«Людоедство — это поедание людьми людей, в презрение всех моральных норм и традиций. Обычно свойственно лишь самым отсталым дикарям или закоренелым злодеям. Ни один цивилизованный человек, воспитанный в обществе, никогда не опустится до…»
Льюис захлопнул справочник.
Итак, он — людоед, дикарь и закоренелый злодей. Написать, что ли, матушке, чтобы больше не волновалась по поводу распутных девиц, что научат его пьянству и разврату? Этот уровень морального падения остался далеко позади.
Льюис тосковал. Он потерял свою жизнь, будущее и право называть себя порядочным человеком. Отныне он — злодей, который каждую неделю будет нападать на людей, чтобы удовлетворить свой нечеловеческий голод. А ведь когда-то он был уверен, что не опустится до преступлений, и всецело осуждал грабителей и убийц.
Ах, да, он еще и убийца. Чуть не забыл.
— Может заварить свежий чай? Этот уже остыл, — предложил Сольвейн.
— Завари. Ничего, что я тебя постоянно гоняю?
— Ты же Великий Ворон. Тебе по статусу положено. И не то, чтобы я был сильно занят. Служить тебе интересно: это вносит разнообразие в мою жизнь.
Сольвейн отложил книгу и забрал у Льюиса чашку. Прошло около двух недель с их знакомства, и они окончательно поладили, перейдя на дружеский стиль общения. Слышать слово «повелитель» из его уст Льюису не нравилось, и он попросил обращаться к нему по имени. Сольвейн удивился, но спорить не стал. Ему было девятнадцать, и он легко подстраивался под новые обстоятельства.
— Хотя господин Рейвен недоволен. Говорит, я — дурак. Он потратил целых две минуты, чтобы объяснить мне, что ты — главный, а мы все твои верные слуги и должны знать свое место. Но когда я сказал, что выполняю твой приказ, он отстал.
— Но так-то главный здесь он?
— Он был главным во Время Принца, когда командовать было некому. Господин Рейвен — достойный человек, взявший на себя ответственность за судьбы Воронов и нашу безопасность. Он и его бойцы выводят слабых на охоту и сами ловят для них добычу, — у Сольвейна хватило совести покраснеть и запнуться на этом моменте, — если появляются Рыцари, то они вступают в бой, вызывая удар на себя, пока другие Вороны сбегают.
— А с Принцем Ричардом они тоже сражались?
Сольвейн ответил не сразу. Его взгляд потускнел.
— Вороны, что сталкивались с ним, в убежище не возвращались. У Прекрасного Принца слишком много силы, чтобы от него можно было спастись бегством или хотя бы задержать.
Льюис замолчал и принялся легонько постукивать пальцем по чашке со свежим чаем.
Убивший убийцу считается злодеем или же героем?
Да какая разница. В основе лежит один и тот же поступок — отнятие у другого человека жизни. Количество убийц в мире не изменилось.
— В любом случае, господин Рейвен достоин уважения, хоть и несколько пугает. Иногда он бывает жестоким, но у этого всегда есть причины. Он строго поддерживает порядок в убежище и не терпит его нарушения.
— Где он сейчас?
— Учит Воронов летать и использовать магию.
«Вот и хорошо, — подумал Льюис, — что бы Рейвен ни говорил о моем положении, главный здесь явно он. Я не стану с ним ссориться. Буду сидеть тихо, общаться с Сольвейном и читать книги. И все будет нормально».
Рейвен заходил к нему не часто. В первый раз это случилось спустя день после охоты. Льюиса попытались заставить выступить перед обитателями убежища, но он наотрез отказался. Он был неплох в публичных диспутах, но ему обязательно нужно было подготовить речь, просчитать реакцию слушателей и продумать ответы на каверзные вопросы. О чем говорить перед такими же проклятыми, как он, Льюис не представлял. Рассказать о смерти Принца Ричарда? Его передернуло. Нет уж, он сам себя прекрасно осудит, а благодарности уже выслушал от Сольвейна. Рейвен тогда не стал настаивать и ушел. Второй раз неформальный лидер Воронов появился пару дней спустя, и беседа вышла несколько более долгой.
Хоть Льюис и знал, что Рейвен вроде как не должен ему вредить, он также понимал, что между теорией и практикой есть большая разница. Немалое количество слабых королей подвергалось давлению и издевательствам со стороны «подчиненных», вроде кардиналов, канцлеров и генералов. У Рейвена была сила. У Льюиса — ничего.
Да и выглядел «верный слуга» все еще как отпетый головорез.
— Не желаешь ли овладеть своей магией, повелитель? Я покажу тебе как использовать крылья, когти и чернильное пламя.
Льюис вспомнил, как обуглилось лицо Рыцаря под этим самым пламенем, и помотал головой.
— Не желаю. Это обязательно?
— Ты — Великий Ворон, — Рейвен взглянул на него с недоумением, — твоя сила столь огромна, что только Прекрасный Принц мог ей что-то противопоставить. Разве ты не хочешь использовать ее?
— Не хочу. Зачем она мне, если Принц Ричард мертв?
— Она может пригодиться вне убежища.
— Я не собираюсь выходить из него. Могу я не пользоваться этой магией?
Если бы кто-то раньше сказал Льюису, что он получит волшебный дар, но откажется что-либо с ним делать, он бы очень удивился. Но магия Воронов была темной, злой и направлена только на убийство. Убивать Льюис больше никого не собирался, так зачем ему черное пламя и острые когти, способные лишь резать и рвать?
— Можешь, — Рейвен справился с изумлением, — за твою безопасность отвечаю я. На самом деле, все, что от тебя потребуется — это беречь свою жизнь. Пока ты жив, Вороны непобедимы и свободны. Ты ведь не против, что другие будут покидать убежище? Или всем надлежит сидеть здесь?
Льюис покачал головой.
— Делайте, что хотите.
Рейвен улыбнулся. В сочетании с цепким, давящим взглядом, даже улыбка у него выходила жутковатой.
— Как прикажешь, повелитель. Не волнуйся, я обо всем позабочусь.
Больше Льюис его не видел и счел, что проблема улажена. Рейвен сохранил свою власть, а Льюис — спокойствие. Теперь он мог полностью погрузиться в чтение книг и отгородиться от мира.
В убежище была собственная библиотека.
Льюис не поверил глазам, когда Сольвейн привел его туда. Огромный зал, высоченные полки и тысячи книг на них! Эта библиотека была больше университетской и городской в несколько раз. Первым порывом Льюиса было немедленно выйти наружу и оценить ее размеры. Как что-то столь огромное могло здесь поместиться? Нет, неправильно. Какого размера убежище Воронов, если в нем есть такая библиотека?!
Но порыв угас, не разгоревшись. Какая разница? Здесь есть книги. Есть личная спальня. Есть чай и приятный собеседник. Остаток жизни Льюис просто будет читать, стараясь забыть о совершенном им преступлении и проклятии Великого Ворона. Книги помогут ему сбежать из ужасной реальности не хуже чем выпивка или дурманные травы. Раз в неделю ему придется выходить на охоту вместе с Рейвеном, но, в остальном, его жизнь будет сносной. Терпимой. Благополучной.
Дни потянулись один за другим. Льюис почти все время проводил в спальне и библиотеке, быстро выучив дорогу между ними. С другими Воронами он не сталкивался, хотя иногда слышал их голоса со двора. Сольвейн пытался растормошить его и предлагал то познакомить с кем-нибудь, то выйти осмотреть убежище, но Льюис отказывался. Он тщательно выстраивал свой маленький, комфортный мирок, в котором было место только привычным вещам и простым удовольствиям. Время лечит, и однажды он надеялся позабыть все случившиеся с ним ужасы и перестать думать о них.
— Между прочим, наша библиотека — волшебная, — поведал ему Сольвейн заговорщицки, — в ней есть все книги, которые я хочу прочитать!
Сольвейн заходил к нему каждый день, но всегда уточнял, будет ли его компания уместна. Иногда Льюису требовалось побыть одному, и тогда новый друг тактично удалялся. Но тишина и уединение, которые Льюис всегда любил, теперь почему-то давили на него, заставляя вновь прокручивать в голове страшные события. Так что даже читать в библиотеке он привык вместе с Сольвейном. Они могли как обсуждать прочитанное, так и просто молчать, погруженный каждый в свою книгу.
Вот и сейчас они сидели вместе, за окном был светлый день, а в библиотеке никого кроме них не было. Почему, Льюис не задумывался. И тем более не желал, чтобы очередное злое волшебство врывалось в его размеренную жизнь.
Шутку он не поддержал.
— Она просто очень большая.
— А вот и нет. Я всегда нахожу нужную книгу, хотя ни одного списка книг не существует. И библиотекаря никогда не было. Но стоит мне подумать о том, что я хочу найти, как эта книга оказывается на одной из полок.
— Забавно.
— Не хочешь попробовать? Поищи какую-нибудь редкую книгу.
— Не хочу.
Сольвейн вздохнул.
— А погулять не хочешь? Там солнышко.
— Там всегда оно. Иди без меня.
Льюис сидел над книгой, но не читал ее. День снова был паршивый. Он не мог погрузиться в чтение, а настроение из ровного стремительно и без видимых причин скатывалось в отвратительное.
Когда уже он все забудет?
— Мама просила передать тебе письмо.
Сольвейн положил перед ним конверт. Льюис вскрыл его, не медля ни секунды.
«Дорогой Льюис, я очень рада что ты жив. Как твое здоровье? Надеюсь, тот безудержный голод больше не терзает тебя. Мне ужасно жаль, что ты не будешь снимать у меня жилье. Этот год был чудесным. Я буду хранить твои вещи столько сколько потребуется, но, милый, тебе точно ничего из них не нужно? Может быть, ты найдешь время как-нибудь зайти и забрать их? Я испеку твой любимый вишневый пирог. Приходите вместе с Сольвейном в любое время.
С наилучшими пожеланиями,
Солона Винтер»
К горлу Льюиса подкатил ком.
— Она знает, что я убил Принца Ричарда?
— Знает.
— И что я — Великий Ворон?
— Тоже знает.
— Тогда почему она зовет чудовище в свой дом? — глухо спросил Льюис.
Внутри него скребли когтями все кошки города. И все Вороны. Сердце разрывалось на части.
Сольвейн сочувственно улыбнулся.
— Мама хорошо разбирается в людях. Плохих она не впускает. Рыцарям пришлось вышибать дверь, когда они впервые к нам пришли.
— Она думает, что я — хороший человек?
— Мама в этом уверена.
Льюис глубоко вздохнул. А почему бы и нет? Наверное, стоит попрощаться с госпожой Солоной и поблагодарить за все, что она для него сделала. Этот год был чудесным и для него, пусть и закончился полным жизненным крахом.
— Давай сходим к ней завтра.
— Отлично!
— Только как? В нас ведь опознают Воронов.
— О, это не проблема. Я знаю, что нам делать.
Назавтра Льюис привел себя в порядок и дождался Сольвейна. Тот протянул ему ярко-красный хлопковый берет, а сам натянул серебристо-серый.
— Новейший писк моды! Все студенты сейчас в них щеголяют. На нас никто и внимания не обратит.
Льюис смутно вспомнил, что ему приходила подобная мысль в голову. Но он тут же заметил проблему:
— А как же цвет волос? Предлагаешь полностью спрятать их под берет? Но это будет выглядеть странно.
— Мама рассказывала, что у тебя всегда были черные волосы. Ты замечал, чтобы горожане от тебя шарахались?
— Нет, — с легким удивлением ответил Льюис, — а почему, кстати?
— Потому что они не дураки. Знают, что черные волосы бывают у обычных людей. А если ты выглядишь как обычный человек и ведешь себя так же, то им тебя и сочтут. Шарлотта давно уже гуляет по городу, и ее даже не узнали, хотя раньше она была очень известна. Она достала кучу шляп и платков и уже раздала всему убежищу.
— Кто такая Шарлотта?
— Воронесса. Самая красивая женщина города и любовница господина Рейвена. Она славная, очаровательная, но… — Сольвейн замялся, — я ее немного опасаюсь. Есть в ней что-то такое… ай, ладно, неважно. Я все равно не смогу объяснить. Так вот Шарлотта сказала, что маскировка наложится на ожидания горожан. Воронов видят другими, чем мы. Скажем, господину Рейвену маскировка не поможет: по нему сразу заметно, что он любого сожрет и не подавится. Именно такими Воронов и представляют. А мы с тобой сойдем за студентов.
— Я понял, о чем ты, — Льюис вспомнил первую встречу с Принцем Ричардом, — ладно, пойдем. Нас ждут.
Маскировка не подвела, хотя люди на улице показались Льюису несколько напряженными. Они чаще смотрели вверх, чем по сторонам, хотя на небе не было ни облачка.
Госпожа Солона встретила их в праздничном платье и с красиво заплетенными волосами. Она сияла.
— Льюис, дорогой, как же я рада тебя видеть! Заходи, я уже все приготовила. Сольвейн, достань фарфоровые блюдца из сервиза. Начнем с чая? Я еще сделала горячий шоколад.
Льюис поздоровался и втянул носом божественный аромат выпечки. Вишневый пирог! Боже, он не ел нормально уже три недели! Или четыре? Ему ужасно захотелось ощутить теплую, мягкую текстуру пирога и вязкую нежность вишневого варенья.
Сольвейн, однако, взглянул на пирог с недоумением.
— Мам, я же тебе говорил, что Вороны не едят.
— Это ты не ешь, а Льюис, может, будет. Он хорошо ест, а тебя с самого детства приходилось кормить под сказки.
— Дело же не в этом. Мы просто не едим.
— Потому что такая пища нас не насытит, — возразил Льюис, — но кто сказал, что нельзя съесть кусок пирога ради его вкуса?
— Вот именно! Держи, милый.
Сольвейн покачал головой и принялся пить пустой чай. Льюис откусил и прожевал небольшой кусочек пирога.
Блаженство!
Но тут его желудок взбунтовался. Приступ тошноты был до того сильный, что Льюис едва успел добежать до уборной. Рвало его, к счастью, недолго.
— Никак? — тихо спросила госпожа Солона.
Льюис покачал головой. Сольвейн тактично промолчал.
Пирог пришлось убрать.
— Не понимаю, почему поглощать жидкости можно, а пищу — нет? — раздосадовано спросил Льюис. Чай ему уже успел изрядно надоесть. — Это же бессмыслица какая-то. Что за условия у этого проклятья?
— Какие есть, — Сольвейн развел руками.
— Может, горячего шоколада? — робко предложила госпожа Солона.
— Давайте попробуем.
С шоколадом дела пошли лучше. Похоже, любые напитки Вороны могли пить спокойно. Он выпил шоколад, кофе и сок. Проблем с желудком они не вызвали. Льюис повеселел. Ему не придется отказываться от всего вкусного, как больному с язвой желудка.
Госпожа Солона расспрашивала его о жизни в убежище и пересказывала последние городские новости. Сольвейн прочел свое новое стихотворение. Потом они просто общались, и Льюис вдруг понял, насколько нелепой была идея навсегда запереться в убежище. Человеку в добровольном заточении никогда не будет хорошо. Прогулка до дома госпожи Солоны сама по себе повлияла благотворно: он даже не вспомнил о случившемся, проходя через сад. И не думал о том, что он — чудовище, вот уже несколько часов.
Льюис поколебался, но все же нарушил легкую, дружескую атмосферу, чтобы сказать то, что давно собирался:
— Госпожа Солона, простите, что я навлек на ваш дом такую беду. Из-за меня вы пострадали.
Она взглянула на него с непритворным удивлением.
— О чем ты говоришь? Ты вернул в мой дом счастье. Мой драгоценный сын жив и снова со мной. Никто не сделал бы для меня большего.
Она взяла Сольвейна за руку, и тот слегка сжал ее ладонь. Их лица сияли одинаковым мягким светом.
Это сделал он?
Или она сама?
Если так подумать, то Льюис обязан ей жизнью: не вмешайся госпожа Солона, он бы не спасся.
— Спасибо, что вступились за меня перед Принцем Ричардом. Но вы очень сильно рисковали. Как у вас хватило смелости вцепиться вооруженному воину в руку? И спорить с тем, кто уже угрожал вам раньше?
— Человек, загнанный в угол, способен на все.
— Даже на убийство?
Она серьезно посмотрела на него.
— Особенно на убийство. Люди никогда не хотят умирать. Не вини себя, ты защищался. И спас две жизни: свою и Сольвейна.
— Три. Вы забыли про себя.
— Четыре. Господина Рейвена бы тоже убили, — добавил Сольвейн, — с точки зрения арифметики, ты вышел в плюс.
— А с точки зрения морали?
— Тоже. Жертв Принца Ричарда больше не будет.
Льюис молчал, обдумывая их слова. Он действовал правильно? Сольвейн и госпожа Солона считают, что да. Они ничего бы не считали, если бы он не убил Прекрасного Принца. Они живы, и это, несомненно, хорошо. У его чудовищного поступка был правильный результат. Вот оно. Вот с чем он сможет жить, не изводя себя муками совести.
— Спасибо вам обоим.
Они просидели у госпожи Солоны дотемна и ушли, пообещав навещать ее. На улицах было совсем безлюдно. Окна трактиров приветливо светились, но праздно шатающихся горожан не было видно, хотя вечер был теплым и располагал к прогулкам.
— А куда все делись? — спросил Льюис.
— Сидят по домам.
— Почему?
В темноте послышалось хлопанье крыльев. С неба спикировала человеческая фигура и приземлилась перед ними.
— Вот почему, — вздохнул Сольвейн, — нам конец.
Рейвен был в ярости.
— Где вы оба были?! Какого дьявола не сообщили о своем уходе?!
Льюис сглотнул и опустил голову.
— Повелитель пожелал навестить мою маму, — голос Сольвейна дрогнул, — и я сопроводил его к ней.
— Ты — бесполезный, безмозглый щенок! Повелитель не умеет пользоваться своей силой, а ты не смог бы его защитить! Неужели не ясно, что нужно было сообщить мне?
— Но ведь горожане сами нас боятся, — Сольвейн нервно облизал губы, — они уже поняли, что Принц Ричард и его Рыцари исчезли неспроста, и не выходят ночами на улицу.
— Всегда есть те, кто не боится, — процедил Рейвен, — или не знает о Воронах. Своей тупостью ты подверг повелителя опасности! Убить его не смогли бы, но вот избить и изувечить — легко! И все из-за тебя!
Сольвейн сжался. Гнев Рейвена был страшен: Льюису показалось, что еще немного, и Сольвейна начнут бить. Хотя виноваты были они оба.
Он собрал в кулак все свое мужество и вмешался:
— Пожалуйста, прекратите на него кричать. Вы же слышали: это была моя идея. Обращайте ваши претензии по правильному адресу.
Рейвен перевел пылающий взгляд на него.
— Повелитель, ты говорил, что не покинешь убежище. Зачем ты мне солгал?
— Я не лгал, я просто передумал! Я что, не могу выйти на прогулку?
— Можешь. Но бери с собой меня: я уничтожу любого, кто к тебе приблизится. Сольвейн хоть улететь мог, в случае чего, а ты летать отказываешься. Значит, кто-то должен тебя защищать.
Льюис представил, как в следующий раз придет к госпоже Солоне с таким «защитником», и содрогнулся. Да от них люди на улице разбегаться будут!
Оставался только один вариант решения проблемы.
— Лучше научите меня летать. И пользоваться магией. Я больше не буду сидеть взаперти.