- А хороша!
Больше он не произносит ни слова.
Он мочится.
Затем появляются плотник, трактирщик, Ганьяр и Ферне, - все они торопятся по своим делам.
Похоже, будто все они уговорились здесь встретиться.
Ничего подобного. Они просто просыпаются среди чистой летней ночи. Они оставляют на минуточку жен дома и предпочитают им природу.
Они с удовольствием видят друг друга и обмениваются редкими словами, которые раздаются так звонко, что они и сами удивляются. Они не шутят, слова плохого не скажут. Они медлят идти спать. Им незачем торопиться. Они не любят своих постелей.
- А фермера нету... Не умер ли?
Выходит, опершись на палку, Жером, самый старый во всей деревне. Напрасно дочь твердит ему вслед:
- Папаша, да вы простынете. Вы бы хоть штаны надели...
Он упрямится и скорее погибнет, чем уступит по слабости характера.
Остальные дружески желают ему спокойной ночи.
Но он очень занят и ничего не отвечает.
Он степенно отправляет самые мелкие жизненные акты, и луна не в силах его отвлечь.
Он кончил. Все кончили.
- До завтра!
- Вернее сказать - до сегодня.
Идут лениво по домам, хлопают двери. Последняя задвижка приглушенно вскрикивает.
Луна остается теперь одна, она еще бесполезнее, чем всегда. Тишина такая, что ее может спугнуть вскрикнувшая во сне коноплянка.
VIII
Мадам Филипп все еще взволнована и горда, потому что ей нанесла визит мадам Деланж, богатая помещица.
- Клянусь, правда, - говорит она мне.
- Поздравляю вас, мадам Филипп. А когда вы удостоились этой чести?
- Сегодня утром я возилась по хозяйству, вдруг вижу: входит ко мне красивая дама. Я не знала, куда деваться. А она мне: "Здравствуйте, мадам Филипп. Я проходила мимо и вот зашла к вам в гости на минуточку". Я опомнилась и говорю: "Вы очень любезны, сударыня". Предложила ей стул. "Нет, говорит, спасибо, я не устала". А сама тяжело дышит, а не садится и на все так и смотрит. И на стены, и на часы, и на кровать, расспросила, как старик, как ребята, какие нынешний год ожидаются рожь, сено, фрукты. И все говорит, говорит; я отвечать не успевала прямо; потом собралась. "До свиданья", говорит и ушла.
- Так быстро?
- Прямо вот так и ушла.
- Что-то странно.
- Да, странно. Кто бы мог подумать, что такая знатная барыня зайдет в хижину такой беднячки, как я.
- Никто, мадам Филипп, и, сколько бы я ни думал, я никак не могу себе это объяснить. Не знаю, что за причина такая.
- Причина? Мадам Деланж объяснила мне. Она хотела меня видеть из любезности, просто так.
- Вы в этом уверены?
- Ведь никто ее не заставлял. Я-то ее не приглашала.
- И вы думаете серьезно, мадам Филипп, что это был настоящий визит?
- А почему бы и нет? Конечно, маленький визит, мимоходом. Я думаю так: мадам Деланж прогуливалась, погода хорошая, настроение у нее хорошее, заметила она меня и говорит: "А ведь я не была еще в хижине у Филиппов. Дай-ка зайду, посмотрю, как они живут, а им это будет приятно".
- А вам лестно?
- Что же мне, расстраиваться, что ли, что она не гнушается мной? Но, должно быть, она подумала, что я плохо воспитана. Совсем забыла у нее спросить, не хочет ли она напиться. И ушла она как-то быстро. Мне бы нужно за ней побежать, да я не посмела.
- Вы говорите, что она тяжело дышала?
- Да, и вся красная была от жары.
- Скажите-ка, мадам Филипп, когда она вошла, вы на дороге ничего не заметили?
- Ничего.
- Быков на дороге не было?
- Каких еще быков?
- Были быки?
- С чего это я буду смотреть, были быки на дороге или нет!
- Вы никогда не боялись быков, мадам Филипп?
- Какого черта вы меня об этом спрашиваете?
- А как вы думаете, помещица их боится?
- Не знаю и знать не хочу!
- А это очень важно, потому что если мадам Деланж, богатая помещица, боится быков и если по дороге проходили быки в то время, когда она зашла к вам, то ее визит не должен вас ни удивлять, мадам Филипп, ни радовать.