Стоило мне отойти на некоторое расстояние от пирса, как ко мне подошли двое гвардейцев из солтанской стражи:
— Стоять гражданин, ваши документы! — нагло потребовал один из них, источая перед собой перегарный запах.
— Да какой он гражданин, — прервал его второй, — не видишь на нём синий тюрбан, этот из нелегалов будет.
— Лицензия на оружие имеется? — продолжил первый, указывая на свёрток за моей спиной.
И только сейчас до меня дошло — меня сдал тот подлый торгаш, предлагавший мне купить у него невольниц. Ведь он один видел мой шамшир, а до того я свободно ходил и никто не обращал на меня внимания. Я взглянул через плечо одного из гвардейцев и увидел, как торгаш вдали с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим. Поглядев в другую сторону я понял, что меня наверняка уже обложили: у подножия холма возле восточной стены города виднелся отряд в пять или семь человек.
— Какие вам нужны документы? — решил я изобразить из себя дурачка и потянуть время, раздумывая, что предпринять дальше.
Можно сорваться с места и побежать, так как никаких документов у меня разумеется нет. Догнать они меня точно не смогут. Можно попытаться отвлечь внимание, изобразив жертву усыпив их бдительность, а затем порубить их раньше, чем они успеют моргнуть. Но в какую сторону бежать? На восток мне путь закрыт — рубиться с толпой вооруженных саблями недоумками мне совсем не улыбается. Остаются Южные ворота и тогда мне только одна дорога — в Великие Пески. Хорошо, что день клонится к закату — в пустыне легко затеряться даже в редких тенях, я знаю. А когда восходит луна, можно пересидеть за барханом, и люди Кесаха-работорговца будут долго меня искать.
— Даваай не придуривайся, сдавай оружие и иди за нами, — первый явно был настроен решительно, — Надевай на него кандалы.
— Ну или мы сможем договориться, — ехидно улыбнулся второй, взявший на себя роль доброго блюстителя закона, — Ну так как?
Ситуация принимала нежелательный оборот, пополнять ряды бритых рабов мне вовсе не хотелось, а денег откупиться у меня нет.
— Хорошо, сейчас я сдам вам своё оружие, — я потянулся к рукояти своей сабли за спиной.
Одновременно просчитывая маневры боя, с размаху полоснуть левого по шее и возвращая саблю снизу, вспороть правому подмышечную артерию, пока он в замешательстве будет доставать свой меч. И вот когда я уже готовился провести молниеносную атаку, в нашу интеллектуальную дискуссию вмешался кое-кто третий.
— Господа! Господа, минуточку внимания.
Все мы обернулись на вклинившегося в разговор незнакомца. Точнее незнакомцем он оказался для них, а вот я его знал в прошлом. Если можно так сказать о тех, нескольких днях проведенных в караване, вместе с этим молчаливым путешественником. Тот самый блондин собственной персоной, ехавший вместе с нами в караване на коротконогой лошади. И неизменной книгой подмышкой, в которой он постоянно делал какие-то записи и зарисовки.
— Я вижу у вас какие-то разногласия господа, — блондин подошёл поближе, — Но смею вас уверить случилась какая-то ошибка.
Двое стражников посмотрели на него с некоторым удивлением. К иностранцам они относились с осторожностью и особо не трогали их. А то что подошедший чужеземец, сомневаться не приходилось, часто ли здесь появляются голубоглазые блондины, пусть и загоревшие до красноты.
— Позвольте представиться, — дружелюбно продолжил белокурый мужчина, — Моё имя Остарих фон Малер, я ученый и художник его величества короля Баббсбурга. — с этими словами он достал аккуратно сложенную бумажку с подписями печатями и отдал одному из стражников.
Тот молча взял её и принялся читать, напрягая последние извилины или по крайне мере усердно делал вид, не желая показаться тупым и неграмотным. Выражение лица его выражало крайнюю степень сосредоточенности, и Остарих дал стражнику еще несколько секунд для того, чтобы осилить текст, после чего вновь обратился к ним:
— Как вы можете прочитать из мой доверительной грамоты, подписанной самим Солтаном, — блондин указал на подпись и печать в документе. — Всем подданным Солтана указывается содействовать и помогать мне во всём, в противном случае это может привести к международному скандалу. — учёный поправил сползшие на нос круглые очки, — Я думаю вы понимаете, чем такое грозит лично вам?
— Ну а что вы от нас хотите? — подавленно буркнул гвардеец закончив читать.
— Видите ли уважаемые господа, — учёный положил руку на моё напряженное плечо, — юноша, которого вы остановили, находиться под моей протекцией, он мой личный телохранитель из племени Пустынников. И наличие его оружия, гарант моей безопасности. Вы ведь не хотите, чтобы со мной что-то случилось и разразилась война по вашей вине? — Он выждал драматическую пазу и увидев мучительную реакцию на их лицах заявил. — Требую вас отпустить моего телохранителя и гарантирую, что я ничего не напишу в письме вашему владыке.
— А что такой чужеземец делал у Солтана? — спросил вдруг наиболее сообразительный из гвардейцев.
— Как что?! — громко возмутился Остарих фон Малер, вдруг напугавший нас своим резким тоном. — Я художник и я рисовал с натуры не только самого Солтана, но и весь его гарем, — он тут же вытащил и раскрыл свою книгу перед нами.
В отличие от букв, картинки оказались для стражи более понятливыми аргументами. Они уставились на них с неподдельным интересом и чуть не роняли слюну. Красочные рисунки множества девиц и женщин, как одетых так и полуголых, в окружении евнухов и придворных служанок. Я смог прочитать одну из надписей внизу: «Фаворитки из гарема Солтана, пожелавшего запечатлеть их образы на веки.» Должен признаться, у него прослеживался отменный вкус к женской красоте.
— Вот видите, я имел доступ в святая святых вашего повелителя. Как вы думаете? — продолжил психологическое наступление художник, — Что он сделает с наглецами, посмевших задержать человека, которому он доверил созерцать свои самые дорогие сокровища, а?
Весь былой задор и веселье исчезло с лиц стражников, они отдали учёному его доверительную грамоту и несколько потоптавшись решили отступить.
— Виноваты, ваша честь, простите нас. Больше мы смеем задерживать вас и вашего телохранителя. — Они выглядели жалкими, словно побитые псы. — Не держите на нас зла, мы просто не знали. Разрешите откланяться.
Склонив головы и не поворачиваясь к нам спинами, они отошли на некоторое расстояние, а затем поспешно удалились в закоулки. Работорговец на пирсе смотрел разинув рот, он явно ожидал другого развития событий — его торжествующая улыбка сползла с лица, а на скулах и в уголках рта у него заиграли желваки. И было с чего, вероятно он уже догадался, о том, что я знаю о его гнусной проделке и теперь стоял в напряжённом выжидании, прикидывая, что я могу с ним сделать. Я окинул его долгим взглядом и, не проронил ни слова, пока блондин не привлёк моё внимание к себе:
— Ещё раз позвольте представиться, — блондин протянул мне руку, — Остарих фон Малер, учёный, художник, путешественник и просто авантюрист.
Я удивленный тем, как он ловко согнал спесь с псов Солтана, пожал протянутую мне руку. Его рукопожатие было крепким и уверенным, намекая на его открытый и добродушный характер.
— Асиф, просто Асиф, из пустынных племен, — представился я, — впрочем вы это и сами знаете.
— Да, конечно, там в караване мы не имели возможности познакомиться поближе, но я вас запомнил, — улыбнулся Остарих, в уголках его глазах сверкали огоньки искренности. — Вы тот юноша, которого мы нашли без чувств неподалеку от тропы. Только наши пути разошлись ещё в пустыне. Вы пошли по короткому пути, а мы по длинному и как видите, мы лишь недавно прибыли в город, — он стряхнул пыль со своей одежды. — И теперь я ищу корабль, хочу наконец вернуться к себе домой.
— Вообще-то я здесь с такой же целью, — признался я, обрадованный тем, что у меня наконец-то появился кто-то из прежних знакомых. И к тому же наши цели частично совпадали.
— Да? Вот и чудесно. Так вы нашли корабль? Если нет, то мы можем поискать его вместе.
— По правде говоря ещё нет, мне попался только мерзкий работорговец, — процедил я сквозь зубы в направлении пирса.
— Да, неприятные люди, — нахмурился Остарих, — ведь они так скоро и до моих земель доберутся. Ну так если у нас общая цель, перебраться по ту сторону моря. То предлагаю отметить, у меня после пустыни ужасно пересохло в глотке.
— Ну что же я не против, если вы угощаете, — согласился я, — у меня к сожалению нет денег.
Честно сказать, от недавних событий, у меня тоже язык к нёбу присох и чашка зелёного чая будет весьма кстати.
— Конечно, ведь вы теперь мой телохранитель, — блондин усмехнулся, — Пойдёмте, я знаю здесь одно прекрасное место.
Он поправил свою книгу и зашагал в сторону от пирса внутрь города. Я пошёл рядом, в конце концов с ним ко мне больше не пристанет городская стража, о чем они все конечно уже были осведомлены.