За взятие банды Нила назначили лейтенантом. Начальник стражи бурно расхваливал его на публике, наедине же устроил грандиозный разнос.
— Как ты посмел такое сделать за моей спиной? Совсем с ума сошел! Забыл, кто здесь главный? Да если б ты не прикормил весь молодняк, я бы вышвырнул тебя сегодня же! — бушевал он. — Но они тебя любят и дружно уйдут в тот же день в знак протеста! Ох, прав был сержант Клейн, одни проблемы от тебя!
— А с чего вы взяли, что ребята уйдут со службы, если меня уволят? — удивился Нил.
— Гийом Лассар намекнул, что среди стражников бродят такие настроения! Ты им головы заморочил своим героизмом, они все хотят походить на тебя! Скорее бы уж ты стал Прекрасным Принцем и убрался сражаться с Воронами, а не баламутил тут всех!
Нил хмыкнул. Гийом, значит, подсобил. Умный мальчик. Подумал о последствиях. Что ж, Нил не сомневался, что голова у него светлая, и при желании он сделает хорошую карьеру в страже. Сообразил же, как выкрутиться, чтобы прикрыть всех участников этой авантюры и не подставиться под гнев господина Отто. Надо будет поблагодарить его.
В наказание за самоуправство на Нила свалили кучу дополнительных обязанностей, но он не спорил. Хорошо, что все обошлось. Он знал, на что шел, но сейчас ему не хотелось уходить из стражи. Пока нет. Служба ему нравилась, и он понятия не имел, что будет делать без нее. Время и так тянулось нестерпимо медленно: каждый прожитый месяц приближал к главной цели, но это ожидание выматывало. Пустой дом раздражал, и Нил старался лишний раз там не появляться.
Вороны вели себя тихо и не нападали на людей, их господин затаился, и даже стычки с Рейвеном полностью сошли на нет. Иногда Нил видел его в городе или в парке, несколько раз они сталкивались в ночных патрулях, но Рейвен просто смотрел на него с отвращением и избегал его. Этому следовало порадоваться, но не получалось. Нил больше не желал ему смерти: помнил, как Рейвен увел Воронов, не дав им напасть на стражников. Убийцей дяди Рутгера был Великий Ворон, Рейвен же сполна получил и за боль, причиненную Нилу, и за свой поганый язык. Черт с ним, если сам не полезет, Нил его пощадит. Но кое-что не давало ему покоя, зудя на краю сознания, как надоедливый комар. Почему Рейвен вдруг так резко прекратил свои нападения? Это Нил должен был испытывать брезгливость по отношению к проклятому Ворону, а никак не наоборот. Ненависть врага была естественна, а вот омерзение коробило.
«Так подойди и спроси, чего это он? Не ответит, так хоть подеретесь», — подначивал его Дирк.
«Глупости! Это хорошо, что он от меня отстал. Я не ради развлечения с ним сражался», — возражал Нил.
«Ой, кто у нас хороший мальчик! Такой правильный, такой разумный, — потешался над ним Дирк, — кому ты врешь-то? Себе? Уж я-то тебя знаю. Пока вы с ним дрались, ты чувствовал себя живым. А сейчас помираешь со скуки. Стухнешь скоро. Сходи, покажи ему кто сильнее! Синяки заживут, а ты повеселишься. И спроси его уже. У тебя есть шанс узнать правду».
«Заткнись! Ты вообще не Дирк, ясно? Ты — всего лишь моя дурость! Ничего он мне не скажет, мы — враги! И это не игра. Незачем лезть на рожон и плодить раны. Я должен дожить до Времени Рыцарей, защитить людей и отомстить за смерть дяди».
«Не хочешь со мной говорить, так перестань меня в своей голове представлять! Я, что ли, виноват, что у тебя друзей нет? Кроме воображаемых», — Дирк победно показал ему язык и успокоился.
Ему и в жизни постоянно требовалось оставить последнее слово за собой. Терпеть не мог проигрывать в спорах, и именно Нил был тем, кто благоразумно замолкал первым. Спорили они, впрочем, нечасто, понимая друг друга с полуслова и думая об одном.
Нил устало подумал, что слишком заигрался. Сколько можно было тащить за собой образ этого ребенка и их безмятежной детской дружбы, зная, что с ним произошло? Пора было отпустить случившееся, но стоило Нилу вспомнить тот вечер, как в его душе разверзалась бездна. Сердце рубили на кусочки, и оно истекало кровью. Он сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Почему так получилось? Почему он потерял лучшего друга, несмотря на все свои старания? Он ведь был сильным, смелым, верным!
Дирк-в-голове дурачился и озорничал.
Настоящий Дирк сгинул в огне.
Больше у Нила не было человека, которого он решился бы назвать своим другом.
***
Пустые месяцы складывались в годы. Нил выполнял свои обязанности в страже, проверял парки с Воронами и отсчитывал дни до решающей битвы. Тоскливые будни всколыхнулись знакомством с Рудольфом. Нил искренне посочувствовал бедолаге, мимоходом отметив, что Великий Ворон способен на изощренную месть: Нила за его борьбу просто били, Рудольфа — унизили. С каждым врагом Великий Ворон обходился по-своему, выискивая, куда бы ударить побольнее. Чертова сволочь, ни капли совести нет.
Рудольф к некоторому удивлению Нила не бежал подальше от позора, а, наоборот, остался и захотел стать Рыцарем. В этом решении было много гнева и желания расквитаться с обидчиками, но твердость его духа Нилу нравилась. Как и его боевая подготовка. Рудольф умел не только сражаться, но и убивать, четко понимая, что иначе убьют его. Из него получился бы хороший Рыцарь, и Нил согласился его им сделать. Пожалуй, неплохо иметь кого-то, кто прикроет ему спину. Да и общение с ним Нилу нравилось: он взбодрился впервые за долгое время. Совместные тренировки и планы разогнали тоску.
У Рудольфа был только один заметный недостаток: он много болтал. Вскоре об их уговоре уже знал весь город. Это могло спровоцировать Воронов, но проблемы неожиданно возникли с другой стороны.
Ребята из стражи его не поняли и пришли выяснять отношения.
— Нил, как ты мог? — возмущался Анри. — Взять в Рыцари какого-то тупого наемника, которого любая девица вокруг пальца обведет? Рыцарей же всего трое может быть! Ты должен был выбрать кого-то более достойного!
Остальные стражники согласно загудели. Все они сгрудились вокруг Нила и демонстрировали заметное недовольство.
— У Рудольфа много достоинств, — отшутился Нил, — он большой, сильный и смелый. А что еще Рыцарю надо?
— Я серьезно говорю!
— И я серьезно. Не переживай так, Анри. До Времени Рыцарей еще три года. Согласится ли Рудольф столько ждать — большой вопрос.
— Нет, конечно, — фыркнул Анри, — он же наемник! Разве можно доверять таким, как он? Свалит куда подальше при первой же возможности!
Нил ничего не ответил. Такая вероятность существовала, но Анри она ничем бы не помогла: Нил не собирался брать в Рыцари никого из своих ребят. Они были хорошими людьми, отличными стражниками, но в драке с Воронами быстро погибли бы. Он будет их лейтенантом, а не Принцем. Нил никогда не говорил этого вслух, но кое-кто явно догадался о ходе его мыслей. Стражники все чаще шептались за его спиной и смотрели на него с вызовом. Их доверие к нему явно уменьшилось.
Может, оно и к лучшему. Восторженные юнцы взрослели и учились думать своими головами, а не слепо верить его словам. У них появлялись свои цели и желания. Практичный Сэм стал сержантом снабжения, сменив своего вздорного предшественника, и с хозяйственной частью больше не было проблем. Томас женился и обзавелся ребенком, рассказывая всем, кто не успел сбежать, как его малышка замечательно сидит, гулит и кушает кашу. Гийом дослужился до лейтенанта, и они с Нилом часто обсуждали меры по развитию городской стражи, исправляя в мелочах то, что не получалось менять по-крупному. Многие инициативы Нила формулировал Гийом, чтобы «ленивый старик Отто», как его называли молодые стражники, не зарубил их сразу. Он был ценным союзником, но очень уж себе на уме.
Гийом умел производить приятное впечатление на людей, чем нередко пользовался. Его внешность способствовала этому: он был стройным, миловидным, даже, пожалуй, красивым юношей с золотисто-русыми волосами и кошачьими, светло-карими глазами. Гийом легко находил общий язык с кем угодно, от рыночных торговок до начальника стражи, который ему явно благоволил. Свой талант он нередко использовал на службе: сбор нужной информации был его коньком. Но Гийом еще и умел с ней правильно обращаться: упаковывал в подходящие фразы и сообщал ровно столько, сколько считал нужным для дела, аккуратно замалчивая «лишние» подробности. Болтливостью он не страдал, несмотря на то, что легко мог задать тон любой беседе или увести ее в сторону. Врагов у него не было, хотя Нил знал, что Гийом склонен язвить и высмеивать неприятных ему людей. «Ленивый старик Отто» понятия не имел, что это прозвище придумал безукоризненно вежливый с ним лейтенант Лассар. Да и о самом прозвище вряд ли догадывался. Гийом умел выходить сухим из воды.
Нилу его излишняя хитрость не нравилась, но, как и прочие стражники, Гийом стремился стать лучше и свои недостатки проявлял нечасто. Достоинств у него было куда больше: он был смелым, трудолюбивым, энергичным, отлично сражался и всегда доводил дело до конца, сколько бы усилий для этого не требовалось. Был хорош в организации людей и мероприятий. Много делал для Нила, отмахиваясь от ответных услуг и попыток угостить его чем-то в благодарность. Кажется, ему нравилось чувствовать себя полезным и совершать поступки, достойные уважения.
Но иногда он становился совершенно невыносим.
Когда Рудольф уехал из города, Гийом нередко осведомлялся, пишет ли он Нилу письма и как скоро вернется. Ах, не пишет? Ну да, вряд ли наемник обучен грамоте. Не вернулся спустя два месяца? Наверное, дорогу до Силвербриджа размыло, придется ждать до лета, пока не подсохнет. Если, конечно, Рудольф сказал правду о том куда поехал. Полгода разлуки с новым другом? Нил, наверное, скучает по нему. Гийом бы непременно скучал. Но что поделаешь, такова жизнь. Есть люди, верные своему слову, а есть брехуны, которые примазываются к чужой славе, чтобы прикрыть собственный позор.
— Гийом, заканчивай, — терпение Нила наконец лопнуло, — если ты хочешь высказать мне претензии, говори прямо. Или продолжай обсуждать это с Анри, Сэмом и Томасом за моей спиной, как вы это частенько делаете. Избавь меня от своего яда.
Гийом на секунду напрягся, а потом хмыкнул.
— Но ты же понимаешь, в чем проблема, верно?
— Понимаю. Вы отчего-то решили, что Руди занял ваше место. Хотя я не помню, чтобы обещал его кому-то из вас. А вы уже готовы глотку чужаку за него порвать.
— Кажется, я переборщил, — Гийом неловко усмехнулся, — ты сильно злишься, да?
— Мне еще два с лишним года ждать битвы с Великим Вороном. И мне не нравится, что ты тычешь меня в мое решение носом, как нашкодившего котенка.
— Нил, все, что тебе нужно — это признать свою ошибку. Ты положился не на того человека. Так бывает. От того, что ты упорно отрицаешь это, лучше не станет.
Нил фыркнул.
Если он и был разочарован в Рудольфе, то самую малость. Он ни на что не надеялся с самого начала, давно уже решив, что будет сражаться один. Взять Рудольфа в Рыцари было интересной идеей, да и только. Хоть он и был неплохим парнем, Нил с самого начала подозревал, что Рудольф не выдержит длительного ожидания и уедет, так что сейчас испытывал лишь легкую досаду. Которая давно бы уже прошла, если бы Гийом не ковырял ее вновь и вновь.
— Допустим. Так что тебе это даст? Чувство морального превосходства? Ощущение восстановленной справедливости? Желание побыть самым умным?
— Я хочу стать твоим Рыцарем, Нил, — прохладно обронил Гийом, — Анри, Сэм, Томас, Роуэн, Дерек, Франц и другие тоже хотят. Все мы готовы служить и защищать тебя. А ты якшался с каким-то нелепым наемником и пообещал взять его в Рыцари вместо нас! Неужели мы мало доказывали тебе свою преданность? Ты мог бы найти более достойных друзей, чем он.
— У меня нет в этом городе друзей и никогда не было! — огрызнулся Нил. — Одни кредиторы вокруг, и всем я должен! Руди может и был болтливым наемником, но он не присасывался ко мне, как пиявка, а вы только это и делаете! Никого из вас я в Рыцари не возьму, ясно? Можешь так и передать остальным, трепло! Продолжайте перемывать мне кости дальше!
Гийом был ошеломлен.
— Нил, ты не слишком разошелся? Пусть ты зол, но нельзя же так говорить! Мы с тобой почти пять лет дружим, я впервые тебя вижу таким!
— Когда это я говорил, что мы друзья? Это ты ко мне в друзья набиваешься, пытаясь выгадать с этого побольше!
Нил пожалел о сказанном тут же, но было уже поздно. Он устал, очень устал от своего одиночества, от мучительного бездействия, от подначек Гийома и сорвался, выплеснув все накипевшее ему на голову.
Гийом молча смотрел на него.
Нил глубоко вздохнул.
— Извини. Я погорячился.
— Да нет. Кажется, ты только сейчас и был искренним. Я ведь всегда замечал, что ты смотришь на нас сверху вниз. Ты нас учил, воспитывал и использовал, когда мы были тебе нужны. Но равными никогда не считал. Ты не выделял никого из толпы своих поклонников, потому что все мы были лишь щенками, тыкающимися носами тебе в ладонь. Мы слишком слабы и недостойны дружбы со знаменитым Нилом Янгом.
— Я не это имел в виду. Я просто не хочу, чтобы вы погибли. У вас вся жизнь впереди. И я не буду тем, кто оборвет ее.
Гийом встал и покачал головой. В его голосе зазвучала горечь:
— Ты выразился предельно ясно. У тебя нет друзей. Значит, я зря считал себя одним из них все эти годы.
Он ушел, оставив Нила в одиночестве.
«Дурак ты, — тихо и грустно сказал Дирк, — скоро совсем один останешься».
«Уже. Между прочим, ты должен толкать меня на проказы, а не вести душеспасительные беседы».
«Так ведь тебе одиноко, вот ты и болтаешь со мной. С тем, кого еще смеешь называть другом. Хотя меня, на самом деле, здесь нет. Но ты знаешь, где я есть. Пойдем».
«Зачем?» — Нил не спросил куда. Он знал, но ужасно не хотел идти.
«Затем, чтобы ты вспомнил, что случилось с настоящим Дирком Уайлдом. Не прятался за этим твоим «Дирк сгинул» и болтовней со мной, а взглянул правде в глаза. Прими это уже. Будет больно, но потом полегчает. Ты взрослый. Ты сильный. Ты смелый. Иди».
И Нил отправился на пепелище дома Дирка.
***
Сколько Нил себя помнил, Дирк всегда был рядом с ним: они жили на одной улице, их родители дружили, и маленького Нила постоянно оставляли с Дирком, который был на три года старше. Дирк учил его перелезать через заборы и взбираться на крыши, устраивать тайные убежища и доставать кошек с высоких деревьев. Он и сам был ловкий как кошка и совершенно не боялся высоты. У него всегда была куча идей, чем заняться, даже если Нила наказали и заставили сидеть весь день дома. Дирк забирался к нему в окно второго этажа, перелезая с раскидистой яблони, и проводил все время с ним, хотя в иные дни ненавидел сидеть в четырех стенах. Нил обожал его и тянулся к старшему товарищу, уверенный, что их дружба никогда не закончится.
Глупец.
Нил огляделся.
От дома Дирка осталась пара стен, да куча сгнивших досок. Во дворе торчал пересохший колодец. Огонь уничтожил все, до чего смог добраться.
Воспоминания накатили волной и неудержимо понесли туда, откуда Нил до сих пор до конца не выбрался. Вот он, двенадцатилетний, вбегает в горящий дом, услышав крики с улицы. Дым ест глаза, от огня идет нестерпимый жар, но он должен найти Дирка: это был его голос, он узнал его и должен спасти! Но где же он? В дыму ничего не было видно. Потом Нил споткнулся и растянулся на полу, зато наконец заметил Дирка, лежащего в паре метров от него. Бросился к нему, попытался поднять, что-то спрашивал, но тот не отвечал ему.
Дирк кричал.
Он бился, как сумасшедший и выл, а глаза у него были совершенно безумные, пустые и смотрели сквозь Нила, как у слепого. Нилу никогда в жизни не было так страшно, но он схватил нож и бросился перерезать веревки на Дирке. Сумел освободить его ноги и попытался поднять, но Дирк не мог стоять и все время падал. Тогда Нил взвалил его на плечи и потащил к окну. Было ужасно тяжело, рядом обрушилась горящая балка, но Нил упрямо тащил, почти ничего не видя от едкого пота, заливающего глаза. Легкие раздирало дымом, он едва мог дышать и ничего не понимал, что случилось, почему Дирк связан, отчего так страшно кричит? Почему дом загорелся, в нем же давно уже никто не жил?
Неважно. Он должен был спасти Дирка! Только это имело значение.
И он сделал это! Он сумел вытащить друга из пожара и спасся сам! Все должно было закончиться хорошо!
Но не закончилось.
Дирк обезумел. Огонь сжег его разум, и он так никогда и не стал прежним. Нил потерял его. Но даже годы спустя, при слове «друг» перед глазами всплывало знакомое лицо. В ушах звучал хохот Дирка, тянущего его на очередное «приключение».
А потом все вновь поглощало пламя и жгучая, нестерпимая боль.
И все это произошло именно здесь.
Нил запнулся об обломок доски и отшвырнул его в сторону. Под ногой снова что-то хрустнуло. Он поднял и очистил от грязи предмет, с удивлением узнавая его. Это был нож, который дядя Рутгер подарил Нилу на его двенадцатилетие. Им он разрезал веревки на Дирке, потом выронил и потерял. Надо же, сохранился за столько лет. Забрать? Или не стоит, ведь нож с пепелища никогда не даст позабыть, что здесь произошло?
«Мне взять его или оставить?».
Дирк-в-голове молчал. Здесь был только Нил и никого больше.
Впрочем, как и всегда.
Нил глубоко вздохнул, закрыл глаза и размахнулся, собираясь забросить нож подальше.
— Стой! Отдай мне его. Это мой нож.
Знакомый голос заставил его вздрогнуть.
Рейвен стоял в десяти шагах от него. Нил похолодел. Проклятье, давно он тут стоит? И почему не было слышно шума крыльев? Пешком что ли пришел? Черт, нельзя было так расслабляться, убить же могли!
— Тебе я и гнилого яблока не дам. Это — мой нож, а не твой.
— Разуй глаза, крот слепой, — презрительно скривился Рейвен, — ты уже не в первый раз его находишь. Взгляни на рукоять.
Нил посмотрел и неожиданно вспомнил. Вот он, семилетний сорванец, находит на улице самый потрясающий в мире нож. Блестящий, с серебряным эфесом, острый, как настоящий меч. Захлебываясь восторгом, несется показывать и делится радостью с тем, кто поймет и оценит. И в тот же день нож переходит в другие руки.
А вот ему двенадцать. Дядя Рутгер поздравляет его с днем рождения и говорит, что он уже совсем взрослый и личный нож ему пригодится. Нил рад, ему приятно, но что-то мешает насладиться подарком. Что-то неясное, трудноуловимое, тревожащее.
Сходство. Ножи были похожи.
— Сам протри глаза, безголовый тетерев, — процедил он, — твой нож был с серебряной рукоятью. Мой — с темной.
— Отдай, я сказал.
Нил зло усмехнулся. За нож, который он минуту назад собирался выбросить, он теперь готов был драться.
— Попробуй, отбери.
Рейвен явно разозлился, затем оглянулся. Поежился.
— Не здесь. Пошли отсюда.
— Именно здесь. Это — хорошее место для драки.
Лицо Рейвена окаменело, затем исказилось в безумной гримасе.
— Я заберу его с твоего трупа! И плевать, что повелитель потом со мной сделает!
— Я тебя самого убью и мне все только спасибо скажут!
В тот миг, когда они набросились друг на друга, Нил был почти счастлив.
Все снова шло правильно.
Завязался яростный бой. Место, однако, было неподходящим: под ноги попадались доски, камни, Нил постоянно спотыкался и налетал спиной на останки стен. Он уже трижды пожалел, что не согласился уйти. Удар в болевую точку Рейвена обернулся еще одной проблемой: тот был в бешенстве. Он не обращал внимания ни на что: ни на неудобство, ни на множащиеся раны. Нил задел его уже несколько раз, но Рейвен не отступал и бился исступленно, безрассудно, не позволяя просчитать свои атаки. Это было плохо: тактика Нила перестала помогать ему, он не понимал, откуда прилетит удар и чем: клинком, когтями, магией? Его жизнь могла оборваться в любую секунду.
Нил отступил и наткнулся спиной на старый колодец. Вот же глупец! Он истекал кровью, был опален чернильным огнем и совершенно выдохся. Он, что умрет здесь, так и не став Прекрасным Принцем? И все из-за какого-то глупого, ненужного ему ножа?
Он так никогда и не узнает правду.
Нил вздрогнул. Вытащил нож.
— Подожди! Хочешь получить его? Предлагаю обмен. Ответь на один вопрос и забирай.
— Давай его сюда!
— Не ответишь, выброшу нож в колодец! Доставай потом, как хочешь!
Рейвен остановился. Он понемногу начал приходить в себя: безумие в серых глазах затухало, сменяясь обыкновенным гневом.
— Твоего дядю убили Вороны. Сколько можно спрашивать?
— Не это. Ты помнишь, что случилось здесь много лет назад. Я рисковал жизнью, вытаскивая друга из огня. Так почему ты возненавидел меня за это, Дирк? Почему напал, как только я развязал тебя?
Рейвен застыл, а затем дико расхохотался.
— Ты смеешь спрашивать меня об этом? Ты?!
— Да, я! Я стольким рисковал, дружась с Вороном, за спиной у дяди! Пять лет это скрывал! Я верил, что ты не причинишь мне вреда, что ты не изменился даже после проклятья! Я спас тебе жизнь, неблагодарный ты ублюдок!
— Спас? Ты предал меня, маленький крысеныш! Это ты виноват в смерти Элдрика! Все случилось из-за тебя! Отдай нож, или я тебе все кости переломаю!
Нилу показалось, что он уже это сделал. Боль от чудовищной несправедливости мучила его сильнее физической. Синяки зажили, но это терзало его много лет. Почему друг, ради которого он был готов пойти на все, ополчился против него?
Слова Рейвена были словами безумца. Элдрика убил Принц Ричард, это все знали. Обвинять своего спасителя и пытаться убить его мог только абсолютно бессовестный человек. И никогда Нилу не узнать, почему его верный друг, Дирк Уайлд, превратился в эту полную ненависти тварь по прозвищу Рейвен.
Нил размахнулся и метнул в него нож.
— Забирай. Дарю еще один.
Рейвен схватился за плечо.
— Ах, ты мразь! С меня хватит! Сегодня ты ответишь за все!
Он бросился в атаку.
Нил защищался, понимая, что это конец. Сил у него не осталось, а пощады ждать не приходилось. Его боевой дух был сломлен.
— Оставь его, жопа крылатая! Убью, тварь!
Рудольф выскочил как черт из табакерки и набросился на Рейвена. Тот отступил от неожиданности.
— А ты кто такой? Проваливай, пока не стал следующим!
— Я тебя самого сейчас в землю провалю!
Нил привалился к стене, наблюдая за их битвой. Дрался Рудольф отменно, магии не испугался, под удары когтей подставлял плотные кожаные нарукавники с металлическими вставками.
Прикрывал спину Нилу, как и обещал.
Рейвен взлетел. Он был вымотан до предела и явно не потянул бы еще одну битву. Нож все еще торчал в его плече.
— Я тебя запомнил, ублюдок, — пригрозил он, — даю сутки, чтобы убраться из города. Потом найду и распотрошу, а труп на городской площади повешу!
— Пошел ты! — фыркнул Рудольф.
Рейвен злобно сплюнул, но ни в кого не попал. Ненависть в его взгляде обожгла Нила, но снова в драку Рейвен не полез и улетел.
Рудольф вытер пот со лба и повернулся к Нилу.
— Ты как, живой? Давай лекаря поищем, он тебе явно нужен.
— Спасибо, Руди. С возвращением в город.
Нил устало выдохнул. Очередная битва осталась позади.
Живой. Снова живой не смотря ни на что.
Рудольф неловко переступил с ноги на ногу.
— Я это… задержался. Прости меня.
— Ничего, бывает, — Нилу было ужасно паршиво. Ему хотелось снова стереть себе память. Начисто, с корнем вырывая все воспоминания о Дирке, как хорошие, так и плохие. Или исчезнуть из города, в котором его бывший друг сошел с ума и превратился в верного приспешника Великого Ворона. — Я должен был тебе сказать, что ты забудешь о Воронах, когда покинешь город. Это проклятье, и ты ничего не мог поделать.
Вот именно. Рудольф не был виноват в ситуации, это Нил не объяснил ему, что произойдет. Но хоть не четырнадцать лет пришлось ждать, как дяде Рутгеру. Рудольф оказался порядочнее его самого и сдержал слово.
Нил покачнулся, и Рудольф поспешил подставить плечо. Голос его звучал виновато.
— Но я помнил, что обещал помочь тебе. А сам… паршивый из меня друг. Слушай, прости, а? Я не трус, не болтун, я тебя больше не подведу! Никуда не уеду, дождемся Времени Рыцарей и раскатаем этих поганцев вместе!
Друзья. Люди, которые готовы были рисковать за него своими жизнями, помогать и поддерживать его. Рудольф всегда считал его своим другом, как и Гийом.
Он никогда не был один.
Дурак. Ой, дурак!
На этот раз внутренний голос звучал, как его собственный.
Нил глубоко вздохнул и выпрямился. Улыбнулся разбитыми губами.
— Ты — очень хороший друг, Руди. На тебя можно положиться. Пойдем отсюда. Тебе тоже нужен лекарь.
Сердце все еще ныло, но, кажется, немного слабее.
К черту прошлое. Нил больше никогда не оглянется назад.