Нежданов посмотрел на него, медленно мигая.
- Паклин? - проговорил он наконец.
- Да, да; это я. Ты нездоров?
- Да... Я нездоров. Но... зачем ты здесь?
- Зачем я... - Но в эту минуту Марианна тихонько тронула Паклина за локоть. Он оглянулся и увидел, что она ему делает знаки... - Ах, да! пробормотал он. - Да... точно! Вот видишь ли, Алеша, - прибавил он громко, - я приехал сюда по одному важному делу - и сейчас отправляюсь дальше...
Тебе Соломин все расскажет, а также Марианна. Марианна Викентьевна. Они оба вполне одобряют мое намерение.
Дело идет обо всех нас, то есть нет, нет, - подхватил он в ответ на взгляд и движение Марианны ... - Дело идет о Маркелове; о нашем общем приятеле Маркелове - о нем одном. Но теперь прощай! Минута каждая дорога, прощай, друг... Мы еще увидимся. Василий Федотыч, угодно вам пойти со мною распорядиться насчет лошадей?
- Извольте. Марианна, я хотел было сказать вам: будьте тверды! - да это не нужно. Вы - настоящая!
- О да! О да! - поддакнул Паклин. - Вы римлянка времен Катона! Утического Катона! Однако пойдемте, Василий Федотыч, пойдемте!
- Успеете, - с ленивой усмешкой промолвил Соломин.
Нежданов посторонился немного, чтобы пропустить их обоих... но в глазах его было все то же непонимание. Потом он шагнул раза два - и тихо сел на стул, лицом к Марианне.
- Алексей, - сказала она ему, - все открылось; Маркелова схватили крестьяне, которых он пытался поднять; он сидит арестованным в городе, так же как и тот купец, с которым ты обедал; вероятно, и за нами скоро приедет полиция. А Паклин отправился к Сипягину.
- Зачем? - прошептал едва слышно Нежданов. Но глаза его просветлели - лицо приняло обычное выражение. Хмель мгновенно соскочил с него.
- А затем, чтобы попытаться, не заступится ли он...
Нежданов выпрямился...
- За нас?
- Нет; за Маркелова. Он хотел было просить и за нас... да я не позволила. Хорошо я сделала, Алексей?
- Хорошо ли? - промолвил Нежданов и, не поднимаясь со стула, протянул к ней руки. - Хорошо ли? - повторил он и, приблизив ее к себе и прижавшись лицом к ее стану, внезапно залился слезами.
- Что с тобой? Что с тобой? - воскликнула Марианна. - Как в тот раз, когда он пал перед ней на колени, замирая и задыхаясь от внезапно нахлынувшей страсти, она и теперь положила обе свои руки на его трепетавшую голову. Но что она теперь чувствовала - было уже совсем не то, что тогда. Тогда она отдавалась ему - она покорялась - и только ждала, что он ей скажет. Теперь она жалела его - и только думала о том, как бы его успокоить.
- Что с тобой? - повторила она. - Зачем ты плачешь? Неужели оттого, что пришел домой в немного... странном виде? Быть не может! Или тебе жаль Маркелова - и страшно за меня, за себя? Или наших надежд тебе жаль? Не ожидал же ты, что все пойдет как по маслу!
Нежданов вдруг приподнял голову.
- Нет, Марианна, - проговорил он, как бы оборвав свои рыдания, - не страшно мне ни за тебя, ни за себя... А точно... мне жаль...
- Кого?
- Тебя, Марианна! Мне жаль, что ты соединила свою судьбу с человеком, который этого не стоит.
- Почему так?
- А хоть бы потому, что этот человек в такую минуту может плакать!
- Это не ты плачешь; плачут твои нервы.
- Мои нервы и я - все едино! Ну послушай, Марианна, посмотри мне в глаза: неужели ты можешь мне теперь сказать, что не раскаиваешься...
- В чем?
- В том, что ты ушла со мною?
- Нет!
- И ты пойдешь со мною дальше? Всюду?
- Да!
- Да? Марианна... да?
- Да. Я дала тебе руку, и пока ты будешь тем, кого я полюбила, - я ее не отниму.
Нежданов продолжал сидеть на стуле; Марианна стояла перед ним. Его руки лежали вокруг ее стана, ее руки опирались об его плечи. "Да; нет, - думал Нежданов, - а между тем, бывало, прежде, когда мне случалось держать ее в своих объятиях - вот так, как теперь, - ее тело оставалось, по крайней мере, неподвижным; а теперь я чувствую: оно тихо и, быть может, против ее воли бежит от меня прочь!"
Он разжал свои руки... И точно: Марианна чуть заметно отодвинулась назад.
- Вот что! - промолвил он громко. - Ведь если мы должны бежать... прежде чем полиция нас накрыла... я думаю, не худо бы нам сперва обвенчаться. В другом месте, пожалуй, такого податливого попа Зосиму не найдешь!
- Я готова, - промолвила Марианна.
Нежданов внимательно посмотрел на нее.
- Римлянка! - проговорил он с нехорошей полуулыбкой. - Чувство долга!
Марианна пожала плечом.
- Надо будет сказать Соломину.
- Да... Соломину... - протянул Нежданов. - Но ведь и ему, чай, угрожает опасность. Полиция и его возьмет. Мне кажется, он участвовал и знал еще больше моего.
- Это мне неизвестно, - отвечала Марианна. - Он никогда не говорит о самом себе.
"Не то, что я! - подумал Нежданов. - Вот что она хотела сказать". Соломин... Соломин! - прибавил он после долгого молчания. - Вот, Марианна, я бы не жалел тебя, если б человек, с которым ты связала навсегда свою жизнь, был такой же, как Соломин... или был сам Соломин.
Марианна в свою очередь внимательно посмотрела на Нежданова.
- Ты не имел права это сказать, - промолвила она наконец.
- Не имел права! В каком смысле мне понять эти слова? В том ли, что ты меня любишь, или в том, что я не должен был вообще касаться этого вопроса?