В этой главе появится птичий бог.
Звуки шагов барабанили по нервам. В Мысе Хохотунов каждый новый поворот походил на предыдущий — целая куча похожих коридоров и деталей интерьера. Солнечный свет слабо проходил через небольшие матовые стёкла, потому основным источником освещения были настенные светильники. Каменная мозаика под ногами была одинаковой, трещины на дверях и стенах походили друг на друга и даже плющ на стене словно извивался по одной и той же траектории, куда ни сверни.
Они прошли мимо десятка дверей, но ни одну их них не открыли. Напротив, у некоторых Венди останавливалась и кивала, чтобы за работу принялась Мия. Устройством, что она несла, научили пользоваться ещё в замке, ничего сложного в нём не было. Сейчас руки уже хорошо подбирали нужный угол, чтобы жидкость попала на замок, язычок и щеколду. В конце концов дверь заклинивало, и выйти из помещения становилось куда труднее.
Грастий в Мысе осталось меньше обычного из-за событий на площади. Кого-то получалось запереть внутри, с некоторыми приходилось сталкиваться лицом к лицу. Шёл их отряд быстро и до сих пор умудрялся не поднять шумихи. Все пятеро держались друг за другом на расстоянии вытянутой руки, блуждая, казалось, по одинаковым коридорам.
Каждый шаг и поворот зависел исключительно от Венди — она мягко, совсем не спеша, шагала вперёд, ведя за собой остальных.
Сейчас глаза её были прикрыты, а редкие слова, что она произносила, звучали тихо не просто так. По большей части это был непонятный остальным разговор с собой. Мундштук находился недалеко от губ, и лишь иногда она прикасалась к нему, вдыхала дым и задерживала дыхание. Хотелось поспорить на что угодно, что выдох просто не может быть настолько медленным, что обычный человек уже бы задыхался от нехватки кислорода. Но было похоже, что Венди забыла о воздухе и концентрировалась на чём-то совершенно другом: неизвестных Мие звуках, странных образах и картинках, которые нельзя увидеть, открыв глаза. На то она, наверно, и была путеводителем.
За ней шагали Кейтлин и Сандер, которые брали на себя дозорных, что попадались на пути. Справлялись они ещё быстрее, чем Мия возилась с дверью, и умудрялись сделать всё так, что о тревоге не шло и речи.
Позади них шла Мия, а за ней человек, к которому хотелось повернуться спиной, только если точно знаешь, что он твой союзник. Сорроу был фельцеблером, но не имел ничего общего ни с Хлоей, ни с Моникой. Он не отдавал команды так, что хотелось выполнить их любой ценой, не воодушевлял своим присутствием и вообще не был многословен. Но почему-то казалось, что настигни их какая беда, за тыл переживать точно не стоит. Опасность скорее прорвётся сквозь трёх людей спереди, чем настигнет их сзади. Это придавало спокойствия.
Венди вскинула свободную руку и плавно опустила её. Все пятеро замедлились, а шаги их стали ещё тише обычного. За поворотом послышались два мужских и один женский голос. Кейтлин и Сандер выжидали момент, обмениваясь друг с другом незнакомыми Мие жестами.
Они одновременно вышли из-за поворота и голоса грастий заглушил резкий шипящий звук. Только дозорные завидели посторонних, небольшой металлический шар разорвался у них под ногами и из него хлынуло целое облако густого дыма. Один из мужчин стремительно двинулся к ним навстречу, но тотчас врезался в барьер, пошатнулся и упал. Дым заполонил куб, границы которого были невидимы. На какое-то время форма дымки стала совершенно чёткой, словно полноценная фигура.
— Ждём, ждём, — сухо произнесла Кейтлин. Мия заметила, что только они перешагнули порог корпуса, её привычная игривость куда-то пропала. Сейчас она была куда серьёзнее обычного. — Всё, Сандер, убирай.
Она суетливо, не отрывая взгляда от дыма, помахала рукой человеку с белоснежными волосами. Тот не ответил, лишь кивнул. Границы куба исчезли — дым начал терять свою чёткую форму и стремительно поднимался наверх, к самому потолку.
Лицо одного из стражников скорее походило на гримасу, отражающую боль. Мышцы были напряжены и выглядел он так, словно хотел громко крикнуть перед тем, как сознание покинуло его. Мию передёрнуло.
— Ты это всерьёз? Думаешь, что они мертвы? — Кейтлин заметила противоречивый взгляд Мии, пока Сандер складывал тела грастий у стены.
— Я что? Нет. Нет.
— Ты лучше проверь сама, а?
— Это концентрат пылецвета. Он не опасен, — встрял Сандер, но его слова остались проигнорированы.
— Проверь сама. Не хочу потом каких-то недосказанностей. Тем более такого рода. Проверь, пожалуйста.
Мия не понимала, почему Кейтлин так взъелась. Было просто неприятно смотреть на неподвижных и бессознательных людей, но ни о каком убийстве мыслей не возникло. Пальцы коснулись тёплой шеи дозорного и почувствовали пульс. Тогда Мия поднесла руку к носу — дыхание слабо, но тоже ощущалось.
— Всё в порядке. Я… Кейтлин, я и не думала лишнего, правда.
— Хорошо. Просто захотелось перестраховаться. Может, это мои тараканы, — спутница кивком головы попросила вернуться на свою позицию.
Они пошли дальше. Каждый раз, как начиналась какая-то маленькая заварушка, Мия вздрагивала, но пыталась не показывать волнения. Внутри бурлила не трусость. Скорее каждый шаг, что она ступала, ощущался как ненастоящий, как мечта, что ещё не успела переплыть в реальность. Находясь среди этих людей, Мия не могла оторваться от мысли, что и у неё есть своя роль. Это было чем-то настолько значимым, что проявить замешательство или неуверенность казалось недопустимым. Шаг за шагом — она не нарушала темп.
Хотелось окончательно убедить себя, что это не из-за страха сердце стучало быстрее обычного. От волнения, небольшой паники, но никак не страха. Масштаб происходящего казался немыслимым, словно от этой авантюры зависит не просто Мейярф, а весь Виоландо. Она просто ломала двери, ничего больше, но мысли летели так, что не остановить.
Сандер время от времени оборачивался назад, несколько секунд наблюдая за Мией. Его лицо закрывала маска, похожая на череп птицы, а всё остальное тело было закрыто мешковатой одеждой. На месте впалых птичьих глаз находились два самоцвета янтарного оттенка, и отчего-то взгляд спутника казался тяжёлым и гнетущим. Совершенно точно, он был одним из Орторуса, но сейчас воспринимался абсолютно чужим и далёким.
Кейтлин и Сандер, что шли за Венди, резко остановились, как только та подняла руку.
— Стоп. Вот здесь, — очень медленно проговорила она. Мгновенно стало так тихо, что было слышно даже дыхание друг друга. — Сорроу, я могу вернуться?
— Скорее, — тут же скомандовал тот.
Венди вялыми неспешными движениями нащупала в своей маленькой сумки листок какого-то непонятного растения, сильно сдавила его пальцами и кончиком языка облизнула пару капель сока, что тот смог пустить. Затем выдохнула и какое-то время не дышала. Глаза перестали быть затуманенными, и взгляд хоть и стал ясным снова, но был совершенно несвойственным Венди. В них читался испуг.
— Есть две… Да, две новости. Первое — я нашла нужный нам отсек. Людей держат всех вместе в правом крыле третьего этажа. Грастий там… Не больше дюжины, вроде. Подняться можно по лестнице в двух пролётах отсюда. Так… — Она осеклась и было видно, что Венди нервничает. — И второе. Я чувствую что-то странное. Страшное. Я увидела мир глазами человека, который думал, как животное. И позади… позади ещё одно существо, такое же. Оба искусственные, хоть тело у них похоже на наше. Существа эти до безобразия голодны и никак не могут утолить это чувство. Они ищут плоть. Человеческую плоть, а не животную. Я не знаю, что это может быть, но они настроены максимально враждебно.
— Где они сейчас? — переспросил лидер.
Венди показала большим пальцем через плечо.
— Позади, на нижних этажах.
— Охраняют двери?
— Нет. Приближаются. Бегут на четвереньках.
* * *
На восточной улице грастий от площади отделяла гармония двух ароматов. Тесс следила за движениями каждого дозорного и никого не упускала из виду — это у неё получалось хорошо. Ей приходилось читать настроение людей, понимать кто боится, а кто вот-вот начнёт действовать. И ежели наметится что-то серьёзное, главной её задачей было растягивание момента. Чтобы грастии со всей своей медлительностью тянулись за оружием, чтобы шаг каждого из них растягивался на десятки секунд, а замах был таким медленным, что кортики в их руках становились бесполезными. Командиры неспешно отдавали приказы своим подопечным, а те начинали действовать спустя недопустимо долгий промежуток времени после услышанного — вот, в чём была роль Тесс.
Этого хватало, чтобы к ним приблизилось облако бабочек, которые сейчас несли в себе не приятные сны, а невыносимый шум и стрекотание. Бестелесный аромат Глэдис подобно мыльному пузырю концентрировался возле головы и заставлял закрыть уши любого, кто попадал в радиус роя. Не способные быстро двигаться грастии теряли сознание, начинали кричать, чтобы заглушить звук и убегали, забывая о центральной площади и своём приказе.
Глэдис и Тесс не первый раз сочетали свои ароматы и каждый раз у них получалось делать это всё более слаженно. Восточная улица была под контролем.
* * *
Пракси терпеть не мог такую работу. Он был среди тех, кто хорошо слышал трепню Хлои, так как сам находился на площади. Сегодня хотелось выложиться на полную, но на него повесили всё самое нудное и скучное. Ледяной барьер отделял грастий, которые охраняли вход в ратушу, и слушающую речь толпу. Временно главное здание города превратилось в тюрьму, а огромная часть грастийства стала её заложниками. Пракси был повернул к барьеру спиной и вылавливал зевак с оружием, что ошивались поблизости. Лёд был быстрым и намертво опутывал ноги дозорных ещё до того, как те наклонят голову вниз. Грастии оставались стоять на месте, перекрикиваясь друг с другом, но таких было не больше дюжины. Этого было мало. Чудовищно мало.
Ему бы подавай свободу действий, где лёд может накрыть весь Мейярф. Дай ему такую цель, и Пракси был уверен, что справится. Что заставит окоченеть любого даже в полдень, что накроет холодом сотни болванов с кислыми мордами. Горожане бы кричали от восторга, наверняка узнавали бы его лицо и просили провернуть какой-то трюк со льдом. Девушки однозначно вешались бы на шею, а парни уважительно бы стукали в плечо. В момент какого-то опасного падения ветер развивал бы его белокурые волосы так, что даже в опасности парень выглядел бы неотразимо. Местные бы точно поинтересовались, откуда он взял этот солидный жёлтый шарф и такие прелестные варежки. Тогда он бы рассказал всем заинтересованным, а это минимум толпа на полплощади, что хорошо разбирается в моде и сам вяжет очень даже ничего такие шарфы. Закончить он всё хотел песней, чтобы ребята дружно качались в такт и, наконец, услышали, как поют северяне.
Вместо всего этого Пракси околачивался возле стены и ловил тюфяков, которые видя лёд на ногах начинали орать про демонов.
— Весело до одури, — бросил он раздражённо, сунул руки в карманы любимого фиолетового флайо и со всей своей злостью пнул огромный ледяной барьер.
* * *
Когда закончился последний диалог, рупор прохрипел и замолчал. Лишь записи кончились, снова послышался голос Хлои.
— Каждое слово, что вы слышали, было записано, но не вышло в эфир. Даже самые спокойные из разговоров, что вещали рупоры всё это время — запланированная фальш. Череда спокойных, но ядовитых слов, постепенно вызывающая страх стать предметом обсуждения. Страх показаться ненормальным. Страх быть посмешищем с неправильными мыслями, о котором судачит весь город.
Хлоя убрала микрофон и прочистила горло. Она ощущала состояние потока и, что немаловажно для неё самой, складность речи. Слова не путались, и идея расстилалась перед слушающими мягче некуда.
— Идея, которую я хочу донести вам, проста до невозможности. Это альтернатива всего происходящего. Альтернатива, в которой человек имеет право думать и выражать себя. Где человек может задавать вопросы и искать ответы, где может заниматься своим делом и расцветать. Главное — не ищите в ней панацею. Эта альтернатива не подарит вам внезапный смысл жизни, не ниспошлёт откровение, не откроет ваше призвание и не создаст вас самих из ничего. Её цель — не подарить вам что-то новое, а не позволить отобрать то, что давным-давно уже ваше.
Раздался выстрел. Громкий, точно не из револьвера или чего поменьше. Люди начали вертеть головами в поисках стрелявшего, но прозвучал ещё один выстрел. Второй стрелок не затаился в толпе, а поднялся на крышу одного из близлежащих зданий, чтобы оказаться поближе. Это был обычный грастия среднего возраста: форма его была чиста, намерения тверды, а самопал разряжен, но не опущен. Его взгляд на миг скрестился со взглядом Хлои, после чего лестница стала подниматься выше, подальше от опасности.
В эти секунды прямо под лестницей прозвучало ещё три выстрела. Они звучали потише и, судя по расстоянию, были сделаны практически вслепую, авось хоть одна попадёт. На удивление, одна действительно попала.
— Не бойтесь, в вас стрелять никто не будет. Они пришли за нами, — она пыталась успокоить напуганных мейярфцев. — И пока право выбора, пока саму мысль о переменах пытаются заглушить выстрелами, я всё равно продолжу говорить. Потому, если не хватало смелости поднять голову до этого момента — у вас есть целый день, чтобы сделать это. Сегодня можно сказать себе: “Я — человек без маски на лице. Я не покорившийся и не безучастный. Во мне живы идеи. Мои идеи, которые я люблю”. Сегодня можно задуматься, были ли жертвы эфира настоящими сумасшедшими и место ли им в Мысе Хохотунов. Можно даже представить, что эти люди способны подарить Мейярфу крылья, в существовании которых вас отчаянно пытаются разуверить. Что в руках у вас не кортик, не шприцы или лицензия караванщика, а то, что вам хочется держать больше всего. Что вдохновение и порывы — оно вне подвалов и опасений. Вот альтернатива, которую я хочу, чтобы вы увидели.
Хлоя почувствовала отчаянное желание докричаться до людей, трусость и покорность которых она презирала. Хотелось швырнуть в них рупор и выругаться пожёстче, но она всегда сдерживала такие порывы моветона. Хлоя считала себя каким-никаким, но дипломатом, а значит ежели придётся разжёвывать совсем уж очевидные вещи, она сделает это терпеливо, доходчиво и дружелюбно.
— Каждое моё слово обращено к вам, а не покровителям. Я не буду читать мораль охотникам за головами каждого, кто осмеливается её поднять. Я не прошу вас слепо верить мне или кому-то, чья позиция похожа на мою, ведь тогда мы станем такими же покровителями и ничего не поменяется. В моих словах нет истины, но есть посыл. Я прошу лишь не бояться его услышать и решить для себя самих, где та правда, которая вам нужна. Я прошу сравнивать информацию, прошу видеть альтернативу, и лишь после этого решать. Прошу попытаться выразить свои мысли и чувства, а не стараться их умолчать или задушить. И тогда, если вы найдёте свой ответ для себя самих же, будьте уверены, что он будет услышан. Будьте уверены, даже если вам кажется, что громче рупоров в этом городе нет ничего. Потому вам, вам и никому другому стать символом того, что никогда шуму рупоров не заглушить рокот сердец, которые бьются со всей скоростью.
* * *
Невидимый глазу барьер подмёл дозорных к левой стене. Они были как крошки, которые метёлка элементарным движением выстроила в ряд. Размашистое движение руки, затем ещё одно, и караульные превратились в прямоугольник повалившихся друг на друга тел. И снова всё завершал дым — дозорные оказались вне игры. Кейтлин подошла к спящим грастиям, покрутилась, немного походила туда-сюда и полезла в карман к одному из караульных.
— Полапаю вас немного, джентльмены. Уверена, вы не против. — Она принялась обыскивать тех одного за другим.
Ярусы в Мысе Хохотунов оказались куда живее лабиринта из коридоров на первом этаже. Бледно-синие стены были покрыты росписями из мрамора, а широкие арочные окна пропускали достаточно света, чтобы это место казалось престижным и живым.
Ярус, в котором находились они, представлял собой лишь несколько коридоров и большое помещение высотой в три этажа. С самого низа наверх вели две узкие лестницы, но достаточно было встать посреди первого этажа, чтобы обеспечить себе этакий паноптикум и пробежаться взглядом практически по каждому уголку этого места.
Посреди помещение было полым, но на всех трёх этажах по периметру были расположены комнаты с весьма прочными на вид металлическими дверьми. В них находились небольшие окошки, которые можно было закрывать и открывать снаружи. Несколько ламп, куча одинаковых дверей, пара лестниц и невысокие ограждения на верхних этажах — вот и всё, за что мог зацепиться взгляд.
— Во внутреннем кармане, серьёзно? Кто носит ключи во внутренних карманах? — Кейтлин выпрямилась и протянула связку Мие. — Держи. Постарайся разобрать где какой, но пропускай все, которые начинаются с тройки. Третий этаж на мне. Только шустрее, сони не будут спать вечно. Тик-так, тик-так!
Напарница сразу метнулась на третий этаж, Мия же полезла в карман и развернула список со списком имён. В одной руке был листок, в другой огромное количество ключей, которые она пыталась перебирать. На одних число оказалось выгравировано, на других написано краской, но находились и ключи вовсе без опознавательных знаков.
Комната с номером “1.1.46”, который был обозначен и на ключе, была совсем недалеко. Она подбежала, отодвинула окошко и обратилось к человеку внутри:
— Так, извините! Назовите своё имя.
— Вы кто такая? — ответил испуганный женский голос.
— Я не вам не враг. Просто представьтесь, пожалуйста. Потом я смогу всё объяснить.
— Тэонриль Флисс. Вы, кажется, не грастия, да? Послушайте, я не преступница! Я никакой закон не нарушала, я совершенно нормальный человек. Пожалуйста, выслушайте!
— Ф… Ф… — Мия пыталась сосредоточиться на листке. — Секунду, одну секунду! Фл… Флисс, да!
Её имя значилось в списке, потому Мия сунула ключ в скважину и открыла дверь.
— Мы не хотим вас обидеть, напротив. Сейчас мы всех соберём и объясним, хорошо? Только не нервничайте, всё в порядке… Будет, правда.
Женщина стала посреди первого этажа, прижав руки к груди и оглядываясь по сторонам. Постепенно рядом с госпожой Флисс оказывались и другие заключённые. Мия даже не пыталась подобрать замок к безымянным ключам и полагалась только на те, которые были обозначены числами.
— И меня, прошу вас! — Мольбы звучали чуть ли не из каждой камеры с открытым окошком, мимо которых проходила Мия. — Проверьте меня в списке, я здесь ни за что!
— Паури Жойль, посмотрите!
— В этом блоке нет преступников!
— … и сумасшедших тоже нет! Мы нормальные люди, а не безумцы какие-то.
— Не оставляйте. Только не оставляйте меня здесь!
Всё сливалось в гомон, но Мия старалась выложиться на полную. Нервы и паника не одержали верх: к десятой камере уже получалось искать нужное имя в списке, готовить следующий ключ и параллельно успокаивать заключённых по соседству.
С Кейтлин они пересеклись в левом секторе второго этажа, когда дело подходило к концу. Она работала отмычками и справлялась со своей частью просто блестяще. Сейчас Кейтлин явно ощущала себя куда свободнее, чем до этого. Видимо, её постоянная болтовня с заключёнными лишь положительно сказывалась на скорости её работы.
— А вы мне имя-то своё скажите сначала. — Коленом девушка прижимала листок и взламывала дверь почти на ощупь. — Туктук? Тук-тук-тук… Ага, вижу! Туктук Пампам? Вот уж интересные у вас родители, ничего не скажешь. Не местный, да? Я тоже. С Хикаридуса приплыла, представляете? Да как, просто взяла и приплыла, да. О, открыто! Прошу на волю. Я к вам сейчас приду, а вы спускайтесь к остальным.
— Нас сюда насильно запихнули! Мы не нарушали закон!
— По очереди, милейшие! — крикнула Кейтлин всем, кого ещё не освободила. — Не нужно суетиться! Вы же просидели здесь не один день, так потерпите ещё одну минутку! — девушка переключилась на заключённого. — Стра… Предвечная. Страяшт? Страяшт Праул, вижу. Выходите, пожалуйста. Аккуратнее, не падайте. Всё хорошо, я вас держу.
— Девушка, а что вы здесь вообще делаете? — спросил невысокий старик с очень густыми бровями. — Вам здесь опасно быть.
— Знаете, те ещё пустяки. Бродим по лабиринту, — ответила Кейтлин, работая уже со следующим замком. — Мечтаем о хорошем сне и надеемся спасти эпоху. Идите к остальным. — Девушка рыкнула и крикнула уже другому заключённому. — Да слышу я, слышу! Уже открываю!
Когда с освобождением пленных было покончено, у выхода собралась толпа в почти сто человек. Это были люди, которым посчастливилось выжить в разговоре с покровителями и не отказаться от своих убеждений до конца. Каждый, кто присутствовал здесь боялся голоса Мейярфа, но не потворствовал ему. Они отказывались от своих затей публично, но сохраняли самые драгоценные мысли в своей голове. В моменты, когда требовалось назвать чистоту грязью, эти люди притворялись умалишёнными. Эта невменяемая осознанность и была тем, за что каждого из них посадили в клетку и тем, почему они её покинули.
Не все из списка оказались в этом ярусе. Не хватало с полтора десятка человек, но ни где их искать, ни живы ли они вообще никто не знал. Нужно было спасать тех, кто есть.
— Мы знаем, почему вы оказались здесь. — Кейтлин стояла на лестнице и обращалась к толпе. — Сейчас вам важно понимать то, что мы на вашей стороне. Наша задача — вывести вас отсюда и обезопасить.
— А что потом? — бросил один из присутствующих. — Если вы понимаете всю суть ситуации, то знаете, что нас просто в покое не оставят. Покровители снова придут за нами!
— Покровителями сейчас занимаются другие люди. Если всё будет хорошо, то оставят, будьте уверены. Сейчас вас должно волновать то, чтобы выбраться отсюда. Поэтому, пожалуйста…
— Да галдёж это! — заворчал седой мужчина. — Это какая-то уловка. Нас могут казнить просто за то, что мы решили сбежать отсюда. Это проверка на вшивость!
— Лично вы можете вернуться в свою камеру. Я даже позабочусь и закрою за вами окошко, хорошо? — Кейтлин зазвучала грубее обычного. — Прекратите притворяться, что у вас то положение, чтобы что-то выбирать. Хватайтесь за шанс пока он есть.
Седой буркнул, пробубнил что-то и стыдливо наклонил голову.
— Я пойду с вами, но всё равно вам не верю. И буду начеку.
— Замечательно. Насколько мы знаем, в других блоках нет тех, кого арестовали по той же причине, что и вас? Кому-то что-то известно?
— Только этот, — ответила женщина. — Я здесь давно. Этот отсек построили специально для таких, как мы.
— Замечательно. Тогда услышьте меня сейчас. Мы будем двигаться к выходу. Если возникнут трудности, мы будем защищать каждого из вас. Поэтому, пожалуйста, если вы хотите выбраться отсюда не по частям, — Кейтлин загнула палец за пальцем, — слушайте наши команды, не отставайте и не суетитесь. Три простых правила, от которых будет зависеть ваша жизнь. Справитесь?
Кто кивнул, кто согласился вслух. Венди уже стояла у выхода и оценивала всё происходящее за металлическими дверьми. Люди собрались в более или менее чёткую фигуру, напоминавшую прямоугольник. Ведущей нужно было время, и никто даже не думал подгонять её. Она глубоко вдохнула, и на пару секунд стало совсем тихо. Все замолкли, словно боялись оборвать какую-то тонкую нить сосредоточенности. Ладонь обхватила ручку и замерла. Выдох, и только тогда дверь заскрипела.
* * *
Парадокс старался не запачкать флайо собственной кровью. Из ноги лило как из ведра, куда хуже ран в плече и левой части груди. Его накрыло состояние, с которым парень сталкивался не впервые: дышать получалось с большим трудом, желание отхаркнуть кровь возникало каждые несколько секунд, а тело невольно дрожало. Пусть боль и не ощущалась, тело явно давало понять, что ему не по себе. Парень неуклюже попробовал снять флайо и швырнуть его в сторону, но бросок оказался слабым и рукав попал прямо в лужу крови.
— Бездарь какой… в ноги стрелять… — ворчал он себе под нос. — Разжаловать бы тебя, придурка…
Он покрывал горе-стрелка ругательствами, ни на секунду не забывая о Хлое и остальных. Аромат продолжат работать и цепи, тянущиеся с пальцев, никуда не делись.
Аномалия работала быстро и возвращала всё на свои места. Тело регрессировало, нужно было лишь перетерпеть неудобства. Когда пик дискомфорта миновал, Докс уже не злился на ранение в ноге. Всё же куда лучше, чем лежать с простреленной головой.
* * *
К трём ароматам на западной и восточной улицах присоединился ещё один. Скай стоял в паре дланей над землёй и помогал чем мог. Десятки чистых листов прямо в полёте принимали разные формы и мчались вниз. Они не могли нести какую-то серьёзную угрозу, но вывести из себя могли запросто. Бумажки мельтешили перед глазами, залетали за вороты, врезались в лицо, мешали дозорным сосредоточиться и оценить ситуацию. Иногда было достаточно всего одного столкновения, чтобы листок замертво упал на землю. Этого хватало, чтобы отвлёкшегося грастию поглотила грязь или окружили бабочки.
Скай видел, что на северной улице его помощь не нужна, но даже так листы в альбомах заканчивались с невероятной скоростью. Когда он заметил неладное на востоке, рука тут же неряшливо и второпях принялась писала весточки остальным. И только парень потянулся за очередным листом, как его ската сожрала огненная пасть. Платформа под ногами загорелась больше чем наполовину и Скай начал очень быстро терять высоту. Флайо его загорелся, а руки и часть лица обжёг горячий поток воздуха. Пришлось сразу сменить курс, чтобы не упасть в толпу, но огонь сжирал ската прямо на глазах, за считанные секунды. Бумажное создание полностью сгорело, не пролетев и полпути до одной из крыш.
Тесс подняла голову, смотря, как в небе горит бумажная опора. Вся её левая часть полыхала, и она падала, проносясь мимо косых улиц. Среди горожан и грастий поднялся гомон.
Маленький уголёк упал возле ног Тесс и загорелся. Жар от него был неестественно сильным, потому пришлось сделать шаг назад, чтобы не обжечься. И тогда прямо на глазах Тесс из толпы грастий вышел человек, вокруг которого крутились с десяток таких угольков. Он и люди, что шли за ним, не были дозорными и не были обычными горожанами. Они были равными.