Фрикс успел потерять ощущение времени. Ему казалось, что он провёл в Акрополе около трёх дней, но три дня запросто могли оказаться неделей. Круговорот боли сменялся наркотическим трипом, приносимым морфием. Только так он и поддерживал жизнь в ослабевшем теле. Время потеряло всякую значимость, осталась лишь боль и вопросы, на которые он не отвечал. Он вообще не говорил, только кричал. Он помнил, как трижды ел какие-то помои, поэтому считал, что прошло три дня. Тюрьма находилась на подземных этажах Акрополя, поэтому здесь не было окон, чтобы судить о смене дня и ночи. А ещё он не помнил, сколько раз проходили допросы с пристрастием. Только таблетки помогали не расстаться с рассудком от постоянной агонии. Рук он не чувствовал. Пальцы были сломаны, ещё после последнего раза дико болело плечо. Скорее всего вывих. Гематомы он даже не пытался считать. То, что пока все имевшиеся конечности были при нём, уже казалось чудом.
Когда Фрикс глотал таблетки, отправляясь в царство алого феникса, он часто вспоминал того человека, который приходил к нему. Который принёс морфий и предлагал встать на его сторону. Затуманенное сознание находило самые красочные и жуткие образы, рисуя из него то ангела с обагрёнными кровью крыльями, то хтонического монстра с разноцветными глазами. Просыпаясь от этих лихорадочных снов, Фрикс всегда загорался гневом, потому что не хотел испытывать страха перед ним и корил себя за подобные образы.
Большую часть времени он проводил в зыбком забытье, всплывая лишь затем, чтобы сделать глоток воздуха. Он выжидал. Пользовался любой возможностью для того, чтобы набраться сил. Фрикс никогда не надеялся на удачу, но сейчас у него не было никакого плана. Главной задачей стало поддержание сердцебиения. Он уже привык не обращать внимания на сторонние раздражители, на те, что не касались лично его. В тюрьме было много звуков, в основном малоприятных. Он не пытался считать сколько ещё человек находилось в соседних камерах. Не запоминал их голоса, не обращал внимания на крики и стоны. Слишком сосредоточившись на себе, он даже не сразу отреагировал на звуки пожарной сирены. Пробудился ото сна спустя значительное время после того, как та загудела впервые. К тому моменту в тюрьме поднялся уже такой шум, что игнорировать его стало невозможным даже для Фрикса. Он поднял тяжелые веки, привстал, сгрёб все оставшиеся таблетки из тайника, спрятал их в кармане, затем пополз к решётке.
— Выпустите, твари! — орали голоса наперебой. Отдельные слова тонули в криках и сирене, сливались с монотонным голосом Диктатора, который приказывал покинуть помещение. — Откройте двери!
Фрикс прищурился. Голова гудела и без этих шумов. Алая мигающая лампа под потолком резала глаза. Ощущения как после жуткого похмелья, только в придачу от ран и синяков болело всё тело. Думать в таком состоянии было непросто, но до Фрикса довольно скоро начало доходить, что происходит. В Акрополе начался пожар, но пожарная система не разблокировала двери их камер. Они по-прежнему находились в заточении. Если никто не придёт за ними, они могут сгореть здесь. Он принюхался. В воздухе действительно ощущался пока что едва уловимый привкус дыма.
Охранников поблизости видно не было. Даже при входе, где обычно сидел один из солдат, следя за камерами на мониторе компьютера. Тогда Фрикс сообразил, что это и был тот момент, которого он выжидал. Одни боги знали, как начался пожар. Возможно, сам огненный феникс постарался, чтобы самолично вонзить клюв ему в печень, но это была пока лучшая возможность для побега из всех, что могла бы выпасть ему.
Фрикс присоединился к крикам других заключённых, но много времени это не продлилось. К его изумлению, дверь, к которой были прикованы глаза всех обитателей тюрьмы, вдруг отворилась. Значит их всё-таки услышали. Если в здании действительно пожар, их не могут просто оставить здесь. Такого даже Акрополь не мог себе позволить. А вот выйдя отсюда даже под конвоем военных Фрикс уже придумает, как выбраться. Именно для этого он копил силы. Может это был адреналин, но он вдруг почувствовал себя совершенно здоровым. Хоть прямо сейчас беги через границу. Только вот примут ли его теперь и на своей стороне? Фрикс не знал пока как, но был уверен, что Гиперборея прекрасно осведомлена о том, что его арестовали и допрашивали. И он сомневался, что они поверят в его молчание.
На пороге тюремного коридора показались двое людей в военной янтарной форме Акрополя. Они были увешены оружием с ног до головы и притащили с собой две набитые до предела сумки. Фрикс мог зуб дать: Они явно не походили на охранников.
— Я поздравляю вас! — Закричал вдруг один из вошедших, и Фрикс тотчас впился руками в решётку. Он узнал его. Этот голос. Эти глаза. Фриксу показалось, что он услышал, как заскрипели его зубы. — Ещё сегодня вы были политическими пленниками Акрополя, а уже завтра станете гордыми солдатами армии Сопротивления. Я объявляю абсолютную амнистию для всех, кто сегодня присоединится ко мне.
— Ты ещё что за хер? — раздался гневный окрик откуда-то сзади, Фрикс не мог рассмотреть говорившего из своей камеры.
— Я тот, кто устроил пожар. И тот, кто освободит вас. Но при одном условии — вы пойдёте со мной и примкнёте ко мне в борьбе за свободу. Каждый из вас оказался здесь не случайно. Вы насолили Акрополю и попались ему. Я предлагаю не только свободу. Если вы поможете мне, то мы уничтожим Акрополь вместе и установим свою власть на всей Ойкумене, положив конец войне между государствами. Не все из нас, возможно, доживут до этого светлого дня, но я обещаю, что наши имена потомки запомнят, как тех, кто умер за свободу.
— Почему мы вообще должны верить ему? — не смолкал гневный голос.
— Потому что это Алкид, идиот. — Крикнула девушка, сидевшая в противоположной от Фрикса камере. Раньше он не замечал её. По правде, он вообще ничего не замечал.
— Мне это ни о чём не говорит.
— Это гений, выращенный Акрополем. Он знает все их секреты, у него память лучше, чем у девяноста процентов населения Ойкумены. Я работала над проектом «Перфекция» до того как… — она резко замолчала. — В общем, если кто-то и может свергнуть власть, то он. Вы как хотите, а мне кажется, сейчас некогда болтать.
Алкид подошёл к компьютеру и принялся производить какие-то манипуляции. Спустя минуту дверь камеры заключенной открылась.
Девушка вышла в коридор. Выглядела она скверно, но в тюрьме Акрополя никто не мог похвастаться здоровьем и красотой.
Вид заключённой за пределами камеры заставил остальных оживиться. Фрикс столкнулся взглядом с Алкидом, который оглядывал своё новое войско. Он намеренно прошёл мимо его двери, направившись вглубь помещения.
— Кто ещё согласится примкнуть ко мне? — вопросил он.
— Я насмотрелся на таких клоунов, как ты. — Прогромыхал уже знакомый голос. — Из-за вас я и попал сюда. Предыдущая революционная шайка просто подставила меня и свалила в закат. С какой стати я должен доверять незнакомцу?
— С такой, что ты сгоришь, если не пойдёшь за мной. — Спокойно ответил Алкид. — Вы должны понимать, что отныне для вас будет существовать только одно правило: либо вы со мной, либо нет. Я не занимаюсь благотворительностью. У Акрополя сейчас более важные дела, они не подумали спасать вас. Я тоже не стану. Я пришёл сюда за армией, а ты похож на бойца. Поэтому либо ты продолжишь бой на моей стороне, либо сгоришь здесь. Решать тебе.
Напряжённая пауза продлилась недолго. Алкид не оставлял им выбора. Многие из них успели натерпеться за время своего пребывания в политической тюрьме. Фрикс услышал сразу с полдесятка голосов, вызвавшихся вступить в Сопротивление немедленно.
— Я пойду с тобой, — прогремел поверх них тяжёлый голос. — Но ты пожалеешь, если попробуешь меня обмануть или подставить.
— Я занимаюсь революцией, а не подставами. Веспер, открой камеры с третьей по восьмую. — Скомандовал Алкид. Фрикс услышал, как раскрываются двери.
В общей сложности он различил в алом освещении пожарной тревоги семерых новобранцев. Фрикс всё ещё понятия не имел о том, сколько их здесь всего.
— Нужно уходить, — проговорила пришедшая с Алкидом девушка, которую он называл Веспер. Её волосы были рыжими, а лицо выглядело бледнее, чем должно было быть.
— Через минуту, — откликнулся Алкид, который в этот же миг возник перед камерой Фрикса. — Остался последний.
Фрикс не произнёс ни слова, всё также приникнув к решётке и сверля Алкида разгневанным взглядом.
Это уродливое лицо наклонилось совсем близко к прутьям. Фрикс еле сдержал желание ещё раз плюнуть в него.
— Я говорил тебе, что мы ещё увидимся. — Прошептал Алкид. — Всё это хорошо, но я пришёл сюда за тобой. Ты можешь продолжать молчать сколько вздумается, но я не могу оставить тебя здесь.
— Пошли, брось его. Это хренов гипербореец. Он по-нашему не понимает, — прогремел обладатель тяжелого голоса. Теперь Фрикс мог его видеть. Высокий здоровяк со смуглой кожей, точно не из Термины родом. Откуда-то с юга, может Сельге? Края, где всегда вкусное вино.
— Веспер, открой камеру номер девять, — попросил Алкид. Два зелёных глаза разных размеров и оттенков вперлись Фриксу прямо в душу.
С пронзительным визгом сработал затвор. Дверь его камеры повисла в проёме.
— Он идти не сможет, а я его тащить не стану, — выразил сомнение здоровяк.
— Пошли, хватит кривить лицо, красавчик, — посоветовал Алкид. — Тебе это не идёт.
Фрикс противился этой затее. Но взвесив свои шансы на выживание, он понял, что сейчас не время строить из себя гордеца. Не смотря ни на какие принципы, он оставался хамелеоном. Если того требовала ситуация, Фрикс умел перестраиваться. До тех пор, пока кто-то не пытался извлечь из него тайны. Только тайны он не мог раскрывать.
Он прошёл к двери и переступил порог, удержав рукой стальной каркас. Старался идти ровно, не путаясь в ногах. Не сводил глаз со здоровяка, который выразил сомнение в его неспособности ходить. Как бы то ни было, а нести он себя не позволит. А дальше разберётся, как быть с Алкидом. Если получится, убьёт его, чтобы рассчитаться. Если нет, сбежит. Сейчас нужно выбраться из здания.
— Возьмите каждый по пушке. — Сказал Алкид. — Правила такие. Первое: если вижу ствол, нацеленный на меня — стреляю без предупреждения. По этой причине мы с Веспер идём позади отряда. Не советую поворачиваться назад без видимой необходимости. Второе: я говорю, куда идти. Мы не возвращаемся за теми, кто предпочёл другую дорогу, если вижу, что кто-то сбегает — стреляю в спину без предупреждения. Хотите выбраться — идите за мной, никто из вас не знает карты Акрополя, и с большей вероятностью натолкнётся на отряд солдат. Последнее: патроны в пушках боевые, мы стреляем во всех, кто на нашем пути. Не жалеем никого. Все, кто в Акрополе сейчас кроме нас — наши враги. Они в свою очередь сделают то же самое — просто застрелят вас. Действуем слаженно, значит выбираемся отсюда. Вопросы?
— Нет вопросов, — озвучила растрёпанная девушка-учёный всеобщее молчание.
— Вот и славно. Поздравляю вас с началом нашей первой миссии. Теперь вперёд. — Скомандовал Алкид.
***
Он чувствовал себя прекрасно. Шестьдесят процентов разума были слишком возбуждены, они упивались превосходством, алчно глотали победу. Шестьдесят — это слишком много, но и оставшиеся сорок работали на полную силу. Двадцать — прокладывали безопасный маршрут на карте. Пятнадцать — следили за его новой армией. Ещё пять Алкид приберёг для непредвиденных событий, чтобы принять быстрое решение, если ситуация потребует этого. Из тюрьмы он увёл всех, кто оставался в живых — восемь новобранцев, один из заключённых в камере № 2 не подал признаков жизни. Так бывает. Интересно, как Акрополь избавляется от трупов? Сбрасывают куда-то в выгребную яму вперемешку с прочими отходами?
Десять вместе с ним и Веспер. Но вот сколькие выберутся из здания и переживут сегодняшнюю ночь — это ещё вопрос. На первый взгляд десять — пустяк, что это за цифра по сравнению с тысячами тысяч солдат и сотрудниками Акрополя? Но Алкид делал ставку на мотивацию. На госслужбу шли ради щедрых пособий, ради стабильного положения в мире, шли от безысходности. Работа на государство — единственное, что позволяло чувствовать себя одновременно в кажущейся безопасности и комфорте. Там, за стенами Акрополя, в бесконечном снежном мире, где он никогда не был — царствовали голод, нищета, там люди выживали или притворялись, что живут. Эти восемь, что они с Веспер держали на прицеле успели распробовать, что система делает с нежелательными. Они и раньше были несогласными, поэтому выступили против этого левиафана, а теперь прекрасно знали его лицо.
Алкид слишком много лет планировал этот побег. Он знал, что должен вывести из здания тех, кто не испугался пойти против правил Акрополя. Враги системы — его новая армия. Тех, кого власти заперли и пытались сломить. Ненависть — самое сильное чувство, которое Алкид знал. Он скрывал его слишком долго. Эти восемь пытались воевать с Акрополем в одиночку и провалились. Для того чтобы сражаться с монстром нужно самому стать чудовищем. Только Алкид мог взять на себя эту роль.
Возглавить Сопротивление.
Стать лидером революции.
Уничтожить Акрополь.
Построить новый мир.
Они ведь сами создали из него это чудовище. Перфекция Акрополя, эксперимент, вышедший из-под контроля. История уже знала такие примеры, когда существо восставало против своего создателя. Это был извечный конфликт отцов и детей.
— На развилке идём прямо, — негромко приказал Алкид.
Пока что его новая паства слушалась беспрекословно, только он понимал, что это до поры. Какой бы ценной частью армии не могли бы стать эти восемь, пока что они преступники, освобождённые меньше получаса назад. Вооружённые, опасные, нестабильные, почти сломленные Акрополем. Некоторые были изранены и истощены, слишком слабы, чтобы сражаться. У Алкида появилась армия, но пока это была армия мертвецов. От любого из них ожидать можно чего угодно, особенно в заданных условиях. Из всего своего окружения он мог доверять только Веспер. Она точно не предаст его, но может подвести. Её разум сейчас затуманен чувством плохо скрываемой влюблённости. Каждый раз, когда она смотрела на него, пропускала очередной вздох, глаза задерживались на Алкиде, пусть и на долю секунды. Её влюблённость могла сыграть им на руку. Только бы не теряла контроль над ситуацией и не предалась панике.
Алкид видел личные дела заключённых, хоть и краем глаза. Пока он мог рассчитывать только на вступившуюся за него девушку, которую звали Европа. Если верить записям, она контактировала с одной из химер и осталась жива. В своём отчёте доктор Хрис упоминал, что химеры не трогают тех, кто носит в себе тень. Значит Европа была такой. Нужно будет расспросить её позднее.
— Здесь повернуть направо, — произнёс он тихо. Коридоры Акрополя в этом крыле были пусты. Уже завтрашним утром здесь будут рыскать дознаватели, пытаясь выведать их след.
Впереди раздались выстрелы. Алкид и Веспер, шедшие в конце отряда, успели принять оборонительную позицию. Остальным пришлось отстреливаться от солдат. Один из заключённых резко рванул в левый коридор. Алкид пустил в его спину пулемётную очередь. Пусть будет уроком для остальных.
Веспер обернулась к нему. В глазах светились взорвавшиеся суперновы. Когда выстрелы смолкли, Алкид поднялся из укрытия.
— Я предупреждал, что нужно двигаться только вперёд. Всех, кто отстранится от маршрута ожидает схожая судьба.
Это была показательная казнь. Алкид предвидел, что так случится. Один или двое неизбежно погибнут в коридорах Акрополя или при попытке выбраться наружу. Это была всего лишь статистика. Кара за трусость и слабость. В бой годились только храбрые духом бойцы. Он не освобождал заключённых, он вербовал себе армию и спокойно относился к возможным смертям. Члены отряда поглядывали на тело, распростёртое в коридоре. Страх владел всеми в этот вечер, но приучал следовать правилам.
— Хрен с ним. Его звали Тритон, попался на воровстве. Толку от него всё равно не было бы, — сказал самый старший среди них мужчина. Если верить отчётам, его имя было Сизиф и сам он сел за мошенничество с документами.
— Движемся дальше, — приказал Алкид. — Некогда смотреть по сторонам, идём вперед по коридору.
Им не оставалось ничего, кроме как подчиниться. В этой стычке Алкид успел оценить попытки своей новой армии отстоять проход. Активнее всего вели себя девушки, в чём он не удивлялся. Их было двое — Европа и странное, помятое жизнью создание, в котором угадывались лишь намёки на её природу. Её звали Мегера. Крошечная грудь, узкий подбородок, длинные волосы до лопаток. Всё остальное вызывало противоречие: слишком резкие черты лица, слишком скептический взгляд, кривая спина и понурые плечи. Она была девушкой, но очень некрасивой.
— Пошли, пошли, — приказал Алкид.
Его отряд двинулся дальше по коридору, приободрённый спонтанной победой.
Когда они добрались до лестницы, ведущей на цокольный этаж, до них донеслись испуганные крики сверху. Алкид прекрасно понимал, что могло так напугать солдат, он сам выпустил источники ужаса наружу.
— Стоять! — окликнул он, — ждём.
— Что это, сверху? — спросила Веспер шёпотом. Догадка в её глазах искрилась опасным страхом.
— Химеры, — отозвался Алкид тихо.
Европа вновь оглянулась на него и плотнее сжала рукоятку пулемёта. Алкид и не надеялся, что оружие защитит их от этих созданий.
— Я могу попробовать… — начала она, но не успела договорить, как её шёпот утонул в звуках стрельбы наверху. Солдаты пытались противостоять этой жуткой неконтролируемой силе. По иронии Акрополь стал жертвой своего же оружия.
Выстрелы быстро стихли, погрязнув в леденящем гуле сирены. Алкид различил тихую поступь звериных шагов. Если химера решит спуститься по лестнице… тогда можно забыть об успехе.
— Алкид… — прошептала Веспер, но он остановил её жестом. Лишь бы не предалась панике снова. Нужно удержать её. Алкид положил руку ей на плечо и мягко приобнял её. Пусть пока упивается этим прикосновением.
Это подействовало, Веспер сдержалась. Один из его новой армии, Фобос, высокий мужчина с бледным лицом прицелился, наставив дуло на лестничный проём. Он хорошо, даже мастерски управлялся с оружием, насколько пока мог судить Алкид. Целился профессионально и рука не дрожала. Значит ему точно приходилось убивать раньше. В его личном деле напротив большинства граф стояли прочерки. Вкупе с Бутом, южанином-здоровяком уже складывалась неплохая пехота.
Сирена всё ещё гудела где-то в отдалении. Звериные шаги раздались на лестнице. Когти мерно застучали по железным ступеням. Алкид потянул плечо Веспер назад и жестом приказал остальным отступать. Возле лестницы осталась стоять одна Европа.
— Назад! — окликнула её Веспер, но это было тщетно. Девушка казалась загипнотизированной.
Раздалось низкое грудное урчание, странное, оно словно звучало сразу на нескольких частотах. Старшая химера, Эна спускалась по лестнице поводя уродливой головой из стороны в сторону, словно озиралась зашитыми глазницами. Европа уверенно взошла на первую ступень лестницы. Алкид с отрядом медленно отступали всё дальше.
Существо двигалось вперевалку, задние лапы, в отличие от нормальных животных, были выгнуты коленями вперёд, как у людей. Алкид вдруг резко осознал, что именно было таким странным в поведении химер. Все их движения, даже самые незначительные были абсолютно непредсказуемыми, не поддающимися никакой логике, словно ими управлял сам хаос. Бывшие люди. Когда-то они были людьми. Слепо-глухие, лишенные обоняния, химеры функционировали за счёт чего-то другого. Тени. Души умерших. Там внутри целый Элизий. Как тени договариваются друг с другом? Как им удаётся управлять человеческим туловищем? Жаль, нельзя увести одну химеру с собой. Сколько нового можно было бы узнать об этом мире и о том, что скрывается за его гранью. Алкид тоже боялся химеру, он видел, что её младшая сестра сделала с охранниками, но любопытство, трепет перед потусторонним созданием, не давали ему покоя.
Европа поднялась ещё на ступень выше. Теперь её отделял от верной смерти какой-то жалкий метр. Она протянула руку к уродливой вытянутой голове с розовыми подтёками. Химера не пошла ей навстречу, замерев на лестнице, но вытянула морду вперёд навстречу руке. Алкид чувствовал, как сжалась Веспер в его объятьях, как она трепещет от ужаса. Страх при данном раскладе более чем обоснован, все их жизни сейчас висели на волоске.
Рука Европы коснулась плоского носа. Форма головы. Как им удалось так изменить её? Откуда они взяли подопытных? Дети, больные гидроцефалией? Слишком много вопросов. Тайна создания химер была надёжно засекречена. Проект длился годами, его начали вести ещё до рождения Алкида. Больше всего он жалел, что, покидая Акрополь, не сможет получить эти данные больше никогда.
Эна и Европа замерли без движения напротив друг друга, но вне всяких сомнений, они общались в этот миг на бессловесном языке неживых. Сцена соприкосновения смертного человека с загробным миром. В полумраке Алкид всмотрелся в лицо девушки. Оно выражало какую-то странную эмоцию, совсем непонятную ему. Словно Европа была без сознания, словно ей удалось на миг шагнуть за грань. Он вгляделся ещё. Было что-то потустороннее на её лице, лишнее, похожее на вуаль, поволоку тумана, на…
Тень?
Так же внезапно Эна отклонилась назад. Она не просто развернулась, как это сделал бы человек или зверь, она перевалилась, задрав верхние лапы вверх и поползла обратно по лестнице, пока не скрылась из виду. Европа не пошевелилась, её рука была там же, где секунду назад встретилась с головой существа.
Звуки шагов наверху постепенно удалялись и вскоре стихли. Алкид решил перестраховаться и выждать ещё несколько минут.
— Оно ушло? — спросил самый молодой из заключённых, на вид мальчишке только-только стукнуло восемнадцать. Держал он пушку правильно, но сам трясся от страха. Бывший армеец, звали его Кастор. И угораздило же его попасть в самую охраняемую тюрьму Ойкумены.
— Европа, — он назвал её по имени. Девушка учёная обернулась на него, словно выйдя из транса. — Иди первой. Оглядись наверху. Если всё тихо, дашь сигнал.
— Есть, — кивнула она, никак не прокомментировав произошедшее.
— Без глупостей, — напомнил он. Девушка кивнула и пошла вверх по лестнице.
Алкид проигнорировал вопросительные взгляды Веспер и остальных членов команды. Слишком долго объяснять устройство химер, он и сам до конца их не понимал, а времени на разговоры у них не было.
Европа вернулась спустя несколько секунд.
— Всё чисто, можно идти, — прошептала она.
— Пошли, — скомандовал Алкид остальным. — Наверх и прямо. Движемся быстро, под ноги не смотрим.
Коридор цокольного этажа был застлан осколками стекла. Видимо, солдаты палили без разбору и случайно разбили светильники на стенах. На полу лежало четверо тел: двое солдат, двое в штатском. Кто-то из сотрудников Акрополя. На теле ни единой раны, но лица выражали такую агонию, словно их органы провернули через мясорубку прямо внутри тела. Пришлось опять подгонять свою армию. Зрелище оказалось слишком манящим.
— Ни звука! — шикнул на них Алкид, прерывая любые разговоры. — Оно может вернутся. Только вперёд!
Гиперборейский шпион, Фрикс, вдруг припал к полу, что было не удивительно при его состоянии. Выглядел он хуже остальных, его пытали около трёх дней. Только не смей здесь откинуться! — разозлился Алкид. Ему нужны были полезные люди. От Европы могло быть много пользы, но для осуществления далёких целей — захвата власти в Ойкумене, ему не обойтись без такого ценного источника информации, как Фрикс. Алкид не соврал, когда сказал ему, что пришёл в тюрьму за ним. Остальных я пока не знаю. Выживут или умрут, будет зависеть от них. Но ты обязан пойти со мной. Алкид решил пренебречь своим правилам, того требовала ситуация. Он подошёл к шпиону, чтобы помочь ему встать.
— Поднимайся, красавчик, не время умирать, — сказал Алкид, наклонившись к одному из своих новобранцев-мертвецов и слишком поздно понял, какую ошибку он совершил.