— Эй, уважаемый, — со значением и уверенной неторопливостью, очень весомо произносит кто-то у меня за спиной, — Придержи коней…
Данное обращение, произнесенное с подобными интонациями — в моей практике почти всегда предвещало наезд. В той или иной форме.
Впрочем, в контексте только что случившегося — было бы странно ожидать чего-то иного.
Оборачиваюсь и быстро охватываю взглядом всех персонажей, стоящих на невеликой площади.
Источник шума определяю сразу же и почти со стопроцентной гарантией.
Уверенный голос с ленивой наглецой, явно принадлежит здоровенному хмырю мрачного вида, наблюдавшему за моим конфликтом с местным населением, с крыльца местной столовой.
Небольшие медвежьи глазки. Поломанные, прижатые уши-лепешки.
Накачанная шея. Массивное тело. Мощные кисти рук.
Вероятнее всего — молодость данного индивида прошла в кислом запахе пота и лапанье мужских гениталий на борцовском ковре спортзала.
Ну, а в настоящем: похоже, что передо мной — местный уличный туз бубей.
Он здесь первый парень на деревне?!
Невесело.
Опасный малый. И уверенный в себе, как алабай в курятнике. С таким говорить — все равно, что в дуло танка кричать.
Подобные гуси понимают только размашистый удар в мошонку. И чем больнее, тем доходчивей.
В честном бою с подобным монстром — ловить нечего! Этот танк просто переедет меня гусеницами, как палисадник из штакетника.
Ну, а мне здесь репутацию нужно нарабатывать. Может — и не все еще потеряно. Глядишь, Федя замолвит словечко и будет у нас с местными — мир, дружба, бубль гум!
Если же позволять каждой торпеде наезжать на себя, то и остальные, рано или поздно, обязательно тоже захотят попробовать.
Громила неторопливо подходит.
Расплываюсь в широченной улыбке, надев самое доброжелательное лицо из возможных:
— Да, родной, конечно! Видишь — замер. Все будет, как скажешь, — выпускаю ружье из рук и пока он в недоуменном осмыслении — хватаю за грудки и пробиваю головой в область клюва.
Вероломно и подло, согласен, но изящно, а главное — эффективно!
Громила шлепается на ягодичные мышцы и отваливается на спину в пыль.
В звенящей мертвой тишине моя рука совершенно импульсивно ложится на кобуру.
Остальные кинутся?
Как скальпелем разрезаю взглядом лица поселковых…
Нет — больше никто не торопится… Хорошо!
Ну, что: тогда победа нокаутом в первом раунде — присуждается Коту!
И обойдемся без оваций, пожалуй!
Замечаю Фединого дружбана — Серого, выскочившего из-за здания столовой, с ножовкой в руке и опилками на руках и джинсах.
Развожу ладони и слегка заламываю бровь: «Ну, вот так вот получилось. Не виноватый я — он сам пришел»!
Вместо ответа, бородач тоже в молчании, непонятно качает головой и всем своим мрачным видом демонстрирует полнейший и дикий пессимизм.
— Ты чего, бессмертный? — наконец-то опомнившись, пронзительно голосит беременный лампасник, на самой грани отделяющей крик от визга, — На шерифа бросаться!
Стреляю взглядом в плотника. Тот кивает и сконфузившись, перекошено пожимает одним плечом.
Твою же маму! Так этот буйвол — местный законник, а не рыночная «крыша»?! Ох, ты ж…
Это просто эпическое фиаско, Котяра! Вот — попадос-то!
Да ведь на нем не написано! Хоть бы каким значком или кокардой обозначили своего слугу правопорядка!
Селяне с карабинами выпучивают глаза до предела невозможного и смотрят на меня, как на панду, бесцеремонно заявившуюся на рынок в шляпе с пером, коньках и с барабаном!
Такого они здесь точно еще не видели и не ожидали. Какой-то непонятный, пришлый хрен с бугра, среди бела дня, в самом центре города, внаглую втесал представителю здешней власти!
Тьфу ты — вот же меня угораздило, а!
Нда — не все коту масленица! Удачно подобрал ружьишко — ничего не скажешь.
Вот же Кот — лошара! И так далее…
А куда это они все смотрят?
Резко оборачиваюсь, одновременно уходя с линии возможной атаки с тыла.
Здрасьте вам!
Если мне не изменяет интуиция — сюда, похоже, сам полковник Забара пожаловал!
…На площадь, как на сцену, величественно вступает тройка новых персонажей.
Возглавляет процессию мужчина лет сорока пяти. Как и большинство местных — упакованный в милитари прикид. Высокий и хорошо сложенный. Можно даже сказать — атлетически!
Холодные голубые глаза, волосы песочного цвета, светлые усы.
Одежда тщательно выглажена. Берцы сияют, как у кота… Гм… В общем — словно перед парадом.
А не то, что некоторые могли подумать…
Мужик абсолютно спокоен и неспешен. Держится так, словно стоит ему только взглянуть на небо: и тут же пойдет дождь, подует нужный ветер или, наоборот, из-за сплошных низких туч — сразу же торопливо выглянет солнце. С четким докладом о своем прибытии!
Я, как и он — тоже безмятежен и смиренен, с чистым и открытым ликом, как монах с тридцатилетним стажем. Во всяком случае — внешне. Сейчас так надо!
— Спрашивать, что здесь происходит — не буду! Сам все видел, — произносит нарядный мужчина так, словно в граните каждое слово отчеканивает, продолжая идти вперед.
Голос с брутальной «мужской» хрипотцой. Фактурный дяденька. Ну, просто — образцовый самец и прирожденный лидер. Особенно для женщин. Особенно в возрасте — 30 плюс.
Идеальный объект преклонения и обожания репродуктивных самок, тоскующих по крепкому мужскому плечу!
За ним, словно приклеенный, следует до безобразия накачанный бройлер.
Типового проекта — «Понтярщик».
Из тех мужиков, что ходят вразвалочку, небрежно поигрывая «крыльями» широчайших мышц спины — широкоформатно расправив накачанные плечи и расставив мясистые руки в стороны, гораздо больше необходимого.
Ну, подобных самовлюбленных павлинов, на пляже все видели.
И конечно, не обходится без батюшки-замполита, с лошадиной челюстью и рахитично висящим брюхом. С постной рожей праведника и пронырливым взглядом биржевого брокера.
Прямо — правящий триумвират! Наполеон Бонапарт и его консулы!
Все по классике!
Конечно, сразу же понятно, что «бройлер» и «замполитопоп», хоть и принадлежат к сливкам местного общества — однако, по сути, являются только статистами. Кордебалетом.
Прима-балерина и первая скрипка этого оркестра — полковник.
Незаметно принюхиваюсь…
Нет, не померещилось — от него даже парфюмом несет!
Это показатель, как не крути. Хладнокровный и уверенный в себе дядька! А мне вот, в те близкие к растерянности, первые минуты — даже в голову бы не пришло, что-то подобное заказать.
Ведь не скидывали же им парфюмерию в бонусных поставках, о которых Федор рассказывал?
В мою сторону здешний правитель смотрит холодно, но со странным интересом.
Чего это он?
А, ну да — возможно, я здесь первый дурачок, который местного блюстителя порядка о землю приложил!
Ну, что же — хоть так войду в историю.
Возможно, имя Кота попадет в местные городские легенды, летописи и предания.
Кот первопроходец. Будь, как Кот… но сначала хорошенько подумай — а оно тебе надо?
Полковник не спешит говорить. Над площадью нависает густая тишина.
И как у этого военного, даже молчание — таким весомым получается?
Пока он не откроет рот — похоже, даже мухи мимо пролетать опасаются.
Окружающий народ тоже безмолвствует в ожидании вердикта начальства.
А лихо этот Забара их тут выдрессировал! Без команды — никто даже не думает чирикать.
Видно, жесткая и нелегкая рука у явно прямого, как угол, дяденьки!
Так они здесь и до диктатуры запросто докатятся.
Хотя, с другой стороны: «Лучший аргумент против демократии — пятиминутная беседа со средним избирателем». И это не кто-нибудь, а сам сэр Уинстон Черчилль сказал. А уж этот монстр большой политики, как никто разбирался в людской сущности.
Наконец, полкан расставляет все точки:
— Сдайте оружие и проследуйте под арест до выяснения, — бросает он, смотря будто сквозь меня.
— А если, мне некогда? На самом деле. К тому же, ваш слуга закона не представился, раз уж на то пошло. Откуда мне было знать? — без иронии и ненужного выёживания — «пробиваю» бесповоротность его решения я.
Смотрит холодным и бесстрастным, совершенно чугунным взглядом и молчит.
Сейчас от него несет горелым порохом, как от ствола после выстрела. Про порох — я в переносном смысле, конечно…
Решаю немного обострить. Но в пределах разумного. Чисто для облегчения процесса прояснения обстановки и моего положения.
— Полковник, моё время, сейчас, действительно крайне дорого — близкий мне человек попал в беду и находится в опасности.
Молчит, будто не слышит, сука портупейная!
Продолжаю говорить, а что мне еще остается-то? Хотя уже вижу, что смысла в этом не имеется.
— Послушайте, господин-товарищ, полковник Забара, если вам так хочется — вы и играйте в солдатиков и следствие. А я, готов принести извинения за случившееся недоразумение, полностью компенсировать физический и моральный ущерб пострадавшему и внести штраф в городскую казну, если потребуется.
— Сдать оружие, — полковник неторопливо расстегивает кобуру на поясе, а ствол его помошника-бодибилдера, уже упирается мне в поясницу.
Становится совсем уж нереально тихо.
Воздух густеет до практически невозможного состояния.
У меня за спиной напряженно сопит «ширококрылый». Как бы этот бройлер мясистый, от усердия, сверх меры курок не передавил!
— Да ведь я и правда — неплохой парень! Точно вам говорю, — смотря глаза в глаза, доверительно сообщаю полковнику, — Может, где-то даже и вовсе — хороший. Скворечники в шестом классе делал. Или в пятом? — сморщив лоб, поднимаю глаза к небу и глубоко задумываюсь…
— Не паясничай, — без прелюдий перейдя «на ты», морщится он.
— Да, я — шут, я — циркач и что же?
Пусть меня так зовут вельмо-ожи
Как они от меня далеки-и-и, далеки
Никогда не дадут руки…*
— Он не один! С ним — еще вот эта девица, — указывает на Маргошу казак-оружейник, — Они еще «Вепря» на продажу принесли. А карабин этот — вон, его соседа, — всплеснув ладошками, похмельный есаул призывает в свидетели худого торговца обувью.
— Вы кто? Откуда? — спрашивает Забара, обратив своё внимание на Марго.
— Меня зовут Маргарита. Я и правда с ним, — кивает на меня девушка, — Мы мирные люди. Живем в степи, на северо-востоке от вас. Это Кирилл — он никого не грабил и тем более не убивал. Только тех — кто сам бандит и убийца. У нас этого оружия — половину вашего поселка вооружить хватит. И, между прочим, мы еще и вашего поселкового разведчика спасли! Федю-Мустанга. Скажите им, Сергей! — в свою очередь вызывает свидетеля защиты моя адвокатесса.
Не выходя из плотной кучки зевак — плотник утвердительно кивает.
— Где вы остановились? — уточняет полковник.
— Мы собирались у Федора переночевать, а утром уйти. Нам и правда — человека спасать нужно.
— От кого? — уточняет Забара.
— От похитителей. Они на наш лагерь напасть пытались, но не получилось. А вот девушку Кирилла с собой увели.
— Ну, а разведчика, вы от чего спасли?
— Сначала Кот… ну, Кирилл — вместе с ним от обезьян отбился, а потом мы уже втроем — от каких-то… негров.
Похоже, что Забару всерьез проняло. Он во все глаза смотрит на Марго, явно определяя — не сумасшедшая ли перед ним.
И не его одного. По толпе понеслась волна негромких возгласов и удивленно-недоверчивых шепотков.
Ухмыляюсь с ветеранским превосходством: "Вот так-то, салаги! Уяснили — на кого рычать вздумали"!?
Полкан переводит взгляд на меня…
«Всё так»? — читаю я в этом взгляде.
Серьезно киваю в ответ.
Полковник задумчиво хмыкает.
Может, прикажет отпустить..?
Да, хренушки! Размечтался, Котяра наивный! Вроде не маленький, а до сих пор в сказки веришь!
— Оставайтесь там, где и планировали. Я за вами пришлю. Будем разбираться, — решает поселковый лидер.
Взмахом руки он дает приказ: «Увести»!
Терять мне, похоже, уже нечего — один черт, сегодня ничего не светит, и я вместо конвоира отчеканиваю:
— Цу бефель, хер оберст**! — выделяя голосом слово «господин»…
Решив, что раз уж пошло такое веселье — всю дорогу до местной каталажки, я развлекаюсь сам и веселю встречных жителей:
«Устал я греться у чужого огня
Ну, где же сердце, что полюбит меня»..?
И далее по тексту.
И все это, моим-то хрипатым голосом, очень далеким от мелодичности.
Скоморошничаю от всей души! А чего стесняться-то уже?! Все равно попал, как кур в ощип. Или "во щи"? Да — параллельно!
Однако, народу, кажется, вполне «заходит».
Вот и славно, трам-пам-пам!
Барышня с психфака идет позади и активно пытается оказывать арестанту моральную поддержку. Бурно маячит ладошками каждый раз, когда я оборачиваюсь.
Типа: «Не вешай нос! Все будет хорошо! Я тебя вытащу»!
Вот бы мне её наивный оптимизм.
А то, вполне возможно, что оставшимся мне дням — уже не кукушка, а черный ворон отсчет вести начал.
Безразлично скольжу глазами по жилым модулям и попадающимся навстречу прохожим.
Они же — пялятся с нескрываемым любопытством.
«Интересно, за что этого кренделя замели»? — читается в каждом первом взгляде, провожающем арестанта.
Скучно им тут, видать. Небогата поселковая жизнь на события и развлечения.
Стоп!
Я резко останавливаюсь и идущий следом конвоир, натыкается на мою спину.
— Чего застыл? Двигай, давай, — он слегка подталкивает меня карабином.
— Погоди! Десять секунд! — прошу я, глядя в затылок удаляющегося мужчины, с повязкой на голове.
На ней — тот же орнамент, что был у пары, зашедшей в наш лагерь, за несколько дней до нападения.
— Марго, мухой сюда! Видишь того типа?
Она кивает.
— У него такая же повязка, как у тех, кто на нас напал.
— Поняла! Что мне делать?
— Давай за ним! Только аккуратно — не спугни! Не выпускай его из поля зрения. Ни на секунду не выпускай!
— А дальше? Может, к полковнику обратиться?
— Обратишься. Но только, в самом крайнем случае: если этот кадр — из поселка лыжи намылит. Сейчас он налегке. А без вещей сорваться не должен. Мне с ним самому, без властей, разобраться проще будет.
Она кивает.
— Только не упусти его! Это наш шанс найти Юльку! И другого — может не быть!
— Я все поняла, Кот. Как-нибудь постараюсь привлечь Федю — у него же здесь друзья, может они помогут? — она оглядывается на удаляющуюся спину, — Все, Кот! Уходит! Я побежала!
— Осторожнее! — напутствую девушку я.
Оборачиваюсь к закурившим охранникам и на миг задумываюсь — а не вырубить ли мне этих, явно не слишком расторопных селян, и не рвануть ли следом за Марго и персонажем в повязке?
Нет — не вариант! А вдруг он еще долго рассчитывает здесь тусить?
Если же я нападу на конвой, то из поселка мне надо бежать быстрее лани.
Так что, подожду совершать резкие телодвижения. Оценив перспективы на успех как слабовероятные и следовательно неразумные — отказываюсь от замысла. Однако, соблазн, все-таки был велик и продолжал, время от времени терзать мою, разлохмаченную последними событиями душу.
Все — хватит!
Авось и Марго его не упустит…
Сворачиваем в какой-то «переулок» и вскоре оказываемся на не слишком просторном пятачке, ограниченном исключительно двойными модулями.
Две капсулы украшены самодельными вывесками.
«Администрация» и «Полиция».
Однако меня, вопреки ожиданиям, ведут не к участку, а помещают в безымянную полубочку, скромно присоседившуюся рядом с гнездом закона и порядка.
Наверное, она — пока и является местной каталажкой.
В узилище пусто.
Устраиваюсь на одном из раскладных кресел, подмигиваю конвоирам и интересуюсь — положена ли здешним заключенным кормежка?
Одинаково пожимают плечами и выходят, оставляя меня куковать в гордом одиночестве.
В спину витязям правопорядка — летит душевное завывание: «На Колыме, где тундра и тайга кругом, среди замерзших елей и болот»…
Дверь капсулы закрывается…
Интересно, они меня, хоть не расстреляют на рассвете?
А то ведь: «каков поп — таков и приход», как правило.
Полковник санкционирует. Подпевалы, без долгих прелюдий, по быстрому, осудят «военным трибуналом», да и шлепнут мальчишечку у ближайшего к городу оврага.
И полечу я на местную радугу…
Драматизирую, конечно. С доступной в моем положении иронией.
Маловероятно, что полковник здесь уже настолько авторитетен, чтобы влегкую людей без достаточных оснований к смерти приговаривать.
Когда-нибудь после — возможно, но еще не сейчас…
Чтобы, по кругу не гонять мысли о Юльке и возможных последствиях недавнего инцидента — оцениваю послевкусие от того немногого, увиденного в поселке. Все равно ведь — заняться больше нечем.
Может мне и показалось — но, как-то не слишком весело у них тут.
А местами — даже весьма нервозно.
Не у каждого встречного прохожего во взгляде это отражается, но у многих напряженность в глазах такая, что того и гляди — на улицу выплеснется!
А вот у меня, наоборот, за последнее время, нервы изрядно потолстели.
Впрочем, при такой нескучной жизни — это совершенно неудивительно!
В потолок смотреть быстро надоело и я закрываю глаза. Раз уж влип — то хоть попробую отдохнуть и по максимуму восстановить силы.
Они мне вот-вот понадобятся.
Не верю, что заключение продлится долго.
Уже завтра буду свободен. Скорее всего.
Моя интуиция не слишком часто дает ложные прогнозы. Хотя, конечно, и она не застрахована от ошибок…
С подобными оптимистичными мыслями, я незаметно для самого себя, перехожу в энергосберегающий режим…
* Ария «Мистера Икса».
**«Слушаюсь, господин полковник».