Новый мир. № 9, 2000 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
Алексей ЛосевЖизнь без конца
В неоднократно гибнувшем архиве философа А. Ф. Лосева (1893–1988) уцелела общая в линеечку серая ученическая тетрадь, а в ней — несколько стихотворений 1942–1943 годов. Судя по тоже сохранившимся разрозненным черновым листкам, испещренным многочисленными исправлениями, в тетрадь заносился лишь окончательный вариант, да и тот подвергался последующей правке. Впрочем, из двадцати дошедших до нас стихотворений Лосева шесть так и не были переписаны набело.
…Лосев, разумеется, отлично знал русскую классическую поэзию, имена Лермонтова и Тютчева были для него особенно значимы. Любил стихи Вл. Соловьева, Ин. Анненского; из символистов особенно ценил Вяч. Иванова и Зинаиду Гиппиус. Изменить отношение к символизму не смогли ни личное знакомство с новой футуристической поэзией в лице сотоварища по Московскому университету Бориса Пастернака, ни книги поэтов других поэтических направлений, попадавшие на полки его личной библиотеки. Лосев так и остался на всю жизнь именно приверженцем символизма.
Уцелевшие лосевские стихи распадаются как бы на два цикла: «кавказский» и «дачный». Первый навеян путешествием на Кавказ после освобождения. Второй связан с жизнью в подмосковном дачном поселке Кратово, где Лосевы вынуждены были снимать комнату в 1941–1943 годах, когда их московский дом был разрушен немецкой бомбой.
Предлагаем читательскому вниманию стихи «кратовского» цикла.
Елена Тахо-Годи.* * *
Благословенна дружба,Пришедшая тогда, —Таинственная служба,Проникшая года.Над всею жизнью внешней,Такою, как у всех,Горел огонь нездешнийМучений и утех.О том, чтоб сердце другаВсходило в небеса,Само того же лугаНездешняя краса,Чтобы не омрачалосьВ стране, где зло и тлен,К чужому не склонялось,Не ведало измен…Всю жизнь — на чуткой страже:Рассветный час и синь,Когда пролет лебяжийНад холодом пустынь…Зимняя дача в Кратове
Лиловых сумерек мигрень,Снегов пустующие очи,Печалей мглистая сиреньИ бесполезность зимней ночи;Сверло невыплаканных слез,Жужжащих мертвенность тумановИ клочья вздыбленные грез,Безрадостных оскал дурманов;Трескучей жизни мертвый сон,Бессонных фильмы сновиденийИ почерневший небосклонУма расстрелянных радений, —Здесь тускло все погребено,Гниет послушно и смиренно,И, снегом все заметено,Для мира тлеет прикровенно.И дачка спит под синей мглой,Под тяжко-думными снегами,Как бы могилка под сосной,Людьми забытая с годами.Уютно зимним вечеркомСмотреть на милую избушку,На живописный бурелом,На сосны леса, на опушку.Картинку эдакую намДавали в детстве с букварями…Вот почему на радость вамИ тут всплыл домик под снегами.27–28 апреля 1942.
Весна в Кратове
Туманов жиденький простор,Дождей слезливая шарманка,Снегов дряхлеющий задорИ бурь пустая лихоманка,Чахотка солнца и тепла,Бездарной спеси туч тенета,И слабоумие гнилья,И злость сопливая болота.О, импотентная весна,Ты, вывих мысли неудачной,Как бесталанно ты скучна,Как вялый вздор ты мямлишь мрачно!4–5 мая 1942.
* * *
Я просыпаюсь в ранний час,Когда меж снами и дневноюТщетою тайны возле насДуше глаголят тишиною.Ты знаешь эту тишину:Она сгибает нам колени,Будя в груди у нас веснуНеведомому восхвалений.Мой друг, мне хорошо тогдаВ моей простой и детской вере:Я вижу мир — в ином всегда,В пустом пространстве не затерян.И с радостью мой новый деньЯ словом верным начинаю:Мне драгоценна эта сень,Которую я с детства знаю.И мирные ночей сверчкиВ своих часовенках застенных —Глуши невзрачные дьячки —О тех же тайнах сокровенных.* * *
У меня были два обрученья,Двум невестам я был женихом.Может, оба златых облаченьяЗапятнал я, в безумстве, грехом.Но мои обе светлых невестыБыли нежны так и хороши,Что они обнялись и вместеСохранили мне правду души.Я пришел — возле них — столь же юным,Как и был, к этой вот седине,Что еще прикасаюся к струнам,Что еще поклоняюсь весне.И одна мне дала в моих детяхНесказанную радость отца,А другая — живую в столетьяхМысль, и мудрость, и жизнь без конца.