Я взглянула на дорожный щит. Велела поворачивать налево, через десять минут сообразила, что надо было поворачивать направо, попросила Максимилиана вернуться в нужном направлении переулком, после чего мы благополучно заехали в тупик. Пропетляв по лабиринту ухабистых улиц, мы кое-как выбрались на шоссе и поехали в сторону ТЭЦ.
Тропический остров — небольшой кусок земли посреди старицы реки, в которую круглый год сбрасывается горячая вода с электростанции. Лодочные станции пользуются популярностью летом и зимой — катание по парящей воде в морозный день считается особым шиком. За последние годы захиревший старый парк на острове обрел новую жизнь. Отстроились солидные двухэтажные кафе с вышколенным персоналом, появилась пристань для парусных яхт. Убогие проржавевшие карусели сменили яркие нарядные аттракционы, вызывавшие в памяти ностальгические воспоминания о Луна-парке. А теперь выяснилось, что здесь и зоопарк имеется. Да, отстала я от жизни.
Зоопарк мы нашли быстро — Тропический остров был увешан указателями. Первый же взгляд на дорожки, выложенные красной и желтой плиткой, разноцветные клетки, рекламные щиты и воздушные шарики вызвал у меня глубокое разочарование. Ничего общего с темным помещением и проволочным вольером, возле которого стояла Татьяна, не было.
Уступая Максимилиану, я отыскала среди служителей зоопарка пожилого дядьку и приступила к расспросам. Наспех придуманная история о чуточку сумасшедшей подруге, которая позвонила мне среди ночи и похвасталась, что теперь устроилась на работу среди страусов, дядьку позабавила. Он выслушал мои сетования о нервах и думах, подкрепленные купюрой, и почесал затылок.
— Слышь, парень! — обратился он к Максимилиану. — Ты за рулем?
Тот кивнул.
— Свози жену на ферму, — неожиданно посоветовал дядька.
Я нахмурилась. Конечно, последние переживания и нерегулярное питание подпортили мне цвет лица. Но не до такой степени, чтобы каждый встречный рекомендовал мне отдохнуть на свежем воздухе и попить парное молоко!
— Хозяин мог твою подругу пригреть, — неторопливо рассуждал дядька. — У него этих птиц навалом, небось, работники требуются. Где-то он в селе живет, я толком не знаю, слышал обрывки разговоров, когда Федю привозили.
— Какого Федю? — запуталась я.
— Этого, — ткнул пальцем в клетку дядька.
Я посмотрела на табличку «Страус африканский, 3 года, кличка — Федор» и накинулась на дядьку с дополнительными вопросами. Оказалось, что страусов в зоопарк привозят не из Африки, как мне по темноте и дремучести мерещилось. В станице Верхние Поганки, что расположена в сотне километров от краевого центра, уже пять лет не то чтобы процветает, но существует страусовая ферма. Хозяин фермы поставляет мясо страусов в рестораны города и торгует сувенирами из перьев и яиц. Знал это дядька точно — одно время возле Фединой клетки стоял столик с расписной скорлупой и опахалами, да потом что-то не заладилось и столик убрали. Горячо поблагодарив служителя, мы двинулись к домику администрации. Менеджер спрятал полученную от Максимилиана купюру в карман, нацарапал адрес страусовой фермы на бумажке и счел своим долгом нас предупредить:
— Только… Полгода назад ферма сменила хозяина. Прежний хозяин был деловым человеком. Я с ним часто встречался, он держал у нас столик с сувенирами. Не знаю, почему он продал ферму, мало ли — долги, кредиты. Но с новым хозяином у нас бизнес не пошел. Он очень странный человек. С ним сложно иметь дело. Чуть что — «Мне это не нужно». И переубедить его невозможно никакими деньгами и силами. Наш зоопарк практически не поддерживает с ним контактов. Впрочем, если вы просто хотите приобрести страуса…
— Да-да, — подтвердил Максимилиан. — Жена хочет страуса, а я не могу ей отказать.
— Возможно, вы с ним договоритесь, — приободрил нас менеджер и вернулся к своим делам.
От Тропического острова мы поехали в Верхние Поганки — предварительно позвонив Феликсу. Максимилиан желал убедиться, что с братцем все в порядке.
— Поганки, поганки, — бормотала я, поглядывая на навигатор. — Вспомнила! И даже примерно знаю, где они находятся. Мы с Игнатовым в этот район пару раз за грибами ездили.
— А говорили — Игнатов нудный, с ним скучно… — протянул он. — Муж старался, как мог, на природу вас вывозил, а вы…
Я передернулась. Память услужливо подсунула мне картину — Игнатов заглядывает в багажник потрепанных «Жигулей», «Форда» тогда еще и в проекте не было, и недовольно морщится.
«Всего две корзины… И ты опять семейку ложных опят срезала, Машенька! Надо быть внимательнее, я тысячу раз тебе объяснял, что у ложных опят более яркая окраска и нет кольца на ножке. Если бы я сам грибы не перебирал, мы бы давно отравились! Да… Две корзины. Отходы, обрезки… банок на пять, конечно, набрали, но этого мало. Давай попробуем еще вот на ту горку заехать? Спустимся на другую сторону, склон прочешем…»
А по возвращении домой грибы требовалось перебрать, порезать, приварить, невзирая на усталость и зудящие от укусов комаров руки и шею. На следующий день, охая и держась за поясницу, я лезла в подвал за банками, мыла, стерилизовала и закатывала эти чертовы грибы.
— Он вывозил меня на природу в рамках продовольственной программы, — сухо ответила я. — Поверьте мне на слово, это не имеет никакого отношения к пикникам и здоровому образу жизни.
— Не знаю, что такое продовольственная программа, — пробормотал он, — но когда я разведусь с Джиллой…
— Мы с Бароном выйдем за вас замуж, и будем собирать грибы исключительно для удовольствия, — кивнула я. — Рада доложить, что я еще умею варить варенье из груши-дички и кизиловый компот.
— Компот — это интересно.
— Если где-нибудь будут продавать кизил, купим и я вам сварю, — вкрадчиво пообещала я.
— Чего же мы тащимся как черепахи? — подпрыгнул он и прибавил скорость. — Быстрее съездим — быстрее сварим. И поболтаем… насчет варенья и распределения супружеских обязанностей.
Глава 12
Заслуженный наемный убийца столицы Гламур Арманьяк всегда честно выполнял условия контракта. Требует заказчик, чтобы неверную жену задушили — пожалуйста. Хочет расчлененку — доплатите и любуйтесь. Несчастный случай во время занятий верховой ездой? С превеликим удовольствием!
Слово Гламура ценилось выше золота, от клиентов не было отбоя, и они расплачивались с ним со словами искренней благодарности. Сегодняшний заказчик выбивался из общего ряда. Он посмел выразить недоверие к результатам работы и почти… почти обвинил Гламура в медлительности и халатности. Поразмыслив, Гламур решил наглого заказчика казнить в назидание остальным, чтобы не оставлять пятна на своей кристально чистой репутации. То, что клиент был главой чародейского Совета, его нисколько не смутило. Хоть Стеарин, хоть Поролон — пока заклинание дочитает, кинжал в горло-то и воткнется. Приняв такое решение, Гламур повеселел и даже улыбнулся своему бывшему заказчику и будущей жертве, продолжавшей сверлить его взглядом. От улыбки Стеарина перекосило, и он схватился за лежащие перед ним бумаги.
— Повторяю, — медленно произнес Гламур. — Я получил тысячу золотых за ликвидацию Метрополиса и доставку содержимого его тайника. Верно?
Стеарин потряс бородой.
— Метрополис мертв. Содержимое тайника перед тобой. У тебя есть какие-то претензии?
— Понимаешь… — скривился Стеарин. — Я рассчитывал, что в тайнике будет еще одна вещь.
— Больше ничего не было, — указал взглядом на бумаги Гламур.
— Ты… ты не обыскивал дом?
— Ты за это не платил. Еще вопросы есть?
— Нет, — Стеарин понял, что разговор зашел в тупик и вежливым кивком отпустил собеседника.
Гламур, насвистывая, вышел на улицу. Он не любил связываться с чародеями. Нынешнее дело в очередной раз подтвердило, что купцы и аристократы куда более выгодные и менее хлопотные заказчики. Он проанализировал ситуацию и понял, что расслабился после первого заказа Стеарина. Молодой драконоборец умер, не пискнув, а содержимое его карманов и притороченный к седлу мешок оказались солидным наваром, превысившим гонорар. Потому-то Гламур так легко купился на предложение убрать Метрополиса.
Старый маг хлопот, как таковых, не доставил. Сидел смирно, смотрел в стену и позволил себя зарезать без всяких возражений. Только серебряный обруч не желал выпускать из мертвых рук… Не понравилось Гламуру одно обстоятельство. Когда он покидал спальню покойного мага, со стеной в которую тот таращился безжизненным взором, начали происходить странные вещи. Тань, шум, проявляющиеся рогатые силуэты.
Выяснять, кто решил навестить покойника, Гламур не стал. Мало ли, может черти его в ад тащить собрались. Задержишься, и тебя прихватят за компанию.
Мысли Гламура плавно перетекли к ободу. Вот что хотел получить Стеарин! Ясно… В следующий раз будет умнее и правильно сформулирует условия контракта. Тут Гламур вспомнил, что следующего раза не будет, и окончательно развеселился.
Вернувшись домой, он спустился в подвал. Вытащил обод из кадки с огурцами и внимательно осмотрел. Серебро как серебро, александрит, конечно, крупный, но не бриллиант же! Есть здесь какой-то подвох… Не похож Стеарин на скупщика серебряного лома.
— Надо будет его расспросить перед тем, как кончать… — пробурчал Гламур и спрятал обод в кадку, прикрыв гнетом.
Но расспросить Стеарина ему не удалось. Магистр оценил улыбку, подаренную убийцей, и принял меры предосторожности. Итог противоборства оказался печален. Хоронили всех — двух заколотых чародеев-телохранителей, сидевших в прихожей, секретаря, попавшего под горячую руку, Стеарина, скончавшегося от царапины отравленным кинжалом и Гламура, схлопотавшего таки заклинание.
Телохранителей и секретаря отвезли на отдаленный погост на окраине, а Гламура и Стеарина погребли с почестями на главном кладбище столицы. Похороны состоялись в один и тот же день и час. Наиболее раскованные горожане перемещались с одного конца кладбища на другой, не обделяя вниманием ни одного из покойных.
Городское мнение вынесло вердикт, что похороны Стеарина были богаче, зато у Гламура Арманьяка церемония вышла душевнее. И племянница у гроба рыдала, и две любовницы! А у Стеарина одни надутые чародеи в мантиях кисли. Хоть бы кто слезинку уронил!..
Особую пикантность похоронам Гламура придало то, что по окончанию церемонии бабы передрались из-за наследства. Нотариус был вынужден прямо на кладбище сообщить родным покойного, что дом со всем его содержимым Гламур отписал своей горячо любимой племяннице Анне Шартрез, в девичестве Арманьяк. Что подтверждает составленное по всем правилам завещание с печатями и подписями трех свидетелей. Повеселевшая племянница пригласила собравшихся на поминки в трактир «Мертвая голова». Там, после пары бокалов вина она оповестила собравшихся, что разводится с мужем и начинает новую жизнь в дядином доме. Мнение возмущенного мужа Анна проигнорировала и прямо с поминок отбыла в дядин дом с любовником, переставшим скрываться от глаз общественности.
Двухэтажный особняк, принадлежавший Гламуру, окружала крепкая кирпичная стена с острыми шипами вмурованной поверху решетки. По саду — четыре персиковых дерева и клумба с астрами — бродил поджарый доберман сразу признавший Анну, регулярно кормившую его объедками с дядиного стола. В доме было чисто и уютно. Перед камином лежала заготовленная охапка яблоневых дров, а на столике поблескивал графин хорошего вина и два бокала.