— Речь идет о браке, Ганеш, а не о развлечениях. Мы должны дать друг другу время на подготовку, — сказала Приянка, наматывая на палец прядь волос. Когда мы с ней были вместе, я любил играть ее волосами.
— Но, — удивился Ганеш, — ты ведь говорила со своей мамой, верно? Она очень радуется тому, что мы поженимся в следующем месяце. Моя семья тоже счастлива. Брак — дело семейное, разве не так?
— Знаю. Послушай, может, у меня просто выдалась нелегкая ночь. Утро вечера мудренее.
— Конечно. Всему свое время. А ты думала по поводу цвета?
— Цвета чего? Машины?
— Да. Я собираюсь завтра выплатить задаток, и, когда ты приедешь, машина уже будет здесь. Если, разумеется, ты согласишься сыграть свадьбу в следующем месяце.
— Даже не знаю. Подожди, я слышала, что очень хорош темно-синий металлик.
— Правда? А мне нравится черный, — ответил Ганеш.
— Тогда бери черную. Не позволяй мне…
— Нет, темно-синий металлик — то, что надо. Я готов согласиться с тобой. Скажу дилеру, что это выбор моей жены.
От слов «моя жена» у меня внутри образовалось такое пекло, словно в «Макдоналдсе» жарили картошку-фри. Я закрыл глаза. Невозможно было слушать, как другой мужчина так разговаривает с Приянкой.
— Эй, Ганеш, у нас сейчас почти половина третьего. Вот-вот начнется собрание. Поговорим позже, — сказала Приянка.
— Конечно. Сегодня я могу уйти с работы пораньше. Может, пойду присмотрю кафель для бассейна. А когда вернусь домой, то позвоню тебе, ладно?
— Для бассейна? — заглотила наживку Приянка.
— Да, у нас есть небольшой плавательный бассейн.
— Хочешь сказать, что у вас есть собственный бассейн?
— Да. Ты умеешь плавать?
— В жизни не была в бассейне, — ответила Приянка.
— Я тебя научу. Могу с уверенностью сказать, что бассейн предоставляет множество интересных возможностей.
Картошка-фри стала угольно-черной, потому что ее сожгли.
— Пока, Ганеш. — Приянка улыбнулась и покачала головой. — Вы, парни, такие одинаковые. — И повесила трубку.
— Как дела? Есть что-нибудь новенькое? — поинтересовалась Эша, приводя в порядок ногти.
— Ничего. Все то же самое. Сначала скажи мне, как ты.
— Хорошо. Кажется, вы говорили о Париже.
— Да, Ганеш хочет провести там медовый месяц. И тем самым оказывает на меня еще большее давление. Я не хочу выходить замуж в следующем месяце, но могу и согласиться.
— Ну, если это означает увидеть поскорее Париж… — сказала Эша и посмотрела на нас: — Правильно я говорю?
— Конечно, — согласился Врум. — А ты, Шьям, что думаешь?
Тупой осел. Я ненавидел Врума.
— Я? — Все посмотрели на меня. Эша не отрывала от меня взгляда секунд пять. Мне не хотелось выглядеть угрюмым или, согласно новому ярлыку, вести себя как ребенок, и потому я ответил: — Конечно, надо довести это дело до конца. А затем поехать в Париж. Или на Багамы. Или куда там еще.
Черт побери! Стоило этим словам сорваться с моих губ, и я сам пнул себя ногой. Приянка посмотрела на меня. Она слегка подергала носом, это означало, что она крепко задумалась.
— Что ты сказал, Шьям? — медленно проговорила она, глядя мне в глаза, ее ноздри раздувались от ярости.
— Ничего. — Я отвел взгляд. — Я сказал, чтобы ты выходила замуж и как можно скорее ехала в Париж.
— Нет. Ты упомянул Багамы. Откуда ты знаешь, что Ганеш говорил о них?
Я молчал.
— Отвечай, Шьям. Ганеш предложил мне медовый месяц на Багамах, но я не говорила вам об этом. Так откуда тебе знать, о чем мы разговаривали?
— Ничего я не знаю. Я брякнул наобум, — отозвался я, но дрожащий голос выдал меня с головой.
— Ты… подслушал? Шьям, ты подсоединился к линии? — воскликнула Приянка и встала с места. Она подняла городской телефон и сняла со стола. За ним потянулись провода. Она посмотрела под стол. Маленький проводок шел к моему стулу. Черт побери! Меня поймали с поличным, подумал я.
— Шьям! — взвизгнула Приянка и грохнула телефоном о стол.
— Да. — Я старался говорить как можно спокойнее.
— В чем дело? Не могу поверить, что ты опустился до такого. Это в высшей степени непристойно!
Наконец-то я достиг высот хоть в чем-то.
Радхика и Эша глаз не сводили на меня. Я поднял руки, делая вид, что я тут совершенно ни при чем.
Врум встал, подошел к Приянке и обнял ее за плечи:
— Да ладно, Приянка. Расслабься. У нас у всех выдалась тяжелая ночь.
— Заткнись! Это какое-то безумие. — Она повернулась ко мне: — Как ты мог подслушивать мой личный разговор? Я расскажу об этом, и тебя уволят.
— Скатертью дорога. Чего ты ждешь? Пусть меня уволят. Делай что хочешь.
Врум посмотрел на Приянку, а потом на меня. Поняв, что не в силах помочь мне, он вернулся на свое место.
Эша потянула Приянку за руку, пытаясь заставить ее сесть.
— Что за… он… — В голосе моей бывшей девушки звучал гнев и подступающие слезы. — Неужели нельзя ждать от коллег хотя бы элементарной порядочности?