Так продолжая бродить по улицам просыпающегося города и шатаясь с одной улицы на другую, я просто наблюдал за прохожими. Всё-таки местные отличались от меня своим видом, на большинстве из них простые льняные одежды, без каких-либо изысков и богатства. Никаких украшений или орнаментов, так присущие нарядам жителей пустынных племен.
По различным символам вышитым на ткани, можно было понять, к какому племени принадлежит тот или иной её представитель. По совету Джаса я взял с собой из убежища, тонкую холщовую накидку тёмного цвета, чтобы накинуть на себя и скрыть свои традиционные одежды.
«А скрывать есть что, грудь и спину Асифа защищал кожаный доспех, с искусно вырезанными на нём узорами. В центральной его части на уровне солнечного сплетения, рельефным тиснением выделялся символично изображенный знак Сура. Представлявший собой небольшой круг с отходящими от него лучами и вписанный в окружность. Сура являлся главным божеством Пустынников, помимо ночных звёзд, исключая лишь светило Йу, никогда не входившее в их традиционные верования.
Доспех составлял одно целое с наплечниками, усиленных бронзовыми и серебряными заклепками-вставками. Они несли, как функцию защиты от рубящих и режущих ударов, а также сообщали о социальном статусе своего обладателя.
Как я понял из его воспоминаний, для пустынника нет ничего дороже, чем его оружие и доспехи. Принцип «всё своё ношу с собой», являлся для них более чем актуальным вот уже на протяжении многих лет. Они не имели ничего, что можно отнять, прежде не одолев их в бою, честном или не очень.
К тому же серебро по их верованиям, служило защитой и оберегом от происков злых духов, коих в пустыне водилось больше, чем обычных людей. Нередки случаи, когда одинокий странник приняв их за себе подобных, бывал сбит ими с пути и терялся в бескрайних песках, обречённый на мучительную смерть от жажды и голода.
Духи очень любят вводить в заблуждение, как словами обращенными к человеку, так и насылая на него морок иллюзий, сводя несчастного с ума. Ворожеи-видящие из племен, состоящие только из женщин, прекрасно видели суть духов и могли отличать их от людей. Именно с этой целью на шею Асифа, ещё при сбривании первых младенческих волос, повязали мешочек с текстами священных книг. Туда же укладывались и волосы, а также ногти состриженные с пальцев рук младенца.
Будучи прекрасными наездниками и всадниками, то Пустынники предпочитают конные атаки, нежели пешие формации. Поэтому защита бедер и ног, как наиболее уязвимые со стороны пеших солдат, делалась более мощной, чем на верхних частях тела. От пояса и до колен ниспадала ламеллярная фалда, скрепленная из кусочков металлических пластин, наподобие рыбьей чешуи. Благодаря чему защищала от скользящих и колющих ударов и обеспечивала приемлемую гибкость, так необходимую для уверенных манёвров в седле.
Единственное, что трудно скрывать всё время — наручи из сыромятной кожи на предплечьях, укрепленные бронзовыми заклепками. Все-таки невозможно постоянно держать руки под полами импровизированного плаща. Дополняли образ широкие синие шаровары и длинный тюрбан такого же цвета, намотанный на голову в несколько слоев. Предостерегающий от солнечного зноя, и при случае гасящий своими слоями, силу удара от вражеского оружия.
Синий цвет являлся настолько популярным не только из-за того, что был любимым цветом одного из богов пантеона Пустынников. Но и потому, что это единственный цвет, который они могли добыть в пустыне из минерала под названием Азрак’х. В том числе служивший им какое-то время и обменной валютой, до прихода золотых и серебряных монет в повседневном обиходе.
По этой причине кланы, имеющие в своих землях самые богатые месторождения Азрак’ха, являлись наиболее преуспевающими и многочисленными в округе. Конечно, такое не всегда устраивало другие кланы Пустынников, обделенные и возмущенные такой несправедливостью. Результатом чего часто становились мелкие стычки, а иногда даже войны, вошедшие в устные предания как Азрак’ховая Сечь. Впрочем, ничего удивительного для столь воинственных кланов, закаленных в междоусобных битвах, вполне рядовые и обыденные события.
Впрочем, кое-где некоторые племена до сих пор нет-нет да используют Азрак’х, в мелких обменно-торговых операциях. Разумеется исключительно только между собой и одновременно отдавая дань уважения традициям своих предков. Продажа Азрак’ха чужим людям, не входящих в союз Пустынных племен, считается оскорбительным и недопустимым. Члены кланов уличенные в такого рода махинациях, навсегда изгонялись из племен, а в более древние времена, изгоем становился весь клан, даже если виновным являлся лишь один из них.
Так что найти Пустынника в городской толпе легче лёгкого, если только он не развязывал и не прятал свой тюрбан цвета Азрак’х, являющийся обязательным атрибутом любого уважающего себя жителя пустынь.«
Так я ходил погруженный в размышления и воспоминания моего альтер-эго, пока меня не окликнул один человек, мигом вырвавший из раздумий в реальность. Мужчина в плотном, тёмно-красном камзоле и перетянутый шелковым поясом в том месте, где у других людей талия, а у него больше напоминавшее бочку. Упитанный и холеный тип с пивным животиком. В общем он представлял собой типичный образ зажиточного горожанина или торговца.
Длинные волосы собранные в конский хвост, также выдавали его принадлежность к высшему сословию, так как рабов было принято обривать на лысо. Лицо мужчины, в народе называемое «кровь с молоком», обрамляла козлиная бородка, придающая ему какой-то ушлый вид сутенера.
— Молодой человек, — начал он речь словно поливал мёдом, — Пойдёмте, не стесняйтесь, я знаю, что здесь ищут юноши вроде вас.
От такого неожиданного обращения я даже немного растерялся.
«За долгие жизни в пустыне Асиф привык, что незнакомые люди, относятся с некоторой опаской друг к другу и поэтому всегда держат дистанцию.»
А этот напыщенный тип, вёл себя так нагло и бесцеремонно, будто для него не существовало каких-либо границ социального приличия.
— Пойдёмте, я покажу вам лучшее, что есть у меня — незнакомец начал назойливо тянуть меня за руку, — Лучший товар, только для вас, для такого молодого и красивого как вы.
«Наконец я оправился от его неожиданного натиска, сдобренного таким количеством сахара и мёда, что существовал риск получить диабет дистанционно, без регистрации и смс.»
Но сам приставала не представлял угрозы и в целом вёл себя дружелюбно, но как-то очень уж не подобающе для мужчины. Ведь обычно, если кто-то настолько приближался, то как правило с намерением причинить ущерб здоровью или жизни. Он же пока не выказывал признаков агрессии и скорее даже наоборот.
«Ему не хватало только конфетки, для полного вхождения в роль, а нас ещё в детском саду учили не брать у незнакомцев угощений.»
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Ну как же, мой дорогой друг, я предлагаю то, — ответил он громко цокнув языком и подмигивая, — что ищут все молодые люди в вашем возрасте.
«Вообще-то я ничего не искал, а просто прогуливался по неизвестному для меня городу. И я даже не заметил, как оказался в районе порта, но раз уж я здесь очутился, надо бы узнать сколько стоит место на корабле.
Всё же я собирался перебраться по ту сторону моря, как мне и посоветовал Хэиб. Там я буду в безопасности от гвардейцев Солтана, рыскающих в поисках меня, а также возможно найду человека способного вернуть меня в моё тело. Вряд ли солдафон в пещере выжил, когда Асиф полоснул его своей саблей между ног. К тому же кто поверит ему, будто капитан гвардейцев умер своей смертью, стукнувшись головой о камни во время падения. Но Асифу повезло, тогда он упал на капитана и не особо пострадал при падении.
И ещё загадочные письмена на клинке отцовского шамшира. Почему отец Асифа сказал, что его долг исполнен, когда отдал его ему, а не стал обороняться с его помощью сам. Конечно, каждый „синелицый“ предпочтёт смерть в бою, а осознание факта отсутстви я цели — ради которой стоит жить, только подталкивает к такой кончине. Поэтому мой второй мотив — добраться до мастера-кузнеца из города Таладо. Скорее это являлось целью Асифа, нежели моей собственной, но раз уж моё и его сознание оказались заключенными в одном теле, стоило учитывать и его интересы тоже. В конце-концов мы уже стали одним единым целым.»
— Корабль, мне нужен корабль, — изрёк я одновременно стискивая руку незнакомца в своих пальцах, как в слесарных тисках. Он уже начинал меня порядком раздражать.
Кажется насилие подействовало на приставалу и он отцепил свою хваткую ручонку с моего рукава.
— Ай-й-ай, что же вы сразу не сказали господин, — проскулил он с видом побитой собаки и растирая проступающий синяк на руке с длинными ногтями, — Я смотрю у вас и оружие есть, значит любите насилие, ну тогда вам тем более понравится мой товар.
— К-о-р-а-б-л-ь! — прочеканил я, порядком уставший от назойливого спутника.
Возможно для жителей города в порядке вещей вести себя так по панибратски. Мне же было трудно понять, может я слишком жестко обошелся с ним и причинять ему боль оказалось лишним.
— Да, конечно же корабль, корабль, их есть у меня, — заискивающе заулыбался и закивал коротконогий пузан, — Я как раз являюсь владельцем корабля, ну почти владельцем.
«Мне кажется, спроси у него про янтарную комнату и библиотеку Ивана Грозного, я бы не удивился наличию оных у него в загашнике. Крайне подозрительный тип и нужно держать с ним ухо востро.»
Он повёл меня за собой, вдоль стены склада, расположенного у береговой линии, за углом которого слышался плеск морских волн. У него есть корабль, но нет оружия, более или менее прилично вооружены лишь наёмники и городская стража. И наверно он принял меня за сына какой-нибудь местной шишки, для которых закон не писан. Откуда он мог знать, что перед ним просто дикарь из пустыни, ни сном ни духом не ведавший о здешних запретах на ношение оружия.
Конечно же я носил свое оружие не на виду, а замотанным в верблюжью шкуру. Скорее всего часть сабли обнажилась, когда я показывал шамшир кузнецу в его доме. Я проверил рукой пощупав за спиной — она наткнулась на голую рукоять, предательски выступающую из-под шкуры. Не снимая со спины и не останавливаясь, я прикрыл рукоять сабли, пока шёл вслед за обещанным кораблем.
Холёный тип взглянул назад, прежде чем завернуть за угол склада и убедился — не отстал ли я идя за ним. Выглядело подозрительно, углы часто таят опасность, особенно когда идешь расслабленным. Вполне вероятно, этот лапчатый гусь ведёт меня в западню и за углом притаился его сообщник с ножом.
И пикнуть не успеешь, как окажешься с пером под боком. Вероятно у них схема такая, заманил простофилю сладкими обещаниями, потом тюк по башке — ограбил, а тело в воду и дело с концом. Так что я внутренне собрался и приготовился к худшему, прежде чем повернуть за угол вслед за ним.
Отойдя от стены на два шага, я закинул руку назад, нащупав заранее рукоять сабли и с осторожностью выглянул за угол. Подозрения оказались излишни, кроме удаляющегося мужчины в красном камзоле, за углом никого не оказалось. И пока я тут осторожничал, он уже успел достаточно прошагать и мне пришлось догонять его второпях. Иначе предвиделся риск его потерять в большом потоке людей — таскающих грузы от кораблей вдоль причала.
Наголо остриженные рабы разгружали тюки и бочки, из пришвартованной рядом ладьи, а затем несли или катили их по пирсу до склада. Изнуренные и замученные лица со страшной худобой от недоедания, некоторые из них едва волочили ноги. Их обнаженные и сгорбленные спины, сверкающие от пота и открытые зною палящего солнца, сгибались под ударам кнута надсмотрщика, неусыпно следящего за разгрузкой. И если ему казалось, будто они работают слишком медленно — тут же в воздухе раздавался свистящий звук кнута и сдавленный стон бедолаги, попавшего под хлёсткий удар.
Единственная одежда хоть как-то прикрывающая наготу невольников, представляла собой кусок ткани в виде набедренной повязки. Что-то похожее на грубую мешковину, так щедро дарованную добрым и заботливым хозяином, не считая железных ошейников на шее каждого из них.
Тут же неподалеку, возле носа ладьи я увидел своего зазывалу, весело махавшего мне рукой, подзывая подойти к нему. В двух шагах от него стояли две молодые девушки. То что это именно они, я понял сразу, так как их абсолютная нагота явственно выдавали гендерные различия. Если не считать кусков материи со рваными краями, прикрывающих нижнюю часть тела.
«Нет, Асиф конечно и раньше видел девушек в своем племени, но вот только они всегда ходили одетые, а здесь они стояли практически в чём мать родила.»
Подойдя поближе, я заметил у них оковы на шее — значит они такие же пленники, как и разгружавшие сейчас корабль. По возрасту невольницы выглядели как мои одногодки или старше. Впрочем, я давно заметил, что женский пол взрослеет раньше, сильно опережая своих сверстников.
Их обнаженные и упругие груди с призывно набухшими вишенками, приковывали взгляд — отчего жар охватил меня с головы до ног. Они стояли склонив головы, сверкая глазами подобно молниям — из-под насуплено сдвинутых бровей и сбившихся прядей волос. Если бы не большой булыжник, пристегнутый кандалами к их ногам, наверняка, сбежали бы отсюда представься им такая возможность.
— Вот видите, я же говорил, вам понравится мой товар, — радостно произнёс зазывала, предвкушая денежную прибыль, — Капитан велел избавиться от них поскорее, так что отдам совсем недорого.
— Откуда они? — у меня пересохло в горле.
— Да разве имеет значения, вы только посмотрите, какие они свежие, — протянув свою когтистую руку, торговец ущипнул одну из них за острую грудь, — Совершенно нетронутые цветки, как раз то, что надо для такого красавца как вы, — с этими словами он запустил крючковатый палец под ткань прикрывающую бедра, отчего пленница подпрыгнула и издала писк, а негодяй залился смехом.
Мне было неприятно смотреть на то, как какой-то мерзкий ублюдок, пользуясь своей властью, издевается над беззащитными. С другой стороны меня охватывало незнакомое ранее приятное возбуждение, затуманивающее разум и перекрывающее способность адекватно мыслить.
— Ну так что, вы я вижу уже решили, будете брать? — торговец уставился на меня рыбьими глазами и облизывал мокрый палец, — Скажем так, тысяча золотых за каждую и мы договоримся.
Он всё больше становился неприятен мне со своей странной манерой общения. Пленниц конечно жалко, страшно представить, как унизительно они наверно чувствуют себя, даже если не могут понять нашего разговора. Впрочем, итак ясно, о чём ещё могут вести диалог двое половозрелых мужчин в их присутствии. Судя по их лицам, они точно не являлись уроженками местных земель и скорее всего их захватили в плен — во время набегов на прибрежные поселения.
А с другой стороны будь у меня куча денег, как у того пухлощекого из башни на площади, смог бы я удержаться от соблазна. Во всяком случае денег у меня уже нет, не то что полторы тысячи золотых, а даже двух серебряков в кармане не завалялось. Те две тысячи золотых от Хэиба для его дочерей, я уже успел вчера отдать кузнецу.
— Ну ладно, скидка только для вас, — решил приободрить торговец, видя мои размышления, — Последнее слово, полторы тысячи золотых за обеих и можете делать с ними всё, что только захотите и как пожелаете.
«Я уж подумал, не он ли являлся предком всех современных маркетологов из моего прежнего мира. Те тоже постоянно давят на низменные инстинкты в своей рекламе.»
— У меня нет денег, — буркнул я, теряя самообладание от смешанной бури чувств охвативших меня в тот момент.
— Эээ, ну я думал у тебя есть деньги, — вдруг разочаровался торгаш и перешел с «вы» на «ты», — М-м-м, ну у тебя есть меч, я думаю моему капитану он понравится, а потом, — он звучно шлепнул ближайшую пленницу по ягодицам. — Они исполнят все твои прихоти, я верно говорю, это точно.
«Сразу видно не боец» подумал я. Спутать рукоять сабли с мечом может только полный дурак. Оружие подаренное Асифу отцом, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы дать сыну шанс спастись от Солтанских гвардейцев, а эта жаба пучеглазая предлагает обменять его. Пусть даже на таких привлекательных и смазливых девчонок.
Волна возмущения и несправедливости прокатилась по моему телу снизу вверх и кровь прилила к голове. Мне вдруг захотелось вытащить шамшир и разрубить его мерзкую самодовольную рожу от лба и до пояса. Такие люди как он не должны существовать и отравлять жизнь другим. И к тому же девушки бесплатно станут моими, а не за тысячу и даже не за пятьсот монет.
Но тут неподалеку на страже стоят двое наёмников-надзирателей. Ещё я заметил на крепостной стене напротив, прохаживался дозорный лучник. Одолеть даже одного из бугаев в открытом бою представлялось маловероятным и гиблым делом. Одно дело бандюган с дубиной, вылезший с перегаром из свинарника. И совсем другое мускулистый мутант в доспехах, постоянно тренирующий руку на обгоревших спинах рабов.
— Ну так берёшь или мне искать другого покупателя? — спросил торгаш, не осознавая того факта, что полминуты назад стоял на волосок от смерти.
— Дома. У меня дома остались деньги, как раз полторы тысячи или даже две, — соврал я, не понимая зачем это сказал.
Может я надеялся тем самым отсрочить незавидную судьбу невольниц. Не дать возможности попасть в руки таких же негодяев, как эта жаба или подобные тем богачам, живущих в городской башне. Ведь у меня не было таких денег никогда в жизни, если брать в расчет именно свои, а не чужие. У меня даже крыши над головой нет и ем я не каждый день досыта.
Всё что у меня есть в этом мире — отцовский шамшир, мои доспехи пустынника, фамильный перстень и свобода. Совсем как в песне поется про одного…. Перстень…Точно… Я совсем забыл про фамильный перстень, спрятав его в подкладке одежды подальше от солдат Солтана.