Яркий свет перед глазами постепенно рассеивался. Вместе с этим ощущения боли, отчаяния и печали тоже сходили на нет. Я открыл глаза тогда, когда окончательно осознал, что именно произошло.
Резко выпрямившись, я сел, оглянулся и замер. Место, в котором я оказался, было окутано мраком. Благодаря еле-еле пробиравшимся по полу лучам, я понял, что рядом не было абсолютно ничего — только пустое пространство.
Проведя взглядом вперед, прямо по направлению лучей, я заметил и источник света, который будто бы скрывался за дверью. Лучи проникали в комнату, в которой я находился, через щели, тем самым обводя саму дверь сияющей рамкой.
Все то, что я видел, никак не вписывалось в уже привычную картину мира. Где спальня? Где фотографии? А где карта на стене?
Плавно поднявшись на ноги, я выпрямился и невольно ощупал себя руками. Это определенно было мое тело. Не Ноберта Гастона и ни кого-либо еще, а мое, Рона Аллена. Ощущая подступавшую к горлу тошноту, я неспеша зашагал вперед, прямо к единственному выходу из этого места. Чем ближе я был, тем быстрее билось мое сердце, и тем больше мыслей было в моей голове.
Схватившись за дверную ручку, без лишних рассуждений я повернул ее и дернул на себя. Из-за двери, открывшийся вовнутрь, мне пришлось сделать шаг в сторону, и в тот же миг, когда яркие лучи ослепили меня, я услышал высокий мурчащий голос:
— Явился все-таки.
Привыкнув к свету, я все же открыл глаза и сделал шаг вперед. Дверь позади меня тихо заскрипела и захлопнулась, и в тот же миг напротив себя я увидел пушистого белого кота. Так называемый кот-наблюдатель сидел в комнате ожидания, на мягком диване. Как и прежде, на его выпеченной груди виднелось крупное число «56». Его длинный пушистый хвост спускался по подушке вниз, свисая к земле.
— Признаюсь честно, — заговорил кот, — номер 8888, ты казался мне самым безнадежным.
Инстинктивно приложив руку к своей шее, я вспомнил, что после смерти это число было выбито на моей шее, словно татуировка. Это напоминание убедило меня в одном: все это не было сном.
Нервно улыбнувшись, я посмотрел на кота и тихо ответил:
— Спасибо за приободряющие слова.
Сердце билось все быстрее. Чем больше я думал о случившемся, тем больше вопросов возникало в моей голове. Сюжет, результат моего вмешательства в него, судьбы героев — все это интересовало, но куда важнее было другое.
— Здесь есть зеркало?
Кот, услышав мой вопрос, задумчиво сощурился. Еще несколько секунд он просто смотрел на меня, а затем, выдохнув, спрыгнул на пол и ответил:
— Под сидушкой дивана.
Удивившись подобному ответу, но все же сразу прошествовав к дивану, я быстро схватился за его сидение и потянул наверх. Покорный механизм плавно приподнялся и открыл мне внутренний отсек, в котором, помимо зеркала, лежало разное барахло в виде резинок, игрушек, писем, карандашей и ручек.
— Вы, — продолжал кот, — авторы, всегда после возвращения смотритесь в зеркало.
Вытащив зеркало, я снова опустил сидение, приподнялся и посмотрел на себя в отражение. Странное ощущение слежки не покидало меня, даже когда я просто держал зеркало рядом. Казалось, что вот-вот из него должно было выпрыгнуть нечто, однако ничего подобного не произошло. Я просто увидел себя, свои растрепанные русые волосы, все то же вытянутое бледное лицо с синяками под глазами и тонкие, отчего-то растянутые в недоверчивой зловещей улыбке губы. Мои глаза, наполненные смесью шока и азарта, были расширены. Вплоть до того момента, пока не посмотрел на себя, я даже сам не понимал, что именно испытывал. Я был счастлив, что выжил? Или напуган тем, что все это не закончилось раз и навсегда?
Вновь вспомнив о словах кота, я опустил зеркало и обернулся к нему.
— Неужели все авторы?
— Почти все, — поправлял кот. — Это уже стало чем-то вроде ритуала. Будто вы хотите убедиться, что снова стали собой. Похоже, людей это успокаивает, ведь так вы можете внушить себе, что это не на ваших плечах лежит груз ответственности за все случившееся в мире.
Я понимал, о чем он говорил. Даже в моем случае на плечах Ноберта лежали смерти детей. Сейчас я не воспринимал их, как собственный грех, но если бы я слишком сильно принял их на свой счет… Если бы подобное происходило со мной неоднократно, и если бы в моем оригинальном сюжете был бы прописан фрагмент, где я сбиваю их и закапываю трупы… Даже подумать об этом было страшно.
Из бездны раздумий меня вырвал голос кота:
— Твоя оценка за прохождение мира «С».
— И что это значит?
Создание, с номером «56» вновь приблизилось и запрыгнуло на диван. Я же, ощущая себя рядом с ним неуверенно, отступил.
— Это значит, что ты справился со своей работой слабовато.
— Это что-то мне дает?
От непонимания я стал хмуриться. Меня даже раздражало то, что этот кот говорил со мной так, будто бы я уже был сведущ во всем происходящем в этом параллельном мире.
Искоса посмотрев на меня и, будто прочитав мои мысли, кот устало выдохнул. Кажется, подобные томные вздохи были частью его постоянного поведения.
— Для всех авторов, проходящих целые серии миров, предусмотрены награды по их завершению. В зависимости от того, насколько хорошо ты проходишь мир, твоя награда может становиться лучше или хуже из раза в раз.
— То есть самая высокая оценка это «A», а самая низкая «D»?
— «Е», если быть точнее.
— И что я сделал не так?
Приблизившись к стоявшему рядом чайному столику, я быстро положил на него зеркало. Взгляд неохотно и даже как-то не сразу оторвался от отражающей поверхности, будто все еще ожидая появления призраков.
— Поддался эмоциям, — отвечал кот, — и умирал до бесконечности — это раз.
— Это была стратегия.
— Не мне это будешь объяснять.
Невольно губы сомкнулись в плотную линию, то ли выдавая злость, то ли заставляя замолчать. Отведя взгляд в сторону, я попытался вспомнить свое начало прохождения этого мира и, да, у меня были депрессивные моменты.
— Не спас главного героя, — продолжал наблюдатель, — два.
— Да ему призраком лучше быть.
Кот, явно проигнорировав мой ответ, строгим тоном продолжил:
— Не спас тело героя, в которого вселился — три.
И вот здесь я уже ничего не смог ответить. Если я находился сейчас в этом мире, это значило, что настоящий Ноберт Гастон, в тело которого я вселился, так и умер в парке от выстрела одной психованной барышни. Будто заметив мою неуверенную реакцию, кот снова заговорил:
— Твоя задача спасти мир — это условие для выхода. А условие для получения высокой оценки — довести мир до идеала. Чем выше уровень, тем лучше награда.
— И где моя награда?
— В другом зале. — Кот, отведя взгляд куда-то в сторону, за мою спину, выпрямился. — Мы пройдем в него через пару минут.
Я, ничего не понимая, оглянулся, и лишь сейчас увидел на стенах, прямо возле двери, несколько светящихся изображений. Словно проектор, направлявший свои лучи на ровную белую поверхность, эти изображения показывали фрагменты событий, происходивших в других мирах.
Я смотрел на это, с замиранием сердца. Казалось, будто все это было лишь эпизодами из кино, однако я признавал лица, участвующие в главных ролях.
— Я вернулся один?
— Да. — Кот, искоса посмотрев на меня, сощурился. — Те двое, что отправлялись после тебя, еще даже не близки к завершению.
Напряженно наблюдая за происходящим в других мирах, я видел, как тяжело приходилось авторам, которые прибыли в это место вместе со мной. Та симпатичная молодая девушка, оказавшаяся в разрушительном мире яоя, и тот доброжелательный пожилой человек, оказавшийся в мире фэнтези с нашествием инопланетян — каким образом они вообще могли выбраться из этих историй?
— Что-то подсказывает мне, — печальным тоном продолжал кот, — что они вряд ли справятся со своей работой.
— Почему они выглядят так же, как и в реальной жизни?
— Это мы их так видим отсюда. Нам видны души, а души не меняются не зависимо от оболочки.
— То есть… — обернувшись к наблюдателю, я замер. — Каждый раз, когда мы попадаем в свои миры, мы вселяемся в тела героев?
— Обычно, — кот кивнул, — да, но бывают сбои в системе, когда ваша душа приобретает свою оболочку. В таком случае вы не вселяетесь ни в кого, а остаетесь собой. Но, как я сказал, это исключение из правил. Ошибка системы.
Я снова оглянулся к монитору. Постепенно в голове все же стало появляться осознание происходящего, и я уже даже мог представить то, как выглядел сам из этого зала ожидания, однако все же многие вопросы еще не были решены.
Заметив на одном из экранов, рухнувшую фигуру, я понял, что девушка-автор, без сил свалилась на пол. Она не была ранена и место, в котором она находилось, казалось безопасным, однако все же она не шевелилась. Своими бездонными отчаянными глазами она смотрела в пустую точку и, как казалось, просто ждала своего часа очередной гибели. Я тоже был таким? Также выглядел?
Сглотнув, полушепотом я спросил:
— Как они?
Кот на секунду замолчал. Нам обоим было прекрасно видно, что оба этих автора были загнаны в угол, и тем не менее наблюдатель все же решил объяснить мне:
— Скажем так, им даже система ментальной поддержки уже не помогает. Они сами истязают себя. Девчонка впала в уныние и теперь убивает себя почти сразу, как воскрешается, а старик обратился к молитвам и просто смиренно ждет один конец за другим.
— Замкнутый круг?
Я оглянулся к коту, и в тот же момент услышал тихий шлепок. Вздрогнув от удивления, я снова посмотрел в сторону экранов и заметил, что тело той самой девушки-автора уже было расплющено, словно разбитое яйцо, по земле. Она просто выпрыгнула из окна небоскреба.
— Мы, наблюдатели, — спокойно заговорил кот, — называем это петлей. Ситуация, когда автор застревает в собственном сюжете и совершенно не продвигается по нему. Например, ты. За все время ты умудрился умереть раз 8 или 10, но каждое перерождение ты пробовал что-то новое, проживал чуть дольше или вел себя иначе.
— Поэтому мой случай не был петлей?
— Именно. — Кот кивал, а я, уже намеренно стараясь не смотреть на изображения, всем телом развернулся к нему. — Но вот от тех ребят мне даже ждать ничего не стоит. Они сдались с самого начала.
— И им никак нельзя помочь? Даже ты не способен на это?
— Меня назначили вашим судьей, а не помощником. Единственное, что я могу, это наблюдать за вами из этой комнаты.
— У других авторов свои наблюдатели?
— Все верно. Чем нас больше, тем проще за вами следить. Все-таки авторов-убийц развелось слишком много.
— Убийц?
Эти неприятные слова с противным скрипом скользнули по слуху. Возможно, после того, как я побывал в шкуре Ноберта, меня передергивало всякий раз, когда кто-то называл меня так.
— Да, — спокойно отвечал кот, — тех, кто уничтожает собственные миры. Ты ведь и сам это понял. Миры, которые вы создаете, полностью реальны. Ты тоже родом из чьего-то мира, только более нормального и спокойного.
На губах появилась насмешливая улыбка. Я не мог даже представить себе автора моего мира, хотя я мог сказать, была ли его книга интересной.
— И, — отвечал я, — судя по всему, не очень популярного.
— А для нас это уже не так важно. Популярность волнует лишь живых.
Вновь прозвучал странный звук, напоминавший грохот падения. Услышав его, я сразу понял, что именно могло произойти, но не стал в этом убеждаться. Даже не обернувшись, я лишь нахмурился и опустил взгляд.
— И снова они погибли, — со вздохом протянул кот. — Кажется, очередные заблудшие души.
— Так называют авторов, которые не могут выбраться из своего мира?
— Именно.
— И что с ними происходит? Они просто остаются в нем?
Кот покосился куда-то в сторону и замолчал. Пока он раздумывал над своим ответом, я с тем же интересом продолжал расспрашивать:
— Разве это настолько плохо для наказания? Знаешь, я даже сам подумывал о том, чтобы остаться в том лесном дом…
— Глупец! — Кот, вскочивший на задние лапы, грозно зашипел. Его шерсть поднялась дыбом, а тело все выгнулось. — Ты не понимаешь, чего нам стоят такие выходки!
Я удивленно отступил. Этот гневный вопль и эта странная реакция уже подсказывали мне, что подобная тема была очень скользкой.
— Таких авторов, как ты, слишком много! — продолжал вопить наблюдатель. — Думаешь, легко поддерживать систему психологической помощи? А следить за всеми вами кто будет? Мы и так берем сразу по три, пять, а то и десять авторов на себя разом, хотя изначально должен был быть только один!
Моя реакция постепенно начала меняться с удивления на недовольство. Эмоции бурлили не только от того, что на меня кричали, но и от того, что я ощущал несправедливость. Нахмурившись, я сделал шаг вперед и строго заговорил:
— Не кричи ты так. А что насчет авторов? — Рука непроизвольно взметнулась вверх, будто бы я хотел отбросить от себя что-то. — Они попали в мир, из которого не могут выбраться. Неужели вы не можете их вытянуть?!
— Не можем, — злее, но все же чуть спокойнее проговорил кот, — потому что для этого должен как минимум закончиться сюжет. Если не будет пройдена ключевая сюжетная точка, тогда и забрать душу обратно будет невозможно.
Наступила напряженная тишина. Теперь, когда все уже было высказано, наши крики друг на друга казались уже совсем глупыми. Это понимал не я один.
Наблюдатель, расслабившись, осторожно опустился и снова сел. Он все еще дышал быстро, и его сердцебиение было явно таким же ускоренным, как и у меня, но все же он пытался собраться с силами.
— Но, — заговорил я, опуская руки и успокаиваясь, — в таком случае авторам все равно не остается ничего лучше.
Кот недовольно сощурился и рыкнул, словно грозный лев. Посмотрев на меня со всей своей серьезностью он ответил:
— Слушай, если в будущем ты, находясь на грани, вспомнишь об этой своей глупой идее, лучше подумай о другом. Например, о том, что нам приходится выключать систему психологической помощи для всех заблудших душ. Чем больше вы умираете и чем более безвыходной кажется ситуация, тем выше шанс, что наблюдатель откажется от вас и поместит в статус «брошено». Тогда даже в случае удачного спасения мира никто не заметит, что вы справились, и не вернет вас обратно. Вы просто останетесь в догнивающем мире, без возможности что-то изменить. Постепенно даже ваше «Я» сотрется, и что вы тогда будете делать?
Я удивленно замолчал, пытаясь переосмыслить услышанное. У меня даже не было времени задуматься о подобном исходе во время прохождения сюжета, но теперь, когда я был здесь, и когда я мог лучше понять всю систему, в моей голове выстраивалась масса вопросов.
— Но ведь, — тихо заговорил я, — это может быть не так уж и плохо. Мы все равно уже…
— Зависит от ситуации, — кот перебил меня резко, будто уже понимая, что я хотел сказать. — Не все миры, прошедшие через критическую точку, достигают благосостояния быстро. Некоторым требуются тысячи лет, чтобы восстановить цивилизацию. Хотел бы ты остаться в таком месте? Я думаю, нет.
Снова прозвучал странный стук за спиной. Закрыв глаза от осознания того, что кто-то из других авторов снова умер, я просто кивнул. Жалость и печаль били через край, а осознание неизбежности возвращения в следующий апокалипсис вводило в отчаяние.
— Идем, — сухо произнес кот, спрыгивая с дивана. — Вряд ли нам стоит ждать изменений в ближайшее время. Лучше заберем твою награду.
Быстро обойдя диван и чайный столик, наблюдатель побрел куда-то вправо. Там, в самой темной части этой комнаты ожидания, находилась деревянная темно-серая дверь. К ней-то и направился кот. Как только я проследовал за ним, дверь перед нами отворилась. В глаза бросился еще более яркий и ослепительный свет, вынуждая прикрыть лицо руками.
Следующий шаг, сделанный мной, отделил меня от тесной комнаты ожидания и перенес в другое место. То, что я увидел, тяжело было описать словами. Стеклянные коридоры небоскребов, в одном из которых стоял и я. Прекраснейшие виды с высоты птичьего полета, видневшиеся где-то в низу сады, огибавшие каждое высокое здание лозы прекрасных растений и видневшееся на горизонте бескрайнее море. Создавалось впечатление, будто мы находились на острове. В месте, где самые главные дома тянулись высоко к небу, скрываясь где-то за облаками.
— Не засматривайся на эти виды, — сухо предупредил кот, сворачивая куда-то вправо. — Наша вселенная бесконечна. Так выглядит только один из тех коридоров, в который можно попасть.
Услышав это, я будто пришел в себя. К этому моменту мой проводник уже успел отдалиться от меня, и потому я захотел поспешить следом, но даже один шаг вперед дался мне с трудом. Стеклянный коридор вокруг меня выглядел пугающе. Я смотрел вниз и видел ту высоту, с которой мне предстояло бы лететь, если бы опора пропала у меня из-под ног.
Тем не менее, кот не останавливался. Чем дальше он был, тем больше я переживал, что могу потеряться, и это чувство стало заглушать страх падения.
— Хочешь сказать, — протянул я, сглатывая и делая шаг вперед, — что остров — это коридор?
Быстро нагнав кота, я зашагал рядом с ним, стараясь идти в одном темпе. Искоса поглядывавший на меня наставник объяснял:
— Если заглянешь в другую дверь, увидишь иную реальность. Например, пустыню или подземную библиотеку. В этом месте все слишком сильно переплетено, легко потеряться. Именно поэтому авторы практически не выходят наружу без нас, наблюдателей. А если и выходят, то берут с собой связующее устройство.
— Понятно.
Продолжая идти по длинному коридору, который как бы соединял между собой два высоких здания, я невольно осматривался. В этом месте было так много зданий, а в них было так много этажей, что мне даже представить было страшно, сколько именно авторов находилось в этом измерении. Сглотнув не то от прилива восторга, не то от благоговения, я вскинул голову и закрыл глаза. Мое сердце стучало слишком быстро от эмоций, и держать себя в руках мне удавалось с трудом.
— Восхищаешься, да? — почти мурлыча, протянул кот. — Вы, авторы, падки на яркие ощущения.
Услышав эти слова, я невольно поймал себя на мысли, что все мои эмоции, должно быть, были написаны у меня на лице. Попытавшись быстро взять себя в руки, я опустил голову и серьезно заговорил:
— Послушай, я могу задать тебе кое-какие вопросы по поводу мира «Защитника»?
— Задавай.
— Что случилось с Нобертом Гастоном? После того, как его убили, он стал призраком?
Впереди показался проход уже непосредственно в здание. Как только я и кот прошли через него, мы оказались в строении, которое, по сути, было полым изнутри. Все этажи в этом месте напоминали собой круглые балконы, ведущие к дверям. В самом центре здания виднелась пропасть, тянущаяся до самого первого этажа, а проводником между разными уровнями был лифт.
— Нет, не стал, — отвечал кот. — Ноберт Гастон, как сущность, стерся из мира сразу, как ты оказался в его теле. Его душа была вытеснена твоей, а без тела она просто исчезла. Тело без души — труп.
— То есть я его убил?
— Фактически — так и есть. Но что значит убийство одного человека, когда тебе нужно спасти целый мир?
Осознав случившееся, я опустил голову. Чувство вины, такое щекочущее и неприятное, постепенно начало нарастать.
— Жизнь этими словами ты мне не облегчил.
Кот, смотревший на меня в этот момент, тяжко вздохнул. Ему определенно не нравилась моя реакция, но и я не стал спрашивать почему. Вместо этого, подойдя вместе с наблюдателем к лифту, я нажал на кнопку и снова заговорил:
— У меня есть еще вопрос. Почему меня вернуло к заправке, когда я хотел объехать через лес? Мир не полноценен?
— Мир как раз-таки полноценен. — Двери лифта открылись перед глазами и мы, пройдя в него, плавно развернулись. — Он может прекрасно функционировать и без автора, если автор не заложил в него функцию самоуничтожения.
Я потянулся к панели управления, пытаясь понять, на какой этаж нам было нужно, но неожиданно сам лифт закрыл свои двери и двинулся куда-то вверх. Посмотрев на кота, я заметил абсолютную невозмутимость того и просто вернулся к главному вопросу:
— Тогда почему?
— Потому что ты был в роли героя, который колесил только в области этого города.
— То есть я не мог покинуть это место?
Двери открылись внезапно. Покинув следом за котом лифт, я с толикой удивления начал идти на пару шагов позади.
— Мог, — отвечал наблюдатель, — но не раньше, чем обошел бы все знаковые сюжетные локации. Понимаешь, внутри мира ты прежде всего персонаж. Вертись как хочешь, но линия сюжета все равно будет вас всех подстраивать под себя. Особенно, если ты будешь кардинально менять историю.
— То есть отключение функции самоуничтожения — это не кардинальное изменение?
Кот снова вздохнул. Это уже было ожидаемо. Я даже начал задумываться о том, что, если бы он был персонажем, эта черта могла бы прекрасно описать его недовольство собственной работой. Как кассирша в магазине или как охранник на вахте вздыхают при виде очередного посетителя, так и он вздыхал при каждом моем вопросе или ответе.
— Кардинальное, — отвечал кот, — но если все главные сюжетные фрагменты пройдены или в той или иной степени восстановлены, тогда изменение концовки мира — ни на что не влияет.
Эти слова заставили меня задуматься над тем, как вообще выглядела моя концовка. Я не описывал атомный взрыв, не добавлял в сюжет крушение очередного метеорита, и лишь условно указал на то, что человечество вымерло.
Наблюдатель, остановившись возле одной из дверей, быстро приподнял лапу и толкнул ее вперед. Дверь отворилась, словно по щелчку пальцев: щелкнул замок, раздался скрип петель. Перед глазами предстал длинный, темно-красный коридор, кончавшийся высокой лестницей, ведущей к следующей двери.
— В моем сюжете, — вслух размышлял я, — не было описания того, как мир умер. Для этого не было отдельной сцены, просто было упоминание.
— Верно. — Кот, двинувшийся вперед, невольно вынудил меня пойти следом. — Если бы ты под это выделил сцену, тогда выкручиваться было бы сложнее. Пришлось бы воссоздавать событие подобного масштаба, чтобы ловко подменить его в сюжете.
— А почему нельзя просто отключить сюжет? Мир же так и так существует сам по себе. Если не будет сюжета, задуманного автором…
— Мир создается ради сюжета. — Кот произнес это четко, намеренно перебивая меня. — Да, он самостоятельно достраивает прошлое и будущее, но цель его существования — это именно сюжет, поэтому игнорирование его — невозможно.
Я замычал. Все эти объяснения все больше наталкивали меня на мысль, что доверять божественное создание миров авторам было очень плохой задумкой вселенного порядка.
— Почему, — снова заговорил я, — Стив отличался от других мертвых? Он был первым, кто начал контролировать себя в мире живых.
— Потому что он главный герой.
— И это все?
— Авторы сами наделяют своих героев особенными качествами. — Добравшись до лестницы, кот быстро стал подниматься по ней вверх, а я следом за ним. — Забавный факт, нередко вы даже сами не понимаете какими.
— И как ты это понял?
— Как назывался твой рассказ?
— Защитник?
— А какой характер ты прописывал у героя?
— Честный, ответственный и трудолюбивый.
— Вот видишь? У тебя не только в характере героя, но и в настройке самого мира было заложено то, что твой герой — защитник. Может ли защитник стать главным исчадьем ада в мире?
Вопрос был, конечно, хорошим. Мне все-таки довелось видеть несколько раз убийство Ванды руками Стива. Однако, скажем так, в той ситуации было за что ее убивать.
— Нет?
— Не верный ответ. — Кот издал странный звук, похожий на усмешку. — Может, но только в том случае, если автор прописал это в настройках. Ты не прописал, поэтому тебе повезло.
— Повезло…
Дверь, до которой мы дошли, открылась сама по себе. Вместе с этим в коридор полилось множество звуков: голоса, смех, топот, шелест и тихая приятная музыка. Место, в котором мы оказались, было похоже на пространство огромного зала в несколько этажей. Я видел стены, но я не видел потолка, потому что он скрывался под тусклой облачной дымкой. Все в округе имело белые, светло-голубые и зеленые цвета: белая каменные тропы, белые деревья с зеленой листвой, голубое сияние, окружавшее деревья, голубые скульптуры, стоявшие на перекрестке каждой тропинки. Все это пространство тянулось так далеко вперед, что это даже поражало. Более того, лишь теперь я увидел настоящих людей, ходивших в этом месте целыми группами.
— Это все авторы?
— Верно. — Кот даже не посмотрел на меня и просто прошел вперед. — Видишь, как вас, безумцев, много? И это еще цветочки.
Проследовав за наблюдателем, я стал оглядываться все больше. Как только мы шагнули, дверь за нами с еле уловимым шипением исчезла. Позади осталась лишь пустота, которая тянулась на много километров дальше. Стены, которые я видел, находились по правую и левую руки. Возле них в ряд стояли деревья и именно к ним вели все тропы. Перед деревьями, выстраиваясь в очереди, стояли авторы со своими котами-наблюдателями, будто ожидая чего-то.
— Что это за деревья? — настороженно спросил я.
— Ваша связь с системой.
— Это чей-то мир или…
— Не путай. — Кот, резко остановившись, обернулся ко мне. — Миры живых — это то, что создаете вы, авторы. Миры системы — это то, где живем мы, наблюдатели. Между собой миры живых не связаны, но вот система связывает их с собой и создает от себя тропы к ним.
— Это значит, — оглянувшись, я посмотрел в округе и заметил лишь одну оставшуюся, действительно громадную белую дверь, — что, проходя через такие двери, я не смогу попасть в мир другого автора?
— Нет, конечно. — Кот покачал головой и снова двинулся вперед. — Переход в миры живых возможен только через комнаты ожидания, на подобии той, в которой ты был, а также при наличии проводника, коим являюсь я.
Прозвучал громкий скрип, услышав который мы оба обернулись. Главные двери, те единственные, что оставались здесь, плавно отворились. Зрелище это было невероятным, ведь высота дверей, как казалось превышала десятки метров.
— Показушники. — Недовольно шикнул кот. — Всегда вместо короткого черного пути выбирают парадный.
— А это еще кто?
Посмотрев на меня, мой наблюдатель задумчиво сощурился. Лишь когда он понял, что я спрашивал из искреннего интереса, он ответил:
— Вы бы назвали их топами.
— Кем?
— Лучшие авторы и их наблюдатели. В отличие от тебя, они свои миры закрывают с оценкой «А».
— Миры? Значит, они тоже создали большое количество апокалипсисов?
Наши взгляды снова опустились к дверям, через которые плавно прошла группа из незнакомых мне людей. Для меня то, во что были одеты эти люди, казалось непривычным. К примеру, на мне были: обычная футболка и осенняя вельветовая куртка, джинсы да кеды, — а на них яркая спортивная экипировка.
— Верно. — Отвечал наблюдатель, обращая внимание скорее не на самих авторов, а на тех, кто гордо шел во главе их — три кота-наблюдателя, с номерами «3», «7» и «14». — Находятся они здесь уже довольно долго, да и между миссиями берут перерывы достаточно большие.
— Я тоже могу взять перерыв? — От подобных известий на губах расплылась довольная улыбка. — Ты мне специально это не сказал, верно?
Кот поморщился, при виде моей радости. Шикнув, он презрительно спросил:
— И что с того? Ты серьезно хочешь оттянуть момент прохождения миссии?
— Если у меня есть шанс не попадать сразу в очередной ад, уж поверь, я им воспользуюсь.
— Вот же…
Внезапно, наш разговор прервали. Посторонний голос, прозвучавший прямо из-за спины, с нотками мурчания спросил:
— А ты из нового набора, верно?
Я и мой наблюдатель быстро развернулись, и увидели перед собой довольно знакомого крупного кота. Арс — так звали то создание, которое я впервые увидел в этом мире после гибели. Во время той встречи это существо назвало себя организатором мирового порядка, и даже сейчас, среди остальных котов, оно разительно отличалось. Черная, словно сажа, шерсть, большие золотистые глаза с вертикальным зрачком, крупные по сравнению с другими котами размеры и отсутствие номера на груди — именно так и выглядел Арс.
— Помню-помню, — с лукавой улыбкой протянул кот, от которого у меня по спине побежали мурашки. — Кажется, ты первым из своего набора прошел миссию.