напрочь пропало.
— Нет, спасибо, не стоит. Пока что я признаю своё полное и безоговорочное поражение.
— Ну, естественно, — хмыкнула телохранительница короля, отворачиваясь и убирая меч в ножны.
— Тем не менее, я был впечатлён. Ты продержался в пять раз дольше, чем Асваль четыре года назад. И, думаю, если бы получил хотя бы одну возможность контратаковать, Ялиана уже не была бы такой уверенной.
— М-да, — вздохнул я. — Если бы…
— Так или иначе, я поддержу тебя и соглашусь на твой перевод на западный фронт. Командующим останется Файкс, так что ты будешь волен сражаться столько, сколько понадобится. А в Тигриный Клык пока что отправлю Исмала.
— Да, спасибо, Ваше Величество. А теперь, если не против, давайте поскорее вернёмся в столицу. Мне очень надо поесть.
Семь дней спустя я, вместе с почти всей своей фракцией, прибыл на Западный фронт. Настоящая полномасштабная война с имперской армией должна была начаться со дня на день.