Дождавшись окончания обеда, Борис попытался поговорить с Цибулько, но из этого ничего не получилось: отвечал тот невнятно и неохотно, а подчас невпопад. Убедившись в бесплодности своей затеи, Борис попрощался и зашел в ординаторскую. Там он увидел Ирину, о которой прежде знал только понаслышке. Общительный по натуре, Борис заговорил с нею о каких-то пустяках. Ирина вспыхнула и резко оборвала его. Расстроенный и смущенный, Зверев отправился разыскивать Рябинина - хоть с ним отвести душу. Сергея он обнаружил в кабинете Пылевской.
- Здорово, старик! Что тебя привело в нашу обитель? - спросил Рябинин.
- Хочу узнать, как дела у моего бывшего шефа.
- Ну, друг Боря, его дела неважнецкие. Подыскивай себе другого руководителя. Теперь Цибулько не до науки, хотя и раньше он стоял от нее далековато.
- А все-таки что с ним?
- Инсульт. Парез правых конечностей и расстройство речи.
- Может, еще обойдется?
- В наше время все возможно. Только вот куда он вылезет? Это еще нуждается в уточнении.
Помолчав, Борис спросил об Ирине. Рябинин засмеялся.
- Во-первых, она чокнутая, во-вторых, инфантильная, а в-третьих, орешек не для твоих зубов.
- А все-таки, может, познакомишь?
Рябинин отказался наотрез, заявив, что сводничеством не занимается. Если уж Борис хочет, пусть сам проявит должную инициативу и настойчивость или обратится к Самоцветовой, ее опекунше.
На следующий день Борис позвонил Жене и попросил помочь в одном деле. Уточнять ничего не стал, лишь договорился о встрече. Женя пригласила его к себе домой.
Женя жила в комнате, предоставленной ей институтом. Борис не раз бывал у нее. Однако когда он постучал в дверь, ее открыла Ирина. Это для него оказалось полной неожиданностью. На какой-то миг он даже усомнился, туда ли попал, но, взяв себя в руки, поздоровался и спросил, дома ли хозяйка.
- Проходите, Женя сейчас будет. Она вышла на минутку и просила вас подождать, - спокойно и приветливо сказала Ира.
Борис снял плащ, повесил его на вешалку и сел на диван, не зная, с чего начать разговор, чтобы вновь не оказаться в неловком положении. Ирина не без любопытства разглядывала его, а он молчал. Впервые за многие годы он не знал, о чем говорить с девушкой.
Первой неловкое молчание нарушила Ирина.
- Вас зовут Борис, и вы занимаетесь психиатрией, не так ли? - спросила она.
Борис понял, что это ей сказала Женя.
- Занимаюсь, - вяло ответил он. - Все мы чем-нибудь занимаемся.
- Значит, вы недовольны своей работой?
- Не только работой, но и самим собой. Я безнадежно отстал от своих сверстников.
- От кого, например?
- Да хотя бы от Жени. Она уже кандидат наук, ассистент, а я по-прежнему рядовой врач, отягощенный анамнезом неудачника-аспиранта, который не справился с диссертацией.
- Но Женя считает, что виноваты не вы, а ваш шеф, давший вам плохую тему и не оказавший должной помощи.
- Моему бывшему шефу теперь все безразлично: у него все в прошлом, а я должен думать о будущем.
- А разве для этого обязательно нужна диссертация? - удивилась Ирина.
- Нет, не обязательно, но желательно, - диссертация дает шанс на получение приличного места. Что я без нее? В лучшем случае - заведующий отделением, получающий в месяц около полутора сотен. При такой зарплате я себя еще прокормлю, но если у меня будет семья...
- Да разве деньги, заработки главное в жизни?
- Я не говорю, что это главное, но...
- А по-моему, главное в человеке не то, сколько он зарабатывает, а порядочность, доброта, правдивость.
- Думаю, что наличие хороших денег не мешает человеку быть добрым и честным, - засмеялся Борис.
- Нет, большие деньги портят человека. Делают его скупым, мелочным, черствым.
- Мне это не грозит, уверяю вас.
- Вас не переговоришь. Вы, психиатры, любого переспорите.
- Такова особенность нашей профессии, - притворно вздохнул Борис. Обилием слов мы пытаемся прикрыть скромность наших знаний.
Ирина определенно нравилась Борису. Правда, в ее суждениях чувствовались недостаток жизненного опыта и известная инфантильность, но он знал, что это рано или поздно пройдет. Зато красива она необыкновенно. Стройная, с большими выразительными глазами - у Бориса во рту сохло, когда он ловил на себе Иринин взгляд.
- Вот и все в сборе! - воскликнула Женя, входя в комнату.
Борис встал, чтобы взять у нее сумку с покупками и помочь раздеться.
Женя попросила Ирину включить чайник, а сама стала накрывать на стол. Вскоре все уселись, началось чаепитие. Борис предложил выпить что-нибудь покрепче. Женя отказалась и предложила Борису выкладывать, что его привело к ней. Поскольку цель его визита была достигнута, он сказал какую-то чепуху. Ирина заподозрила, что она им помеха. Выбрав удобный момент, она встала и сказала, что уходит. Но Борис стал так горячо убеждать ее остаться, что ей ничего не осталось, как снова сесть за стол.
Несмотря на возражения девушек, Борис все-таки сбегал в ближайший гастроном, принес бутылку сухого вина и две плитки шоколада. Сидели допоздна. Слушали музыку, танцевали. Правда, у Бориса это получалось не очень, но девушки ему простили его неловкость. У Ирины оказался приятный голос. Она спела под гитару несколько цыганских романсов. Однако репертуар никак не гармонировал с ее обликом. Светло-русые волосы отросли и волнами спадали на плечи. На бледной нежной коже щек играл легкий румянец.
"Какая она цыганка... - подумал Борис. - Ей бы русские романсы петь".
Словно угадав его желание, Ира запела "Ямщика". Да так запела, что у Бориса по рукам и ногам побежали мурашки. Затем Женя попросила ее исполнить романс "Гори, гори моя звезда". Ирина не заставила себя упрашивать.
Когда она умолкла, Борис был конченым человеком: он влюбился в Ирину по уши.
В комнате стало жарко и душно. У Ирины разболелась голова. Она приняла таблетку цитрамона и сказала, что ей пора уходить.
Борис попросил разрешения ее проводить. Простившись с Женей, они вышли на улицу. Было около одиннадцати часов вечера, когда они подошли к остановке троллейбуса.
На улице было свежо. Троллейбус долго не появлялся, и Ирина предложила пройтись пешком. Взяв ее под руку, Борис неторопливо шагал по тротуару. Подняв воротник, она молча шла рядом, морщась от головной боли.
- Вам плохо? - забеспокоился Борис.
- Ничего, пустяки. Это со мной бывает, когда побуду в накуренной комнате. Скоро пройдет.