Новый мир. № 11, 2003 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
ЕленаПри свете и впотьмах
Ушакова Елена Всеволодовна — поэт, постоянный автор нашего журнала. Живет в Петербурге.
Два стихотворения в свободном размере
1
Неужели кто-то на самом делеверит в эти фальшивые сцены,ненатуральные разговоры,непрошеные исповеди,подстроенные встречи?Ну, приехал из-за границы молодой князь,ведет себя как порядочный, интеллигентный человек…Почему все принимают его то за святого, то за юродивого,называют идиотом?Вываливают подробности интимной жизни,втягивают в сомнительные истории?Почему его-то влечет к этим людям, людишкам?Это во-первых.А кроме того — назойливый один и тот же прием:поцелует и тут же плюнет; плюнет, а потом поцелует, и так — все! —в припадке гордости, в истерике безобразной и жалкой.А эти понятия о «чистоте»!Женщина живет на содержании у покровителя,но его к себе не подпускает. Это честно?И если прибавить к этомустилевое неряшество, торопливую неразборчивость:«…не выскакивая слишком эксцентрично из мерки» (ч. 1, гл. 4),«…он был как в лихорадке, хотя и ловко скрывал себя» (там же)…И непростительное невниманиек растительному миру,вообще к обстановке —одни разговоры и рассуждения!Не догадывается дажеусадить героя,вошедшего, как всегда, внезапно…Читатели, вы — как дети. Детское, в сущности, восприятие.Слова-концепты не соотносятся с жизненным опытом.Странное, знаете ли, простодушие — поистине, хуже воровства!«Язык порождает в уме, — говорит ученый, —огромное количество дифференцированных моделей(особенно в детстве),однако глубокое понимание этих моделейнаступает лишь после их адаптациик личному жизненному опыту».Но вот что замечено:тот, кого легко обмануть в искусстве,в быту проявляет недюжинную смекалку,знает свою выгоду,не упустит,а тот, кого не проведет даже Федор Михайлович,наделен рискованным бескорыстием,беззащитен,и обмануть его нетрудно —он сам обманываться рад!2
Визит в Америке
Он выглядел молодым человеком,а она — стареющая,толстая, маленькая,сильно накрашенная,глупо хохочущая собственным словам,в мятом, до пят, коричневом платье.Нас было четверо за длинным столомв огромной столовой.Ножи и вилки обменивались тихими блестящими репликамис фарфоровыми тарелками.Он помалкивали с прилизанными волосами на косой проборпоходил на Молчалина.Я подумала: деньги?Но оказалось, что она на пенсии,а он — преуспевающий физики занят в престижной фирме.Когда мы уходили, в прихожейона стала совать мне в рукистарый мохеровый шарфи клеенчатую потертую сумку.Но не успела я открыть рот — только подняла брови,как он подскочил, шепча:«Возьмите, возьмите!» —и выражение лица было такое,как будто жизнь зависела от того,приму ли я эти непрошеные дары…Мы вышли на светлую еще улицу,чудное облако неподвижно висело.Вдруг показалось… кто-то смотрит неизвестно откуда:впалые щеки, бородаи глубоко посаженныемаленькие,печальныедва уголька в темноте…Достоевский!* * *
Жизнь, скажи мне, что же ты такое?Теплый сумрак комнаты спрошу,Снежный саван за окном, левкоиВ вазочке, глаза на них скошу —Что-то знают, прячут… Не довольно льЭтого молчанья в полутьме?Жарко, зябко, радостно и больно,Мышью стих копается в уме.Чтобы видеть — мало, мало зренья,Португальцем сказано одним, —Философские предрассужденьяНадо отменить, рассеять в дым,Перепутать слух и обонянье(«Слышать запах» — верно говорят),Осязанье, нежность, упованье,Горечь, радость, страх поставить в рядНеразрывный…Смысл — в неразберихе,В суффиксах, в сугробах, в облаках,В расплывающемся блике,В капле меда на губах.* * *
Отзывчивости вид, верховной тишины!Будь я священником — католиком, допустим,Я знала б, как внушить смирение: нужныМорская рябь, рассвет и под балконом кустик.Как называются те красные цветы?Такие круглые, огромные, как блюдца,Краснознаменный хор: они раскрыли рты.«Собачьи розы» — так у нас они зовутся.И в затаенный час рассвета из-за гор,Найдя в их контуре удобную ложбинку,Как будто плавится и льется (до сих порС картиной той живу сияющей в обнимку)…Разоблаченное, без бахромы лучей —Самсон остриженный! — в ребристые бороздкиМорской поверхности зарылось славой всейИ нежной кротости разбрасывает блестки.На крышах хвойные иголки, а не мох.И тень узорная то упадет, то встанет.Не знаю, любит ли и помнит ли нас Бог —Он тенью на стене танцующею занят.Не мы, понурые, а пляшущая тень!Не мысли бедные, а лепет, бормотанье,Блаженства признаки — смотреть бы целый день, —И нет сомнения в Его существованье!* * *
Отель на берегу, на пляже, белопеннойВолнистой линией очерчен и лежитКак высший замысел, жемчужина вселенной,Узорной шапочкой солярия накрыт.Проходим холл — диван и греческие вазы,В кадушках деревца с двуцветною листвой,И пятнышки на ней, как счастья метастазы,Живучей зелени и жизни отпускной.Ступени мраморные, красные колонны,Бассейны хлюпают в двуместных номерах…Здесь роскошь лишняя живой, одушевленной,Смотри, становится при свете и впотьмах:И эти лестницы, и эти коридоры —Не часть обители, а словно бы жильцы,Фантомы прошлого, в компанию которыхМы чудом приняты, как ниши и торцы.Чтоб, может быть, в краю, где правил некто Минос(А Минотавр был сын — побочный, говорят),Мы коммунальный быт забыли бы и примус,И неолитовое племя октябрят.* * *
Все происходило, как в печальнойСказке андерсеновской известнойВ день, когда он к берегу причалилЭтой жизни, времени и места.Пожелали мужества и силы,Приходя по очереди, феиНоворожденному — спящий, милый,Запредельным сном еще овеян.Пожелали разума и чести,Подарили доблестную память,Рисовали этот облик вместе,Словно приготовились обрамить.Снарядили конницу-удачу…Но одна (ее не приглашали)Пожелала ко всему в придачуСлезы, беспричинные печали.И осталась выморочной теньюЖизнь — согласно каверзной поправке,Маленькому как бы добавленью,Превращенью страшному, по Кафке.* * *
Ползет по мокрому стеклуОсенняя слепая муха,И тень ее снует в углу,По занавеске — там, где сухо.Ее двойник размытый отЦветка к цветку переползаетТак аккуратно, словно шьет,Как Андромаха вышивает.Казалось бы, не может бытьНи символом, ни сообщеньем,Ни образом — лишь удивить,Привлечь внимание движеньем.Но мне — мне эта тень и рядНа полках книг моих согласноСквозь пыльный бортик говорят,Что будет жизнь еще прекрасна:Я прочитаю, я пойму,Увижу, получу, поеду,Проснусь, услышу, обниму,Во вторник обниму и в среду…Смешной для месседжа предмет?Но тем вернее, чем ничтожней,Способен отразить весь свет,И тот — с надеждой внеположной!