*
Нарин ловко выдернул свою преподавательницу за угол из толпы, которая несла их за собой, как прилив, и рухнул с нею на пол, закрывая своей серой курткой ее белую рубашку. Можно было лишь надеяться, что Мирен не потерялся в творящемся безумии. То, как люди в повязках на них даже не смотрели, устремленные вперед к единственной цели, пугало едва ли не больше, чем если бы они гнались прямо за ним.
Аэлин скорчилась на полу, о ее ноги постоянно кто-то спотыкался и перепрыгивал через них, и казалось, это уже никогда не кончится, и от этой дурной бесконечности хотелось кричать. Вдобавок под бедром оказался револьвер, и стало отчаянно страшно, что он самопроизвольно выстрелит. Она укусила себя за предплечье, чтобы не заорать от боли и страха. И все это тянулось и тянулось, а потом пинать стали реже и вдруг перестали, топот удалился вперед и вверх, фанатики исчезли, осталась только тяжесть. А потом и Нарин встал, шепотом бормоча извинения.
Едва Аэлин с его помощью кое-как поднялась, она сразу схватилась за револьвер снова. Страшнее всего было увидеть вновь того человека в маске. Она ведь целилась в него, словно в тире, и было такое чувство, что рука сама вздрагивала оба раза, уводя от мишени в сторону!
Нарин тем временем поднял Мирена, который шатался и потирал ушибленную спину.
— Они вернутся, — сказала Аэлин уверенно. — Их что-то взбудоражило настолько, что они ненадолго забыли обо всем, но они вспомнят и вернутся.
— Надо вернуться за профессором Индираном, — предложил Нарин.
— Нет. Вот кто способен о себе позаботиться. Мирен, осмотрись. Нам нужен твой коридор со змеями.
— Вы хотите…
— Я хочу сделать то, зачем пришла. Нарин, ты можешь понять, где мы находимся?
Тот достал свой блокнот, добавил ещё пару линий карандашом.
— Кажется, нас увлекли сильно выше, в правый из трёх проходов от центра.
Мирен молчал и кусал губы.
— Держись, — сказала Аэлин и поняла, что неосознанно копирует интонации Мэйтара. — Мне тоже страшно. Но мы должны их найти.
— Но что мы… сделаем? Без…
— Что сможем, — отрезала она. — Идём. Нужно уйти отсюда и нужно искать змей на стенах.
— Смотрите, — торопливо сказал Нарин, поднося свой рисунок к свече, — эти тоннели из зала охватывают большую долю общей паутины. По пройденному расстоянию это могут быть нудные нам места… Давайте осмотрим их первыми, эти три коридора. Может, и профессора Индирана найдем.
— Когда видел его в последний раз?
— Видел его шляпу позади и сбоку, когда нас потащило за угол.
— Либо он отстал и сбежал, и тогда он найдет нас лучше, чем мы его, либо его увели с собой фанатики, и тогда мы вернёмся к этому вопросу после поиска студентов, — решила Аэлин. Стеарин свечи стекал на ее пальцы, обжигая и напоминая, что времени немного. Что на поиски, что на принятие решений.
— Идёмте, — Мирен кое-как взял себя в руки. — Здесь… ну… пахнет немного похоже как у нас в коридоре. Может, он рядом.
Пахло здесь, казалось Аэлин, как во всем остальном подземелье — серой и подземными газами. Но она кивнула, взяла огарок свечи в левую руку, а револьвер — в правую. Надо будет его перезарядить при отдыхе, а сейчас важнее взбодрить учеников.
Они двинулись следом за фанатиками, дошли до первого поперечного коридора, осмотрели перекресток и свернули влево.
— Мимо нас не бегали на поверхность, — уточнил Мирен, поглядев на следы.
— Мы все равно не знаем, куда он побежит, — Аэлин поежилась, вспомнив, кого увидела на месте их проводника.
Вся ее логичная и рассчитанная картина мира дала хорошую трещину, и имя ей было — живой эльф. Потому что — ну кем ему ещё быть, с таким голосом и таким лицом и глазами? Любой первокурсник, сдавший зачёт по фольклору и литературе, назовет вам эпитеты эльфов из легенд Северо-запада: "белые", "огнеглазые", "прекрасные". Правда, Аэлин никак не ожидала, что оправдаются все эпитеты сразу!
"Лунный человек", надо же. Даже эти лесные дикари что-то почуяли.
Но проклятье, что им всем вдруг понадобилось от эльфа? Что там говорил Индиран про обряды фанатиков… Приношение Света?
Дальше Аэлин некоторое время вспоминала слова, которые приличной гондорской даме знать не полагается. И которые на самом деле большинство гондорских дам все же знают друг от друга: иногда надо уметь говорить с грузчиками, рабочими и фермерами коротко и доходчиво.
Змеи. Она ничего не может поделать сейчас с фанатиками. Но она может искать демоновых каменных змей на стенах.
Перед следующим перекрестком она отдала свечу Мирену и перезарядила револьвер. Пять выстрелов в людей в упор… Что ж, страх не сделать это — не сбылся. Сможет и ещё раз.
Пошарив по карманам — да благословят Валар создателей мужского костюма — она достала часы, велела Нарину отметить время на странице с чертежом. Семь часов с четвертью, вечер. Фляга воды, выданная Мирену, лопнула по шву и протекла, но ее и Нарина фляги в порядке. Сухие галеты в карманах. На сутки под землёй более чем хватит. Если за сутки они не найдут пленных или Индирана — придется выбираться на поверхность за хорошей водой. Вряд ли здешняя сгодится для питья, и нет рядомМэйтара, который подскажет годную…
Новый поворот, новая линия на схеме у Нарина, снова осмотр стен. Здесь изображения упали либо сбиты, превратились в груду щебня, и не понять, была это маска или нечто другое. Потому они осматривают этот коридор, пока не находят другие маски.
— Дальше, — шепотом приказала Аэлин.
— Нас могут искать… с волками, — сказал осторожно Мирен.
— С волками нас найдут, даже если мы будем прятаться. Поэтому ищем дальше. Мэйтар дал нам время, и я не желаю тратить его зря.
— Ещё в каком состоянии мы их найдем, — Нарин поддержал Мирена, которого шатало не то от боли в ногах, не то от волнения.
— Голодом не морили, — сказал тот.
— Но когда выведем их, куда мы…
— Сперва надо их найти, — прервала его Аэлин. — Не будем забегать вперёд.
— Источники, — пробормотал Мирен. — Я прятал следы в ручьях… — и умолк.
Сгрудившись в темноте и погасив для сбережения свет, они съели по несколько галет из карманов и запили водой. Это было очень странно делать в окружении непроницаемой тьмы и в тишине. Звуки здесь все так же глохли, только снова сочилась где-то вода. Даже странно, думала Аэлин, почему этот лабиринт до сих пор не разваливается, если здесь так явно действуют силы природы, и водные источники на этой земле так произвольно пробиваются в разных местах. Интересно.
— Сейчас бы я с удовольствием задала твоему отцу-геологу вопрос об этих горячих источниках, — сказала она тихо. Почему так обильно пробиваются и в любых местах. Почему столько горячих здесь. Почему этот лабиринт до сих пор не размыло, если источники пробиваются где попало.
— Сейчас считается, — прошептал Нарин, — что горячие источники пробиваются там, где под землёй образуются магматические резервуары. Вблизи не только действующих, но и потухших вулканов, а также несостоявшихся.
— Это как? — переспросил Мирен.
— Это когда магматический резервуар под землёй образовался, но по какой-то причине магма не выходила на поверхность. Как на восточных берегах Нурнен или в Трехгорье Нового Умбара. Есть предположение, что Три горы были подняты магмой, но что-то помешало им превратиться в вулканы.
— И эта гора тоже? — уточнила Аэлин.
— Эта гора, вероятно, потухший вулкан, сохраняющий под собой неостывшую ещё магму, — объяснил довольный Нарин. — А обилие источников, наверное, связано с обильными дождями. Вода просачивается сквозь сухую вулканическую почву, нагревается внутри до пара и выходит обратно на поверхность по трещинам или создаёт новые… — Нарин повысил было голос, словно отвечал в аудитории, запнулся и шепотом закончил: — Поэтому она насыщена вулканическими газами.
— Скажи, и почему ты при профессоре археологии? — с первой за их встречу усмешкой в голосе спросил Мирен. Кажется, внезапная лекция немного развеяла его страхи.
— Потому что в семье уже три геолога, а я люблю ближнюю историю, а не настолько древнюю. А это… Ну, просто мои все время об этом говорят. С детства слышу. Не хотел заниматься тем, что знаю с детства.
— И науговское имя…
— А сам-то? — фыркнул Нарин.
Аэлин беспокойно прислушалась. Там, откуда они ушли, раздавались неясные звуки, но подземелье глушило их и не позволяло понять их природу.
— Идём дальше.
— Профессор, — шепнул Мирен, — а вы думаете, что этот Мэйтар…
— Я думаю, — твердо сказала Аэлин, — что без нас ему проще справиться с опасностью. Кем бы он ни оказался. Идём.
Они ощупью добрались до следующего перекрестка, завернули за угол вправо, и только тогда она зажгла огарок свечи, загородив его ладонью. Осторожно осветила стены впереди.
Мирен нервно нюхал воздух. Потом взял огарок из ее руки и стал осматривать стену впереди. Снова следы сбитых украшений… потом две маски…
— Змея… — шепнул Мирен, поднимая огонек повыше.
Змей было даже две, друг напротив друга. Грубо намеченное изломанное тело и выступающая маскообразная морда. И снова эти следящие глаза!
— Даже мимо идти как-то… — поежился беглец. — Прямо смотрят.
— Ничего, это же не декан Гварет Нандил, — пошутил неловко Нарин, — вот уж кто смотрит…
— И не ректор, — подхватила Аэлин. — Вперёд. Напомни, при вас была охрана?
— Наверху. Не возле камер. Но они каждый день… Проверяли замки и решетки.
— Кормили один раз в день?
— Дважды. Спускались к нам. Не знаю, во сколько.
— Логично, если утром и вечером. Тихо.
Они медленно поднимались вверх по коридору, и змеи смотрели на них с обоих стен. Может быть, ей казалось, но проходить между них было тяжело, словно она поднималась не по пологому склону, а лезла в крутую гору по узким ступенькам. Аэлин бросало в жар, на сердце давило. Вспоминалась защита диплома, и все страхи провала и насмешек, мучившие ее тогда, будто ожили и набросились разом на нее. Повернуть, остаться, так будет намного спокойнее…
Мирен рядом выдохнул и прижался к стене. Схватив его за плечо, Аэлин силой поставила парня на ноги.
— И слышать ничего не хочу, — сказала она тем голосом, которым обращалась к злостным прогульщикам семинаров. — Вперёд.
Парень пошел, словно кукла, с трудом переступая с ноги на ногу.
И вдруг из темноты впереди, откуда-то издалека, тихо донёсся другой голос:
— Кто здесь?
Вздрогнув, Мирен выпрямился и устремился вперед, едва касаясь стены рукой. Только дёргался, когда спешил мимо змеиных морд. Аэлин с учеником успевали за ним с трудом.
Эти люди сидели в полной темноте за старыми, но очень тяжёлыми решетками по обе стороны коридора, в вырубленных прямо в камне небольших камерах. Пахло всем тем, что производят скученные в одном месте люди — потом, грязной одеждой и сельским туалетом в яме.
Она подняла огарок повыше, и люди сощурились, отворачиваясь от света.
— Мирен… — сказал другой студент и вытер глаза.
— Все тихо! — скомандовал Аэлин шепотом. — Назовите себя, сколько вас? Дальрин? Эйвирен? Марни? Кориндиль?
— Нас четырнадцать, — сказали справа. — Госпожа профессор Верен… Где остальные ваши?
— Отвлекают фанатиков, — ответила Аэлин уверенно. — Была ли вечерняя кормёжка?
— Не уверен насчёт вечерней, — сказал молодой человек из второй справа камеры, — но последняя кормёжка была давно. Следующую можно ждать… Довольно скоро. Здесь ни у кого нет часов.
— Сколько людей вас охраняют?
— Сейчас, кажется, четверо или пятеро. К нам спускаются по двое.
— Если вы зашумите, остальные придут?
— Да, все с оружием.
— Отлично. Когда принесут еду, начинайте шуметь. Или хватайте их и прижимайте к решеткам. Пусть остальные спустятся сюда. Покажи, где спуск, — велела она, и Мирен повел ее к другому концу тоннеля, где он разветвлялся надвое. Показал люк в потолке, закрытый толстой крышкой из довольно светлых, свежих досок. Аэлин поспешно загородила рукой свечу и отступила, чтобы не выдать себя светом из ее щелей.
Осмотрела оставшихся. Почти все — студенты, кроме двух харадцев в простых длинных одеждах и одного немолодого мужчины в грязном пиджаке. Вельхин, вспомнила она. Вельхин дар-Фарон, умбарец, историк среднего Востока. В Гондоре любил вечеринки в пивных, а сейчас заметно похудел.
— Вы уверены, что справитесь? — спросил этот Вельхин скептически.
— А вы не мешайте. Я сейчас погашу огонь. Сидим тихо, не привлекая внимания. Ждём охранников. Когда они появятся, начинайте шуметь и хватать их за что дотянетесь. Мне нужна вся охрана здесь, внизу. Хватайте сквозь решетку и держите всех, до кого дотянетесь, чтобы в них можно было выстрелить. Ясно?
— Да, госпожа профессор Верен, но…
— Никаких но, Эйвирен. "Но" будете говорить на семинарах. Или когда выберемся и поспорим о датировке этого безобразия, в смысле, построек. А сейчас ведите себя как обычно.
Кто-то подошёл к решетке камеры слева, его рука была на перевязи.
— Обычно, — сказал Кориндиль Фаргин, магистр практической истории, — мы и так разговариваем или поем. Или читаем друг другу лекции. Больше в темноте делать нечего, но вдруг пригодится.
— Молодцы. Вот так и продолжайте, — сказала Аэлин, утаскивая обоих спутников в сторону. Ближайшее укрытие было за устрашающей головой змеи, никаких других выступов в тоннеле не оказалось.
— Опять она… — охнул Мирен. От змеи так и разило страхом, ее морда будто оживала в колеблющемся свете.
— Не поддавайтесь примитивным страхам, Мирен. Вы же учили, все примитивные культы строятся на таких простых вещах. Восхитить и напугать. Эта сделана пугающей. Вы, как цивилизованный человек, не должны поддаваться этим страхам.
— Профессор, я не ожидал, что вы и в подземелье останетесь такой же занудой, как в лектории! — огрызнулся Мирен, сползая на пол и вытирая пот с лица.
— Вот приедете ко мне на раскопки, ещё не то увидите.
Из клеток негромко запели. Возможно, чтобы заглушить их перепалку. У Кориндиля оказался приятный низкий голос — жаль, что он ни разу не пел, когда работал с ней на раскопках линденских Гаваней.
Аэлин тоже села на пол, вдохнула вонючий подземный воздух и приготовилась ждать.
*
Он бежал через развалины легко и быстро, перепрыгивая без труда препятствия и взбегая по наклонным стволам на стены, словно по широкой удобной лестнице. Казалось, его совсем не тяготили ни многозарядное ружье, ни длинный меч за спиной. Патроны, правда, уже заканчивались, и большую их часть он расстрелял, пробиваясь наверх через охраняемый выход. Догоняли его только волки, лишь они могли состязаться с ним в скорости бега. И даже волки не могли напасть всей кучей, не успевали. Эти волки и пуль словно бы не боялись, но он подпускал их поближе и стрелял прямо в голову или в глотку. Или вонзал в глотку меч. Смотря как было удобнее в то мгновение. Меч сверкал под вечерним солнцем, и порой оно ярко высвечивало на клинке клеймо в виде восьмиконечной звезды.
Потом ещё один волк догнал его, он развернулся и поймал волка на меч в прыжке. Шагнул назад, пропустил несущееся тело мимо себя, дёрнул клинок на себя, вспарывая глотку лезвием. На клеймо легли кровавые пятна, сделав его темным и зловещим.
Люди спешили за волками, люди стреляли вслед, но они помнили приказ брать живым, и он тоже помнил, а потому не слишком беспокоился. Он думал сейчас о другом — придется ли ему извести всех волков, чтобы затеряться в городе, или сумеет избавиться от них иначе. Он пробежал уже через несколько ручьев, но ни один ему не подходил.
Потом он вбежал в довольно широкий ручей, исходивший паром, и поспешил вдоль него вниз по склону, то заходя в воду, то вдоль нее. К ручью присоединялись другие, вот обозначились и берега, и маленькая речка, остывая, уверенно направилась к подножию горы и верхнему Гэлханду. Он забегал в воду все чаще, а какое-то время бежал прямо по воде, лишь изредка выскакивая на берег. На бегу убрал меч в ножны и забросил ружье за спину, освобождая руки.
А потом разбежался, запрыгнул прямо из воды на дерево на берегу и перескочил на соседнее раньше, чем показались новые преследователи. Затем, держась за лиану — ещё на одно, подальше. И замер, прижавшись к стволу.
Волки и люди бежали вдоль речки мимо, стреляя и перекликаясь на бегу, а он словно растворился в лесной тени и смотрел на них, невидимый, сквозь заросли. Если бы с ветром не повезло, волки бы, наверное, учуяли его даже сквозь испарения речки, но ветер шумел где-то наверху, а здесь стояла неподвижная жара, и даже волчьи морды кривились от сернистой вони. А когда многочисленная, но не самая толковая погоня пронеслась следом за загонщиками, ломая кусты, расплескивая воду и меся сапогами грязь, он соскользнул на землю и устремился прочь вдоль склона.
Взбежав на небольшое возвышение, он замер. Сощурился на клонящееся к закату солнце, потом обернулся к реке, куда спешила погоня. Что-то в ней его беспокоило, должно быть. Потом он отвернулся и вновь заторопился на запад.
Остановился.
Коротко выругался, или так, во всяком случае, показалось — бросил несколько отрывистых каркающих слов на языке, на котором не говорили ни в Хараде, ни в Кханде. Может, где-то в глубине материка, за полупустынями Нурнена и Рун, могли бы говорить так резко и гортанно.
Нахмурился. Лицо его оставалось гладким, как у юноши, но между бровей обозначилась резкая и привычная складка.
Время шло, солнце склонилось ещё немного к земле.
— Люди, — сказал, наконец, сквозь зубы тот, кто называл себя Мэйтаром Нарионом. Тоже словно выругался. Развернулся и побежал вверх по склону, туда, откуда пришел.
Казалось, этот бег его не утомляет, и он мог бы бежать так много часов, не сбавляя скорости. Даже на подъёме. Но он сделал крюк на запад, чтобы вернуться с другой стороны, и потому потратил лишнее время на возвращение к тому месту, где вырвался из-под земли.
К этому полуразрушенному дому, который в прошлый раз пробежал за несколько секунд, он подходил теперь медленно и осторожно, беззвучно переступая по земле. Даже сухие листья, казалось, он не тревожил. Солнце садилось, развалины ушли в вечернюю голубоватую тень, и в ней царили тишина и спокойствие. Трое мужчин у развалин не скрывались и не беспокоились, они просто сидели на камнях, переговариваясь вполголоса, словно сегодня ничего и не произошло.
Он неслышно обошел их, обошел дом с другой стороны. Посмотрел наверх, словно готовясь забраться в развалины через стену, но почему-то отказался от этого намерения. На открытом месте он чувствовал себя неуютно и не раз оглядывался, но не замечал вблизи ничего подозрительного.
Вернулся и беззвучно, не наклоняясь, двинулся вдоль стены, заходя за спину караульным.
Близкий выстрел застал его на полпути — и пуля, пробившая правое плечо, заставила его шатнуться и отступить назад, к стене. Люди прямо перед ним вскочили, заговорили, всматриваясь вдаль. Он сделал беззвучно еще два шага и нырнул в проем без двери. В глубине заброшенного дома откинул тяжёлый дощатый люк в полу левой рукой.
Оттуда выстрелили почти в упор ему по ногам, пуля пробила бедро насквозь и ушла куда-то вверх. Два волка выскочили из провала и зарычали, за ними повалили люди. Охранники встали в проёме с ружьями в руках.
Медленно отступив к стене, он опёрся на нее, взялся за меч левой рукой. Лицо его осталось неподвижным.
— Какие вы бываете предсказуемые, — раздался глухой голос снизу.
Человек в золочёной маске поднялся из провала, легко взбежав по деревянной лестнице. Как молодой, хотя руки его были сморщенными руками старика.
— Берите его быстрее, пока лишней крови не потерял, — сказал жрец деловито.
*