— Что вы делаете? — завизжала я, хватая за ошейник Барона, который решил присоединиться к дерущимся. — Прекратите немедленно! Потушите пожар! Каюк горит!
Мои слова подействовали на них, как ведро холодной воды. Максимилиан отпустил Феликса. Тот очумело потряс головой и бросился к каюку. Выдрал несколько шнуров, достал из середины хрустальную пирамидку. Набросил на дымящуюся конструкцию одеяло с кровати, сел на стул и обхватил голову руками. Максимилиан прислонился к подоконнику и сверлил брата взглядом. В глазах плескалась та же бездна бешенства, как в первый миг нашей встречи, когда он выбежал из двери за Джиллой. Я почувствовала себя крайне неуютно. Пробормотала:
— Вы точно его потушите, да? Мне пожара не нужно!
— Не беспокойтесь, — взглянул на меня Феликс. — Все будет нормально. Нам тоже не нужно пожара. Извините.
Максимилиан не произнес не слова. Я потянула Барона за ошейник. Вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Ничего себе научный эксперимент! У полковника и то тише гуляют. А тут вся разница, что без музыки. Зато с пожаром. Я кое-как затолкала возмущенного Барона на место, уселась на диван. Какое счастье, что этого позора не видел никто из соседей! Как бы я им объясняла случившееся? Понимаете, Макс случайно бросил петарду в Феликсов макет и они из-за этого подрались…
— Извините, — без всякого стука заглянул ко мне Феликс. — Мария Александровна, а как у вас можно нагреть немного воды?
— Вы хотите тушить каюк горячей водой? — уточнила я, пораженная тем, что он наконец-то запомнил, как меня зовут.
— О, нет, что вы! — улыбнулся он. — Там уже ничего не горит. Если хотите, можете проверить. Я просто хотел сделать компресс. Макс очень сильно ударил меня по лицу. Я боюсь, что глаз заплывет, и мне будет неудобно работать. Но, если вас это затрудняет…
— Нет-нет, — подскочила я.
На красивую физиономию Феликса было действительно страшно смотреть. Ухо как вареник, скула разбита, на лбу здоровенная ссадина. Здорово Максимилиан его отделал!
Я поставила на газ чайник. Феликс завертелся вокруг меня, еще несколько раз извинился за пожар и драку. Пришлось простить — чего уже ломаться, знала, кого жить пустила. Он приободрился и стал клянчить у меня какую-нибудь тряпку для компресса. Я сказала ему, что выдавала Максимилиану стопку полотенец, который он клятвенно обещал вернуть. Но Феликс покосился в сторону маминой комнаты и шепотом признался, что пока не хочет туда заходить.
Я еще раз посмотрела на его разукрашенную физиономию и понимающе кивнула. В результате он расположился на моем диване, смачивая полотенце в тазу, куда я время от времени подливала очередную порцию кипятка. Надувшийся Барон недовольно за ним следил. Минут через пятнадцать в комнату молча заглянул Максимилиан. Под глазом у него красовался солидный синяк, а губа была рассечена. При виде нашего импровизированного лазарета он хмыкнул и захлопнул дверь. Феликс жалобно на меня посмотрел, пробормотал:
— Еще раз извините, Мария Александровна.
— Чего уж там, — махнула я рукой. — Хватит извиняться. Лучше объясните, из-за чего вы подрались? Или это страшная тайна?
Он опять заулыбался. Компрессы не привели его физиономию в достойный вид, но глаз, до этого стремительно затекавший, вроде бы оставался в одном и том же состоянии. Но в таком виде он мне нравился даже больше, чем в киношном варианте. Подпорченная красота упростила общение.
— Да чуток и из-за вас, — хихикнул он.
Я удивилась и потребовала подробностей. Оказалось, что пока мы катались на море, Феликс нашел вещь, которую они искали. Но она уже сменила владельца, а тот получил ее законным путем. Заплатил за нее деньги. Для того, что бы получить вещь назад, ее надо было или выкупить, или убить нынешнего владельца. Убийство нежелательно по многим причинам. Проще выкупить.
Расклад портила маленькая деталь — сидя в моей комнате, Феликс не мог вынуть из кармана требуемую сумму. Не мог он и отойти от каюка, чтобы не сбилась настройка. Тогда он позвонил Максимилиану и попросил его сходить домой за деньгами.
Деньги были доставлены в комнату через полтора часа. Братья пошли за своей вещью и обнаружили только труп владельца. Поиск зашел в тупик. Теперь все надо начинать сначала.
— А драка? — нахмурилась я.
— Я напомнил Максу, что мы заключили соглашение. Я занимаюсь поиском, а он берет на себя вопросы безопасности.
— Да, он мне это говорил, — блеснула осведомленностью я.
— Он говорил вам, какую цену за это запросил? — усмехнулся Феликс.
— Нет.
— Он забирает вещь себе.
— А?..
— А я убеждаюсь, что моя методика поиска работает, и с уже отлаженным вариантом каюка начинаю искать другую вещь. Без пробного эксперимента модель не усовершенствуешь, — вздохнул он. — Проще отдать Максу венец. Я потом себе кубок поищу. Если получится…
Я потрясенно молчала. Нет, я и раньше знала, что все услуги имеют свою цену. Но рассказ Феликса звучал жестко.
— Простите, я отвлекся от темы. По условиям нашего соглашения он должен был находиться здесь, в пределах досягаемости. Я знал, что мы можем столкнуться с вопросом выкупа. И собирался сам сходить за деньгами. Видите ли, я хожу через Прорву свободно. Тамошние обитатели — мои дальние родственники по материнской линии. Они не трогают таких, как я. А Макс затратил на дорогу в четыре раз больше времени. И все потому, что повез вас кататься.
— Это было необходимо, — проблеяла я.
— В этом не было никакой необходимости, Мария Александровна, — скривился Феликс. — Он мне сам заявил — я запарился тут сидеть, хочу развеяться. Он развеялся, из-за его расхлябанности мы потеряли вещь, а когда я ему это сказал…
Он опять опустил полотенце в воду. Я тупо смотрела на него. Прорва… Дальние родственники по материнской линии. То-то у него глаза такие мерзкие без линз! Какой кошмар… я же спала с ним в одной кровати!
— Я стал вызывать у вас отвращение? — угадал мои мысли он. — Меня это не удивляет. Прорва у всех миров вызывает отвращение. Но родителей не выбирают, правильно? Я сын своей матери и ничего не могу изменить. И я незаконнорожденный сын своего отца. В отличие от Макса. Просто, когда мне было семь лет, папаша ни с того ни с сего воспылал ко мне любовью и забрал меня в свой замок. Где спаянный коллектив его сыновей от двух браков кормил меня на завтрак опилками вместо овсяных хлопьев. Впрочем, я заболтался. Вам это знать совсем не нужно. Извините, я пойду работать.
Он швырнул полотенце в таз и вышел из комнаты. Меня окатило брызгами. Я проводила Феликса ошеломленным взглядом. Да, ну и расклад! Называется — хотела что-нибудь о них узнать, вот и узнала. Теперь сиди, переваривай. Если Феликс не врет, а мне почему-то показалось, что он не врет — ему-то пришлось и о себе сказать гадость, то Макс далеко не такой белый и пушистый, как выставляется. Вещь, которую они ищут, для них достаточно ценна. И если он ее получает в качестве оплаты за работу, он с Феликса пылинки должен сдувать. А не кушать пирожки у моей бабушки, нахваливая соседское парное молоко, что он сегодня утром делал.
Услышав отдаленный грохот, я выскочила в коридор. Лиза с ведром воды направлялась в мамину комнату.
— Уже все смела, сейчас пол протру, — доложила она. — Это ж надо… Все мужики одинаковые — нажрутся и в постели курят.
Я посмотрела на скособоченный макет Кремля, упакованное в пакет обгоревшее одеяло. Все веревки и железки были аккуратно сложены на кровать. Максимилиан сидел на подоконнике, копаясь в жестянке с леденцами. Я покосилась на яркие шарики сочных цветов. Он перехватил мой взгляд и предложил:
— Возьмите, Мария Александровна. Я же у вас все время сахаром одалживался.
Я уже протянула руку, чтобы взять одну. Чисто из любопытства. Не каждый день конфеты из другого мира предлагают. Но тут мой взгляд упал на Феликса. Он стоял в углу, скрестив руки на груди, и рассматривал каюк с каким-то обреченным выражением лица. Мне почему-то вспомнились опилки и парафиновая груша. Я отдернула руку.
— Не хотите, как хотите, — пожал плечами Максимилиан. — Лизонька, ты, как пол домоешь, постираешь мне носки, хорошо?
— Ой, ну что ж с тобой делать! — вздохнула она. — Снимай, постираю.
Максимилиан стащил кроссовки, не развязывая шнурков. Снял носки и бросил на кровать.
— А трусы? — спросила Лиза. — Чтоб ты через полчаса опять не прибежал. Я два раза растеваться не буду!
Максимилиан взглянул на меня наглыми карими глазищами. Слез с подоконника и расстегнул «молнию» на джинсах.
— Сейчас сниму, Лизонька, — ласково пообещал он и потянул вниз джинсы вместе с трусами.
Я поспешно вышла из комнаты, не желая смотреть этот странный стриптиз. И задумалась над своим отношением к делу. Просто Максик с рожками, значит, не вызывал у меня никакой особой брезгливости. Чуть сама у бабушки к нему в постель не влезла. А Феликс с рыбьими глазками — уже не то. Ладно, Лиза, Роза. Те хоть не знают, кто перед ними! Но я-то хороша! Нет, надо держать себя в руках, а то так и до зоофилии недалеко. Все. Встретилась в коридоре, поздоровалась, два раза в день ненароком проверила, что они пожара не устроили. Никаких личных контактов.
До одиннадцати вечера мои отношения с рогатыми квартирантами проходили по выработанному мной плану. Я кивнула Феликсу, столкнувшись с ним возле туалета, и не стала тушить горелку на плите, когда меня об этом попросил Максимилиан. Спокойно забрала чайник и ушла с ним в комнату. Благо, мне теперь было чем заняться. Я включила ноутбук и нырнула в бездны экономической стратегии. Время летело незаметно. Барон понял, что от меня толку не добиться и сходил на прогулку сам. Заглянувшей Розочке я, не отрываясь от игры, сообщила, что стакан сахара занять не могу, потому что не помню, где у меня лежит сахар. Это ее настолько потрясло, что она удалилась без привычного нытья «Ну дай, а то у меня совсем нету». В начале двенадцатого в дверь опять кто-то тихо постучал, и я крикнула «Войдите!» в полной уверенности, что это кто-то из соседей хочет занять соль или спички. О существовании братьев из Казани я, честно говоря, малость подзабыла.
Появление на пороге Феликса стало для меня почти сюрпризом.
— Извините, что я вас беспокою в столь поздний час, Мария Александровна, — заговорил он. — Но мне опять требуется ваша помощь.