— Сноха моя недавно прикупила здоровенного порося. Я ей так и сказал: мозги у тебя поплыли что ли? Ты где его держать собралась? Замерзнет и околеет в такой колотун, а она, дура, посадила его в сарай. Ничего, говорит, приживётся. Мы же выживаем.
Кора стояла за барной стойкой, ожидая, когда Марвий наговорится. Он захаживал сюда каждый день после работы. Сегодня работа у него закончилась поздно. Она изо всех сил пыталась разыгрывать участие, а сама была как на иголках. Кора понимала, что если Марвий не поторопится, то скоро кое-кто действительно околеет.
— А кормить его чем собралась? Сами концы с концами едва сводим. А она в ответ, да что его кормить, это ж свинья! Может и свой собственный навоз жрать. Я ей — да ты очумела что ли, баба тупая?
— Марвий, прости, но тебе надо идти. — Попыталась перебить его Кора уже во второй раз.
— Да щас-щас, погоди. На посошок ещё осталось.
Это уже был третий последний стакан, который он опускал. И Кора слишком хорошо знала свою клиентуру, чтобы поверить в его окончательность.
— Марвий, я закрываюсь. Поздно уже. Мне пора спать.
— Да что ты заладила? Тебя ж мужик не ждёт, помер ведь уж год как.
— Спасибо, что напомнил. — В глазах Коры мелькнул гнев. — Проваливай отсюда. Или больше не буду тебя обслуживать.
— Ага! Щас! — Прокричал Марвий самодовольно. — А на какие шиши заведение будешь содержать? Вон «Пьяный комар» закрылся недавно. А ты следующей будешь. Денег-то нет ни у кого, чтобы по барам ходить. А у тебя тут ещё комнаты сдаются. Для кого? Туризм в Термине? — Он сплюнул прямо на пол. — Нахрен сдалась кому-то Термина.
— Достаточно. — Терпение Коры закончилось. — Если уйдёшь сейчас же, подарю тебе бутылку.
Лицо Марвия впервые за несколько лет озарилось искренней ребячьей радостью.
— Без шуток?
Кора схватила бутылку и поставила её на стойку. Та грохнула так сильно, что едва не разбилась.
— Только свали, пожалуйста, у меня голова раскалывается от твоего дыхания.
— Ох и злая ты баба, — скорчился Марвий. — Точно говорю, от недотраха все вы такие делаетесь. Ты б задумалась… я-то тоже уж вдовец.
Он взял бутылку и спрятал в секретный карман, пришитый на внутренней стороне его парки с меховой оторочкой.
— Подумаю на ночь, — пообещала ему Кора. — Чтобы слаще заснуть.
— Прощай, красотка.
Как только колокольчик над входной дверью звякнул, Кора ринулась запереть её. Даже дёрнула ручку дважды, чтобы убедиться, что дверь действительно закрыта. Путаясь в полах длинной юбки, она побежала к чёрному ходу. Фрикса хозяйка трактира обнаружила уже в бессознательном состоянии.
— Эй, пошли, — позвала она, но шпион не пошевелился.
Никогда женская судьба не была лёгкой. Кора чётко знала всё, что должна делать. Но от одной мысли об этом спина откликнулась предчувствием скорой боли.
Кора в последний раз попыталась разбудить Фрикса, потрясла его за плечо. Голова безжизненно покачалась, вторя движению её руки. Она набрала полные лёгкие воздуха, на выдохе перекинула безвольную руку парня себе за шею и, подхватив его под ребра, потащила внутрь.
— Давай, шевелись, — Кора сама не знала кому это сказала, Фриксу или себе, но зато пошла быстрее. К её счастью, Фрикс был худым и невысоким. В былые времена, когда муж Коры ещё не допился до цирроза печени, она частенько таскала его до дома. Вот тот был размером с быка. Кора была уверена, что все её проблемы со спиной начались не из-за разгрузки товара, а именно из-за него.
Кора втащила Фрикса по лестнице на второй этаж в приготовленную для него комнату. Силы оставили её, поэтому вместо кровати пришлось положить его на пол. Не страшно, — подумала Кора, — До кровати ещё долго. Не успев отдышаться, она принялась быстро стаскивать с него одежду. Без разбора рвала пуговицы, словно фурия разорвала рубашку, стянула ботинки и штаны. Чёртова водка! Вспомнила Кора и бросилась на улицу, туда, где осталась бутылка. Вернувшись назад, она начала быстро растирать грудь Фрикса. Потом руки. К счастью, пальцы рук не пострадали, чего нельзя было сказать о ногах. Большой палец на правой ступне почернел. Кора не раз видела гангрены и знала, как нужно поступить. На её счету было три отрезанных пальца и одно ухо. Пациент, оставшийся без уха, правда, не выжил, но Кора не принимала эту неудачу на свой счёт. Пришёл бы раньше, рана б не успела отравить кровь.
У Коры не было медицинского образования. Только личный опыт и мудрости, доставшиеся от матери да от бабки. Что-то подсказало ей, что отнимать палец сейчас будет слишком опасно. Лучше подождать до утра, когда Фрикс очнётся. Она продолжила растирать его тело, пока не почувствовала, как кожа потеплела под пальцами. Кора стянула с кровати шерстяное одеяло и накрыла Фрикса им. Сама бросилась в ванную комнату. Сшибла на бегу комод с запасным бельём, так что ящики вывалились на пол. Кора не обращала внимания. Действовать нужно быстро. Она открыла кран с водой. Не горячей, тёплой. Почему-то вспомнила, сколько трудов ей стоило переложить трубы в доме. Пока вода набиралась, она наполнила две грелки. Вернулась в комнату, засунула их под второе одеяло на кровати. Тяжело выдохнула, прикрыв глаза. Сердце стучало в груди, как секундная стрелка. На лбу выступил пот, так что локоны, обрамлявшие лицо, прилипли к коже.
— Все проблемы от вас, мужчин, — сказала она вслух. Взяла бутылку со стола и, зажмурившись, отпила щедрый глоток. Алкоголь сразу ударил в голову. Зато его обволакивающая волна немного успокоила сердцебиение. Силы, которых, казалось, уже не осталось, вдруг поползли от съежившегося желудка к плечам.
Кора стянула с него одеяло. Прежде чем потащить Фрикса в ванную, на секунду задумалась, разглядывая его тело. Водка разом пробудила в ней интерес. Встретился бы он ей раньше. В молодости ей нравились такие — поджарые, сухие, с заметным прессом. А вышла замуж за быка, на котором можно было в одиночку спахать всё поле. Ей нравилось тело Фрикса. Да только ты мне в сыновья годишься. — Утешила себя Кора, но навязчивые водочные мысли этот тезис не отогнали.
Она подняла Фрикса, опять взвалила себе на плечи. Дотащила до ванны и погрузила тело в воду. Сама на выдохе опять сползла на пол.
— Может, проснёшься уже? — предложила Кора. Тем временем воды набралось достаточно. Если налить слишком много, он мог сползти вниз и захлебнуться. На памяти Коры был такой случай. Один из её постоянных клиентов утонул дома в ванной. Тоже был пьяный. — Давай. Самое опасное миновало.
Тут она вспомнила про нашатырь, но бежать за аптечкой вниз на кухню уже не было сил. Кора могла только сидеть, прислонившись к ванной и следить за тем, чтобы шпион не утонул.
Это был третий раз, когда она спасала его. С каждым разом Фрикс приходил всё позже и всё в более плачевном состоянии. Сегодня ей впервые пришлось волочить его в комнату. В следующий раз он просто не доберётся сюда живым. Кора немало слышала историй о пересечении границы. Не только от Фрикса. Были ещё и другие, но слишком немногочисленные. На её памяти Фрикс был первым, кому это удалось сделать более трёх раз. Но граница тоже требует своих жертв. Она всегда возьмёт своё. Никогда не пропустит без причины. У границы есть свой замысел. Это она знала точно.
Дыхание всё никак не унималось, клокотало в груди, как раненая птица. Кора опустила руку в тёплую воду. Натолкнулась на колено Фрикса. Вроде бы хотела пошевелить его, чтобы растормошить снова, но слишком устала. Вместо резких движений пальцы стали плавно поглаживать сустав. Колено было острым, кожа гладкая. Кора могла только позавидовать такой коже.
Внезапно Фрикс шевельнулся. Рванулся вверх всем корпусом, заставив воду взбаламутиться, закашлялся. Кора успела вовремя отдёрнуть руку.
— Наконец-то, — заключила она устало. — Я уж думала, ты откинешься прямо у меня на руках.
Фрикс зачерпнул воды из ванной и умыл лицо. Выглядел он так, как если бы проснулся после весёлой попойки. Капли заскользили по его светлым волосам.
— Уже придумала, куда деть тело? — проговорил он севшим голосом и опять разразился кашлем.
— Да. Решила, что забальзамирую и поставлю в зале.
— Всегда мечтал приобщиться к истории, — выдавил он сквозь глухой кашель.
— Пойду поставлю чай. — Кора поднялась с пола и по инерции одёрнула юбку. Сама посмеялась над собой. Ещё носик припудри. — Тебя можно оставить? Не отключишься?
— Всё нормально, — Фрикс перевернулся на бок, словно желая спрятаться от неё, скрыть свою наготу. Затем нырнул под воду с головой и вынырнул спустя мгновение. Кора увидела его белую спину. На лопатке зияла маленькая чёрная родинка. Единственное пятно на чистом холсте.
— Сейчас приду. — С этими словами Кора вышла из ванной, стараясь больше не разглядывать его. Руки мелко подрагивали. Она поймала себя на этом только когда ставила чайник на плиту. Дурацкие эмоции переполняли её. Верно говорят, женщины всегда всё усложняют, — ругала себя Кора. Самой становилось смешно.
Она услышала шаги наверху. Ощущение постороннего в доме всегда пробуждало в ней тревогу. Марвий верно сказал по поводу рентабельности двух гостевых комнат. Кроме Фрикса за последний год у неё не было других посетителей. Кому вообще сдалась Термина? Люди бежали отсюда, а для нужд приезжих госслужащих в городе была средней паршивости гостиница. Если бы не мальчишка на втором этаже, она бы уже давно закрыла своё заведение. К счастью, он покрывал все расходы Коры и долгие месяцы простоя. Сколько ещё это продлиться? Будет ли следующий раз? Безумие. Жизнь приучила Кору к тому, что привыкать к чему-то слишком опасно. Всё вокруг казалось таким непостоянным и шатким. А значит нужно всегда приспосабливаться к новым её условиям, если хочешь выживать. В этом они были похожи с Фриксом. Наверное, поэтому она поверила ему.
Кора поднялась наверх. Руки всё ещё подрагивали от пережитого страха и напряжения, поэтому чайник с чашками танцевали на подносе. Хорошая хозяйка всегда стучит в дверь, прежде чем войти к гостю. Всплывшая в голове мысль только насмешила её. Особенно учитывая то, что пятнадцать минут назад она растирала Фрикса водкой, раздев до гола. Кора толкнула дверь бедром и вошла внутрь.
— Обслуживание номера, — объявила она, поставив поднос на стол у входа.
Фрикс стоял посреди комнаты. Из одежды на нём было только полотенце, обёрнутое вокруг пояса.
— Лезь в кровать. Тебе нужно прогреться если не хочешь заболеть. — Приказала Кора и села на старый деревянный стул с мягкой обивкой.
— Поздно, — Фрикс снова откашлялся и хлюпнул носом. Стоял он неровно. Правая нога точно отдавала нестерпимым зудом и болью. Кора помнила, как её муж отмораживал себе конечности. Ничего приятного в этом не было.
— Большой палец на ноге придётся отрезать. — Она решила, что самое время обрадовать гостя новостью.
Фрикс покивал. Мокрые светлые волосы топорщились в разные стороны. С их кончиков по жилистой шее стекали капли воды.
— Сама сделать сможешь? — спросил он и сел на край кровати, рассматривая ступню.
— Специально для тебя заточу нож поострее, — пообещала Кора.
— Ладно, — заключил Фрикс, закончив осмотр. — Я не особенно им пользовался.
— Поверь, в Термине иметь больше девяти — это роскошь. — Сказала Кора. — Но ты всё ещё победишь на конкурсе красоты.
— Я рад, что не безнадежен.
Кора взяла со стола бутылку. Оценила рассеянным взглядом. Осталось чуть больше половины. Радость куда-то схлынула. Даже поднявшееся из низа живота желание испарилось. Сердце Коры моментально сжалось в тугой узел. Она хотела отпить, чтоб ослабить его, но сдержалась.
— Сейчас готов? — спросила она решительно.
— Чем быстрее, тем лучше. — Фрикс протянул руку за бутылкой, и она вложила её в его руку.
— Тогда не будем терять времени.
***
Интересно, сколько камер успели поймать её силуэт в коридоре? Если бы Веспер воочию не видела снимки с них — размытые, блеклые, бесцветные, она бы ни за что не позволила себе рыскать по коридорам Акрополя после закрытия. Веспер жила в блоке В — корпус, отведённый под общежитие научных сотрудников. Большинство её коллег жили там же, только несколько сотрудников ежедневно возвращались в Термину к семьям. Ей самой возвращаться было некуда. Она отдала Акрополю не только свои таланты и ум, но и всю жизнь. У неё не было другого дома, а с мужчинами она заведомо не заводила близких отношений. Они отвращали её, а порой даже пугали, но больше всего она не хотела привязаться и потерять. Веспер слишком хорошо знала вкус потери, как пепел на губах. Лучше уж не иметь никаких связей и привычек. Так мягче приземляться.
Мысль о поддельном договоре не оставляла её. Раз она всё ещё жива и находится в здании Акрополя, значит всё нормально? Можно ли расслабиться и жить дальше? Что-то подсказывало ей, что ослабь она контроль над ситуацией, так мгновенно споткнётся. Здесь нельзя выдыхать. Этот танец требовал постоянной сосредоточенности.
Она шла мимо дверей научных лабораторий и представляла, как совсем скоро окажется в кровати. Договор — это только один шаг в цепочке махинаций, которую Веспер проделывала из раза в раз. Нужно ещё убедиться, что при приёмке материалов не возникнет сомнений. Для этого ей нужно проникнуть в компьютер доктора Хриса и подменить номера документов. Все наименования и артикулы должны совпадать с теми, что заявлены в договоре. Ложном. С поддельной подписью и печатями. Тем договором, который у неё забрали. Но она точно знала, что сегодня товар был заказан. Иначе бы доктор Хрис спросил, напомнил бы ей. Упрекнул в нерасторопности и забывчивости. Ошибки к Акрополе всегда стоили дорого. Но он промолчал. Значит ей оставалось только подделать накладную и подменить её завтра. Товар придёт завтра вечером. Она примет его и подменит бумаги. Никто не догадается.
Веспер насторожилась. Дверь лабораторной № 39. Компьютер доктора Хриса находился здесь. Если камеры и засекут что-то, она скажет, что ей не спалось и решила поработать ночью. Доверие многого стоило в Акрополе и за годы своей работы Веспер заслужила его. Только потерять всё можно было в единый миг. Она была готова ввести четырёхзначный код на панели, но тут остолбенела.
Дверь оказалась приоткрыта.
Поверить в происходящее было сложно. Кто-то догадался. Это подстава! — закричал её внутренний червячок. Тот самый, что грыз корни уверенности в себе. Но было слишком поздно. Веспер и представить не могла, что дверь просто забыли закрыть. Что за глупость, таким ошибкам в Акрополе было не место. Значит кто-то внутри. И ждёт, когда я войду. В этом случае выбора у неё не оставалось. Кто бы не находился за дверью (а Веспер догадывалась, что это доктор Хрис), он ждал её и уже слышал её шаги. Веспер глубоко вздохнула и толкнула дверь, шагнув навстречу своей судьбе.
— Ты поздно. — Произнёс Алкид строгим голосом, в котором всё равно танцевали игривые нотки. — Я ждал тебя… почти час назад.
Веспер остолбенела. Уж кого, а Алкида она точно не ожидала увидеть здесь в такой час… да ещё и в таком виде!
Он сидел на столе, прямо поверх разложенных бумаг. Из одежды на нём было только бельё и распахнутый халат. На гладком черепе белел свет от потолочной лампы. Его кожа в освещении лаборатории казалась особенно бледной, как лик смерти. Рядом на столе стояла бутылка, моментально приковавшая к себе взгляд Веспер. Вся сцена выглядела крайне дико, словно не из этой вселенной. О своей роли в этой абсурдной постановке Веспер могла только гадать.
— Самое время для светской беседы. Не правда ли, звёздочка? Славный вечер для того, чтобы надраться в хлам и повспоминать прошлое. Уверен, звёзды сегодня сверкают ярче обычного. Особенно одна из них. Самая яркая. Моя звезда удачи, — Алкид зашёлся пьяным хохотом и поднёс бутылку ко рту.
Веспер наполнила грудь воздухом, собираясь с мыслями, но представить не могла, что она должна сказать и что вообще от неё ожидалось. Она точно знала, что вся комната была усыпана камерами и жучками. Да их же схватят немедленно! Ещё не поздно сбежать отсюда.
— Расслабься, звёздочка. Я позаботился о слежке. Никто нас не увидит и не услышит. Камеры выключены, пишущие устройства деактивированы. Выпьешь со мной?
— Они же заметят, что камеры выключены, — врождённая осторожность не позволяла Веспер так легко закрыть глаза на угрозу. Внутренняя сирена всё ещё гнала её прочь отсюда.
— Как вы все любите цепляться к словам, — вздохнул Алкид разочарованно, и забросил ногу на ногу. Острые коленки представляли из себя правильный треугольник. — Не заметят, если камера демонстрирует вчерашнюю запись пустой комнаты. Боже мой, успокойся. Садись, — он кивнул на свободный стул.
Веспер нерешительно прошла внутрь помещения. Ей казалось, что пол наполнен капканами и минами. Словно любое неосторожное движение могло стоить ей жизни. Наверное, все люди чувствовали себя так перед Алкидом. Или, как считала Веспер, должны так себя чувствовать, потому что всем своим видом он излучал опасность.
— Что… — попыталась задать Веспер вопрос, но по властному и сдержанному лицу Алкида догадалась, что открытого и честного ответа о том, что здесь происходит, она не получит. Поэтому вовремя сменила тему: — что в бутылке?
— Медицинский спирт. — Его рот разошёлся в широченной самодовольной улыбке. — Выпьешь со мной?
— Благодарю. Пожалуй, воздержусь. — Она села на чёрный стул с кожаной спинкой. Послушная, покорная. Как на собеседовании о приёме на работу в Акрополь. Когда-то так давно, почти в другой жизни.
Алкид разглядывал её долгим немигающим взглядом. Какими разными были эти глаза. Вроде оба зелёные, но один больше и темней, другой чуть суженный и светлый. Веспер слышала где-то, что зелёный — самый редкий цвет глаз. Чаще всего встречался у рыжих. Интересно, какие волосы были у Алкида до того, как он облысел? Она смотрела на голый череп, обтянутый бледной кожей, так, что под ней можно было разглядеть синеватые жилки. Словно раздетый манекен. Грудь была перетянута повязкой, но даже под тканью угадывались небольшие выпуклости. На его теле не было ни единого волоска. Спина сгорблена, живот плоский, но не рельефный, а мягкий, больше напоминал женский. Алкид — загадка природы, с какой стороны не взгляни. Веспер вспомнила сказания о мифических животных — голова петуха, крылья птицы, тело змеи, хвост льва и прочие замысловатые сочетания. Алкид словно сошёл со страниц одной из таких историй.
В его взгляде угадывалось самодовольство. Он прекрасно понимал, что она его разглядывала и позволял ей это. Ему несомненно нравилось, когда кто-то любовался им с таким неподдельным восхищением. Взгляд Веспер скользнул ниже пояса. На Алкиде были белые спортивные трусы.
— Боишься меня? — вдруг произнёс он, не сводя с лица хищной улыбки.
Веспер задумалась. До того, как она села, её трясло изнутри, но сейчас напряженные мышцы заметно расслабились. Она ощутила, как уверенность медленно наполнила её грудь, словно густой сигаретный дым. Дышать только всё равно было тяжело. Лёгкие защемило тисками.
— Ты не сдал меня? — спросила она прямо. Даже сама удивилась своей смелости. Обычно Веспер держала всех людей на расстоянии вытянутой руки. Особенно мужчин. Никому не доверяла, не переходила на «ты», не раскрывалась. Жизнь научила её держаться в тени.
— А ты думала, сдам? — Алкид продолжил игру в вопросы. И Веспер была уверена, что, если она не ответит прямо, он так и будет спрашивать.
— Да. — Ответила она, завершив партию.
— Я давно заметил, что кто-то подделывает договора и накладные на поставки оружия. — Признался Алкид. — Ты знаешь, они часто поручают мне всякие забавные задания. Например, вычислить крысу или найти причину несостыковки дебета с кредитом. Проверяют мои аналитические способности. Я быстро установил причину, но не знал, кто именно этим занимается, поэтому не стал им ничего говорить. А потом ты сама вложила мне в руки поддельный договор. Я подумал, что это очень занимательно и решил встретиться с тобой. Поэтому мы здесь.
Поэтому мы здесь, — повторила Веспер слова Алкида в голове. — Для него это всё игра. Он манипулирует всем и всеми, что происходит в Акрополе. Насколько он опаснее лидеров Ойкумены?
Алкид сполз со стола и плавно прошёлся по лаборатории, по-прежнему держа спину сгорбленной. Только теперь Веспер заметила, что он пришёл сюда босяком. Пальцы ног выглядели нежными и аккуратными, ногти ухоженными.
— Тебе не о чем беспокоиться, как я уже сказал. Я отослал твой договор и уже подменил данные в компьютере доктора Хриса. Никто за пределами этой комнаты ни о чём не догадается…
— Спасибо! — вырвалось у Веспер. Тиски, сдерживавшие её лёгкие, наконец, переломились.
Алкид замер с занесённой над полом ступнёй, отреагировав на слово, словно на вырвавшуюся из клетки птицу.
— Ты знаешь, почему я это сделал? — спросил он, опустив ступню и продолжив хаотичные перемещения по лаборатории. Веспер могла только догадываться, зачем он ходил взад-вперёд. Может, хотел, чтобы она разглядела его со всех сторон? В ответ Веспер покачала головой. — У тебя глаза не такие, как у других.
— Что вы… ты имеешь в виду? — Веспер смутилась.
— Ты знаешь, как я попал в Акрополь?
— Нет, я не знаю. — Сказала Веспер, неуютно поёжившись на стуле.
Алкид сделал ещё один глоток из бутылки. Скривился и облизал потрескавшиеся губы.
— Я рос в приюте. Очень много родовых травм, хронических болезней, физических аномалий. Там просто ждали, когда я сдохну, поэтому не учили меня говорить или ходить. Не занимались мной. Они считали, что я умственно отсталый урод. Другие дети приходили посмотреть. Издевались, тыкали булавкой и ждали, когда я завизжу. А я не кричал. Только продолжал дышать.
Веспер потёрла плечо. Ей показалось, что в помещении резко похолодало. Только теперь голос Алкида перестал звучать таким радостным и насмешливым, в нём загремела злость.
— Ещё они стягивали одеяло и пелёнки, чтобы посмотреть на чудо. Странной диковиной — вот кем я был для них. Уродец, ошибка природы, отброс. — Веспер показалось, что Алкид абстрагируется. Словно говорит о ком-то постороннем. В железе его голоса слышалось презрение к этому младенцу-мутанту. Как-будто он был одним из тех детей, которые развлекались, издеваясь над слабым. Не этим ли Алкид занимался теперь? — На моё счастье, Акрополь запустил новый проект «Перфекция». Они хотели создать высшее существо, превосходящее их самих, новый биологический вид. Для этого эксперимента не подходили простые мальчики и девочки. Акрополь стал собирать детей-андрогинов по всей Ойкумене. Всё во славу науке. За их тела предлагали солидные выплаты. Многие приюты, и мой не стал исключением, уже вели с ними работу — поставляли образцы. Органы, мертворождённых детей-уродцев, смертельно больных сирот. Я бы сказал, что это были тёмные времена, но боюсь, что за двадцать лет ничего не изменилось. Конечно, меня продали при первом же требовании. Вот так я и попал в Акрополь. Подопытным кроликом. — Зелёные глаза горели от спирта и ярости. Веспер почудилось, что он сейчас обратиться в страшное чудовище. Огнедышащего дракона с головой льва и ногами лошади. — По смешной иронии, я оказался единственным, кто подошёл. Все двадцать лет, звёздочка моя, они лепили из меня свою «Перфекцию». То, как видели её. Прекрасную, гениальную, совершенную. — Алкид величественно развёл руки в стороны. — Ты видишь её? — Веспер услышала, как в его голосе появились ласковые женские нотки, совсем как мёд.
Она не знала, что ответить. Перекроенный сто раз, перешитый по всем возможным швам, Алкид представлял из себя удивительное зрелище. Но назвать его красивым? По меркам Веспер Акрополь обладал слишком извращённым представлением о красоте.
Но глядя на Алкида она отчётливо видела кем он являлся на самом деле — мысль. Алкид представлял собой физическое воплощение мысли. Только в самом богатом воображении можно было создать нечто похожее на него. Гениальное, уникальное, ужасное. И эта мысль не могла не восхищать.
— Я вижу. — Сказала Веспер честно. Прямые ответы Алкид воспринимал положительно.
— Они создали меня, — он указал тонким пальцем на закрытую дверь. Глаза расширились, почти сравнявшись в размере. — Вырастили в пробирке. Вкололи знания. Сломали каждую кость и срастили её заново. Так, как нравилось им. Я и есть совершенство Акрополя. Именно такое, какое они заслужили. Если бы они назначали меня королём, я бы взошёл на трон полностью обнажённым. Чтобы показать им своим телом, насколько уродлива их власть.
Алкид терял самообладание. Эта речь давалась ему нелегко. Веспер чувствовала тот жар, что кипел у него под кожей. У себя же в горле она ощущала клубок гвоздей. Его слова кололи в самые чувствительные точки её тела.
— Мне жаль, — выдавила она с трудом.
Он немедленно переменился. Стал ещё более резким, взвился, бросился к ней. Веспер хотела отскочить в сторону, но Алкид прижал её к стулу. Острые ногти впились в её плечи, как когти гарпии. Огромной страшной птицы. Голова человека, крылья орла, лапы тигра.
— Что ты сказала? — прошипел он ей в лицо.
Нахождение в такой близости от Алкида вызывало брезгливость. Веспер показалось, что она может заразиться от него. Чем именно не знала, но точно чем-то гнилым и лихорадочным.
— Я сказала, мне жаль тебя. — Повторила она ровно, насколько позволяли колющие булавы в горле.
Алкид медленно отстранился. Оглянулся к ней через плечо. Выражение его лица смягчилось. В нём возникло снисхождение, как у богача, оценивающего бедное одеяние уличного торговца.
— Я видел твои глаза в лаборатории. Эти мягкие и тёплые звёздочки. Им всем что-то нужно от меня. Нужны результаты, нужны показатели. — Алкид указал на неё пальцем. — Они смотрели и гадали, выживу я после перенесённой операции или все труды прошли зря. Ты смотрела иначе. Тебе было жаль меня… Не стоит. — Сказал он. — Ты жалеешь по-матерински. Слушаешь мои байки про ребёнка-урода и тебе жаль, что к нему относились жестоко и использовали в своих целях. Жалеть ты должна не его.
— Кого я должна жалеть? — Веспер позволила себе задать вопрос. К её удивлению, Алкид ответил на него.
— Звёздочка, я видел твоё личное дело. — Он, наконец, отошёл от неё. Вернулся к столу и вновь забрался на него, в этот раз вместе с ногами. — Детей у тебя нет, зато есть очень годные наработки по оружию. Они глупцы, что не дают тебе все необходимые материалы. Только поэтому я тебя не сдал. Как талантливый учёный я хочу, чтобы ты жалела меня-гения. Потому что Акрополь дал мне неограниченные способности, зато возможности их проявить он свёл к минимуму. Я знаю, что они делали себе ручную обезьянку, но тогда не следовало учить её играть на скрипке, раз завязываешь руки за спиной. Я творец. Также, как и ты. Ни мне ни тебе не дают возможности использовать свои таланты на полную. Жалей это, если хочешь.
— Алкид… — она осмелилась назвать его имя. — Я не хотела оскорбить тебя своим сочувствием…
Он прервал её жестом.
— Тебе ведь было неприятно, когда я приблизился к тебе? Я отошёл на безопасное расстояние. Ты жмёшься на стуле, тебе страшно и стыдно. Я вижу тебя насквозь. Тебя, всех, каждого. — Только сейчас Веспер различила как сильно заплетается язык Алкида. Речь стала менее связной, часть слогов повисала в воздухе у кончиков губ. — Я увидел в твоих глазах истину, поэтому не нужно кормить меня оправданиями. Ты будешь говорить со мной откровенно и прямо. Иначе я сдам тебя.
Ледяное прикосновение смерти обожгло спину. Веспер не сомневалась, что он говорил серьёзно, даже будучи пьяным.
— Мне неприятен не только ты. Вообще все мужчины. И женщины тоже, если играют по их правилам. — Веспер почувствовала, что впервые за много лет обнажается перед посторонним. — Акрополь полон их. Жаждущих власти, денег, успеха. Готовых ради выгоды закрыть глаза на жизни невиновных людей. Я разрабатываю оружие и знаю цену жизни. Большинству моих коллег интересны не мои способности, а то, что между ног. Поэтому я ненавижу, когда ко мне подходят слишком близко.
— То, что между ног — вообще единственное, что интересно всем. Поверь мне, я специалист. — Ухмыльнулся Алкид. — Но ты не договариваешь. Тебя изнасиловали?
Веспер показалось, что её огрели прикладом ружья по голове. Но она нашла в себе силы не испугаться и не смутиться в этот раз.
— Да. В детстве. Я не хочу об этом говорить.
— Об этом ты думаешь перед сном? — спросил он ровно.
— Нет. Не об этом.
— Рассказывай. — Алкид протянул ей бутылку.
Веспер разглядывала длинную тонкую руку. Заусенцы у краев ногтевых пластин. Пальцы, совсем женские, точёные, как у пианистов или хирургов. Слёзы уже подступили к горлу. Останавливаться было слишком поздно. Она взяла спирт и зажмурившись, отпила жидкость. Огонь мгновенно обжёг глотку. Она постаралась подавить отвращение. Зато голова мгновенно прояснилась, слёзы отступили. Живое пламя упало куда-то под сердце.
— Родители умерли во время первой войны с Гипербореей. Солдаты пришли к нам в дом. Так меня и изнасиловали, если хочешь знать. Мне было тринадцать. Эвнике, моей сестре — шесть. Её не тронули, потому что я спрятала её в подвале. Когда они уснули, нам удалось сбежать. Так мы оказались на улице. Воровали, попрошайничали, пытались ходить в лес на охоту, когда становилось совсем плохо. Я хотела продержаться три года. Мне бы исполнилось шестнадцать и тогда я могла бы взять опеку над Эвникой, найти работу, хоть какую-то. Думала, у нас всё получится. — Она замолчала, словно заряд топлива кончился. Веспер пришлось отпить ещё, чтобы продолжить разговор. Тошнота опять подступила к горлу, хоть она и задержала дыхание, пытаясь перебороть её. — Эвника подорвалась на мине. Нельзя было постоянно брать её с собой. Шла война, время было неспокойное, поэтому я боялась её оставлять одну. Я никогда не забуду этого. Её разорвало в клочья. То, что смогла, я отнесла в Некрополь. Там мы и прятались с ней, как и другие бродяги. В те годы было много брошенных детей. Мне стыдно говорить, но без Эвники стало легче выживать одной. Быть одной вообще всегда легче. И это правильно, потому что мы никому не нужны. Кроме нас самих… — Она опять помолчала. Алкид не перебивал её, слушал внимательно, не шевелился. — Потом началась очень голодная зима. Каждый день мы подбирали тех, кто не проснулся. Я бы тоже однажды не проснулась, но меня спасли хорошие люди. Они работали на Акрополь, тоже потеряли сына-солдата на войне. Они помогли мне. Отдали на учёбу. Мне исполнилось семнадцать, когда я пришла сюда. Отдел научных разработок искал стажёров. Мои приёмные родители подсуетились и меня приняли. Так я попала в Акрополь и стала служить этой машине, убивающей людей. Мне их не жаль. Я ненавижу их всех. Мне жаль только, что не смогла спасти сестру. О ней я и думаю каждую ночь, прежде чем заснуть.
Веспер хотела выпить ещё, но передумала. Горло всё ещё горело от предыдущих глотков, а ясность в голове помутилась наступающим пьяным туманом. В этом мороке она видела летящие пули, разрывающиеся при попадании в мишень. И гранаты — словно цветастые птицы — расплескивали своё оперение праздничным фейерверком. И яснее всего Веспер видела Эвнику.
— Тяжело жить в ненависти на всех, звёздочка. — Алкид свесил одну ногу со стола. — Ты же знаешь, что проще было бы поддаться на их уговоры, стать хорошей женой и матерью. Оставить этот груз позади, начать новую жизнь.
— Издеваешься? — спросила Веспер.
— Возможно, — усмехнулся Алкид. — В любом случае, время позднее, и мы с тобой засиделись. Пора возвращаться в кровать.
Он спрыгнул на пол, чуть покачнулся, так что пришлось схватиться за край стола.
— Подожди, — вдруг вспыхнула Веспер. — А о чём думаешь ты?
— Прежде чем уснуть? — она испугалась, что Алкид вновь будет обмениваться вопросами, но он выглядел серьёзным. — Да так, считаю маленькие рыжие звёздочки. — На белом полотне его лица выросла кривая алая улыбка.
Они разошлись по своим корпусам в молчании. Говорить в коридорах было слишком небезопасно. Веспер расплакалась уже лёжа в постели. Рыдала долго и надрывно до тех пор, пока не уснула. В глубокой пучине между сном и сознанием перед ней стояла Эвника.
***
Из секретных документов Акрополя. Личные дела лиц, попавших под арест.
Досье № 178958
Имя: Фобос
Звание: –
Пол: м.
Приметы: Рост 180 см. Возраст не установлен. Темные волосы. Атлетическое телосложение.
Особые приметы: –
Дата рождения: не установлена
Место рождения: не установлена
Работа: не установлена
Преступление: покушение на жизнь высокопоставленного лица
Период совершения: 31.10.685 г.
Место совершения: Термина
Мотив: не установлен
Дата ареста: 31.10.685
Дата слушанья: 01.11.685
Наказание: приговорен к смертной казни через расстрел, дата назначена на 7.11.685
Статус: Содержится в камере № 4.
***
Алкид вернулся в свою комнату. Тесное, заваленное кипами книг и бумаг помещение. Стены выбелены, красятся, если прислониться, как и все казенные помещения Акрополя. Из мебели в комнате стояла только кровать, пустующий шкаф и два стола, приставленные друг к другу и заваленные папками с документами. Алкид знал, что ему было достаточно попросить о новом помещении или необходимых предметах роскоши, но он не питал к ним никаких чувств. Его устраивала аскетичность этого жилья. Чем меньше предметов, тем меньше отвлекает от дел. С другой стороны, он бы добавил в интерьер больше красок для подпитки воображения, но власти точно на такое не согласятся.
Лишь бы уровнять всех под одну гребенку. Лишить индивидуальности. Отнять всё чужеродное.
Алкид лёг на кровать, смахнув на пол сваленные в ногах доклады, которые он изучал днём. Боль всеми зубами вгрызлась в спину, заставив его зажмуриться. Спирт притупил её. Во всяком случае теперь получится быстрее уснуть.
Ты верно сказала, звёздочка. Мы никому не нужны кроме нас самих. Никто из нас не думает перед сном о живых и любимых. Мы всегда вспоминаем только самые тёмные эпизоды наших жизней. Загоняем себя в камеру пыток, запираемся там наедине с собой. Планируем часы расплаты со своими врагами. Злость. Только она питает нас и даёт нам воздух. Наши планы о том, кого мы уничтожим на своём пути.
Алкид был уверен, что доктор Семела думала о своей научной работе. О том, какого уважения она сможет снискать у коллег после того, как опишет его случай. Глава разведки, вне всяких сомнений, представлял мальчиков. Куда моложе тех, кого обычно мог себе позволить. Доктор Хрис и все начальники — как можно сэкономить побольше, чтобы отпилить себе кусок пожирнее. Все они — падальщики. Мерзкие паразиты.
О чём я думаю, чтобы уснуть, Доктор Семела, — обратился к ней мысленно Алкид, — только моё дело. Потому что даже в самых своих смелых мечтах ни вы, ни они не можете себе это представить.
Алкид погрузился в коридоры своей памяти. Он развернул огромный невероятно подробный инженерный чертёж, который ни за что не поместился бы даже в трёх таких комнатах. План Акрополя, который он тщательно расчерчивал и дополнял в голове на протяжении лет. Здесь было всё — карты здания и помещений, коды дверей, камеры слежения, пароли от компьютеров, графики работы и планы передвижения охранников и сотрудников. Это был главный труд его жизни, самая настоящая «Перфекция» — идеальное воплощение человеческой мысли.
Алкид понимал, что память — это самый ненадёжный хранитель информации, но попытайся он хотя бы примерно набросать такой план на бумаге — его бы немедленно лишили всех привилегий и приставили к нему охрану. Этого нельзя допустить. Поэтому он обращался к карте каждую ночь перед сном, дополняя и обновляя информацию на ней. Расчерчивая маленькие красные стрелки и пунктирные линии. Он старался просчитать каждый шаг и проверял весь план сотней различных способов, как делали компьютеры или взламывающие устройства при подборе паролей. Если хочешь создать поистине хороший план — убедись, что каждая шестерёнка работает, как часы.
Потому что второй попытки не будет.
А первая и единственная провальная закончиться пулей в затылок.
Это и есть, моя звездочка, то, о чём я думаю перед сном. Я думаю о том, как сбежать из Акрополя.