Искандер стоял перед «Полушкой».
Двери в столовую охранки были изрисованы граффити, хотя их каждую неделю закрашивали. Это был форс у молодых из фермеров. Говорят, девчонки не шли танцевать с тем, кто такую глупость не отмочил. На рынке было непривычно тихо — северяне почти исчезли, и от огромных толп посетителей остались редкие обитатели Заповедника. По улице тянуло холодом — для экономии на улице отключили отопление. Свет тоже почти полностью выключили, улицу освещали только вывески и свет окон «Шахты». Прямо на улице стояли мусорные баки, источающие вонь. Над ними можно было разглядеть выцветший, нарисованный от руки плакат «Экономь топливо, закрывай двери».
— Ну, что замер? — недовольно спросила Иванка.
«Романтики в ней хватило минут на пятнадцать», — обиженно подумал Искандер. Он повёл плечами, словно разминаясь перед дракой, и шагнул внутрь. В лицо ударил жар, отопление было демонстративно выкручено на максимум. Вдоль одной из стен вытянулись довоенные хромированные прилавки, за которыми виднелись помещения кухни.
За столами в баре сидело два десятка охранников. «Полушка» во всём демонстрировала, что тут обитает элита — вместо древней обшарпанной мебели тут были резные столы и стулья, накрытые скатертями. Вместо алюминиевых тарелок тут была настоящая посуда. В других столовых было тесно — они непрерывным конвейером там обслуживали почти две тысячи горожан, тут же можно было поесть с комфортом. Роскошью и разнообразием меню мало отличалось от ресторана Армянина во Внешнем Городе. Искандер слышал, что Комендант выступал против отдельной столовой для охраны и администрации, но сосредоточенный натиск Александеры, Ильфата и Плюхи продавил идею.
Сейчас тут обедала дневная смена охраны, самая борзая, которая охраняла фермы и блюла внутренний распорядок. «Мало того, что ночью они высыпаются, так тут ещё каждый или сержант, или лейтенант», — зло подумал Искандер. Он рассказал Венере, но та объяснила, что в этом был глубокий смысл. Александере нужна была конкуренция, чтобы охранники понимали, что их могут заменить. Звания в охране раздавалась легко, а полагающиеся им привилегии давали только тем, кто занимал руководящую должность. Искандер был одним из пяти капитанов охраны. При этом должностей под это звание было две, поскольку город Александера ревниво контролировал сам. Ещё для двух капитанов оставались контроль Внешнего Города, и патрули за стеной, чем занимались Артур и Искандер. Оставшаяся троица, питание и оклад которых мало отличались от рядовых, делала всё, чтобы занять эти места. Искандер возразил тогда Венере, что на склоки тратилось больше сил, чем на работу, но мать лишь развела руками.
Искандер заметил, что стоит на пороге и скрипит зубами. Когда ты растёшь, выдирая кусок хлеба и глотки таких же беспризорников, ты не думаешь о том, что справедливо, а что нет. Ты дерёшься, воруешь, лишь бы у тебя был кусок хлеба. Ты вырастаешь с этим чувством, оно давит изнутри, как пружина, заставляющая тебя каждый день прогрызать путь наверх. «Всех грызи иль ляжь в грязи», — так говаривал Александера, натравливая охранников друг на друга.
Вот только, когда Искандер вырвался за пределы душных стен, когда увидел людей, настоящих, не то что эта глумливая шушера, он начал думать, а стоило ли оно того? Он вспомнил, как издевался над добрым толстяком Артёмом, и ему стало стыдно.
Иванка пошла к лучшему столику у окна, которое выходило на торговую улицу, с показным радушием обнявшись с помощницей Люция. Искандер посмотрел на изящную Карину и в очередной раз подумал о словах коменданта, что сейчас люди ни черта не понимают в красоте. Карина была самой необычной девушкой в городе, с точеными чертами лица и голубыми глазами цвета чистого льда. Она приехала из Уфы два года назад, быстро заняв место помощницы коменданта. Слухи про её возвышение ходили самые скабрёзные, вот только Искандер по долгу службы общался с ней и понимал, что девушка хитра, как лиса, и легко заняла бы эту должность и без внешних данных.
Искандер вышел из к столикам, и зал взорвался приветственными криками. История о плене у ордынцев и последовавшем бое взбудоражила город. Такие истории были редкостью — если ты попал в плен Орде, то шансов вернуться не было. К Искандеру подскочил Артём, опасливо похлопав по плечу.
— Долго шёл! Ты почему завтрак пропустил?
Искандер кивнул в сторону стола, где Иванка о вполголоса разговаривала с Кариной. Артём посмотрел на девушку, его губы сжались в тонкую линию. И этот туда же, сохнет. В который раз Искандер подумал, что вот ради таких взглядов он и начал встречаться с дочкой Ильфата.
— Что с Плешивым? — спросил Искандер.
За одним из столиков сидел избитый до неузнаваемости охранник — лицо того было опухшей синей маской, верхняя часть головы была замотана бинтом в огромный тюрбан. Из-под тюрбана ниспадали длинные волосы до плеч.
— Опять с уфимскими сцепился в кабаке у Ели, — сказал Артём. — Подрался с солдатом из-за одной из наших девчонок из города. Плешивый позвал на улицу, вот и поговорили. Говорят, Плешивый летал, как кролик в пасти овчарки. Куртку, вон, порвали.
Искандер поёжился — он бы не рискнул задирать бойцов гарнизона. Он себя слабаком не считал, но там были очень серьёзные ребята. В госпитале до сих пор было тесно от покалеченных шахтёров — разнимая толпу, уфимские накрошили костей и черепов больше, чем шахтёры и северяне проломили друг другу за все прошлые драки.
— Ну мы собрались, кто свободен был, морды им начистить, — с жаром продолжил Артём. — Вот только уфимских вышло два шкафа, каждый небо заслоняет. Валите, говорят, отсюда. Ну мы тихонько стоим, только Артур и говорит, вы ему куртку порвали, давайте откуп. Те даже спорить не стали, вон, куртку ему дали новую. Так что, считай, с прибылью подрался.
— Да. Рожа хрен с ней, а вот куртку порвали, непорядок.
Он посмотрел на избитого охранника — тот радостно улыбался, вместе передних зубов у него зиял прогал. Он красовался новой курткой.
— Слушай, а что Александеры нет? — спросил он.
Артём оглянулся.
— Он в нумерах. Там приходил ещё майор уфимский, но ушёл. Ещё и латыш заходил, тоже свалил уже. Пойдёшь к нему?
Армянин. Жуткий ведь человек, но пока не поговорил с Василем, так и думал, что для города он меньшее зло. Что лучше один бешеный пёс, чем сотня голодных крыс. Понятно, что будет в городе какая-то мафия, ведь есть в городе какой-то теневой бизнес. Но вот две недели назад Искандер попал в подвал к Хохлу и увидел, что не стоило видеть. После этого и задумался, о чём же он ещё не знал?
— Если только позовут, — поморщился он.
— Хорош болтать, — сказала Иванка, вставая из-за стола, — идём, я тебе хавку положу.
— Ты теперь в «Полушке» работаешь? — спросил Искандер, беря поднос.
Раздатчики еды и повара были самый желанной должностью в городе. Никто без допуска не мог прикоснуться к еде.
— Ага. Батя заставил работать, ну я и выбрала столовую. У меня допуск есть.
Она уже надела передник, открыла кастрюлю и налила ему огромную тарелку супа и вывалив, наверное, большую часть мяса ему в тарелку. Потом она ушла на кухню и вернулась с бутылкой самогона, налив ему половину стакана.
— Вот этого не надо, — попросил он.
— Александра распорядился, — сказала она неожиданно строго, — на санях дозиметр пищал.
Она достала тетрадку и протянула Искандеру для росписи. Бумага стоит дорого, но еда была жизнью — и не дай бог пропала бы хоть одна порция. Даже для неё не было исключений.
В зале мест не было, но за стол с Кариной он не рискнул садиться. По слухам, она давно рассталась с Комендантом, но было в ней что-то пугающее, что отваживало даже самых смелых в охране. Только у Артура, как капитана охраны, хватало смелости на боязливые комплименты. Искандер пошёл к своим, выбрав стол с двумя девушками, Розой и Метелью. За соседними столиками народ с шутками подписывал список.
— Что у вас там? — спросил Искандер.
— Сбор подписей для выдвижения Александеры, — ответила Роза, — нужно пятьдесят подписей, а у нас сорок две.
— Вот только из них сорок, это охранники, — проворчал Артём из-за другого стола, — ты тоже подписывай.
— Попозже подпишу, — отмахнулся он.
Он сел на стол, думая о выборах. Как же Александеру не любили в городе, если он собрал так мало подписей! Учитывая, что во внутренней охране было больше пятидесяти человек, результат был удивительным. Неужели кто-то из охраны открыто решил не подписывать? Искандер слышал слухи, что в Администрации работает женщина, которая, сверяя почерк, могла точно сказать, кто подписался. Вот только при всеобщей нелюбви, он год за годом становился начальником охраны, так что может, эти голоса и не значили ничего.
Роза и Метель приветственно кивнули Искандеру и продолжили разговор. Метель посмотрела на него, закусив нижнюю губу. Искандер сел напротив Метели, а то будет за коленку щупать. «Интересно, — подумал он, — знает ли Иванка, что Метель по мне сохнет?» Метель была из Заповедника, где девчонки наравне с парнями в десять лет должны убить первого оленя. Она была не очень красива, ее черты лица были грубыми и красивыми были лишь длинные темные волосы. Её плечи, руки, бедра были словно вырублены из камня и, по слухам, однажды задушила рысь голыми руками.
— Нам нужно не сидеть в городе, а ставить охрану в окрестные деревни! Там наши люди, и мы им нужны, — горячо спорила Роза. — Мы загнёмся в этом городе. А ведь в деревнях нет проблемы с продовольствием! Поставить в каждую деревню по пять бойцов, и можно брать мясо в оплату! Можно строить башни, базы, как это делают белорецкие.
«Эх, других проблем у тебя нет», — с тоской подумал Искандер. Он поднял на ложке кусок мяса. Тушёнка. По всему городу собирали банки и осенью, забивая скот, делали тушёнку. В банки убирали всё, даже лапшу и зерно. И это было самое надежное решение, так как крысы не могли прогрызть крышку. Искандер начал есть суп. Как же он ему опротивел! Хлеб был редкостью, вместо него лепёшки из картофеля, ну а каша была только по праздникам. Он опять подумал, что нужно уйти в дозор. Там всегда можно подстрелить птицу, поймать рыбу, а если лето, собрать грибов и ягод.
— Не нужны башни, — буркнула Метель, — нужно как Зауральский клан, жить кочевой жизнью.
Ещё одна крайность. Он подумал, что случившаяся сорок лет назад катастрофа была счастьем для северных народов. По слухам, население у тех выросло многократно. Метель была под стать зауральским, только случай привел её в охрану города. После начала Зимы много людей начали жить в степи, сбиваясь в банды, а потом и в кланы, а потом в один Зауральский клан, поставлявший наемников и охранников во всех города Республики. Если по умениям выживать в степи северяне делали их, как детей, то в умении воевать и убивать, Зауральские кланы были на голову сильнее.
Искандер со злостью посмотрел на жирные щёчки Розы. Учит и учит всех, хотя ни черта не понимает. Ни разу за стеной не была, а учит, как нам с деревнями жить. Её можно было назвать милой, но вот этот невыносимый снобизм и самоуверенность… Искандер с сочувствием посмотрел на Метель — та не смела спорить с племянницей Александеры.
В который раз общаясь с Розой, он чувствовал себя немного ущербным. Девушка была одной из немногих, у кого была родня. Во время Великой Зимы выжил лишь один из ста, да и тех тасовали между убежищами. Его занесло в Сибай на поезде из Ишимбая с кучей детей, поскольку тогда тут было тепло и было питание для них. Жизнь и смерть определялась экономикой, мог ли город позволить себе покупку топлива. Ишимбай не смог.
— Кстати, про куртку слышал? — спросила Роза у Искандера. — И про драку с уфимскими?
— Слышал.
— А про Салавата?
— А с ним что?
— Ой, что было, — хихикнула Роза. — Та девушка, которая с вами была. Северянка. Он к ней решил подкатить во Внешнем. Она без разговоров отлупила его же ремнём, а потом за кисть подвесила на столбе. Он минут пятнадцать орал, пока за патруль не прибежал.
Искандер улыбнулся. Салават был тем ещё бабником, да и вежливым обращением к другим себя не утруждал. Это безумно злило Искандера, но попытка приструнить его вызвала молчаливое осуждение охраны, и Искандер оставил бабника в покое.
— Она может, — хмыкнул Искандер.
— Ой, а можешь про Василя рассказать, — спросила Роза, — он правда законник?
Искандер кивнул. Все хотели знать про Василя и про Алёну. Искандер кратко пересказал про бой с ордынцами. Если у фермеров Василь вызывал благоговейный трепет, охранников при упоминании законника корёжило от злости. Каждый тут чувствовал, что появление законника — это видимый вызов статусу охраны. Появление уфимского гарнизона решило массу вопросов по нападениям бандитов, но тут же пошли разговоры, зачем охране столько народу? Потом Комендант продавил создание отдельной охраны для караванов Внешнего Города, и те быстро переманили всех независимых торговцев более низкими расценками, ну и что греха таить, исчезновением случайных поборов, когда охрана брала, что хотела из груза. Девять дней назад он скатился до самого низа, и это открыло ему глаза. Кого они охраняют? В чём смысл их работы? Охранять Сибай? Но Сибай — это люди, а для них появление законника было радостью.
Как капитан, Искандер был в курсе сократившегося бюджета города. Вот только пока Василь не ткнул его носом, он не видел очевидного. Раньше город мог позволить себе закупить куда больше топлива, еды и лекарства, и на всё хватало денег. В последние же годы, хотя они нарастили производство, и в город пошли налоги от торговли, внезапно в бюджет города стал дефицитным.
Искандер видел, что за спиной у Розы открылась дверь кабинета. Александера выглянул, послушал разговоры и, ступая неслышно, зашёл за спину Розы.
— Не была ты в этих деревнях, — сказал он, больно ткнув её пальцем под ребро.
Девушка с визгом подскочила. Искандер и Метель рассмеялись.
— Дядя, опять твои шутки, — вскрикнула Роза.
Александера сел за стол. Это был немолодой, грузный мужчина с красным лицом и ёжиком седых волос. Когда-то он казался Искандеру сильным и опасным человеком. Сейчас ему было под шестьдесят, он размяк, но хитрости и жестокости в нём не убавилось.
— Ты меня-то не услышала, — сказал он племяннице. — Думаешь, пяток неопытных солдат, которых мы поставим охранять деревню, ордынцев заметят? Я не говорю остановят, но просто заметят? Те их вырежут, наши даже пикнуть не успеют. Нет, пока не будет у нас аэросаней, не будет раций, только стены нас и спасают. Ну а деревенским проще откупиться.
Роза замолчала.
— Даже если деревенские попытались бы защититься, что они могут? Ордынцы с детства в набеги ходят, они все уловки местных знают, — добавил Искандер.
— Может, в деревнях тоже строить стены? — предложила Роза.
— Да, это помогает, — согласился начальник охраны. — Но если ты крестьянин, тебе нужны пастбища, поля. Вот укрылся ты за стеной, а налётчики тебе говорят, если не откроешь, тогда мы сожжём урожай. Так что ты сам откроешь.
— А если огородить поля?
— Да, если у деревни хватит людей на такую огромную работу. Ордынцы, те ведь тоже могут большой бандой прийти. Если у деревни есть ресурсы на стену и на оружие, то добыча может быть огромной. Тогда к тебе придёт не пять налётчиков, а двести.
— Тогда нужно налётчиков в степи ещё отлавливать. Покупать аэросани с пулемётами, как у уфимских и расстреливать. А с деревенских брать плату за защиту.
— Ну а тогда какая разница, нам платить или бандитам, — рассмеялся Искандер. — Если мы потратим деньги на такое оружие, мы будем брать больше, чем бандиты.
— Ну мы убивать не будем.
— А ты думаешь, они так хотят жечь и грабить? — спросил Александера. — Они могут убить, но только для устрашения. Роза, не мучай ты людей разговорами! У тебя твоя работа есть, ты про неё думай. Вон у фермерш опять ящик кукурузы пропал в твою смену.
Роза обиженно засопела. Александера хмыкнул и поманил Искандера.
— Пошли, потрещим, — сказал он.
Настоящая жизнь охраны проходила в «Полушке». В караульных помещениях люди только спали, а тут проходило всё свободное время. Тут встречались смены, чтобы обсудить слухи и новости. Тут же был и кабинет, где Александера решал все вопросы. Искандер шёл за Александерой, чувствуя трепет — в последние месяцы, каждый раз, когда Искандер входил сюда, его жизнь менялась.
Внутри был полумрак, кабинет был небольшой комнатой, с круглым столом и шестью стульями. Тут же у стены был диван с тумбочкой, сейчас заставленный пустыми тарелками и бутылками. Искандер слышал, кто в городе пайки урезали, но Александеру это мало волновало. Тут же стояли два вскрытых армейских пайка из Фактории.
— Ох, что с ней делать, — сказал Александера с тоской, садясь на диван. — Одни проблемы от этих разговоров.
Искандер кивнул, оставшись стоять.
Девять дней назад он также зашёл в этот кабинет. Одежда тогда на нём была изорвана, тело ломило от побоев. С разбитой губы капала кровь. Он только вернулся из Внешнего Города, а тут уже был Хохол — орал про драку и пожар, который устроил Искандер в его ресторане. Крича, что он это так не оставит, Хохол выкатился из кабинета. Александера зло посмотрел на Искандера.
— Ты скажи, какого чёрта ты устроил? — заорал Грек.
Искандер посмотрел на него недоуменно.
— Но ведь там, в подвале, Хохол подпольный бордель устроил…
— Ты дебил? — начальник охраны вскочил. — Не было там такого! Не было! Тебе показалось.
Александера упал на диван, тяжело дыша.
— Все-таки ты дурак, — сказал он устало. — Ты понимаешь, что из-за этих слухов я могу потерять поддержку Хохла перед выборами?
Искандер молчал, глядя в стену.
— Всё было, как я сказал.
Пока Искандер пытался убедить Грека проверить, прошло сорок минут. Вот только если до этого там была банда армян и полуголые девушки, то через сорок минут там было пусто.
— Все-таки ты дебил. Снимай шарф. Тебе даже отделения много, рядовым много! Вон отсюда. Да из охраны тоже, тупые мне не нужны.
Искандер медленно стянул шарф, знак отличия капитана, уронил его на стол и на негнущихся ногах вышел из кабинета, мимо притихших охранников на улицу. Он шел по городу, не зная, куда двигаться дальше. В казармы? Нет, больше это не дом. К Иванке? Нет, прогонит. Он сел на ступени, чувствуя, что проваливается в небытие. На него навалилось вся усталость, недосыпы за несколько лет, что он был капитаном. Ему мерещился Александера, перед глазами вставали Ильфат и ненавистный Хохол. Все, кого он ненавидел. Он понял, что только один человек не вызывает ненависти.
Он поднялся и побрел в сторону внешнего Города, на пост наблюдения. Он не помнил, как дошел туда, но когда дверь открылась, он оказался на полу и как-то снизу он увидел Метель.
Несколько дней он провел в бреду, Метель кормила его, делясь своей порцией. На четвертый день он проснулся, но делать ничего не хотелось. Лишь сидеть и смотреть в небо. Всё, ради чего он жил, испарилось. Но у него не было и мысли, что он ошибся, когда полез в драку с охранниками борделя. Тогда его нашёл Александера, и впервые он выглядел не знающим, что делать.
— Дезертир грёбаный, — сказал он зло. — Обидели его, и он тут же пропал. Я его ищу, а он тут дрыхнет.
Искандер молчал.
— Наказать их нельзя, как дети, — продолжал бурчать начальник охраны. — Короче, есть тебе дело, если справишься, я верну тебя в охрану. Сейчас ты восстановлен, пока рядовым.
Перед Искандером забрезжил свет. Мир стал цветным, он снова мог дышать.
— В городе человечек появился. Есть подозрение, что он законник. Проклятье, вот сейчас перед выборами это вообще не жилу! Сейчас он с караваном едет в Белорецк, ты сядешь ему на хвост. Я с Плюхой поговорил, тебе дадут экипировку. Иди к нему, через пару часов они поедут…
Искандер встряхнул головой. Воспоминание было свежим, больным. Александера уже сел на диван и что-то говорил.
— …Ну не зря я тебя отправил, — сказал он, — нарубал ты ордынцев.
— Да, — сказал Искандер, — чуть не подох только.
— Законники, — сказал Александра скорее себе. — Прямые они и негибкие. Чуть мелкий проступок, сразу мочить. А как у нас тут, и гибким не быть? Полгорода можно сразу вешать. Он и повесит, вот увидишь.
Искандер неопределённо пожал плечами.
— Чёрт, и ведь и не избавишься от него. Народ у нас туповатый, думает, тот порядок наведёт. Вот когда их первых вешать начнёт, одумаются. Да поздно. Садишь, что стоишь, — сказа Александера, указал на стул. — Ничего с ним не сделать. С другой стороны, он тебе начал доверять. Нужно это использовать. Если мы будем знать детали того, что он ищет, мы сможем что-то предпринять. Как с законником разберемся, я снова тебя капитаном сделаю.
Искандер кивнул. На секунду у него мелькнула радость, но тут же исчезла. Манипулирует опять. Искандер понял, что звание перестало что-то значить для него. Если быть капитаном — это уметь закрывать глаза на ситуации, как с Хохлом, то пошло оно… Ведь никто не захотел ему помочь, когда он кричал про бордель в подвале у Хохла.
После того случая Искандер чувствовал, что внутри произошёл надлом. Он не был наивным, догадывался, что Грек в доле заведений во Внешнем Городе, но бордель был за гранью. Способный до смерти отлупить курсанта, Искандер никогда не стал бы обижать Метель или Иванку. Может, причина была в том, что он рос без матери, но Искандер чувствовал какой-то трепет и преклонение перед женщинами.
— Чтобы подозрений не вызвать, ты пока еду потаскаешь внешней охране. Так вопросов не будет, чем ты занимаешься. Я думаю, ты законнику понадобишься, и он попросит тебя о помощи. Ты поможешь, но только давай не как с Хохлом, если тебе что-то мерещится, поговори со мной.
Искандер снова кивнул. Вот ведь жаба! Даже не сомневается, что он что-то найдет, и ему опять что-то померещится.
— Свободен, — махнул рукой Александера.
Искандер кивнул и вышел, услышав обрывок истории про полынью, утонувшие сани, которую рассказывал Салават. Вот только с полуголой Аленой вместо Кима там был Искандер. Завидует, гад, сам к Иванке клинья подбивал. Не успел он вернуться, как Салават уже решил подножку поставить.
— И тут я вижу, что она, голая, лезет к нему под одеяло, — сказал Салават.
Он не успел закончить. Искандер и не понял, как выдернул стул из-под шутника и пришел в себя от того, что стоит над ним, надавив коленом на горло и замахнувшись. Дело было даже не в том, что Салават выставил его перед Иванкой в неприглядном свете, ему было неприятно слышать такое про Алёну.
— Придурок, — сказал Искандер в наступившей тишине и отпустил Салавата. Охранники переглянулись, расступаясь перед ним. Ну вот, так и пойдут слухи. Поодаль стояла Иванка, и взгляд её не предвещал ничего хорошего. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Гадюшник, хоть и звался охраной. Плевать им на всё, кроме своих желудков. Искандер молча развернулся и вышел из «Полушки».
Он вдруг вспомнил лицо заплаканной девушки в подвале Хохла. Если он думал помочь Василю, руки чистыми не будут. Прав был Александера, нет того, на что Василь закрыл бы глаза… Но лучше кровь, чем грязь.