В коридоре гнусно заорали.
Василь поймал себя на мысли, что его рука уже была под столом, где на тумбочке лежал пистолет. Потом он выдохнул и откинулся в кресле, разминая пальцы — когда хотят убить, так не орут.
— Тварь! Как ты посмел?! — скандалил кто-то за дверью.
Законник посмотрел на часы — было шесть вечера.
— Да ты за всю жизнь столько не заработаешь! — ему отвечал другой голос, какой-то тусклый и дребезжащий.
— Да вы сами не смотрите, куда идёте!
— Да он мне еще и указывать будет!
Послышался звук удара, шум разлитой воды, после чего визг поднялся на новую высоту.
Василь встал из-за стола и рывком открыл дверь. За поворотом, в коридоре перед туалетами, в луже стоял торговец, вереща, как сирена. Дорогие унты торговца были залиты грязной водой по колено. Перед ним стоял уборщик, низкий, весь какой-то скрюченный, держа перед собой швабру как защиту. Вид его был виноватый, но Василь почему-то подумал, что тот внутри улыбается.
— Вы видели, видели? — закричал торговец озираясь. Он посмотрел на Василя, набирая воздух для нового крика.
— Нет, — покачал головой законник.
— Этот, этот! — не мог подобрать слова торговец. — Он испортил мою обувь! Руки оторвать за такое надо!
Василь поморщился — стоило открыть дверь, как кабинет наполнился сортирным амбре. Против воли вспомнилось первое дело — у законников Белорецка рабочие помещения были в подвале у сортиров, и они задыхались от вони. Он вернулся за стол, взяв в руки отчёт и карандаш. Толстый блокнот уже почти кончился, но, по крайней мере, теперь он знал все прорехи в отчётности города.
В коридоре снова закричали и его рука непроизвольно дёрнулась к пистолету. Проклятый налёт сделал его параноиком. «Хватит мучить себя, — подумал он, — тебе нужны руки, делающие грязную работу, и пара глаз, приглядывающих за спиной».
Василь знал, что накопил уже достаточно материала, чтобы перейти к допросам. Он проверил гору документов и исписал половину блокнота вопросами — пришло время получать ответы. Кроме архива массу сведений сообщили добровольные помощники — стукачи из городских, те, болтливость которых даже не нужно было оплачивать. Кто-то сдавал начальника, надеясь получить его место. Другой стучал на соседа, чтобы улучшить жилплощадь. Такими данными, фальшивым золотом, требующим проверок, Василь исписал полтора блокнота. Настоящего же золота — проверенной информации — законник не нашёл ни в отчётности города, ни в куче доносов.
Он не успел допросить караванщиков. Стоило ему вернуться в город и они в тот же день отправились с караваном в Кумертау. Вот только Василь был уверен, ни у них, ни у торгового начальства города не было планов отправить караван в Кумертау. Также без внятной причины пропал и начальник торговли Сибая — в конторе комиссии ему сказали, что Плюха отправился на переговоры в Гай. Кроме того, и Луиза, начальник госпиталя Внешнего города, внезапно направилась в Заповедник.
Он достал цепочку со значком законника и положил в карман, проверил пистолет и вложил в кобуру на пояснице. Потом, ругаясь, открыл сейф, сложил туда блокноты и документы, и с трудом закрыл его. По крайней мере, на сейф и железную дверь комендант расщедрился — добраться к его документам можно будет только с помощью взрывчатки. Василь оделся в зимнюю одежду — за дверьми температура воздуха была лишь немногим больше, чем на улице.
Василь закрыл за собой железную дверь и, задержав дыхание, промчался сквозь туалетный закоулок. Вонь, конечно, убойная, но народная тропа к нему не зарастала, а любой из стукачей легко бы оправдался, что просто пошёл в туалет. Не зря здесь ошивался уборщик, кто-то из городского начальства смекнул, что горожане болтливы сверх меры. Он пока ничего не делал с соглядатаем — уборщик не видел, кто входит к нему в кабинет, так что сильно навредить не мог.
Василь поднялся по узкой лестнице и оказался на широкой торговой галерее, вдоль которой шли магазины. Все подземные дороги города сходились здесь, в здании древнего торгового центра. Над головой у Василя была крыша, опирающийся на огромные металлические фермы. На них были подвешены редкие светильники, разгоняющие темноту. Там с чириканьем носились воробьи, иногда пикируя, чтобы вырвать еду прямо из рук зазевавшихся посетителей рынка. Большая часть отделки на рынке была сделано из металла — даже потолки были из древних ржавых листов. Для отопления тепловики вывели из пола регистры, сваренные из труб, но те едва теплились. На полах была гулкая керамическая плитка, вся в сколах от интенсивного использования. В воздухе висел тяжёлый запах тухлой одежды и вонь столовской еды.
Первыми на выходе из подвала его встретили пара баров с невзрачными вывесками, собранными из разных букв. Названия «Фасоль» и «Шахта» намекали, кто был основной публикой в барах. Комендант презирал такое времяпровождение, но смирился, как с неизбежным злом. Василь шёл мимо крикливых вывесок мастерских, магазинов, остановившись перед помещением кинотеатра. Перед ним он на минуту замер, изучающе оглядывая помещение — в темноте мерцал телевизор, и перед ним, словно перед чудом света, замерли северяне. На самых роскошных местах рынка были лавки с лекарствами и кабинет врача, куда выстроилась очередь из деревенских. Тут же были и две забегаловки, одна столовка, где питались горожане, и отдельная для охраны и барских профессий — врачей и администрации, с непонятной надписью «Полушка».
На улице тут было полно людей — большей частью приезжие из окрестных деревень, много было и северян. Сейчас было слишком рано для торговли, но они заполонили город — кто-то брал резиновые сапоги на весну, кто-то затаривался патронам. Почему-то многие покупали одежду — по покрою видел, что это одежда из Казани. «Война войной, — подумал он, — но товары из Казани находят дорогу».
С другой стороны, был бы Сибай, если не торговля? По его мнению, комендант смог сделать чудо — Сибай стал крупнейшим рынком Зауралья, отняв покупателей Столицы. Только за это ему можно было простить все явные и мнимые прегрешения. Даже уфимские не имели права вести заниматься торговлей самостоятельно — пришлось им открывать Факторию, с уплатой налога в казну города. Были тут и магазины с товарами из Кумертау — в основном они торговали печами, инструментами. Покупателей у них было мало — эвенкам такое без надобности, скорее нужно было деревенским из бескрайнего Заповедника.
Его окружил привычный гомон и суета — все рынки республики были одинаковы, что в Белорецке, что в Уфе. Кричали торговцы у дверей улиц, то переругиваясь, то зазывая покупателей. Василь слышал башкирскую и татарскую речь, часто говорили на русском. Многие вполголоса говорили на казахском.
Василь миновал рынок и на минуту замер перед воротами, ведущими во внешний город. Ему не хотелось идти туда — он понимал, что, появившись там, лишь даст служилым повод поглумиться. Вчера ночью Василь дозвонился до Квадрата, с официальной целью отчитаться, а по факту, попросить о помощи. Оторопевший дежурный, с трудом подбирая слова, рассказал, что два дня назад было заседание Совета Безопасности Уфы, на котором Молчанова лишили всех постов и отправили под домашний арест. Василь позвонил в Белорецк, но и там застал законников в какой-то оторопи. Ни о какой помощи не могло быть и речи — все ждали, кого же назначат вместо Молчанова.
После звонка Василь почувствовал, словно ему перебили хребет. За спиной больше не было всемогущей конторы — никто не окажет ему помощи, не прикроет его, если он переступит черту. По-хорошему нужно было остановить расследование — все его полномочия были на устных договорённостях Генерала и Коменданта. Вот только он слишком много поставил на это расследование. Вряд ли Молчанов отправлял именно его, скорее он был первым, кто подвернулся под руку. Вот только для него это был долгожданный шанс продвинуться по службе. Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Ничто никогда не шло, как задумано. Если он хотел предсказуемой жизни, нужно было идти не в законники, а в военные, а ещё лучше, в каратели…
За воротами рынка начинался Внешний Город. По мнению Василя, это было слишком громкое название для огромной, хаотичной деревни, состоящей из однотипных бревенчатых домов, узких улиц и странных тупиков. Законник поёжился — он чувствовал, как его сопровождают недружелюбные взгляды. Это была не охрана — чуть позади, стараясь не смотреть на него, околачивалась пара парней в драной одежде. Иногда их сменяла другая двойка и слишком заметная для слежки девушка — яркая брюнетка со злыми, подведёнными чёрным глазами.
Он миновал Внешний город и через ещё одни ворота выбрался на Стойбище. Это хаотичное поселение, состоящее из чумов, огромных, неаккуратных бараков и огороженных площадок для скота. Тут разило навозом, тянуло дымом от стойбища за спиной. Запах был спёртым, словно тот не мог перебраться через стены.
Ещё тут воняло, да так, что его кабинет у туалетов, считай, благоухал. Вначале Василь думал, что северянам просто негде помыться зимой. Ну или они боялись из-за купания заболеть. Кто-то сказал ему, что олени перестанут узнавать, своих хозяев, потому что они признают их по запаху. Он подумал, что это была шутка, но предпочел не переспрашивать.
Было сложно сосчитать, сколько тут жителей, но по его прикидкам, одних северян были тысячи. Большей частью они пригоняли скот, потом на несколько дней пропадали в увеселительных заведениях города, развлекаясь и тратя деньги. За стойбищем снова начинались укреплённые многоэтажки — это была уфимская Фактория. Площадь была огорожена с двух сторон невысокой деревянной стеной — скорее для контроля пришлых, чем для обороны. Василь подошёл к воротам фактории и замер, глядя на лобное место — у стены стояли несколько столбов с деревянной перекладиной сверху. На бревне болтались два тела в знакомой чёрной одежде ордынских налётчиков.
Ворота Фактории были распахнуты, под навесом у стены стояли два охранника в форме моторизованных войск Уфы. Внутри, во дворе, Василь увидел шесть аэросаней какой-то древней постройки.
— Мне к майору, — сказал Василь надменно, расстегнув куртку и показав знак законника.
Охранник уставился на него пустыми глазами, а потом кивнул в сторону двора. Через секунду, словно забыв о его присутствии, охранник замер. По знакомому взгляду Василь безошибочно определил, что тот чем-то закинулся. У подъезда прямо на двери углем было размашисто написано «Штаб». Василь открыл обшарпанную дверку и поднялся в большое тёмное помещение с заложенными окнами.
В штабе было жарко и душно — пахло овчиной от верхней одежды солдат, дымом от печи, отвратительно смердело мокрой обувью. За столом сидел бесформенный пожилой человек с ёжиком седых волос и что-то писал. В зале было темно — его освещали только свечи на столе и на подоконниках. Похоже, и тут были проблемы с электроснабжением. Он посмотрел по сторонам, на людей, на высушенные ветром лица сержантов и лейтенантов — те о чем-то негромко переговаривались. Слева от майора на стуле дремал мускулистый парень в форме охраны Сибая с капитанскими нашивками. Его Василь видел ранее — это был Артур, второй человек после Александеры. К удивлению законника, в зале было много людей из охраны Сибая, все в одинаковой серой форме.
Василь увидел свободное место среди военных и сел на край скамейки. Он минуту рассматривал майора, думая, где же его видел, а через потом оторопело сообразил — Марсель Грязнов, по кличке Гильза, один из самых известных карателей Республики. Ошибки не было — Василь видел его однажды, когда взбунтовался взвод из Алексеевки, стараясь избежать мясорубки под Туймазами. Василь тогда удивился несоответствию грозной славы и непримечательного внешнего вида карателя.
Гильза поднял голову и мягко сказал, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Ну что же, шесть убитых ордынцев за неделю. Неплохо. Вот только, дорогие мои, потратили вы триста литров бензина и семьсот девять пулемётных патронов. Плохо, господа, плохо, нельзя же так транжирить запасы Республики! Забывчивым напоминаю, норматив — пятьдесят патронов за убитого ордынца. Вон берите пример с Башара, у него две тушки и семьдесят один патрон. Мне показалось, или вот там в углу Сибиряк что-то сказал?
— Да молчу я, — просопел обиженно лейтенант на другой стороне зала.
— Правильно, что молчите. Двести семь патронов и никакого результата. Вы меня вообще должны слушать, затаив дыхание, а то спрятались за своего дружка и анекдоты травите. Я понимаю, что там не только я, там танковый снаряд его с места не сдвинет, но хоть какое-то уважение к начальству иметь-то надо!
В зале заржали.
— Теперь по выплатам. Почему уже за две недели не подстрелили ни одного десятника ордынцев? Все убитые какие-то тощие. Вы их там выращиваете, что ли? Или просто ловите народ по деревням и мне суёте? Знаете, я был бы не удивлён такой предприимчивости.
В зале опять заржали. Гильза совсем не походил на отца-командира, скорее на пожилого городского начальника.
— Вот вы не слушаетесь меня, — продолжил Гильза, — смеётесь над словами старика, а между прочим, с нами тут законник. Может, хоть из уважения к нему перестанете ржать?
Василь понял, что его давно заметили. За шутливым тоном был намёк для бойцов, что их слушает тот, кому это не положено. Все головы повернусь к Василю. Что в глазах? Ненависть? Нет, скорее какое-то недоброе любопытство.
— Все свободны. Через час продолжим, — сказал Марсель, и в который раз Василь продумал, что он говорит не как офицер. Те рявкали, это же плел сложные мягкие речи. Вот только слушались его беспрекословно.
Солдаты гурьбой выкатились, гогоча и словно забыв про Василя. В зале остались только Гильза и зевающий сибайский капитан. Законник подошёл к ним, поставил стул и сел.
— Артур, знакомьтесь, — обратился к капитану Гильза, — Василь, советник юстиции, если не ошибаюсь, третьего класса. Это Артур, вы знакомы?
Законник отрицательно покачал головой. Артур сразу же не понравился Василю — то, как тот сидел, смотрел, дышал… Вот бывает, что человек отвратителен с первого взгляда. Охранник процедил:
— Цель визита в Сибай?
Василь проигнорировал его вопрос, глядя на Гильзу. Тут, в Уфимской Фактории, сибайский капитан не значил ничего. Через минуту игры в гляделки, Гильза нехотя повторил вопрос капитана.
— Расследование, — лаконично ответил Василь.
— Можно подробнее? — спросил Марсель.
— Как вы понимаете, — посмотрев на капитана, сказал законник, — в данных обстоятельствах не могу сказать.
Гильза равнодушно кивнул. Василь уже с первых минут понял, что никакой помощи ему не будет. Скорее наоборот — если Василь начнёт щипать сибайских охранников, те легко получат помощь у майора.
— Ну и что с ним цацкаться? — спросил Артур. — Законник-то уже не в законе.
— А ведь мой сибайский коллега прав, — спокойно сказал Гильза, — пока вы ехали из Белорецка, пришла телефонограмма. Там было предписание — всех законников задерживать и отправлять в Уфу.
Артур издал смешок.
— А там-то тебя, быстро… — сказал он с недоброй улыбкой.
В очередной раз Василь подумал, что люди в Сибае как-то превратно к нему относятся. Или тут были и другие до него, кто оставил недобрую память? Василь не стал отвечать, без разговоров встал и пошёл к двери. Ему не нравился Артур, ему не нравился Марсель, и ему абсолютно не нравился разговор.
— Постойте, — сказал Марсель. Он наклонил голову, посмотрел на Артура и попросил, — Спасибо, Артур. Дальше я сам.
Тот хотел было возразить, но под взглядом майора стушевался и, что-то буркнув на прощание, вышел.
— Вот так-то, — цыкнул Гильза, — с кем только не приходиться работать. А что делать? Без помощи сибайской охраны у нас сил против Ордынских патрулей не хватит.
Василь хмыкнул и сел. Снова намёк, что может Гильза не так уж ратует за Сибайскую охрану, как демонстрировал Артуру. Майор открыл папку и подвинул лист бумаги.
— Телефонограмма. Ознакомитесь?
Василь взял документ и, бегло прочитав, положил на стол.
— Это распоряжение для вас. Не для меня. Даже если генерала Молчанова сняли, Квадрат всё ещё независимый департамент. Мы не подчиняемся ни МВД, ни армии, — ответил он, и не удержался от шпильки, — не знаю только, кто вы тут, МВД или армия.
Гильза скривил губы, откинувшись на стуле.
— Ну это пока независимый, — сказал он спокойно, — тут твоя правда, законник. Но, учитывая, что у меня сотня людей, твои разговоры о независимости — это так… Разговоры.
Василь не двигался, изучая майора. Тот явно что-то хотел, но молчал.
— Мы можем вопрос решить по-другому, без ругани, — вкрадчиво сказал майор.
— Это как же? — фыркнул Василь.
Майор встал и подошёл к карте на стене. Законник осмотрел на неё, там были все прилегающие деревни, маршруты охраны и флажки, обозначающие, где видели патрули Орды. Василь мало что слышал о положении в Сибае, но, если верить карте, места, где были столкновения с патрулями степняков, исчислялись десятками.
— Теракты в Сибае, — ответил Гильза, — что-то слышал?
— Да, — ответил Василь, — но думаю, это туфта. Кто-то из местных чудит перед выборами.
— Нет, не туфта, — вздохнул Марсель, — Василь, я не хочу с вами спорить, наоборот, мне очень нужна ваша помощь. Как не страшно это констатировать, но в Сибае действуют ячейки народников. Обычным саботажем то, что творится в городе, не объяснить. Что ни день, что-то валится по инженерной части. Пару раз даже пути минировали, которыми мы выезжаем на патрулирование. Василь, я предлагаю вам сотрудничество. Если у вас есть задача тут, я смогу помочь в обмен на помощь с народниками.
— Не могу поверить, — рассмеялся законник. — Вы, великий Марсель Грязнов, и боитесь каких-то мелких террористов?
— Был бы дураком, если бы не боялся, — ответил тот. — Мы не имеем права потерять ещё Сибай. Я вижу, что всё к этому идёт.
Василь изучал лицо Марселя. Сейчас оно выражало искренность. В душе Законника шевельнулся червячок сомнений. Может, тут действительно всё не так, как он видел? Может, дело не в коррупции, не в диверсиях ордынцев, а в действиях народников?
— У вас есть какая-то подробная информация? — поинтересовался Василь, больше из вежливости, чем из любопытства.
— Другой разговор! — расплылся в улыбке Марсель. Он полез в сейф и достал несколько папок.
«Какая-то странная беседа», — подумал Василь. Он припоминал множество фактов из биографии майора, но там не было даже намёка, чтобы тот хоть раз чего-то боялся. Майор не боялся шесть лет назад, когда его взвод был разгромлен под Пермью каким-то безымянным племенем нагайцев. Потеряв половину людей, он прорвался сквозь оцепление и ушёл. Гильза не боялся четыре года назад, когда остаток его роты был зажат в администрации Кумертау и толпа, не тратя время на разговоры, подожгла здание. Он как-то сумел вытащить из пожаров полсотни чиновников, посадить их на поезд и свалить из-под самого носа разъярённых революционеров. Он не боялся год назад в Туймазах, когда штурмовые группы казанских боевиков отрезали город. Тогда он два месяца бодрящими расстрелами помогал обороне, но никто так и не увидел его испуганным. Ещё более странным было то, что его направили сюда. На западе шла война, там работы для карателя вагон, но почему-то он рыл тут. «Что-то я ещё не знаю», — подумал Василь.
В кабинет ворвался часовой. Его рот был перекошен, он тяжело дышал, уперев руки в колени.
— Шахтёры! — крикнул солдат, — они опять идут на Стойбище!
Гильза выругался, вставая из-за стола.
— Дуй в казармы, общий сбор! — приказал Гильза часовому, а сам поднял трубку телефона.
— Грек, поднимай своих, сейчас драка будет. Шахтёры, — сказал он. Майор достал из стола короткую резиновую дубинку и натянул на голову шлем.
— Сейчас посмотришь, как тут местные развлекаются, — подмигнул Грязнов Василю.
На улице их встретила толпа уфимских бойцов. Они, как и Гильза, одели броню, шлемы, взяли в руки щиты и дубинки. Ворота Фактории были открыты, и вслед за толпой солдат Василь вышел на площадь перед Внешним городом. Мороз тут же пробрался под куртку. «Не нужно было идти на ночь», — подумал Василь. Василь слышал про чудовищные по жестокости драки, которые регулярно вспыхивали между жителями внутреннего Сибая и приезжими.
Василь смотрел, как уфимские бойцы без команд строятся в плотную цепь и в который раз за вечер подумал, что они совсем не походят ни на снежную кавалерию, ни на обычную армейскую часть. Не бывает такого, чтобы в отряде были только старики. Всегда как минимум треть будет молодёжь, которая учится воевать. Вот только тут не было молодых, всем бойцам было под тридцать, все в шрамах. Предстоящая драка им была в радость, вокруг Василя слышался смех и жизнерадостная ругань.
Стены Фактории, Внешнего города и две защитные стены стойбища образовывали площадь правильной формы. Василь проследил окинул площадь взглядом вдоль — на вершине стены алым цветом горел закат, погрузив одну сторону площади в тень. Плохо, там могла собраться тысяча людей, и они бы не увидели. За спиной у цепи бойцов скапливались северяне, прикрывая путь к чумам — они строились плотной, молчаливой толпой, словно тоже ждали драку. Те, кто был старше, прятались в чумах. За цепью охранников и военных росла толпа более молодых и крепких.
Со стороны шахт, через ворота в противоположной от Стойбища, вливались масса горняков. Василь почувствовал настойчивый взгляд. Он осмотрелся — со стороны внутреннего города на него смотрела странная девушка, с густо подведёнными глазами. Допросить бы — её поведение совсем не нравилось Василю. Он непроизвольно засунул руку под куртку, проверил пистолет. Люди все прибывали на площадь, с каждой стороны уже было человек по триста.
Через ворота Внешнего города на площадь входили охранники Сибая. Гильза в толпе офицеров отдавал приказы — кроме цепи военных, прикрывающей северян из Стойбища, на стене Фактории выстроилась линия солдат, они держали толпу шахтёров под прицелом помповых ружей и пистолетов. У них наверняка резиновые пули, но глядя на молчаливую, решительную толпу, Василь подумал, что их это может и не остановить.
— Разойтись, разойтись! — надрывался в мегафон сибайский охранник. Люди Сибая сформировали стену, чтобы у шахтёров было место уйти внутрь города, к ночлежкам, не ввязываясь в драку.
«Может, пронесёт?» — подумал Василь. Рудокопы синхронно скинули ватники, оставшись в рубашках и штанах. С их стороны не было и звука, они лишь зло и ровно смотрели в сторону северян. На каждого силовика приходилось по пять работяг. Слышались хриплые команды, когда охранники сдвинули ряды перед стеной шахтёров, выставив вперёд щиты. Толпа Расимовских начала кричать и орать оскорбления в сторону северян, те что-то орали в ответ на нескольких языках. Он увидел краем глаза, как толпа шахтёров бросилась вперёд, воздух сразу наполнился крикам боли. Стена охранников выдержала первый удар, над головами горняков тоже замелькали деревянные дубинки и обрезки труб — те были готовы к бою. Оцепление военных прорвали в секунды, но уфимские умело сбились в небольшие группки, отступая к Фактории.
— Отходим! — кричал Гильза, ловко круша наседающих шахтёров. Василь бросился к воротам Фактории — обернувшись, он увидел, что нападающие смяли оцепление, и, не тратя время на военных, бросились на северян. Солдаты организованно отступали к воротам Фактории — из сцепившейся толпы к ним бежали охранники и военные, многие с разбитыми лицами.
Василь видел, что у ворот во Внешний город охранники так же выстроились стеной, но онибыли не интересны шахтёрам. Василь видел, что Стойбище превратилось в визжащую, хаотичную драку. Законник слышал ужасные крики, словно кого-то там забивали насмерть.
— Ну что, пора заканчивать, — зло сказал Гильза.
Внутри Фактории, прямо на снегу, лежали несколько десятков раненых — пять солдат и два десятка северян. В руках у бойцов вокруг Гильзы появилось оружие. Он не видел страха у уфимских бойцов, те разбились по десяткам и ждали только команды.
— За мной! — крикнул майор, направляясь к воротам. Цепь солдат быстро и неотвратимо двинулась на сцепившихся в драке северян и шахтёров. Василь шёл следом, сейчас плотная толпа солдат была самым безопасным местом. Выстрелы сливались в непрерывный грохот — каратели уже не церемонились, отстреливая самых ретивых. От попаданий резиновых пуль люди валились на землю, истошно вопя. Толпа горняков заметалась — со стороны города плотной стеной двигалась стена охранников, так же безжалостно отстреливая шахтёров травматическими пулями. Драка кончилась, работяги уже спасали себя. На брусчатой площади осталось с сотню покалеченных с обеих сторон.
— Чёрт, сегодня хуже, чем обычно, — сказал Гильза, тяжело дыша.
Василь осматривал толпу. Такого он не ожидал — какая жуткая ярость! Вот только почему она была направлена на северян? Толпа охранников Сибая встретилась с ударным кулаком уфимских солдат и, разделившись на две шеренги, цепи двинулась в разные стороны, зачищая площадь. Драки больше не было, сейчас это была полицейская операция. Василь так и не увидел никаких подстрекателей, просто разъяренная толпа.
«Что я тут делаю?» — спросил Василь себя и не мог найти ответа. Он быстро шёл по окровавленной площади, кутаясь в куртку — ему хотелось попасть в свой вонючий, безопасный кабинет. Рядом шёл возбуждённый начальник уфимского гарнизона, в сопровождении нескольких охранников. Ещё Василь увидел, что чуть поодаль за ними следует уборщик, который подслушивал в коридоре, стараясь быть незаметным, а военные его словно не замечают. Внезапно Василю стали смешны его подозрения насчет Гильзы — Уфа знала, кого прислала в Сибай. Навстречу им шёл Александера, также в сопровождении своих бойцов.
— Я же говорил, народники, — сказал зло Гильза, — это их рук дело…
Взрыв. Звон в ушах.
Василь увидел, как в нескольких десятках метрах от него, над толпой северян, взметнулся фонтан снега. Видел поток крови, выплеснувшийся на землю, видел чью-то оторванную руку, странно и медленно летевшую в воздухе. Граната зацепила соглядатая, и у Василя мелькнула мысль, что торговец с облитыми унтами мог бы быть доволен. Законник инстинктивно упал на землю, Александера рухнул рядом, закрыв голову. Гильза бежал куда-то в сторону, вытащив пистолет и целясь в темень у стены, которая так не понравилась Василю. Законник потряс головой — уши разрывал мучительный звон. Граната? Но кто, шахтёры?
Сейчас Василь увидел стрелка — он вряд ли бы заметил его, если бы не блеск металла. Тот стоял в тени стены, в полусотне метров — невысокий, в драной одежде, он держал «Громобой». Гранатометчик как-то странно и механически, словно руки его не слушались, перезарядил оружие и вышел из тени, целясь в их сторону. Кто цель? Гильза? Или он?
— Вон он! — закричал Василь. — Живым брать!
Законник вытащил пистолет и по дуге побежал навстречу стрелку. Вокруг убийцы взметнулось несколько грязных гейзеров от попадания пуль. Стреляли издалека, а выстрелов он не слышал. Кто же стреляет по нему? Нет, хотелось крикнуть ему, только не убейте! До стрелка тридцать шагов, двадцать. Сейчас он видел глаза убийцы — бескрайние белки глаз, зрачков не было видно. Боевой коктейль или просто наркотик? Живым, только живым! Почему-то противник не нажимал курок, на не сгибающихся ногах идя навстречу Василю. «Не профессионал, — подумал законник. — Вкололи боевой коктейль, а что с руками делать, тот и позабыл». Поэтому и нужны бесчисленные тренировки — тело не подведет, даже если голова отказала.
Когда Василю оставалось бежать несколько шагов, стрелок словно очнулся и нажал на спусковой крючок. Граната взвизгнула где-то в стороне, улетев в сторону Стойбища. Василя захлестнул азарт, несколько шагов и он получит ответы! Законник почти успел, когда пули вырвали кровавые фонтанчики из груди несостоявшегося убийцы. Тот без всяких эмоций на лице повалился вперед. Василь упал около него на колени и перевернул. Мёртв.
Василь обернулся, но так и не увидел, кто же мог с это сделать. Стреляли из винтовки с глушителем, ни у кого на стенах не было такой. Василь не успел. Он встал, оглядывая площадь. Кому-то было очень нужно, чтобы он не опоздал. Но только кому?