Новый мир. № 2, 2003) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8
Владимир ГубайловскийОпустевшее детство
Губайловский Владимир Алексеевич родился в 1960 году. Окончил мехмат МГУ. Поэт, эссеист; постоянный автор нашего журнала. Живет в Москве.
* * *
Припомни свое опустевшее детство.Немного растерянно пробормочи:Что, милый, тебе перепало в наследство?Пронзительный запах кошачьей мочи.Колени и локти в порезах и цыпкахИ след от шнуровки мяча на лице.Мне это сыграют на ангельских скрипках,Мне именно это сыграют в конце.* * *
Как голос, застрявший в гортани,ни вытолкнуть, ни расплескать.Заплаканной девочки Танимне мячик уплывший искать.Как я, одномерный схоластик,исчислил объем и размах,пока карандаш или ластикнепрочно держались в руках.Поэзии слабая влага.Испарина, пот на усах.Ходивший на поиски благанеблагообразно пропах.Дорожка натоптана к раю,герой или подлинный враль,ходивший по краю, по краюи переступивший за край.* * *
Мой единственный творческий вечер состоялся в начале марта восемьдесят девятого года в Салтыковке на даче. Присутствовали: от критики — Костя Пантуев, мой друг и тонкий ценитель поэзии, прозы и прочего, стихи мои не любивший, но ко мне всегда относившийся благосклонно; от поклонниц была Татьяна, меня никогда не любившая, но смотревшая на чудное животное благосклонно. Жаль, мои животные качества ее христианскую душу и тело ее христианнейшее совершенно не волновали. От публики был Сережа, тогда — аспирант мехмата, сказать о котором нечего, потому что он жив, слава Богу, и, несмотря ни на что, ко мне до сих пор благосклонен. Я прочитал вступление, предложив выпивать и закусывать, чтобы не было слишком скучно, но к вину никто не притронулся, пока не закончилось чтенье. Пили очень торжественно — «Гурджани» и «Цинандали». Костя сказал: «Однако ты расписался за год, много всего написал». Этим процесс обсуждения начался и закончился. Через четыре месяца Костя Пантуев умер. Покончил с собой, выпив пригоршню снотворных таблеток. Эти четыре месяца я помню настолько четко, буквально до тени жеста, до льдинки, до вкуса снега, до колеи в Салтыковке, тополей возле Павелецкой, до запаха бензиновой гари и пуха, щекочущего ноздри. Я лежал как озеро. Если меня что-нибудь касалось, то это была ресничка, прилипшая к яблоку глазному, или лист, упавший на воду. Если что-то со мной случалось, то трогало только оболочку, а случилось всего много. В ночь на четвертое апреля родился мой сын Ваня.
* * *
Бывает удивительно хорошо. Ни почему, беспричинно. Прогуливаю собак по ноябрьской слякоти, прихваченной первым бесснежным морозом, и вдруг этот сладкий укол: — потому что ничего у меня не болит, — потому что свободен на целый вечер вперед, — потому что здоровы и живы чада и домочадцы… Это — длится недолго. Это — всегда мгновенье. Тихое счастье, малое, глупое. Но другого и не бывает.
* * *
Грехов-то и тех существенных нет.Все по мелочи, и покаяться не в чем.Чем же ты занимаешься столько лет?Продал бы душу, умер бы певчимдроздом. Так ведь нет, живешь,если это можно назвать словомжизнь или судьба. Бельевая вошь,путешествуя по простыням и покровам,видит суровые горные ледники,и, пригорюнившись на краю обрыва,смотрит на заходящее солнце из-под руки,и вспоминает щель, где была счастливой.* * *
Все, что я завершил, кончалось словом «аврал».Я долго на свете жил, потому что не умирал,потому что земля была слишком тверда для меня,потому что я не хотел и не мог ничего изменить.Табачок горек на вкус, да запах сладок его.Если я кого-то боюсь, то себя самого.От себя-то не убежишь, не спрячешься под кровать.Если ты сам решишь, кого тогда упрекать?Похрустит под ногой ледок и превратится в грязь.Ну что ты скажешь, дружок, напоследок? Жизнь удалась?Апокриф
Однажды к поэту Блокупришел молодой Шкловский.Он рассказывал долго и ловкоо своих формальных открытьях.Поэт внимательно слушали сказал на прощанье: —То, что вы говорите, интересно необыкновенно,но поэту знать это вредно.Я ваши слова забуду так быстро, как только можно.* * *
Разве физическое страдание — только утрата сил и времени? Оно разрушает тело, но для духа оно лечебно. И это довольно часто единственное лекарство.
* * *
Звезда наливается светом, как августовская лоза.Я убеждаюсь в этом, к небу подняв глаза.Отяжелели грозди после июльских гроз.Налитые светом звезды я вижу сквозь линзу слез.Сад постепенно вянет, слива уже сошла.Сын подойдет и встанет возле кухонного стола.Это — вершина лета и его перекат.Тяжелые капли света, как слезы, падают в сад.