Пока я в размышлениях сидел на стене, то и не заметил, как на опустевшую площадь начали прибывать новые люди. Те места, где раньше стояли телеги торговцев фруктами, рыбой и мясом, занимали воины при оружии. Не то что бы они выглядели как солдаты или войско, скорее наемники, всем своим видом напоминающие пиратов и разбойников. Вскоре со стороны порта потянулись многочисленные шеренги людей, закованных в единые цепи, соединенные на шеях. На их руках и ногах я также заметил кандалы с цепями.
Невольники и пленники, захваченные пиратами на северных берегах моря Мальх. Обычные крестьяне и рыбаки, не сумевшие или не пожелавшие убежать, во время одного из налётов на прибрежные деревни и городки. Среди них к тому же виднелись и кочевники из пустынных племён, а также народы южных пределов. В начале и конце каждой колонны рабов, шли вооруженные наёмники и концы цепей прикреплялись к их поясам, не давая пленным возможности сбежать.
Выглядели они жалко, одетые в разорванные и грязные одежды, многие из них хромали, ступая босыми ногами по раскалённой от полуденного зноя мостовой. По сравнению со своими надзирателями — огромного роста и силы, пленные выглядели невзрачными и маленькими.
«Я никогда прежде не видел таких больших и сильных воинов, как если бы они принадлежали к другому подвиду человека. Кажется в школе, в учебниках по истории, их причисляли к некой ветви приматообразных обезьян, не доживших до нашей современности. По крайне мере по картинкам они были очень похожи на них.»
На их грубых лицах с выпирающими челюстями и покатыми лбами, не проявлялось ни капли сострадания, когда они со свистом обрушивали свои хлысты, на спины не слишком расторопных пленных. Они выглядели слишком сильными, для того чтобы оказать им хоть какое-то сопротивление, несмотря на их численное меньшинство. К тому же большинство пленных представляли собой женщин и детей, с очень малым количеством мужчин. Да и те выглядели раненными и не способными к ведению боя. Ужасная и неприятно бесчеловечная картина разыгралась на площади города Сукильнес.
Солнце нависло в зените, желтым диском над башней с купольной крышей, от чего она бросала длинную тень по центру торговой площади. Я почувствовал себя неуютно и поспешил укрыться за ветвями старого оливкового дерева, чьи раскидистые ветви нависли над частью стены. За густой листвой я был незаметен, но всё происходящее на площади, видел как на ладони. Когда всё свободное пространство заполнилось рядами невольников и их надсмотрщиков, в нижней части башни отворились ворота. Сначала оттуда вышли воины вооруженные щитами с длинными копьями и выстроились в коридор из двух шеренг.
Затем появились троё человек. Впереди выступал широкий и невысокого роста жирдяй в богато украшенной одежде. Не совсем понятно, как его толщина могла превышать его длину и со стены он мне больше казался шаром на ножках. С трудом переваливаясь из стороны в сторону, на своих коротких ногах, жирдяй прошёл десяток шагов и остановился, что бы вытереть пот со лба.
За ним выкатился такой же шар, только меньших масштабов, судя по всему — его сын. Так как выглядел он почти также. Разве что, только более резвый и подвижный.
Замыкал всю эту процессию сухонький и сгорбленный мужчина с залысиной. Подмышкой он зажимал большую книгу, в кожаном переплёте и с металлическими уголками. А под другой подмышкой такие же большие деревянные счёты. Скорее всего казначей или бухгалтер, ведущий записи расхода и прихода.
Воины с копьями двигались в такт с этой тройкой, постоянно обеспечивая безопасный коридор между ними и пленниками. Отсюда я слышал только обрывки фраз, но прекрасно видел, как тройка методично прохаживалась от одного ряда пленных к другим. Толстяк то и дело размахивал руками и шлёпал своими толстыми губами, судя по всему давая какие-то указания.
А его маленькая копия, сновала туда-сюда вокруг да около, и повторяла то же самое. Сгорбленный мужчина лишь кивал головой, вёл подсчёты и что-то записывал в большую книгу. Всех тех невольников, на кого они указывали своими толстыми пальцами, тут же уводили куда-то в неизвестном направлении, через узкие улочки отходящие от площади. Но в любом случае их участи можно было только посочувствовать. Вряд ли их повели отмывать в бывших имперских банях и кормить деликатесами с господского стола.
Постепенно они приближались всё ближе и ближе к рядам пленных, ожидающих своей участи у старой стены, на которой я спрятался. Я смог разглядеть важного господина получше: большой мясистый нос обрамлял его рыхлое лицо, с взглядом тупых по рыбьи выпученных глаза из-под нависших век.
И когда они в очередной раз остановились перед заинтересовавшими их невольниками, ветер донёс до меня их разговор.
— Ну, папа! Ну купи мне новую игрушку! — канючил мелкий пацан, дёргая отца за непомерно длинный рукав свисающий до земли.
— Кудафс тсебе ноффую игрусффку, — отмахнулся руками толстяк с трудом дотягиваясь до своего лба платком, а затем выжав его от пота на мостовую, — Ифсщё фстарая фсойдет.
— Ну я хочу новую и белую, а то старая уже плохо играет со мной, — не унимался мальчик.
На вид он выглядел младше меня, с головой напоминающую большую круглую тыкву вставленную на узкие плечи. Я старался не издавать ни звука из своего укрытия и мои ноги уже затекли находиться в одном положении. Еще немного и я упаду прямо на эту раздутую жабу в дорогих одеждах. Наверняка ведь даже по нужде не может сходить из-за такого живота и таких коротких рук.
— Нфу латно, фсыбирай, — утомлённо прошлёпал варениками пузан, сдавшись под натиском своего отпрыска.
Мальчишка тут же обрадовался и кинулся щупать своими толстыми пальцами полуголых девушек, порой трогая их за самые неожиданные места. Пока наконец-то не остановил свой выбор на одной из них и довольно посмотрел на отца. Тот молча кивнул, а писарь тут же записал расходы, озвученные работорговцем за невольницу.
— Ну ффсё, я уфстал, — прошепелявил толстяк махнув рукой и пошёл по направлению к башне. Вслед за ним подпрыгивая от радости шёл его сын, ведя на цепи свою новую игрушку.
Воины двинулись вслед за ними и вскоре, после исчезновения последнего из них внутри башни, ворота захлопнулись. Неприступная крепость, лучшее жилище для тирана, опасающегося за свою шкуру. Наверняка они выходят только, когда прибывают новые партии пленников с кораблей и галер работорговцев.
Недолго погодя на площади появились новые покупатели. Они пришли из глубин города. Смотрелись они не столь колоритно и богато, как покупатели из башни. Богачи и господа более мелкого пошиба, но все как один, лишь немного не дотягивали по толщине до городского правителя. За недолгое время всех невольников разобрали, за исключением некоторых, показавшихся им слишком больными или непригодными. Всех, кого не купили, работорговцы свели в одну кучу и погнали в направлении одной из крепостей над заливом.
Наконец убедившись, что больше никого не осталось, я осторожно спрыгнул со стены. Солнце уже близилось к закату и надо успеть пока светло. Так как ещё до полудня, я успел заметить, как в одном из углов площади, торговцы скинули перезрелые и подгнившие фрукты. Есть хотелось очень сильно и я ещё днём собирался пойти туда. Если бы мне не пришлось наблюдать за торговлей живыми игрушками.
Осторожно пробравшись к куче я принялся выбирать, что-то пригодное и съедобное, как услышал чей-то старческий голос. Испуганно оглянувшись я увидел неподалёку от себя старика сидящего на земле. Он был до того незаметен за обломками камней, что мне не сразу удалось определить откуда исходит голос.
— Напрасно ищешь молодой человек. Там уже ничего не осталось, ты же не думаешь, будто о них знал только ты, — усмехнулся старик, — Тут до тебя уже побывали другие страждущие и голодные.
Старик смотрел прямо перед собой и даже не взглянул на меня. Из-за куска обвалившейся стены я видел лишь его верхнюю половину.
— Но если ты подойдешь, то я смогу поделиться с тобой, тем что я успел выбрать из кучи.
— Кто ты? — спросил я настороженно и несколько раз огляделся по сторонам.
— Кх-кхе-кхее! — засмеялся старик обнажив беззубые дёсны, — Я правитель этого города, юноша, — прошамкал он по-прежнему не глядя на меня.
Ну вот ещё сумасшедшего бездомного мне тут не хватало, пронеслось у меня в голове. Что это за город такой, ничего позитивного за последнее время, просто какой-то затянувшийся кошмарный сон. Но в куче действительно не осталось ничего, кроме полностью сгнивших остатков. Так что я решил подойти к старику, раз уж он так настойчиво приглашает.
Как только я обогнул завалы камней, мне удалось увидеть его полностью. Вернее половину старика, так как у него не было ног до самых колен. И он сидел на самодельной тележке с приделанными к ней деревянными колесиками. Выглядел он очень худым и сморщенным, словно все страдания и тяготы его жизни отпечатались на его лице.
— Должно быть ты не веришь мне? — спросил он и наконец посмотрел в мою сторону.
Посмотрел это сильно сказано, так как смотреть ему было нечем. На месте его глазниц зияли заросшие шрамы, старик оказался полностью слепым.
— Возьми, не бойся, — улыбнулся он протягивая фрукты в своих засохших и скрюченных руках.
— Я бы взял, но мне стыдно брать у вас, мне нечем вам заплатить, — попытался отказаться я.
— Кхе-кхее! Ты молод, а я стар, мне много не нужно. Да и зачем старику твои деньги, — он всё также держал протянутую руку с фруктами, — Просто поговори со мной, это и будет твоей платой. Ведь уже давно никто не разговаривал со стариной Аэйли.
Я подумал, что он так и будет держать свою протянутую руку. И я не стал утомлять старика, взяв у него еду с ладоней.
— Ты сказал, что ты правитель этого города, наверное ты пошутил? — спросил я, пытаясь поддержать разговор со стариком.
— Нет, я не шутил, — он вновь улыбнулся, — Я действительно являлся правителем этого города, — затем выждав паузу добавил, — Если хочешь, я могу рассказать тебе свою историю.