Новый мир. № 7, 2003 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
Борис РомановЗабытые пепелища
Романов Борис Николаевич родился в Уфе в 1947 году. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Поэт, эссеист, критик и составитель поэтических антологий. Живет в Подмосковье.
* * *
Черноплодки куст лежит кудлатый —нет его белей.Иней тополейжелтоватый и оранжеватыйна погасшей плоской синеве,в фонарях над колеей парящих,серебро былинок сосчитавшихв снегом припорошенной траве.Бесконечной осени посулвыморожен, и седой стрелоюпролетел мороз, как в соснах гул,в оболонь впился, в хвою пахнул,в каждой капле выглянул иглою.В старый век упал последний снег,первый и последний. Всюду намивычернен под вечер, он поблеки растаял вместе с временами.К портрету Виктора Михайловича Василенко
Забытый зек и одинокийстарик, не слышавший похвал,скромнейшей музе в час жестокийчуть слышно слово поверял.И, посреди вопросов вечных,на этот лишь ища ответ,не всех ли встречных-поперечныхон вопрошал: — А я — поэт?Прошаркав, провожая, к двери,дежурный задавал вопрос,в бессмертье цепкой рифмы веря,скреплявшей жизнь его всерьез,и простодушно ждал ответа,и мешкал я, спеша домой…О Боже, спрашивал он этои у Ахматовой самой!Скупые встречи вечерами.Его двухкомнатный приютв пыли и книгах. Вместе с намистихи витийствовали тут.Гул коктебельского залива,колючих пазорей эффект,гудя за окнами тоскливо,гасил Мичуринский проспект.И он, одышливо паривший,поэзией, как мальчик, жил…Не Вяземский, всех переживший,словесности Мафусаил, —изгой прокуренных редакций,чужой ученый старикан,что неуместен, как Гораций,когда агитствует Демьян.В Великом Устюге и Мстере,в иконном Палехе, в Торжке,с артельщиками в разговоре,с природою накоротке,он был так прост и так возвышен,сей созерцательный поэт,чей пафос трепетный излишенглухим читателям газет,истолкователь грез в узорах,коньков безгривых мшелых крыш,искатель мифов златоперыхв золе забытых пепелищ,Руси кикимор и русалокв затонах тинистой глуши,в резьбе наличников и прялок,в лесах языческой души.Последний боковой потомокГригория Сковороды,в полярной прорези потемокмолившийся на свет звезды,с которым Даниил Андреевв зашторенные вечераот Монсальвата эмпиреевбросался в Индию вчера,который ежился в баракеи «Ворона» переводил,а тот в окоченевшем мраке«возврата нет» ему твердил.И nevermore, что там звучало,стучало клювом злым в висок,неумолимо означалодвадцатипятилетний срок.Где тундра небом так прижата,где и до дна промерзнув вспятьУсе не течь… Но нет возвратаустанет ворон повторять!Все удивительно! Но это —и лихолетье, и беда —лишь жребий русского поэта,который темен, как всегда.Письмо
Мне друг прислал прискорбное письмо.«Сын на иглу посажен, я — в дерьмо,в долгах, в трудах и в ругани базарной.Кто наркоман, тот поневоле вор, —он „панасоник“ из дому упер,с инсценировкой грабежа бездарной.Был милый мальчик — рус, голубоглаз,но взвихренное время не для вас —не простодушных, но голубоглазых.— Господь, за что?! — Иовом вопиешь,и непонятно, как еще живешь,но ужаса не передашь в рассказах.Гнус, посадивший парня на иглу,недолго помаячил на углу —с отрезанной башкой нашли в подвале.И мент, его сменивший, лейтенант,недолго жил — похожий вариант, —в разборке к рельсам насмерть привязали.Но головы у гидры так растут,что сколько ни руби — мартышкин труд.Не нож точить пора, пора молиться.В подъезде мгла, окурки и шприцы.Феназепам и водку пьют отцы,а трезвому осталось удавиться».* * *
Лишь слово может выжить. Потому-то,читая на побеленной стене:«Мы были здесь!» — с ремаркой: «Это круто»,я соглашаюсь с надписью вполне.Мы были здесь! Мы пробегали мимо,мы оставляли мимолетный след.И миру объявить необходимо:«Мы были здесь! И здесь нас больше нет».* * *
Я полуспал. Кошачьи голосавонзались в тьму, как дисковые пилы.И мертвецы вставали из могилы,влетали в сны, припомнив адресасвоих друзей. Пожить хоть полчасаво сне. Ну что ж… Нужны иные силына явь, в которой мы не многим милы,где лишь любви доступны чудеса.Вот почему, погибший молодым,заносчивым, кудрявым и худым,наивного не прекращает спора,в предутреннем тумане сентябрямеж сливой облетевшею паряи черноплодкою согбенной у забора.