За десять дней они трижды меняли стоянку, каждый раз подбираясь всё ближе и ближе к горам. Ручей кружил и петлял, то пропадая среди камней и древесных завалов, то выбираясь на поверхность, образуя в земле бочажки и промоины. Каждый раз, когда ручей тёк в песчаном или каменистом русле, Антон доставал лоток, залезал в воду и делал пробную промывку. Иногда попадались золотые чешуйки, и тогда Антон надувался от гордости так, словно самолично это золото в ручей положил, и что это без пяти минут богатство. Илья Витальевич только посмеивался: всего добытого Антоном не хватило бы окупить дорогу в один конец. Зато отпуск удался на славу! Чистый, напоённый смолой воздух, девственная, практически нетронутая природа, солнце, вода, пусть и малость радиоактивная. Но ведь малость, самую малость! Илья Витальевич с удовольствием рыскал по окрестностям, разведывая кольца и петли ручья, собирал и готовил грибы, наперегонки с сыном ловил юрких ящериц, что грелись на камнях, в общем, веселился и дурачился, будто вернувшись на тридцать с гаком лет назад, когда ему было столько же лет, сколько Артёму. Нечего и говорить, насколько доволен был Артём. Ни в какой Турции или Таиланде так не развлечёшься.
Наконец, они добрались до подножия гор. Отрог, названием которого Илья Витальевич так и не поинтересовался, встал перед ними. Чтобы увидеть вершины, приходилось задирать и откидывать голову, рискуя потерять равновесие. Ручей, который бодро бежал вдоль каменной стены, в конце концов ушёл внутрь горы, растворился в трещинах. Это страшно не понравилось Антону. Никаким входом в золотоносную пещеру, на который он надеялся, здесь и не пахло.
— Почему ты вдруг решил, что мы сможем попасть внутрь? — спросил его Жогин однажды. — Это же просто вода. Я понимаю, если бы прошёл миллион лет, но ведь прошло всего шестьдесят!
— Обязательно должен быть проход внутрь! — угрюмо ответил Антон. — А иначе… иначе… Я не знаю, что иначе! Какой смысл тут елозить, если мы не можем попасть внутрь? Только время терять.
— Не скажи, — сказал Илья Витальевич. — Я сам прекрасно развлёкся, да и Артёмка доволен.
— А я — нет! — отрезал Антон. — Я должен попасть в эту чёртову пещеру!
Но дни шли, а входа внутрь горы всё не находилось.
— Последние два дня, — решил, наконец, Илья Витальевич. — Не знаю как ты, — он посмотрел на сердитого приятеля, — а мне на работу пора. Артёму скоро в школу, да и людей от семьи отрывать… — он показал на Виктора и Вадима, которые, открыв капот, копались во внутренностях машины. — Кроме того, технику пожалеть нужно…
— Ты прав, — согласился Антон. — Дурень я, повёлся на глупую идею. Сам себе удивляюсь.
…Илья Витальевич проснулся вскоре после рассвета. Свистел ветер, хлопал нейлон палатки, низкое утреннее солнце, проникая сквозь частокол древесных стволов, заглядывало в окошко палатки. Свистела какая-то ранняя птаха. Илья Витальевич закрыл глаза, намереваясь урвать ещё минут двести, но услышал странный звук. По полянке, где они устроили бивуак, кто-то ходил. Медленно и осторожно, крадучись. Причём, это был кто угодно, только не члены экспедиции! Артём, умаявшись за день, дрых рядом без задних, что называется, ног, а шаги всех остальных Илья Витальевич успел изучить и теперь узнавал с даже закрытыми глазами.
Сначала Илья Витальевич подумал, что это медведь решил проверить, нельзя ли в логове двуногих чем-то поживиться? Вроде и не встречали в окрестностях медведей, Илья Витальевич о таком не слышал, но ведь всё случается когда-то впервые? С другой стороны, они так нашумели за последние дни, что все медведи, если они и были, давно разбежались. Медведь зверь осторожный и, если сыт, предпочтёт обойти человека по широкой дуге. А медведь нынче сыт, потому что добычи, не считая свежей зелени и грибов, в лесу полно.
А если не медведь, то кто?
Осторожно, стараясь не шуметь и не шевелить палатку, Илья Витальевич посмотрел в окошко. Пусто. Шевелятся ветви кустов, ветер гнёт траву к земле, но это всё простые, безопасные движения.
Снова хрустнул сучок под чьими-то ногами, потом звякнул оставленный с вечера у костра котелок. Дьявольщина! Ну почему он поставил палатку окошком к лесу, а не к костру? Идиот, дурак, простофиля!.. Илья Витальевич чуть не застонал, так ему стало перед собой стыдно. Топор же есть, вот он, в головах стоит! Конечно, против медведя топор не поможет, но приятно чувствовать в руках оружие. И, кстати, куда смотрит охрана? Сейчас — он глянул на часы — либо Виктор, либо Вадим дежурить должны. Кажется, Вадим.
Ухватив топор, Илья Витальевич медленно расстегнул молнию входа и осмотрелся: пусто и спокойно, и даже шаги вроде как стихли. Тогда он выбрался наружу и осторожно заглянул за угол палатки — и чуть не выругался вслух! Не за что ругать охрану и пугаться нечего. Вадим, как ему и положено, бодрствовал у костра, а вот напротив его расположился весьма колоритный персонаж…
Высокий старик, одетый в мятый шерстяной костюм, именно костюм-двойку, а не новомодное псевдоармейское хаки; на ногах, однако, вполне современные болотные сапоги со сложенными голенищами, похожие поэтому на ботфорты. На голове — кепка с узким лакированным козырьком, из-под которой выбивались седые космы. Для завершения образа — широкая и густая борода, только не седая, а рыжая. И молодые глаза на морщинистом лице. Раньше так изображали колхозников и вообще деревенских жителей, пытающихся выглядеть по-городскому. А, может, и не пытавшихся, не стал кривить душой Илья Витальевич. Каждый имеет право выглядеть, как хочет, особенно в лесу.
У ног старика стояла корзина, укрытая листьями папоротника. На коленях лежала гладкая, блестящая, отполированная ладонями палка.
Увидав Илью Витальевича, Вадим помахал ему рукой и сообщил старику:
— А вот и наш самый главный.
Старик, опираясь на палку, вежливо привстал, открыл было рот, но Илья Витальевич его остановил:
— Извините, морду лица сполосну только со сна.
И отошёл на край полянки, где висел привязанный к стволу берёзы рукомойник. Не просто умыться отошёл. Ситуация требовала взять паузу: за прошедшие дни им не попадались следы человека, если не считать таковыми безобразие, оставленное после себя китайцами-лесорубами. Никаких деревень поблизости тоже не было, во всяком случае, о них не знали ни гуглокарты, ни Антон. Впрочем, гугл не всесилен.
Не торопясь умывшись, Жогин вернулся к костру и первым представился.
— Борис Цезариевич, — церемонно поклонился старик, пряча в бороде улыбку.
— Однако, оригиналом были ваши дед и бабка, — сказал Илья Витальевич. — Я такого имени и не встречал.
— Да уж, были имена, — ответил гость. — А потом, после революции, и вовсе смешные.
— Это точно, — согласился Илья Витальевич. — Что делаете, Борис Цезариевич? На пенсии?
— На пенсии, — охотно согласился старик. — Вот, по лесу брожу, — он тронул носком сапога корзину, — травки собираю. Люблю чай с травами. Это, я вам скажу, не покупное брать. У покупного ни запаха, ни вкуса, а у меня чай!.. Вот, кстати, не хотите попробовать?
Только сейчас Илья Витальевич заметил, что в костре, среди углей, стоит на камнях закопчённый чайник. Старик ловко подцепил его палкой, подхватил сквозь рукав пиджака и налил в жестяную кружку.
— Извольте, Илья Витальевич, — сказал он. — И, заметьте, никакого сахара не надо.
— Согласен, — кивнул Илья Витальевич, принимая кружку. — Пятнадцать лет уже без сахара пью.
Чай, вернее, травяной сбор, оказался хорош. Илья Витальевич сам не заметил, как выпил всё. Совершенно незнакомый вкус, хотя и приятный.
— Что там? — поинтересовался он, возвращая кружку старику.
— О, вы таких не знаете! — ответил Борис Цезариевич. — Местные эндемики
Учёное слово прозвучало совершенно естественно. Хотя, чему удивляться? В окрестностях ни колхозов, ни даже деревень, а Борис Цезариевич наверняка городской чудик, такой же, как Антон или они сами.
— Где остановились? — спросил Илья Витальевич.
— А, — старик неопределённо махнул рукой, — избушка у меня тут недалеко. Как погода и здоровье позволяют, выбираюсь.
Илья Витальевич улыбнулся. Он рассудил верно. Перед ними был такой же городской житель. Вот ведь угораздило встретиться!
— Наше вам, — раздался заинтересованный Антонов голос.
— И вам, и вам, — покивал Борис Цезариевич. — Что-то мне ваше лицо знакомо. Не вы тут обезьян ловили?
— Каких обезьян, зачем обезьян? — вскинулся Антон. — Вы, э-э-э…
— Борис Цезариевич, — подсказал старик.
— Да, вот именно, — покрутил головой Антон, — вы обезьян в наших широтах видели? Откуда тут обезьяны?
— Но вы ведь ловили, друг мой? — улыбнулся Борис Цезариевич.
— Не обезьян, а криптопитека, — недовольно сказал Антон. — Иначе, снежный человек, йетти, бигфут. К обезьянам имеет не больше отношения, чем мы с вами. Кстати, — он принюхался, — чем это так интересно пахнет?
— А чаёк! — радостно пояснил Борис Цезариевич. — Вот, попробуйте.
Антон взял кружку, осторожно принюхался и сделал глоток.
— Хорошо, — сказал он. — Что вы такое сюда добавляете?
— Много чего, — ответил Борис Цезариевич. — Вот тут, в лесу и беру. Вдоль пещер тоже…
— Что? Где, вы говорите? — сделал стойку Антон.
— Пещеры недалеко, — повторил Борис Цезариевич. — Там солнечный склон горы, травки особенные растут. Могу показать, если хотите. Наберёте — всю зиму можно чаю радоваться.
Антон кинул быстрый взгляд на Илью Витальевича — слышал, мол, есть тут пещеры! — и сказал:
— А и покажите.
— Только не сейчас, — притормозил его Илья Витальевич. — Рано, не все встали даже. Позавтракаем, потом и пойдём. Пускай Артёмка выспится.
— Ага, — Антон пристально посмотрел на Жогина, — пускай.
Ну, слава тебе, господи, понял! Совершенно незачем показывать свой интерес к пещерам в присутствии постороннего человека, тем более с таким именем-отчеством. Цезариевич — это, понятно, не Исаакович и не Иосифович. Даже не Абович. Илья Витальевич не мог назвать себя антисемитом, совсем не мог. Мало того, у него была куча знакомых евреев, которыми он искренне восхищался. Их предприимчивостью, упорством, знаниями. Но именно поэтому в их присутствии старался держать ухо востро и слишком много не болтать, особенно не по делу. Во время подобного трёпа, это Илья Витальевич по себе знал, могут явиться смешные мысли. Неожиданный взгляд на обычные, казалось бы, вещи, странная, не из чего, вроде, не вытекающая идея. То, из чего потом вырастают великие бизнес-империи. Не то чтобы Жогин стремился догнать Гейтса или Ма, понимал, что время его в этом смысле прошло, но… жалко было отдавать другим то, что может принадлежать тебе. А этим ребятам, Рудольфовичам и Моисеевичам, только намекни.
Так что «к пещерам» пошли часа через полтора. Всё это время Борис Цезариевич спокойно сидел у костра, беседовал то с Вадимом, то с подошедшим ему на смену Виктором. Причём беседовал всё о каких-то пустяках, потом спроси — и не вспомнишь. Торопиться ему было некуда, что-ли? А как же травы? Мелькнула такая мысль у Ильи Витальевича, но он её прогнал. В конце концов, что он знает о травах? Может, им в корзинке полежать надо, повянуть немного…
Шли около получаса, а потом, когда сквозь частокол стволов и ветвей начал проглядывать камень, Борис Цезариевич внезапно остановился.
— Что-то заболтался я с вами, — обескуражено заговорил он, посматривая то на солнце, то на корзину, — а про травы совсем забыл. Бежать мне надо, травки, они пригляд любят.
— А пещеры-то? — развёл руками Жогин. — Это вы сами предложили…
— А тут близко совсем! — замахал руками старик. — Вон до того кедра с кривым стволом, а от него влево вроде овражка. Там ручей, вверх по ручью и пойдёте!
— А там?
— Увидите, — пообещал Борис Цезариевич. — Всё увидите. Там трудно не увидеть. А я уж побегу, извините.
Он схватил свою корзину, суетливо покивал каждому и шагнул прямо в кусты багульника. Секунда — и пропал, как не было.
— Странный какой-то тип, — почесал в бороде Антон. — И что теперь?
— Пойдём, как он сказал, что нам остаётся? — решил Илья Витальевич. — Координаты снимать не забываете?
— Ни в коем случае, шеф, — отозвался Виктор.
Великое дело навигатор! С ним любой городской житель может стать путешественником. Лови себе спутник, да гаджет заряжать не забывай, а с этим сейчас особых проблем нет. Переносного аккумулятора, если не играть, хватит на неделю, а то и больше. Так что, будешь осмотрительным, то не заблудишься.
Неподалёку от корней кривого кедра, в самом деле, протекал ручей. Померив радиацию, Антон показал большой палец:
— Оно!
— Странно. — Илья Витальевич задумчиво почесал покрывшийся изрядной щетиной подбородок. — Мы же тут всё исходили. Почему этого ручья не нашли?
— Чёрт его знает, — ответил Антон. — Ручеёк мелкий, могли и пропустить.
— Это тайга, шеф, — сказал Виктор, — а мы люди городские. Правильно смотреть не умеем.
— Да? — Илья Витальевич снова поскрёб подбородок. Однако, подзапустил он себя, скоро Антона догонит… — Ну, наверное. Не буду спорить.
Ручеёк вился прихотливо. То совсем исчезал среди камней, то разливался крохотным озерцом. Чтобы не рисковать, шли гуськом, в точности вдоль русла, только Артёмка, если видел проблеск воды в стороне, старался резать маршрут. Пару раз у него получилось, и он гордо поджидал остальную экспедицию на очередной петле, но один раз перескочил назад по руслу, и его пришлось ждать. Так или иначе, но продвигались вперёд. По правой руке всё выше и ближе вставал скальный отрог. Почему-то пропали надоедливые насекомые. Комары и гнус попрятались куда-то, и Илья Витальевич с облегчением стянул с себя накомарник. Его примеру последовали и остальные.
— Ух, — сказал, вытирая пот со лба, Антон. — Воздух-то вокруг какой! А то дышим этой пыльной сеткой…
— Угум, — согласился Илья Витальевич. — Но как-то странно. Не холодно, вода поблизости есть, куда делись комары?
Антон только пожал плечами:
— Делись и делись. Может, травка какая растёт, которую они не любят.
— Фитонциды? — спросил Илья Витальевич.
— Ну, типа.
— Странный дед, — сказал вдруг Артём.
— О! — удивился Илья Витальевич. — А ты только заметил?
— Сказал, что травы собирает, — продолжил Артём, — а в корзине — опята. Я посмотрел.
— Ты чего, парень?! — изумился Виктор. — Опята осенью. А у деда — вешенки.
— Розыгрываете? — недовольно пробурчал Антон. — Я тоже посмотрел, у него там грузди.
Все трое посмотрели на Илью Витальевича.
— Па-ап? — спросил Артём. — Что там?
— Трава, — ответил после паузы Илья Витальевич. — Чего уставились? Трава у него там была, разная. Грибов не видел, ими пахло только. Зато пахло аж трюфелями. Я ещё думал — почудилось.
— Странный дед, — повторил Артём. — Прикололся над нами.
— Знать бы, как он это сделал… — задумчиво проговорил Виктор.
— И зачем, — продолжил Артём.
— И не повернуть ли нам назад? — улыбнулся Жогин.
— Ну уж нет! — запротестовал Антон. — Мы пришли. Вон он, исток ручья!
Скала была уже рядом, метрах в пятидесяти. Ручеёк поднимался к самой скальной стенке и исчезал в узкой трещине в камне.
— Пещера, — то ли спросил, то ли констатировал Илья Витальевич. — Добрались.
— Пещера! Пещера! — закричал Артём и побежал к трещине.
— Куда?! — заорал ему вслед Илья Витальевич. — Ну-ка, вернись!
— Ну, па-ап!
— Действительно, Артём, — спокойно произнёс Виктор. — Мы не знаем, что там. А вдруг медведь? Они, знаешь, любят такие места.
Артём надулся, но вернулся, и теперь они пошли к скале все вместе, не торопясь, внимательно осматриваясь по сторонам. Первым, сняв с плеча карабин, двигался Виктор, за ним Антон с выражением хищного торжества на лице, а уже потом Илья Витальевич с Артёмом. Теперь парень уже не стремился вырваться вперёд, и Илья Витальевич был ему за это благодарен. Шутки, насколько он понимал, кончились, началось серьёзное дело, и относиться к нему надо по-деловому.
Ширины щели оказалось довольно, чтобы в неё мог протиснуться взрослый человек. Наградив остальных внимательным взглядом, Виктор исчез в темноте. Отсутствовал он недолго. Не прошло и пяти минут, как Виктор вернулся и сел прямо на камни, положив карабин на колени.
— Ну? — нетерпеливо спросил Антон.
— Там ничего нет, — ответил Виктор. — Тупик.
— А ручей?
— Сочится из скалы. Сходи, посмотри сам.
Антон помотал головой и протиснулся в трещину. Вернулся ещё быстрее, хмурый и недовольный.
— Скала, камень один, — ответил на невысказанный вопрос Ильи Витальевича. — Я пытался простучать, но… — Он безнадёжно махнул рукой.
— Отец? — требовательно посмотрел на Илью Витальеича Артём.
— Да, конечно.
Сын задержался в горе чуть дольше.
— Всё равно здорово, — сказал он по возвращении. — Спасибо, отец. Классная прогулка!
— Я рад, — просто ответил Илья Витальевич.
— А я нет, — угрюмо сказал Антон. — Столько времени псу под хвост. Вам-то все ничего, развлеклись, а у меня — облом-с!..
Илья Витальевич широко улыбнулся.
— Чего это ты куксишься? — насмешливо спросил у приятеля. — Ничего не потеряно.
— То есть.
Илья Выдвинул нижнюю челюсть вперёд, максимально далеко, как смог, пока не стало больно, и проговорил голосом Абдуллы из «Белого солнца пустыни»:
— Здесь должен быть подземный ход, — а потом добавил: — Или хотя бы дорога.
Антон несколько секунд в недоумении смотрел на него, потом с досадой стукнул себя по лбу:
— Ну, конечно же! Ох, я же идиот! Конечно, тут должна быть дорога, и вообще много всего! Как-то же они везли, — он кинул быстрый взгляд на Артёма, — то, что везли.
Им повезло. Заброшенная дорога обнаружилась километрах в двух к востоку. Её почти съела тайга, но можно угадать остатки широкой, уходящей точно на север просеки. Н обочине, в зарослях ирги, обнаружился древний, изъеденный ржавчиной карданный вал, а неподалёку нечто, в чём ещё можно было узнать кабину грузовика. Покрашенная когда-то зелёной краской, она только на этой краске и держалась. Стоило Артёму похлопать по крыше, и кабина развалилась у него под рукой. Там, где просека покидала лес, нашлись остатки шлагбаума.
Если начало дороги терялось в тайге, то кончалась она прямо в скале, в старом, заложенном бетонными блоками тоннеле. Тоннель был довольно широк, метров шесть, так что когда-то здесь пролегала двухполосная дорога.
Военные строили надёжно. Толщиной блоки, запечатавшие внутренности горы, были никак не менее метра. Но тут же, с краю тоннеля притулилась калитка «чёрного хода». Болталась на одной петле железная дверь, а за нею виднелся длинный, уходящий вглубь скалы коридор. Вдоль потолка пролегал толстый силовой кабель, и метров через пять к потолку крепились плафоны электрического освещения.
— Вот, — сказал Антон, — приглашают.
— Нет, — покачал головой Виктор. — Туда нельзя. Проход может быть заминирован.
— Проверить можешь? — спросил его Илья Витальевич.
Виктор кивнул и сказал:
— Отойдите подальше. Мало ли что. Пойду, гляну.
Спустя полчаса Илья Витальевич впервые в жизни зауважал военных. Не за, что провели в тайге дорогу, и не за то, что оставили в горе проход. За то, что обошлись без обычной паранойи — и без взрывчатки.
Тоннель тянулся вглубь горы прямой как стрела. Шестьдесят лет назад здесь проложили узкоколейку, а по сторонам оказались две вполне приличные асфальтированные полосы. Немного странно: зачем вкладывать столько труда во временную инфраструктуру? После подрыва тоннель неизбежно пришёл в негодность. Стены частично раскрошились, кое-где сверху из свода тоннеля выпали каменные глыбы, а дорогу пересекали глубокие трещины. Но пока дорога была вполне проходимой, хотя и требовалось внимательно смотреть по сторонам. Илья Витальевич крепко взял Артёма за плечо и не отпускал его от себя ни на шаг. Парень кривился, но не возражал. Подземелье всё-таки.
Первые несколько сотен метров преодолели без особого труда, потом выбитых из стен и потолка глыб стало больше. Скоро тоннель окончательно превратился в узкий лаз среди каменных обломков.
— Стоп! — приказал Илья Витальевич. — Кажется, мы уже близко от пузыря, если он, конечно, существует. Уровень радиации, Антон?
— Я только и делаю, что проверяю уровень радиации, — хмуро ответил Антон, однако достал и включил прибор. Отблески от экрана легли на его лицо, и в этих отблесках стало видно, как глаза буквально лезут на лоб. До этого момента Илья Витальевич считал, что это просто такая фигура речи, а вот поди же ты!
— Гх! Кгм!.. — шумно откашлялся Антон.
— Ну, что там? — потребовал Жогин.
— Ты не поверишь, — обескуражено произнёс Антон. — Радиация куда ниже, чем снаружи. Она даже ниже обычного в этих местах фона.
— То есть? — не понял Илья Витальевич.
— То есть мы приближаемся к эпицентру, а радиация уменьшается, — пояснил Антон. — Как это может быть, не знаю, но вот.
— Радиометр забарахлил?
— С чего бы? — удивился Антон. — Там барахлить нечему. Он не ноль показывает, он работает.
— Ладно, — решил Илья Витальевич. — Виктор, твой радиометр в порядке?
— Был в порядке, шеф, — ответил охранник. — Но, — он замялся, — тоже что-то не то кажет…
— Что не то? — начал сердиться Илья Витальевич. — Больше, меньше, «Терминатора» второго показывает? Сказать трудно?
— Минуту, шеф. — Виктор заглянул Антону через плечо. — Показания совпадают.
— Чёрт! — не выдержал Илья Витальевич. — Понапокупали китайского дерьма!
— Шеф… — примиряющее заговорил Виктор. — У меня наш аппарат, военная приёмка.
— У меня, — обиженно подхватил Антон, — тоже, между прочим.
Происходило нечто странное. Происходило то, что не должно было происходить! Если бы заряд взорвали над землёй, в воздухе, так было бы правильно: ветер и вода разнесли продукты распада по округе, снизив радиоактивный фон. Но даже и в этом случае он никак не мог стать ниже природных значений!
— Чудеса какие-то… — пробормотал Илья Витальевич. — Ладно, ниже не выше. Идём вперёд, пока возможно.
Авантюра, конечно, Илья Витальевич прекрасно это понимал. Профессиональные гляциологи ни в жизнь бы не сунулись в гору, в которой творится подобная чертовщина. Но ведь он не гляциолог? Он, может, больше в жизни не попадёт в пещеру. Тем более, Артёмка.
Тайна манила. Тайна зудела и щекотала сознание, вымывала осторожность, звала и нашёптывала: «Решайся!». И он махнул рукой.
— Ладно. Породы вокруг, вроде, надёжные. Если за шестьдесят лет стены не посыпались, то и сейчас не должны. Двинулись вперёд.
Дальше шли молча. Стены давили на психику, в тенях чудились фигуры неведомых существ. Илья Витальевич сжал зубы. Он современный человек, мистика не имеет над ним власти! Вокруг — всего лишь камни. Тоннель, по которому они пробирались, построили люди. И обрушили его только люди, кроме человеческого здесь нет ничего! Он скосил взгляд на сына. Артём был совершенно спокоен и даже погружён в себя. Что он слушал через свои наушники? Илья Витальевич внезапно осознал, что совершенно не в курсе музыкальных увлечений сына. Мало того, он не вообще не знаком с тем, что слушает молодёжь. Музыка для него закончилась на роке девяностых и поп-музыке нулевых, потом он как-то не прислушивался. Что-то звучит из ящика или через стереосистему автомобиля, а что? Бог ведает. С другой стороны, если звуки помогали Артёму не бояться, отвлекали от ауры места, то они не могли быть плохими. Решив так, Илья Витальевич успокоился. Звуки они звуки и есть, всего лишь.
— Всё, — раздался глухой голос Виктора, шедшего первым. — Дальше не пройдём.
Впереди в свете фонарей, среди обломков и кусков кирпича и асфальта виднелась глухая стена. Слегка шершавая, почти плоская, еле заметно выгнутая изнутри. Граница пузыря. Нет, обман зрения, диаметр пузыря слишком велик, чтобы увидеть кривизну на глаз.
— Ну, вот. — Илья Витальевич встал рядом с Виктором и похлопал по холодному камню ладонью. — Там, дальше, твой пузырь, Антон. Что делать будем?
Антон протиснулся вперёд, провёл по камню рукой, присвистнул:
— Смотри, вниз вертикально уходит. Как мы туда спустимся?
— А зачем?.. — начал Илья Витальевич и остановился. Если и есть тут золото, то внизу. Что-то, конечно, осталось на стенках, но основная масса собралась внизу, на дне рукотворной пропасти глубиной в сотню метров, а то и больше.
— Что называется, приплыли.
Антон без сил опустился на камни, откинулся на стену пузыря.
— Никто не виноват, — решил утешить его Илья Витальевич. — Мы просто не подумали.
— Фигня война, — сплюнул Антон. — В следующий раз придём с тросами и лебёдкой, всего лишь. Я тебя, сука, — внезапно закричал он, — одолею!
Он, вымещая на камне злость и досаду, саданул по стене основанием ладони… и рука провалилась внутрь! По камням поползли трещины, и кусок стены ссыпался внутрь, в пустоту.
— Осторожнее, — схватил Жогин Антона за плечо, — упадёшь, как потом тебя…
— Смотрите! — подал вдруг голос Артём. — Свет!
Во тьме пузыря сиял огонь. Словно вдалеке, посредине огромной пустой каверны зажгли мощный прожектор.
Или звезду.