Новый мир. № 7, 2002 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7
Константин МозгаловНа медовой оси
У жившего в Иванове поэта Константина Мозгалова я побывал всего за день до его смерти. Сорокапятилетний стихотворец скончался от скрутившей его за несколько месяцев раковой болезни 12 ноября прошлого года.
…Константин сидел на кухне, обложенный книгами, вся его маленькая, но насыщенная культурными эманациями квартирка в окраинной ивановской хрущобе была заставлена ими. «Литпамятники», «Всемирная литература» — книги из времен, когда они еще были по карману служивому рядовому интеллигенту и выходили массовыми — по нынешним временам — тиражами.
Тогда же я познакомился с женою поэта Ниной Васильевной, изнутри светящейся духовно преодоленным уже несчастьем и верой, — благоговею перед подобным преодолением.
Константин, несмотря на предсмертную слабость, говорил о поэзии и передал мне в руки подборку своих стихов. Прочитав их, я оценил — и их лица необщее выражение, и внутреннюю согретость чистотой мироощущения. Надеюсь, что томик лирики Константина Мозгалова мы скоро будем держать в руках: дело чести земляков его — издать его книгу, о которой он так мечтал.
Юрий Кублановский.* * *
Чернила, мой легкий наркотик,откупорю пасмурным днем —пера самопишущий кортикблеснет потаенным огнем,который на чистой страницеунылый пейзаж подожжет —и дождь, собираясь пролиться,мгновенье еще подождет.* * *
Восторг серебрится полтиной, звеня об ошейниккосматого пса, арлекина домовых страстей.В заснеженном парке культуры нетрезвый затейникв отсутствие масс загрустил от своих же затей.На кнопках баяна полдня отбивает шифровкузакрытому небу: «А я не хочу улетать!» —и, шахматы взяв, от себя семенит в рокировкуи дыры в позиции пробует нервом латать.Да ладно, чего там, глядишь, все еще обойдется.Троллейбусный рог соскочил с тетивы проводов.Плати медячок и надейся, что место найдетсятебе в этом вовсе не худшем из всех городов.На медовой оси
По осени я вспоминаю март,когда кружили острота и фартсо мною в доле… Полутьму перронарасцвечивали вспышки голосов,и с площадных надтреснутых часовстекало поминутно время оно.Ты уезжала к морю… С той порыпритихли поднебесные хоры:не век, так четверть века миновала,но серебром мелодия звенит,не разбиваясь о рекламный щитв сумятице рабочего квартала.«Летайте самолетами!» Летим —и просквозивший мимо серафимприметил нас, приветливо кивая.А на земле стянуло лужи льдом,и на кольце, как огненный фантом,дрожит дуга последнего трамвая.Мы будем из судьбы веревки вить:из черной вишни варево варитьсластенам-внукам, что черкнут зеркальнопо колее, спирали — все равно,и пить на Пасху терпкое вино,и утверждать, что день прошел нормально.Мы будем жить, лексемы шевеля,бытийные сезоны в быте для.А в марте я опять припомню августи заострю чернильное копье,ловя дыханье легкое твоеи выбирая рифмы редкий ракурс.В разгар охоты
Иногда на охоте лосинойзатрясет мелкий бес.Успокойся, стрелок: за осинойобрывается лес.Окоем превратился, по сути,в потемневший кармин.Причастись и смиренья и жутибезответных равнин.По железке, огнями залитой,шумно скорый идет.А в чащобе тобой не убитыйлось живет.* * *
Любо быть кирпичомв яичной кладке собора:лежать, не грустя ни о чем,ощущая острым плечомблизость церковного хора.Краситься в белый цветраз в половину века,отражать предзакатный свет,провидя простой ответсквозь штукатурное веко.Из ряда не падать вонмеж суетными делами,хранить престол и амвон,на Пасху впитывать звон,рожденный колоколами.* * *
Я потерялся, но я отыщусь.Белой водой поутру причащусь.Нежинским соком сиротских рябинперетеку в предзакатный кармин.Сбросив тревог ягуарьи меха,мы отдохнем на просторах стиха.Слышишь: совсем уже невдалекеАнгел и Товий плывут по реке.