— К чему, интересно, это можно приспособить? — почёсывая в редкой рыжей бороде, пробормотал До Синг.
Мастер-стекольщик Лордун вытер руки о кожаный фартук и подошёл помощнику. Перед ними на длинном верстаке рядами стояли странные пузырьки не пузырьки, колбы не колбы, флаконы не флаконы. Более всего они напоминали лекарские банки на спину. Напоминали бы, если… Никто не делает таких вытянутых банок, они не станут держаться на коже, отвалятся, пустив всё лечение насмарку.
— Знаешь, До, — сказал Лордун, — я бы назвал их склянками для духов и притираний.
— Да? — с сомнением произнёс До Синг. — Дамы, а значит и парфюмеры, любят изящные вещички, а это…
— Да, изящества им не хватает, — согласился Лордун. — И заказала их не гильдия парфюмеров, а училище расчислителей. Господин наш Фрок Гаспиа вряд ли разливает духи.
— Смеёшься, Мастер? — поднял на него взгляд помощник. — Духи разливают в пустые склянки, а где ты видел тут пустоту? Я гору сырья испортил, прежде чем научился уверенно помещать туда это. Ну, — он с опаской посмотрел на Мастера, — горку.
В самом деле, внутрь каждой стеклянной ёмкости были надёжно вплавленыметаллические детали: затейливого вида проволочки, решёточки, трубочки, хитро скрученные раковинки. Из запаянных горловин торчали стальные ножки.
— Можно предположить, — Мастер Лордун поднёс к глазам одно из изделий, — что это новомодные электрические светильники.
— Воистину, Мастер! — усмехнулся До Синг. — Но светят они слабо.
— Проверял? — приподнял брови стекольщик.
— Проверял, — кивнул подручный. — Совсем слабо, никому такие светильники не нужны. Но есть ещё с тремя ножками, с пятью и более. Не представляю, как и куда их возможно подключить. Я и так делал и эдак… Напрасные старания.
— Как бы твои старания нам камнем на голову не свалились, — проворчал Лордун. — Не знаешь, для чего предназначено, не надо рисковать. Впрочем, это не наше дело! — Мастер решительно возвратил поделку на верстак. — Фрок Гаспиа платит, причём, платит хорошо, а мы делаем. Посмотри лучше сюда…
Вернувшись к своему столу, он расстелил на нём чертёж.
— Экая колбища! — присвистнул До Синг.
— Стоит поболее всего прочего, — сказал Мастер. — Так что не надо думать. Вернее, думать следует, но только о том, как лучше и быстрее исполнить заказ.
Похожие разговоры вели со своими помощниками и другие Мастера. Химики, металлурги, текстильщики. Никто не понимал, что задумал Фрок Гаспиа, но деньги училище платило хорошие и вовремя. Значит, разговоры побоку.
Сорби изменился. Раньше, только появившись в городе Мастеров, он был, скорее, подростком, тощим и несколько нескладным, и почему только приглянулся близняшкам Понг? Прошло время, и он подрос и расправил плечи. Глаза взирали на мир уверенно, черты лица не то, чтобы огрубели, но появилась в них взрослая жёсткость. В движениях пропала юношеская суетливость. В любой день, кроме…
Сегодня он вбежал к ректору Фроку Гаспиа как обычный мальчишка и закричал с порога:
— Привезли!
— Давно пора, — отозвался ректор.
Вцепившись в спинке кресла, он медленно встал, после накинул тёплый плащ. Кивнул Сорби: — Помоги, парень.
Сорби с готовностью подхватил ректора под руку и осторожно повёл его вперёд, приноравливаясь к шагам старика. Фрок Гаспиа давно расстался с форсом, спрятал подальше высокие сапоги с серебряными пряжками и камзолы с высоким воротником. На ногах его были войлочные чуни, а под ними — толстый шерстяной носок, и всё равно ректор немилосердно мёрз в коридорах и залах расчислительного училища. Только в собственном кабинете, у горящего камина его отпускала ломота в костях, но не просидишь же остаток дней у печи? Особенно сейчас, когда дело жизни наконец начало приносить плоды.
Пройдя галереей, которая соединяла кабинет ректора и комнаты учеников, ставших теперь сотрудниками, Гаспиа и Сорби спустились по деревянной лестнице во внутренний дворик училища. Все уже были здесь. Суетились понукаемые Тубором грузчики, Морлис, Грууно и Су Лонг готовились помогать, если те не справятся. Близнецы Понг расположились поодаль, не встревая. Не девичье дело таскать этакие грузы.
Длинные, обшитые деревом, скреплённый коваными скобами ящики стояли на открытой роторной платформе. Два к приходу ректора успели сгрузить, оставалось семь.
Завидев Гаспиа, девушки подтащили ему принесённое откуда-то кресло. Ректор с благодарностью сел: небольшая прогулка далась ему нелегко, хорошо, лето, иначе он не рискнул бы покинуть кабинет.
— Ректор, — доложил Тубор, когда ящики заняли место у стены. — Их куда? В мастерскую или вниз?
Для решающего испытания приготовили два места, главную мастерскую училища и подземелье. Подготовили, но так и не выбрали, и сделать это требовалось сейчас.
— В подземелье перенести, — подумав, решил Гаспиа. — Там всё что надо есть, а окон нет, лишнего никто не увидит.
Опасения были напрасными. Кто без позволения сможет проникнуть в расчислительное училище? Да ещё и задержаться настолько, чтобы начать что-то вынюхивать. Но осторожность, рассудил ректор, не повредит. Тирания Лардия государство небольшое, но богатое. Причём особенно стало богатеть в последние годы, когда были обнаружены Внешние. Пусть про них мало кто знает, но в соседних странах достаточно умных людей, умеющих работать с разрозненными сведениями. Так что «любознательных гостей» в городе Мастеров хватало. Их ловили и отправляли назад — если они не раздобыли ничего особо лакомого. Бывало, успевали и разнюхать; судьбе таких завидовать не стоило. Фрок Гаспиа предпочитал об этом не думать, зато не забывал хвалить себя за правильный выбор, который он сделал когда-то. Когда же это было? Лет пятьдесят назад, а то и больше! Да, идёт время. Пора и сменщика присматривать. О том, кто подхватит его дело и потащит вперёд. Работы с умениями Внешних непочатый край, за сто лет не переделаешь, а ведь надо и о будущем думать. Кто же? Тубор? Человек исполнительный, пунктуальный, но нет в нём огня. Так что Тубор займёт его место только в крайнем случае. Вернее, ректором ему быть вполне по силам, но двигать исследования должен кто-то другой.
— Готово, господин ректор.
Голос Тубора прервал размышления, отчего Гаспиа испытыл резкое, хотя и недолгое неудовольствие. Ректору стало даже немного неудобно за это своё чувство. Откуда бы помощнику знать, что начальство задумалось о высоком?
Кроме Тубора, во дворе остались Сорби Гуан и сёстры Понг. Тубор — его секретарь, разумеется, он остался. С Гуаном тоже понятно, мальчик ответственный, привёл престарелого человека во двор и считает своим долгом отвести потом, куда тот пожелает. А вот сестрички… По женской природе любопытные, должны быть в подземелье, у ящиков, подпрыгивать от нетерпения. Но они тут, при нём. Да, вот и причина, и она проста. Не при нём они, а вовсе при Сорби! Людей в училище мало, хранить секреты трудно. Даже до него, ректора, доходили слухи о весёлой жизни Сорби и сестричек, и даже в подробностях. Но их дело молодое. Сорби симпатичен, а нравы в Кранге свободные. И не его, старика, это дело, кто с кем спит! Ему не о девицах следует думать, а о скорой встрече с Тритоном. Которой может и не произойти. Годы научили ректора, что особой силы, управляющей Миром, нет. Уж больно много творится в нём зла и обыкновенной глупости. Да и Внешние за прошедшие десятилетия ни словом, ни намёком не помянули Тритона. Им или запрещено, или они о нём не знают. Ректор всё более склонялся ко второму. Хотя… хочется жить, Тритон, как же хочется жить, особенно сейчас!
— Кха-кха, и нам пора, — откашлявшись, сказал Гаспиа. — Идёмте, друзья.
В подземелье всё было готово. Ящики разложены по столам, Грууно и Морлис аккуратно вскрывали один за другим, а Су Лонг бережно доставал их содержимое. Из кармана его куртки выглядывал листок с планом. Су Лонг с этим планом регулярно сверялся. Пока ректор устроился в кресле, пока закутал ноги тёплой накидкой, все детали уже лежали в нужном порядке.
— Соединяем, господин ректор? — осведомился Сорби.
— Иначе зачем мы здесь? — улыбнулся Гаспиа.
Работа закипела. Сорби был везде одновременно. Под его присмотром содержимое ящиков расположили полукругом и соединили электрическими шнурами. В центре полукруга положили толстую деревянную плиту, испещрённую отверстиями и гнёздами; между ними протянулись барьеры из толстой кожи водяной свиньи. В канавках, изрезавших поверхность плиты, виднелись уложенные загодя провода в яркой матерчатой оплётке. Из отдельного ящика Сорби доставал и крепил на плите стеклянные колбы разных видов и размеров. «Лампы, электронные лампы, — вспомнил ректор, — так их называли Внешние». В центре плиты Сорби установил ещё одну лампу, самую большую и тяжёлую. Она лежала на боку, широким и плоским концом в сторону ректора. Сверху Сорби прикрыл её жестяным кожухом.
— Вроде всё, — со странной нерешительностью сообщил он.
— Теперь точно да, — подтвердил Морлис. Перед ним на полу лежала другая плита, почти скрытая под мешаниной проводов. «Коммутационная доска», — подумал ректор. От коммутационной доски к центральной плите бежал ещё один электрический шнур.
У ректора заныло под лопаткой. Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, слушая, как убывает боль. Не хватало отправиться к Тритону прямо сейчас, в миг триумфа!
— Включайте, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, распорядился Гаспиа.
Грууно перекинул рубильник и подземелье наполнилось гулом. Сначала ничего не происходило, потом лампы прогрелись и осветились неярким красным светом.
Торец кинескопа, именно так именовалась главная лампа на языке Внешних, остался тёмным и пустым. Морлис торжественно перекинул ещё один рубильник. «Слава великому Фроку Гаспиа!» — увидел ректор надпись округлыми лардийскими буквами. Эти слова едва уместились на торце кинескопа или на экране, если говорить проще.
В груди ректора стало горячо, а буквы расплылись перед глазами. Он потянулся за платком.
— Вы плачете, господин ректор? Не надо, ведь это победа!
Гаспиа посмотрел на сказавшую эти слова Ро Понг. «Глупая, — подумал он, — ты даже не понимаешь, что сейчас произошло». Вслух же сказал:
— Прости старика, милая, я так давно этого ждал…
— Что вы, вы совсем не старик, ректор! — возмутилась Ко Понг. Фрок Гаспиа махнул на неё рукой.
— Старик, и вы все это знаете. Спасибо, что позволили дожить…
Он закашлялся. Снова заболело под лопаткой, но, несмотря на боль и слёзы Фрока Гаспиа переполняли гордость и торжество. Они сделали! Они сделали это сами! Внешние дали только принцип, общее устройство, а все сложности они решили самостоятельно, силами этих мальчиков и девочек. Впрочем, это давно взрослые люди. Те, кто занялся новым и сложным делом, быстро взрослеет… Зато он теперь знает, на кого оставить училище. Не сейчас, пару лет он протянет, но скоро, скоро…
Первыми училище посетили охранники лардийского тирана: немногословные люди в неприметной одежде, с незапоминающимися лицами и колючими глазами. Прошли по комнатам, заглянули в каждый угол, на кухню, в каморку уборщика, в кладовые, не побрезговав и туалетами. И уж само собой, побывали они в покоях ректора и других учёных чинов, в мастерских, в денежном хранилище, оставив после себя ощущение вины. Вроде и не в чем было Мастерам каяться, а всё равно, будто просветили насквозь, вывернули наизнанку, перетрясли бельё, явили пред очи Тритона дела и делишки, хорошие и не слишком, стыдные и не очень, все.
Сорби как раз плескался в умывальне, да не один. Была с ним синеглазка Ро, тоже неодетая.
Дверь открылась без скрипа, в умывальню проскользнул средних лет мужчина. Сорби вскинулся было заявить протест, но взгляд мужчины был таков, что слова застряли в глотке. Не злой, не пристальный, без угрозы, но было понятно, что нет смысла перечить. Не человек прервал их игры — функция. Равнодушная функция, закон природы, с которым не спорят, как не спорят со снегом или ураганом. Они сами проходят, а если к ним готов, то и без следа.
Мужчина обошёл умывальню кругом, открыл и закрыл шкафчики, заглянул под ванну, мазнул взглядом по Сорби и Ро — и вышел, так же молча, как и зашёл.
— Ну и глаза у него, — прошептала Ро. Губы её дрожали. — Как заморозил взглядом, я даже прикрыться не решилась.
— Прикрыться, — пробормотал Сорби. — Знал я, что будут смотреть, но чтобы так… Давай-ка, солнце моё, одеваться. После этого, — он передёрнул плечами, — ничего у меня не выйдет, и твоя красота не спасёт.
— Да, — коротко ответила Ро, даже не подумав обидеться. Не до обид, когда душа сжалась от мороза.
Потом охранники скрылись, растворились. Нет, они не ушли, но стали не заметными. Глаз скользил по их фигурам, не в силах зацепиться. О том, что охрана никуда не делась, напоминала только разлитая в воздухе тяжесть.
Визит самого тирана стал облегчением. Он просто вошёл через двери зала общих собраний, где собрали всех, просто вошёл и огляделся.
— Я Лард Тридцать седьмой, тиран Лардии, — сказал он. — Покажете, на что Лардия тратит деньги?
Тиран был молод, лишь слегка старше Сорби или Морлиса. Одетый неотличимо от своих охранников, в такой же тёмный и незаметный костюм, только в уголке воротника светилась бриллиантовая звезда — знак высшей власти.
— Одну минуту, Ваше Величество, — прошелестел с кресла-каталки Фрок Гаспиа.
— Не надо титулов, — покачал головой тиран. — Называй меня просто Лард. Так будет правильно.
— Хорошо, — кивнул белой головой Гаспиа. — Хорошо…
Он сильно постарел, кожа на щеках обвисла и пожелтела, и от прежнего ректора остался только взгляд, да и тот вспыхивал лишь изредка.
— Помоги мне, Тубор.
Тубор подкатил коляску с ректором к столу, на котором красовалось то, что Внешние называли монитором. За столом в ряд расположились шкафы в полтора человеческих роста.
— Это счётное устройство, — сказал, с усилием всасывая воздух, Фрок Гаспиа. — Электрический расчислитель. Полностью… электрический. В нём нет, — он помолчал, собираясь с силами, — механических частей. Он надёжный… Всегда считает правильно.
Договорив, Гаспиа согнулся и закашлялся, прижав платок ко рту. В зале было тихо, никто не издавал и звука, а ректор кашлял, кашлял и кашлял, содрогаясь всем телом. Прошла минута, прежде чем он утих, комкая платок в кулаке.
— Вам надо лечиться, ректор Гаспиа, — склонив голову, вежливо произнёс Лард.
— Мне надо, — сипло заговорил ректор, — дать жизнь электрическому расчислителю.
— Зачем? — поинтересовался тиран.
— Покажи, Тубор, — попросил Гаспиа.
В руках помощника появилась стопка картонных карточек.
— Лард? — поклонившись, он испросил разрешения продолжать.
— Конечно, — улыбнулся тиран.
— Это числа, — заговорил Тубор и положил стопку в прорезь на одном из шкафов. — На каждой карточке число. Прибор посчитает их сумму. Быстро и без ошибок.
Повернул рычаг. Шкафы осветились, ожили. Стопка карточек со стрекотом исчезла в прорези, чтобы через миг появиться в выходном кармане. На экране высветилось длинное число.
— Можете проверить, Лард, — сказал Тубор, с поклоном предлагая тирану стопку картонок.
— Зачем? — усмехнулся тиран. — Я верю. Скажите мне, э-э-э… Тубор, сколько стоит… это?
Он обвёл рукой шкафы и монитор на столе. Выслушал ответ и слегка округлил глаза. Самую малость, чтобы показать изумление, но не допустить умаления достоинства. Потом сказал с улыбкой:
— На эти деньги я найму сотню счетоводов и куплю десяток механических расчислителей. Какой мне смысл зря тратить деньги?
— Машина, в отличие от людей, не ошибается, Лард, — сказал Тубор.
— Ерунда. Десяток расчислителей будут проверять работу остальных. Денег всё равно хватит.
— Пройдут годы, и они станут меньше и дешевле, — собравшись с силами, проговорил ректор.
— Сами? — Приподнял левую бровь тиран.
— Мы научимся.
— Научитесь, — согласился Лард. — Только я, боюсь, не доживу. В общем, так. Я не вижу смысла тратиться далее. Поэтому…
«Ведь он артист, — подумал Сорби. — Он играет, ему нужна публика. И это значит, что он решает не только умом, но и чувствами!».
— Лард! — выкрикнул Сорби и тут же замер, стиснутый с боков охраной. Третий охранник сжал ему горло. Так, что воздух с трудом попадал в лёгкие.
— Кто ты? — спросил тиран.
— Сорби Гуан.
Воздух с трудом пробивался через гортань, и Сорби не говорил, а сипел.
— Сорби Гуан… — Лард покатал имя на языке, словно пробуя на вкус. — Я слышал о тебе, — и приказал: — Отпустите его!
— Благодарю, Лард, — прохрипел Сорби.
— Что ты хочешь сказать, Сорби?
— Электрический расчислитель не всегда будет нашей тайной, — тщательно подбираяслова, заговорил Сорби, — тайной тирании Лардии. Кто-то ещё узнает про Внешних, кто-то другой сделает его. И Лардия отстанет, может быть, навсегда. Вам нужно это, — Сорби сглотнул, — Ваше Величество? Лардии нужно это?
Тиран подошёл вплотную и внимательно посмотрел на Сорби. Его стального цвета глаза были лишь капельку теплее глаз охранников, но в них светился интерес.
— Ты не лардиец, Сорби Гуан, — рассуждая вслух, произнёс тиран. — Насколько я помню, ты из Морси. Зачем ты делаешь это? Зачем тебе усиливать Лардию?
Будь обстоятельства другими, Сорби возгордился бы. Ещё бы, сам тиран Лардии знает о нём! Знает имя, знает, откуда он родом. Только сейчас это было неважно.
— Лардия богата, но невелика, — ответил он. — Это значит, что электрические расчислители получат все, кто сможет заплатить. Морси тоже.
— Вот как? — проговорил тиран. — Почему ты так думаешь?
— Не знаю, — глядя на Ларда честными глазами, пожал плечами Сорби. — Мне так кажется.
— Ему так кажется, — покрутил головой тиран Лардии и повторил: — Ему так кажется!
Тиран развернулся и зашагал к дверям. Выходя, он обернулся:
— Пять лет! Слышишь, Сорби Гуан из Морси? Через пять лет покажи мне расчислитель меньше, чем эти гробы. Раза в два. А лучше ещё меньше. И раньше.