Этот вопрос прозвучал в моей голове, но его никто не произносил. Скорее это было похоже на намерение, гигантскую волю, настолько огромную и непреодолимую, что было совершенно невозможно вообразить.
Можно было долго не гадать, кому или, вернее, чему принадлежала эта воля. Со мной заговорил этот мир, сама Тейя, ответившая на приложенные мной усилия по обретению силы богов.
И вряд ли я действительно успел накопить нужное количество энергии и силы в последнее мгновение. Скорее триггером, призвавшим волю Тейи, стала моя решимость продолжать сражаться до самого конца.
А теперь я будто бы плавал в невероятно густом, тяжёлом и плотном бульоне, в темноте и тишине, не ощущая ни своего тела, ни окружающего мира. И должен был ответить на вопрос, при том что неправильный ответ означал мою немедленную смерть.
Что станет моей жертвой божественности?
Впрочем, я не особо волновался. Свой ответ на этот вопрос я нашёл вскоре после своего первого спарринга с Ялианой.
Родившееся из моей одержимости и злобы второе ядро Дара лишило меня долгой, почти бесконечной по сравнению с моими двадцатью годами, жизни. Однако, хотя я и не мог не волноваться по поводу недолгих месяцев, оставшихся мне, я ни на секунду не пожалел о том, что моё существование больше не продлится столетия.
Дело вполне могло быть в том, что эти потенциальные сотни лет жизни были для меня чем-то крайне условным и эфемерным. И мне не было их жалко потому, что я не чувствовал их действительно своими.
Но у меня было достаточно времени обдумать эту ситуацию потом. И, порывшись в себе, я пришёл к выводу, что дело всё-таки не в этом. Потому что даже «заслуженных» мной семидесяти-восьмидесяти лет мне тоже было не особо жаль.
Проведя больше недели с толпой «зомби» в инкубаторе имперцев, я через пот, кровь и слёзы, через стиснутые зубы и едва сдерживаемый вой в полной мере осознал простую мысль: я смертен. И сейчас, хотя я не хотел и не стремился умереть, я не боялся смерти.
Я был готов к ней в любую секунду. Потому что уже однажды действительно пережил смерть, по крайней мере в своих мыслях.
Что я мог принести в жертву в обмен на силу бога? Не знаю, что приносили другие Майигу, почему-то информации об этом я не смог найти ни в одном источнике. Но я ответил на вопрос воли мира, нисколько не сомневаясь.
Моей жертвой божественности станет моя вечная жизнь, как бога.
В этом тёмном пустом пространстве практически отсутствовало понятие времени, но даже так я понял, что реакция последовала почти сразу. И хотя больше «голос» Тейи я не слышал, мне более чем доходчиво дали понять, что моя жертва была принята.
Темнота исчезла, я вновь был в пустыне. В отличие от тех двух раз, когда я создавал ядра Дара, время не было замедлено. Я видел Рея с Дьюллой на плечах и Кинг-Конга, стоявших по разные стороны от меня и пристально глядевших друг на друга.
Да, я уже не был на спине у гориллы. Я висел в воздухе, поддерживаемый невидимой силой, в окружении полупрозрачной плёнки, не дававшей Кинг-Конгу подойти. И эта же сила огромным, будто бушующая река, потоком, втекала в моё тело.
Две точки, будто жадные чёрные дыры, впитывали эту реку, создавая могучие вихри. Первая находилась у меня в голове. Это было первое ядро моего Дара контроля. Вторая — в районе пупка. Второе ядро Дара пожирания.
Однако по мере того, как энергия исчезала в них, я начал ощущать странный резонанс в пустом месте посередине между двумя вихрями. Прошла секунда, другая, третья, и сомнений уже быть не могло.
В районе моего сердца, сначала медленно, но затем всё быстрее и быстрее, вскоре обогнав по силе всасывания два других ядра, формировалось ещё одно. Третье ядро Дара жизни.
Похоже, его создала в самый последний момент перед тем, как на меня снизошла воля мира, моя решимость погибнуть, но достичь желаемого. А может быть, услышав мой ответ на свой вопрос, его помогла мне сформировать сама Тейя.
Три ядра.
Контроль, отражающий моё стремление идти вперёд, невзирая на препятствия и не жалея о содеянном. Пожирание, ставшее символом моей одержимости силой и совершенно идиотской, но от того не менее важной воли к победе всегда и во всём. И жизнь, родившаяся из смирения с конечностью своего бытия и смелости идти до конца, несмотря ни на что.
И теперь, наполняясь мировой силой, эти три ядра, три посеянных мной семени, должны были взойти, превратиться в три Дара и превратить меня самого из смертного в бога. А вслед за ними, подгоняемое и стимулируемое огромной энергией, полной перестройке подвергалось и моё тело.
Отросла левая рука, а вслед за ней и обе ноги. Исцелились все внутренние повреждения, вправились и срослись кости, пропали кровоподтёки. Я оказался в лучшем возможном состоянии, и это был даже близко не конец.
Сила хлынула в моё тело, за считанные секунды выполняя работу, для которой мне самому потребовались бы долгие месяцы упорных тренировок с энергией монстров. Уровень средних стадии восьмой ступени, пика восьмой ступени, начала девятой и дальше, дальше, дальше…
Стремительно моя физическая мощь догнала Кинг-Конга в его лучшем состоянии после активации Дара роста, и только после этого процесс, наконец, утих. Отныне для того, чтобы становиться сильнее с помощью энергии монстров, мне нужно будет пожирать как минимум Майигу уровня сильнейших пяти тысяч.
Однако физическая сила была не единственным и далеко не главным важным изменением. Процесс превращения из Нейрагу в Майигу в первую очередь, разумеется, был сосредоточен на Дарах.
И вот с ними происходило кое-что неожиданное. Вернее, не со всеми тремя, а только с одним.
Ядра Даров контроля и пожирания, впитав свои порции силы мира, успокоились, покрылись чем-то вроде энергетической скорлупы и вошли в состояние «прорастания». Благо, по ощущениям это должно было произойти быстро, максимум пара минут.
А вот ядро Дара жизни, даже после того, как «окуклилось», продолжило с жадностью впитывать мировую энергию, и скорость впитывания только нарастала. Что это означало, я понял после того, как с отдавшейся в только-только исцелённом теле болью, «кокон» Дара жизни сначала покрылся тысячами трещин, а потом резко расширился в несколько раз. И только потом успокоился, как его собратья.
С полной уверенностью заявлять это я бы не взялся. Но был почти уверен, что это — то самое, о чём когда-то мне рассказывал Йольд, и чего потребовал Катрион. Эволюция Дара.
Дар жизни, по идее относящийся к третьему классу концептуальных Даров, как и Дары Контроля и Пожирания, оказался слишком силён, чтобы задержаться в этом классе хотя бы на секунду. И сразу же после появления претерпел эволюцию, перейдя на следующий уровень.
Честно говоря, это было для меня полнейшей неожиданностью. Со всеми этими вторыми ядрами, ограниченным несколькими месяцами сроком жизни и тем более боем против Кинг-Конга, когда на кону стояло выживание, а не победа в споре, я и думать забыл о нашей с Катрионом сделке.
И, на самом деле, нисколько бы не расстроился, если бы все три моих Дара остались в третьем классе. Да что там, я в принципе на появление третьего Дара не рассчитывал.
Тем не менее, похоже, прикладываемые мной на протяжении последнего полугода усилия дали свои плоды. И теперь мне оставалось только отыскать осколок Закона Катриона и затребовать у этого богомола-бизнесмена заслуженную награду.
Плёнка, окружавшая меня и защищавшая во время процесса становления Майигу от внешних угроз, лопнула, поддерживавшая тело в воздухе сила пропала. Я мягко приземлился на песок, вытянувшись в полный, вновь увеличившийся, рост.
Кинг-Конг по-прежнему был больше меня. Но сейчас он уже не казался настолько огромным, наши глаза были почти на одном уровне. А значит мой рост теперь составлял метров девять плюс-минус.
Ускоренное поглощение его энергии монстра и моментальное вплавление её в тело тоже оказало свой эффект. Когти в очередной раз стали короткими, но при этом зазубренными, будто пила. Пропала длинная полуволчья стопа, лицу, судя по ощущениям, вернулась гибкость мимики, а волоски по всему телу слиплись во что-то среднее между шкурой и всё-таки чешуёй.
Однако, неожиданно, я оказался не единственным, кто претерпел заметные изменения. Мой волчий доспех, созданный из шкуры Лидгарба, превращённый Кинг-Конгом в мочалу, каким-то полумистическим образом восстановился до идеального состояния. У него даже отросли рукава для левой руки, которых в оригинальной версии в принципе не предусматривалось.
Более того, теперь я ощущал некую странную связь с этой наполовину одеждой, наполовину бронёй. И, влив в неё толику маны, я понял, что поток мировой энергии повлиял не только на целостность подарка Асваля.
Раньше волчий доспех просто покрывал моё тело двумя слоями защиты. Плотно облегающей, не стесняющей движений, совсем не похожей на классическую металлическую броню, но всё-таки бронёй.
Однако сейчас, пронзив на мгновение всё тело вспышкой боли, набор из штанов, водолазки и пальто будто бы вплавился в моё тело. Он буквально стал моей второй кожей, покрывшись такими же сплетёнными из волосков чешуйками. Я мог чувствовать потоки ветра на поверхности этой второй шкуры, а ощущение, что на мне что-то надето, полностью исчезло.
Прочность и надёжность такого рода защиты ещё предстояло проверить. Но что-то мне подсказывало, что и тут получивший крещение в мировой энергии доспех не подведёт.
Хотя, теперь это даже доспехом называть было странно. Я знал, что из частей тел Майигу некоторые маги с особыми Дарами могли создавать артефакты — предметы, которые обладали собственной магией и силой.
Однако это всегда были какие-то небольшие штучки, предназначенные в основном для разведки, определения силы противника, передачи сообщений — в общем совсем не боевых задач. О броне-артефакте я ещё никогда не слышал и, насколько знал, это было слишком сложно с технической точки зрения даже для одарённых восьмых ступеней.
И вот, я получил нечто подобное, считай, даром. Приятно? Приятно. И то, что для этого мне пришлось пережить отрывание ног заживо и пройтись по самому краю небытия, только увеличивало удовольствие от ношения такой артефактной брони.
Тем более что сейчас у меня имелась возможность в полной мере поквитаться с тем, кто меня едва не убил.
Кинг-Конг пристально глядел на меня, уже не обращая никакого внимания на Рея. Его аура продолжала постепенно разрастаться, но, чтобы снова стать для меня смертельно опасным, ему нужно было бы стоять на месте в ожидании, думаю, минут двадцать, не меньше.
А значит у нас было время немного пообщаться.
— Как тебя?..
Прервав сам себя, я хмыкнул и прокашлялся. Сейчас, когда я стал Майигу, природная аура сама по себе просачивалась в мой голос, для этого уже не надо было прикладывать никаких усилий. И это было довольно странно и непривычно. Впрочем, Кинг-Конг понял вопрос и так.
— Майскард. А ты стал намного сильнее. Как твоё имя?
— Тим.
— Что ты такое, Тим? Я чувствую в тебе энергию Великого Катриона, но твоя сила происходит не от крещения в его Законе. И Майигу ты стал сам, как мы, а не как люди вроде того предателя.
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, — покачал я головой. — По крайней мере если ты не ответишь на мой.
— Обмен? - усмехнулся Майскард, — Хорошо. Я согласен. Но ты отвечаешь на мой вопрос первым.
Отнекиваться я не стал. Всё равно теперь в том, чтобы скрывать правду, не было никакого смысла. Я стал достаточно сильным, чтобы иметь возможность справиться со всеми последствиями.
— Я — ошибка твоего господина. Человек, выживший и выбравшийся из инкубатора. Я — то, что происходит, когда не червь захватывает иномирца, а иномирец обретает силу поглотителя.
Рей, отошедший мне за спину, крякнул от неожиданности.
— Это неожиданно, - нахмурился Майскард. — О том, что подобные тебе могут существовать, должны узнать в церкви империи.
— Узнают, — кивнул я. — Но уже сейчас слишком поздно для вас что-то исправлять. Даже если других таких как я до сих пор не появлялось. А теперь мой вопрос. Какое именно отношение к этому вторжению в Золлу имеет Самиган?
— Господин Самиган настоял на скорейшем вторжении, как в Золлу, так и к Праведным. Он настойчиво ищет ламию, посмевшую сбежать от него. Человеческие командующие сами давно хотели этой войны и для них исчезновение ламии стало только предлогом. Но если ты отдашь ламию, можно будет обсудить прекращение войны.
— Ещё чего. Она — мой подчинённый, а Самиган пусть ищет способы удовлетворения в другом месте.
Майскард нахмурился.
— Ты стал Майигу и обрёл силу, с которой мне и человеческому войску придётся считаться. Убить тебя теперь будет крайне сложно, и потому я предпочёл попытаться договориться. Но не зазнавайся. Для господина Самигана ты — всего лишь мелкая сошка. Даже если я не убью тебя сегодня, когда я сообщу ему о том, что узнал, долго тебе не продержаться!
— Звучит убедительно. Вот только кто тебе сказал, что ты уйдёшь отсюда живым? Я убью тебя, потом убью всех, кого Самиган отправит следом, а потом и его самого.
— Мы примерно равны сейчас, но я продолжу становиться сильнее с каждой секундой! Кто ТЕБЕ сказал, что ты можешь вести себя так нагло, только-только став Майигу⁈ — взревел Кинг-Конг, шагая ко мне и замахиваясь своим громадным кулаком.
Я сделал шаг навстречу и вскинул руку навстречу его удару.
Три моих новых Дара требовали долгого и тщательного изучения и практики, чтобы я мог использовать их на все сто процентов. Но так как они происходили из моей собственной сущности, общее понимание о том, как именно их использовать, у меня имелось.
Дар пожирания был самым примитивным из трёх. Пуская в ход ману, которую мои Дары теперь порождали сами по себе, я мог поглощать любые энергии вокруг себя, а также ускорять процесс их усвоения в организме. Никаких новых глобальных способностей тут я бы не получил, а практика лишь упростила бы использование этого Дара.
Дар контроля был, наоборот, самым сложным. Управление моими старыми приказами вроде силы или исцеления, а также создание новых. Разнообразные манипуляции энергиями, как внутри моего организма, так и вовне. И даже взаимное превращение некоторых типов энергии было возможно с его помощью, хотя тут было немало ограничений и в бою это использовать не представлялось возможным.
Последний же и сильнейший Дар жизни представлял из себя, на самом деле, обоюдоострый, смертельно опасный, как для меня, так и для моих врагов, клинок. Способность он даровал одну-единственную, но при этом крайне сложную и требовательную. Превращение продолжительности моей жизни в силу.
«Скармливая» Дару жизни мои будущие годы, я мог увеличивать свою мощь едва ли не бесконечно, лишь бы была возможность её выдержать. И если бы я был обычным Майигу, это была бы абсолютно бессовестная магия. Ведь боги могли жить вечно, а значит и сила Дара жизни оказывалась, фактически, бесплатной.
Но в качестве жертвы я выбрал как раз своё бессмертие. И хотя после становления Майигу наполнившая меня энергия дала мне несколько тысяч лет «аванса», это всё-таки оставался конечный ресурс.
Радовало одно: у меня была возможность этот ресурс восполнить. По крайней мере я чувствовал, что Дар пожирания теперь мог использоваться и на жизненной энергии в том числе.
Однако, хоть Дар жизни и был сильнейшим из трёх, а также моим главным козырем, использовать его бездумно всё равно не стоило. Сколько именно жизненной энергии я смогу получить от того или иного врага ещё предстояло выяснить, и, если в бою я растрачивал больше жизни, чем получал, то это оказывалась совершенно невыгодная сделка.
Так что я не собирался использовать силу Дара жизни, чтобы остановить удар Кинг-Конга. Я в принципе пока не хотел его убивать.
Ведь что может быть лучше для проверки своих новых способностей и пределов, чем противник, становящийся всё сильнее и сильнее с каждой минутой?