Вальдриссан взял курс в направлении, давно нехоженом.
Честно сказать, он не особенно сюда рвался — Тэхт-Морниэ, королевство темных эльфов, не откликалось в его сердце ничем, кроме боли. Порой очень горькой, порой, когда он предавался трогательным воспоминаниям, очень сладкой. Такой, от которой будто после хорошей пьянки, остается тяжелое похмелье. Вот вчера вечером ты был счастлив, а сегодня — нет.
Добравшись до границ туманного леса, лежавшего чуть восточнее Даэрдина и существенно южнее погибшего в последней Пагубе королевства озерных эльфов, на самой границе одним краем с Ирэтвендилем, а другим, нижним, с Руамардом, Вальдриссан осадил коня и пустил шагом. В глубокой древности, когда Консорциум теократов Ас-Хаггарда был повержен, и эльфийские земли раскололись на три самодостаточных государства, темным остался довольно скромный клочок земли. Поэтому огромная часть его братьев и сестер расселилась в глубинах, тесня с одной стороны, наползавших время от времени исчадия Пустоты, а с другой — гномов Руамарда.
Именно поэтому темным эльфам пришлось не чураться чар, которые их светлые и озерные братья считали постыдными, черными, принадлежащими ушедшему могуществу архонтов. Колдунов Дома Владык, вышедших из его народа, прочие эльфы клеймили Сотрясателями земли и Изрыгателями лавы. Сторонников Дома Кошмар звали Паучьими лордами, ибо паутина безумия, сплетенная заклинаниями этой школы, опутывала сознание врагов. И верховный Паучий лорд заседал в столице, сжимая в руке главное орудие подчинения — Длань Безликого, отголосок великого посоха Аль-Ладрис.
Со временем расхожая в Аэриде фраза, будто вся магия пошла от эльфов, приобрела двойной смысл: вся защитная — от светлых, а разрушительная — от темных.
Именно из-за склонности сотрясать и жечь народ Тэхт-Морниэ вывел породу волшебных древ Крайнель, устойчивых к огню, но источающих пары. Многие считали, что они ядовиты, но Вальдриссан знал наверняка — нет. Это был просто побочный эффект колдовства, не дававшего деревьям гореть. Тем не менее, в густой туманной дымке был толк: он скрывал гарнизонные патрули, позволяя темным эльфам сливаться с лесом и нападать на нерадивых путников или смертельно бесстрашных воинов, решивших покуситься на одинокий лес. То сизый, то черный, туман стелился и клубился, вставая вокруг и внутри леса стеной.
Вальдриссан беспрепятственно прошел сквозь эту стену и закрыл глаза, вспоминая, как впервые на границе леса увидел Тальваду.
День стоял солнечный. Настолько, что непривычному к такому обилию света, Вальдриссану постоянно приходилось щурится. Он то и дело поправлял длинные черные волосы, частично собранные в узел на темени, а большей частью свободно ниспадающие на плечи и спину. Каждый раз, когда он проводил по лбу вверх, словно зачесывая их, на широком крепком запястье воина блестели массивные золотые браслеты — один с огненными рубинами, другой — с пронзительными аметистами. Каждая деталь его одеяния выдавала высокий статус — как по рождению, так и по выслуге.
На кожаном поясе шириной в ладонь в ножнах держался изысканно украшенный кинжал — личный подарок короля. На посохе, чуть ниже навершия, был подвязан колокольчик из черной стали, подсвеченный чарами — фамильный знак, означавший принадлежность к семье потомственных чародеев, и не абы каких.
Вальдриссан не без причин находился у короля на особом счету. Вождь воинственного клана Астарг, Вальдриссан славился и своим боевым мастерством, и колдовским могуществом, и безупречной верностью. Позади осталась Четвертая Пагуба — месяца не прошло, как завершилась! — и вся Аэрида будто стремилась облегченно вздохнуть полной грудью.
Король Тэхт-Морниэ не относился к малодушным. И старался учесть всех, кто пришел его стране на помощь в страшные дни, ибо Четвертая Пагуба ударила именно по темным эльфам. Поэтому он созвал несколько приближенных и доверенных воинов, взял всех выживших и заинтересованных смотрителей Пустоты, и пустился к границе Тэхт-Морниэ и Ирэтвендиля: стоило сказать «спасибо» светлым братьям. По крайней мере, смотрителям Пустоты, ибо, в отличие от правящего рода, смотрители всегда откликались на угрозу Темных архонтов, не оглядываясь на различия расы, веры и пола.
Под предводительством правителя знатные эльфы Тэхт-Морниэ вышли к границе и встретились с посольством Ирэтвендиля, ведомым одним из принцев. Вальдриссан, прошедший ту Пагубу в первых рядах, демонстративно морщился, глядя на важного отпрыска: светлые, думал он, всё боятся запачкаться, измараться. А между тем, чтобы очистить мир от грязи, в ней приходится вываляться! Однако о смотрителях Пустоты, стоявших позади принца, ни Вальдриссан, ни его владыка, ни другие темные эльфы, не могли отозваться столь же высокомерно. Эти грязи не боялись.
Сразу за тогдашним командором стоял молодой и амбициозный эльф-смотритель — Вальдриссан запомнил его в боях. Он лейтенант ордена, и, кажется, является потомком легендарного Тилелейта, ученика Эгнир. А рядом, держа его за руку, стояла она — самая прекрасная девушка, которую он только мог встретить.
Увидев ее, Вальдриссан перестал дышать.
Она выглядела, как луч. Тонкий, золотистый, невесомый, словно сам свет, почти прозрачный, если посмотреть под определенным углом, и пробивающий насквозь любую толщу грозовых туч. Пронзающий, как брошенное копье, и слепящий. Да, признал тогда Вальдриссан: на ее красоту было больно смотреть.
Это было коротко. Даже мгновенно. И внятно.
Его сердце не билось несколько секунд, а потом, ударив, будто возвестило: «Ты будешь готов умереть за нее».
Гордый, смелый, вольный получить почти все, к чему потянет руку, вождь Вальдриссан тогда забыл даже отмахнуться от глупого пророчества внутреннего голоса. Да кто она такая…?
Он не успел даже додумать вопрос.
— Тальвада Тилелейт, моя сестра, — представил лейтенант смотрителей. Только тогда он, Вальдриссан, осознал, что неотрывно пялится на эльфийку, даже не пытаясь что-то скрыть. И, к вящему изумлению вождя, та точно так же смотрела на него в ответ.
— Тилелейт, — произнес король темных эльфов. — До чего говорящий и известный род. Примите мое почтение, молодая госпожа.
Тальвада ответила. Что-то вежливое и безукоризненно правильное. Вальдр не вслушивался в слова — он только слышал звонкий голос и мягкий выговор.
«Почему она здесь?»
Вальдриссан ничего не говорил, полностью утратив нить происходящего. Он только слышал, что время от времени принц что-то мямлил, потом оглядывался на смотрителей. Командор отвечал более сдержанно и мудро.
Обе стороны условились устроить небольшой праздник прямо тут, на границе: темные точно не пойдут в Ирэтвендиль, да их там и не ждут. Как и светлых никаким посулом в Тэхт-Морниэ не заманишь.
Король уехал сразу после официальной части, а вот ирэтвендильский принц Кайдаэн и, тем паче, смотрители обоих королевств остались. Их братские чувства не были, в отличие от обязательств правителей, формальными. И, сам того не заметив, остался и Вальдриссан. Просто потому, что понятия не имел, увидит ли ее когда-нибудь еще.
Ночью первого праздничного дня он понял, почему Тальвада, не принимавшая участия в битве с исчадиями, присутствовала здесь: она оказалась телемантом, следившим за самочувствием лорда-командора. В противостоянии архонту тот сильно пострадал, и ему постоянно нужен был надсмотр.
Увидев, как Тальвада помогает командору, Вальдриссан подстерег ее неподалеку. Когда представился шанс — перехватил. За руку, грубо, словно уже имел все возможные права на эту женщину. И смотрел точно так же. За день он не обмолвился с ней и словом, просто не понимая, что может сказать. А сейчас под покровом ночи, чувствуя себя смелее и в своей тарелке, просто поймал за руку и оттащил от остальных, чтобы… что?
Он не сразу понял, что Тальвада даже не пискнула, пока он отводил ее от празднующих. Просто увел за собой до границы леса. Замер, с трудом осознав, что дальше придется волочь. Или — надеяться, что она сама последует за ним, если он попросит.
Вальдр тогда усмехнулся: и как он попросит? Что скажет? Они совершенно чужды друг другу, и если он что-то вбил себе в голову…
Он не помнил, что им двигало. Но вдруг обнаружил, что обернулся к девушке и, отпустив ее запястье, теперь протянул руку ладонью вверх. В приглашающем жесте. Жесте, спрашивающем согласия.
Она колебалась. Вечерний ветер трепал ее летящие светлые волосы, а лунный отблеск ложился на лицо так, что придавал ее и без того утонченным чертам особенную стройность. Тальвада выглядела, как острие, засевшее ему прямо в сердце.
— Далеко? — спросила она, и Вальдр почувствовал, как в его груди загрохотало с неистовой силой. Почему это происходит!?! Это, какие-то… любовные чары? Что это?!
Он стоял, не в силах произнести ни слова. Тальвада ждала ответа, поэтому Вальдриссан, чтобы как-то успокоить ее, замотал головой: нет, не далеко. Не дальше, чем ты захочешь пойти.
Тальвада вложила ладонь в мужскую — робко, но Вальдр тут же обхватил ее пальцы с горячностью. И потянул на себя.
Получилось, что он ей не соврал: Тальвада в самом деле ушла недалеко, буквально на пару шагов, чтобы оказаться совсем близко к мужчине.
Вальдриссан постарался сказать себе, что если он обнимет ее сейчас, то она точно сбежит. И еще поднимет вой, что-де, сподвижник короля Тэхт-Морниэ пользуется своим статусом вождя, чтобы порочить ее. Не приведи Таренгар, это потом кончится непонятно чем. Нет-нет, снова замотал головой Вальдриссан, так точно нельзя. Нельзя.
А потом он так и замер — удерживая ее рядом тем, что сжимал женские пальцы, и пытался хоть немного унять взбесившееся сердце.
Не в силах внести хоть какую-то ясность в происходящее, Вальдр смотрел на Тальваду, пока к ним не подошел ее брат. Вальдриссан не сразу заметил, что они уже не вдвоем. Светлый эльф высвободил руку сестры из мужской хватки и сердито посмотрел на Вальдра. Когда тот обратил на лейтенанта ответный взгляд, то прочел в лице мужчины непробиваемую твердость: «Будь ты хоть трижды вождем, тебе не запугать ни меня, ни ее». Мужчина шагнул вперед, задвинув сестру за спину. Это Вальдриссану было понятно. Облизнув пересохшие губы, он сказал:
— Я готов принять любые обязательства, если она никому не обещана.
Слова темного эльфа прозвучали слишком неожиданно. Брат Тальвады растерял уверенность, что драки не избежать.
— Что?
Вальдриссан был, напротив, уверен, как никогда.
— Хочешь спросить, в уме ли я? В уме, смотритель. Отдай мне сестру, — взгляд темного эльфа снова сосредоточился на женщине за плечом мужчины.
Светлый, утерев рукой подбородок, повел головой.
— Ты все-таки точно не в себе. — Воинственность мужчины пропала. Теперь он выглядел озадаченным.
— Это не важно, — заявил Вальдриссан. — Важно, что я серьезен.
— Но даже не знаешь ее!
— У меня вся жизнь, чтобы узнать.
Брат Тальвады громко выдохнул — не от усталости, а… как будто с сожалением.
— Слушай, я не хочу нанести тебе какое-нибудь непоправимое оскорбление. Проблемы сейчас не нужны никому из нас, верно? Давай просто забудем это все.
Вальдриссан не согласился.
— Это ничего не решит.
Может, и не решит, признал смотритель. Но он точно знал, что могло бы решить.
— Но ты же вождь одного из кланов Тэхт-Морниэ! У тебя уже наверняка есть жена и дети! — выпалил он.
— Нет! — Вальдриссан шагнул вперед. Если дело только в этом, то в самом деле у него никого нет. А, значит, и препятствий тоже нет! Хоть что-то было в Пагубе хорошее — избавление от ненужной навязанной ноши. — Послушай, я сказал: я серьезен. Я сделаю все так, как положено в вашей традиции, — заявил он светлому эльфу. — Чтобы для обеих сторон все было по закону.
— Какому закону?! — смотритель не выдержал. — Ты — вождь из темных эльфов, а она — из светлых! Даже… даже если бы она была не против, у вас бы ничего не вышло! Ты меня слушаешь?! — Он понял, что Вальдриссан замер, неотрывно глядя на девушку.
— Ты против? — спросил он, почувствовав, как дрожат губы, леденеющие под ночным ветром. Тальвада откровенно терялась. Она словом с ним не обмолвилась, а первое, что он в итоге сказал — про свадьбу. Бред же!
— Я… совсем не знаю тебя, — промямлила она.
— Так узнай! — С готовностью Вальдриссан в несколько четких движений скинул на землю все оружие и, обойдя, протянул к девушке руки ладонями вверх. Он все еще неотрывно смотрел на нее: «Вот он я». Она хотела что-то сказать. Вальдриссан представить не мог и боялся, что именно. Ему трудно было представить, что бы чувствовал он сам, окажись на ее месте. Вальдриссану повезло, он мужчина: когда его пожирают глазами женщины, он может наслаждаться этим и выбрать любую. Но, наверное, когда ты женщина, и тебя так открыто алчут, твои ощущения далеки от тщеславного самодовольства.
Вальдриссан смотрел неотрывно, и все еще видел, как она хочет что-то сказать, но брат ей не дал.
— Прости. — Смотритель качнул головой, развернулся и взял сестру за руку. Вальдриссан сделал шаг им вслед:
— Не вздумай поднять на нее руку! — пригрозил он смотрителю. Мало ли, ей еще перепадет за то, что он, в общем-то, затеял сам. — Это было мое решение!
Смотритель остановился вместе с сестрой, которая больше не смотрела на Вальдриссана. Оглянулся и… улыбнулся?
— Спасибо, вождь.
Вальдр еще долго сидел под кромкой леса, прежде чем собрался с духом и вернулся к остальным. Тальвады нигде не было видно, сколь бы он ни искал глазами. И только с наступлением глубокой ночи, когда он уже лег спать в установленном шатре, Вальдриссан почувствовал: что-то изменилось.
Полы его шатра словно тронуло сквозняком. Вальдриссан напрягся. Вождь и воин, он давно приучился быть настороже даже во сне — его жизнь стоила не так уж и дешево, приходилось охранять ее. Эльф внутренне подобрался, стараясь не выдать, что проснулся. Левая рука под пледом легла на рукоять кинжала. В случае чего, он ударит на поражение, но хорошо бы в такое место, чтоб не помер сразу. Какой в этом толк? Нужно узнать, кто подослал убийцу!
Как только Вальдр почувствовал тепло живого тела, опустившегося рядом с его лежаком на колено, он выбросил вверх сначала правую руку, безошибочно ловя злоумышленника за горло. Тут же выпростал вторую руку с кинжалом и внезапно осознал, что не видит того, кого держит.
— Пх! — презрительно фыркнул Вальдр. — Зелье невидимости, конечно. Чего еще и ждать от белоруких хлюпиков Ирэтвендиля!
Вместо ответа Вальдриссан услышал всхлип, а затем почувствовал на руке чужую ладонь. Мягче, чем была бы у воина. И пальцы какие-то тонкие.
— А если обещана? — хрипло пискнул голосок. Вальдриссан замешкался лишь на долю мгновения. Потом отпустил — и горло девушки, и кинжал. Развел руки, чтобы показать: он не намерен причинять ей вред! Это вышло случайно, он не знал! Не видел!
Тальвада закашлялась.
— Что… ты… — Вальдриссан растерялся, не зная, как быть.
— А если я обещана? — повторила эльфийка, все еще откашливаясь.
— Таренгар Неумолимый, — шепотом взмолился эльф. Осторожно, медленно, чтобы она видела, потянул к ней руку, надеясь коснуться лица. Дотронулся и отпрянул.
— Зелье, — шепнул он. — Оно скоро спадет. А твой брат…
— Он спит.
Вальдр замотал головой.
— Смотрители все равно все услышат. Я не хочу, — сказал Вальдриссан и, хватая одежду, вскочил с места. Наскоро натянул тунику, накинул плащ. Затем ухватился за предплечье девушки и проследил до ладони, которую сжал. Дернул Тальваду к себе.
— Что…? — Она судорожно вдохнула.
— Молчи, — приказал мужчина.
Пока невидимость зелья не спала, нужно унести Тальваду отсюда подальше. Разумеется, все заметят, что он идет с вытянутыми вперед руками, и догадаться будет несложно. Поэтому Вальдр закинул Тальваду на плечо и придержал поверх, уповая, что жест сойдет за его неугасимое желание чесать затылок. А то, что он идет сквозь кутящий лагерь немного неровно под весом девушки — так и ладно. Кто сегодня на этом празднике мало выпил, а?
Вальдриссан шел нарочно пошатываясь, но старался не затягивать. И как только представилась возможность (глаз вокруг стало поменьше), он перекинул Тальваду на руки и бросился к лесу.
Он в самом деле выпил, время от времени его слегка вело. Но он добрался до укромной туманной сени, не повредив драгоценную ношу. Сила зелья спала еще по дороге, и теперь Вальдр замер, опустив девушку на землю. Посмотрел в лицо, мягко ощупывая глядящие в ответ глаза, дрожащие губы, спустился ниже по белой шее, остановился на груди, движение которой выдавало волнение.
— Ты сказал, что готов на многое, если я не обещана, вождь, — шепнула девушка.
Ее голос заставил мужчину оторваться от созерцания женских достоинств и снова сосредоточиться на лице. В груди грохотало, но в голове — еще сильнее. Он пришла к нему. Сама. Пришла. Зачем? Почему? Неужели? Или… есть какая-то иная причина?
— Не коверкай, — посоветовал Вальдриссан. — Я сказал, что готов на все, если ты…
— Но что, если я обещана? — «Обещана, но хочу быть свободна» — он мог легко увидеть это в ее отчаянном взгляде.
Вальдриссан не колебался ни мгновения:
— Или он откажется, или я решу это.
Он все же немного терялся. Может, было опрометчиво так быстро тащить ее сюда? Что, если она пришла в шатер, чтобы именно поговорить? Она очевидно не доверяет ему и… будто проверяет?
— Почему, вождь? — эльфийка покачала головой. — Ты видишь меня первый день и совсем не знаешь.
Он и сам не смог бы сказать. Наверное, когда Таренгар Неумолимый впервые увидел Тирсагар Настигающую, он тоже не понял, что произошло и как. Понял только, что получит ее любой ценой, потому что так надо. Потому что не сможет и дальше жить без нее так же, как жил до этого.
— Я узнаю.
Не «Хочу узнать» или «Надеюсь». «Я узнаю» — фактом.
Она о чем-то думала — Вальдриссан не мог предположить, о чем.
А потом вдруг задумался сам. Что… Что если ее специально взяли сюда, на праздник, чтобы воспользоваться силой ее красоты? Что, если ей было поручено убить, например, короля? Но король уехал, и чтобы ослабить Тэхт-Морниэ, ей приказали убить его? Потому она и здесь, верно? Какая девушка, еще несколько часов назад дрожавшая в твоей тени, сама среди ночи явится в твой шатер?
Ему до ужаса не хотелось верить в подобное, да и внутренний голос бахвалился: поручить бабе убить его могли только те мужчины, что не способны сделать это сами! Ничего, с женщиной он как-то да справится! Но вместе с тем, неясность происходящего несказанно мучила, и Вальдриссан, облизав губы, твердо спросил:
— Почему ты пришла ко мне? Я понимаю, что выгляжу диким и одержимым, и едва ли безопасным. Так почему ты…
— Хочешь, чтобы ушла?
— Хотел бы, что б ушла — не говорил бы того, что сказал, когда здесь был твой брат. Хочу, чтоб ответила.
Тальвада отвела взор, закусила губу. «Теряется, не уверена» — определил Вальдриссан. Вот сейчас и выяснится, что он был прав, да только эта девчонка, как и многие до нее, собственное имя забыла, оказавшись рядом с ним. Вальдриссан разочарованно вздохнул, закрыв глаза.
Однако ответ Тальвады поразил его.
— Лучше пойти за тем мужчиной, который хочет взять на себя любые обязательства, чем за тем, кого вынудили их взять.
Вот оно что? Нежеланный жених? Поэтому она тут? Чтобы получить хоть какие-то счастливые воспоминания об отношениях мужчины и женщины прежде, чем жизнь обяжет ее?
Вальдриссан горько усмехнулся. Тогда он понял ее неправильно: решил, что речь про вынужденный брак. С кем не бывает? Среди высоких домов только так и может быть! Ему ли, овдовевшему при большой удаче, не знать?
Лишь на утро Вальдриссан почуял в словах Тальвады скрытый смысл. Она дрожала и боялась всю ночь, и ему приходилось сдерживать себя в каждом движении, чтобы не обидеть и не напугать. Но при этом Тальвада не была девой, и смутные подозрения закрались в голову вождя.
— Почему… того, кому ты обещана, вынудили взять на себя обязательства?
Тальвада подобралась, прикрываясь его плащом.
— Ты ведь уже понял, — шепнула она. — Не нужно спрашивать.
Вальдриссан сжал кулаки и вскинул голову, давая выход взметнувшейся ярости.
— Я убью его! Кто он?!
Тальвада страшилась:
— Прошу, успокойся. Это ничего не даст.
— Имя, — с мрачной решимостью потребовал Вальдриссан.
— Не нужно…
— Имя. — Вальдриссан изо всех сил сдерживался, чтобы не крикнуть. Но ей и без того боязно. И особенно сильно от того, насколько опасное развитие событий рисуется в ее воображении. Не бойся, красавица, подумал Вальдриссан. Пусть лучше он боится, что с ним сделают за то, что он оказался скотиной.
Вальдр развернулся к ней, навис, наклоняясь вперед и понуждая Тальваду снова лечь. Плащ выскользнул у нее из рук, открывая мужскому взгляду совершенное тело. На шее болталось украшение — он не обратил тогда никакого внимания — какое ему дело до побрякушек, когда рядом, прямо в его руках — совершенство?
Одного взгляда Вальдриссану хватило, чтобы живо представить, как эта женщина выбивалась из жадных рук, пыталась оттолкнуть ненавистное животное, звала на помощь.
Вальдриссан рыкнул, и тут же заставил себя досчитать до десяти. Он отыграется за нее на изверге, который не сумел сдержать себя, который решил, что раз он хочет — то ее согласие и не важно!
— Имя, — шепнул Вальдриссан, глядя Тальваде в глаза и проводя по нежной щеке дрожащими пальцами.
Голубые глаза метались: ей очень хотелось, чтобы ублюдок получил по заслугам — Вальдриссан без труда читал это. И вместе с тем, страх, что она или кто-то из ее близких пострадает, если она осмелится причинить вред обидчику, сковывал ее желание.
— Может, ну его? — робко предложила она. — Нет худа без добра, посмотри, сегодня я могла быть с тобой без страха, что этим шагом сломаю себе будущее. — Она даже улыбнулась. Вальдриссан не удержался и ненадолго прижался ртом к ее губам. Слишком прекрасная! Мужчина отстранился, дыханием опаляя светлую кожу, и вновь посмотрел в глаза.
— Это кто-то важный?
Тальвада мелко закивала. Тонкие пальчики потянулись к нему, словно ей так не хотелось, чтобы он уходил.
— Я тоже очень важный! — тихо рыкнул Вальдриссан. Тальвада широко и открыто улыбнулась — от его голоса, его намерений, его близости.
— Очень, — шепнула женщина. Как бы Вальдриссан не плыл от того, что, кажется, начинал добиваться взаимности, главного он не терял.
— И все-таки, Тальвада…
— Вальдриссан…
— Это принц Кэйдаен, — раздался из-за спины Вальдра мужской голос. Прежде, чем оглянуться, он увидел, как расширились глаза его спутницы.
— Брат, — выдохнула она. Вальдриссан понял, что самое время взять ситуацию в свои руки, пока смотритель не поднял на уши весь лес. Однако, удивляя его не меньше, чем Тальвада, светлый эльф спокойно произнес:
— Оденьтесь оба, — и отвернулся, давая любовникам время.
Надо же, подумал Вальдр. Это что, какая-то семейная черта — здравомыслие? Оно передается у Тилелейтов по наследству, как цвет волос?
Вальдриссан оделся первым, стараясь не смущать Тальваду почем зря. Голова лихорадочно складывала одно с другим. Вот почему принц Кайдаэн здесь — чтобы воспользоваться праздником и вновь получить желаемое. Вот почему здесь ее брат — лейтенант Смотрителей. Присутствие командора ордена было бы легко объяснить на праздновании в честь окончания Пагубы, но что забыл рядом с принцем и командором обычный лейтенант? Почему вчера он бросился искать сестру и сразу, завидев его, Вальдриссана, был готов полезть в драку? Не потому ли, что всерьез стеречь безопасность сестры вошло в привычку?
Все становилось прозрачно до безобразия.
Его кулаки сами собой сжались, но эльф старался сохранять голову. Кажется, все в самом деле не так уж просто.
Он оглянулся на прекрасную женщину и, увидев, что уже можно, подал руку, помог встать. Смотритель внимательно следил за каждым его действием, понял Вальдр и усмехнулся. Что ж, Ранаталу не в чем его упрекнуть. Вождь обратился к смотрителю.
— Я не хочу задавать вопросов, которые, — Вальдриссан осекся, взглянув на Тальваду, — ранят ее. Но, думаю, в своем предположении я прав?
Ранатал все еще смотрел испытующе. Он протянул Тальваде руку, и та, отпустив Вальдриссана, послушно подошла к брату.
«Не послушно, — исправил себя темный эльф. — А в безоговорочном доверии».
— Да. — Ранатал смотрел на Вальдриссана в упор, хоть и значительно уступал ему в росте. — Наш король решил, что Тилелейты — слишком уважаемая семья, и он должен компенсировать Тальваде ущерб, причиненный Кайдаэном. Он пожаловал им брак, посчитав, что родство с королевским домом — достаточная цена за…
— А какова достаточная цена за голову этого ублюдка? — Зло спросил Вальдриссан. — Или лучше отрезать что-нибудь другое?
Ранатал ответил открытой насмешкой. Он обернулся к сестре:
— Тальвада, — шепнул. Так слегка нахмурилась, потом кивнула.
— Я прогуляюсь, — указала себе за спину пальцем. Вальдриссан умиленно улыбнулся. Казалось, все, что она делала, отзывалось в нем ноющей сладостью в сердце.
— Этот лес небезопасен для светлых. — Предупредил вождь. — Не уходи далеко.
Когда женщина скрылась из виду, Ранатал снова строго посмотрел на Вальдриссана.
— Как ты уже понял, мне все равно, вождь ты или сам король. Все, что меня беспокоит…
— Если тебе нужна помощь с ним, просто скажи.
Ранатал сощурился. Нужна ли ему помощь? Да, пожалуй, не помешала бы.
— Почему ты до сих пор не отомстил? Она настаивает, что из-за этого пострадает вся семья? — спросил темный эльф. Ранатал кивнул.
— Все женщины от природы немного склонны к самопожертвованию без надобности. И Тальвада не исключение. Впрочем, меня остановило не это, а Темный архонт. Долг призывал. Пока бесчинствовала Пагуба, никто в здравом уме не стал бы играть свадьбы.
— Но теперь, когда все позади…
— Да, — Ранатал тоже позволил себе перебить Вальдриссана. Затем выдохнул и встал к вождю вплотную. — Дай мне слово, — твердо произнес смотритель, — что сделаешь все чин по чину, что учтешь и наши обычаи, что ее не сгноят твои соотечественники за то, что она не из темных. И я уступлю тебе.
Кажется, пришло его время. Вальдриссан смерил Ранатала взглядом, исполненным признания, и усмехнулся.
— Уступишь мне? То есть отдашь ее? Но ведь ты меня совсем не знаешь. Как ты можешь мне доверять?
— Я видел, что рядом с тобой моя сестра улыбалась. Впервые за долгое время. Мне этого достаточно.
Ранатал был прям и строг, и Вальдриссан отбросил ненужную шелуху:
— Даю слово. С первого дня, как она войдет в Тэхт-Морниэ, она войдет госпожой. Что я должен делать?
Ранатал рассказал самые главные из свадебных традиций светлых эльфов, Вальдриссан, дослушав, согласился со всем.
— Я быстро приготовлю необходимое и вернусь. Дождись конца праздников, а потом увози сестру. Сможешь спрятать ее от принца в крепости Смотрителей Пустоты и потянуть время хоть немного?
Ранатал пообещал, что сделает все возможное. А Вальдриссан в свою очередь — что раз он военный вождь, то принц Кайдаэн может даже не пытаться уйти живым.
Вальдриссан неспешно побирался сквозь темные деревья Крайнель, вспоминая, как в тот день — день их расставания — мчал изо всех сил во дворец короля темных эльфов.
Короля, который ко времени прибытия Вальдриссана, оказался мертв. Его главное достоинство, Длань Безликого — реликвия, устрашавшая пол-Аэриды, — бесследно исчезла.
Вальдриссан оказался с головой погружен в междоусобные разборки. Мысль, что Тальвада ждет, терзала его. Но будучи вождем, Вальдриссан убедил себя: Ранатал не даст сестру в обиду. Понадеявшись на будущего родственника, Вальдриссан сосредоточился на выживании клана Астарг.
Король Тэхт-Морниэ не оставил прямого наследника — ни сына, ни дочери. Кланы, каждый в надежде получить трон себе, принялись грызться. И гномы Руамарда, их давние соперники, не упустили случая нанести темным эльфам сокрушительный удар.
Ставки в той войне оказались невероятно высоки. Хотя внешний враг заставил их искать перемирия промеж собой, темные эльфы более не были едины, никто не доверял никому. Отбросив сомнения, Вальдриссан поставил на кон собственную жизнь и устроил отчаянную вылазку с целью убить короля Руамарда. До гномского правителя он так и не добрался, зато получил доступ к его сокровищнице. Не думая, не подозревая, чем это обернется, он потянул руки к Медали Крови, которую давно считали легендой…
Позже он узнал, что вытащить из тела этот паразитический артефакт, дарующий якобы вечную жизнь, может только сам носитель — разворотив грудину собственными руками. В ту пору Вальдриссан отмахнулся: вместе с Медалью он получил преимущество над всеми врагами! Вооруженный артефактом, он быстро обозначил непоколебимое положение клана Астарг. Трон был Вальдриссану не так уж и привлекателен. По крайней мере в тот момент. Он знал, что, если прижмет, то сможет побороться за корону и позже.
А вот Тальвада… Он и так заставил ее ждать слишком долго. И это было не только низким по отношению к ней, но и невыносимо для самого себя: острие, пронзившее сердце, никуда не делось. В груди кровоточило, словно что-то сгнивало и мучило его.
Вальдриссан собрался в Ирэтвендиль. И почти успел.
Он узнал в первом же постоялом дворе, куда заглянул на заре, чтобы сменить коня, что прибыл в день свадьбы принца Кайдаэна и Тальвады Тилелейт.
Не представляя, что может еще сделать, Вальдриссан проник во дворе короля. Какая-то из служанок, стоило ее запугать, быстро указала, где покои принца. Переодевшись стражником, Вальдриссан сделал все быстро. Он устранил главное препятствие на пути Тальвады к свободе, отмщению и к нему.
Выбравшись, он сбросил одежду, скрывавшую следы преступления, вызнал маршрут, помчал к крепости Смотрителей Пустоты. И, к своему удивлению, прибыл в место, более всего напоминавшее семейную усадьбу богатой семьи.
Назвавшись вождем клана Астарг из Тэхт-Морниэ, Вальдриссан спросил, где может найти Ранатала Тилелейт. Ему указали путь — мало ли, эльф с таким статусом, — и убрались с дороги. Только когда Вальдриссан достиг нужной двери, стража подобралась и заявила, что «командор» никого не принимает. Вальдриссан не стал сдерживаться, он отпихнул стражников в сторону и попросту вышиб дверь.
Замер на пороге.
В просторном кабинете совершенно не к месту по обстановке в углу поставили кровать. Рядом с ней прямо на полу сидел Ранатал и держал руку недвижной Тальвады. Он даже не обернулся на вошедшего — только движением головы выставил прочь стражников, которые ввалились в комнату с извинениями вслед за Вальдриссаном.
— Ты так медлил, вождь, — проговорил Ранатал. — Так не торопился, что у нас не осталось выхода.
Случившееся никак не укладывалось в голове темного эльфа. Он встряхнул ею и приблизился к Ранаталу. Сел рядом и с уверенностью, будто от его новости правда станет какой-то иной, сообщил:
— Я убил его. Убил. Она свободна.
Ранатал дрогнул плечами и засмеялся — горько, зло, так, что лишь сейчас Вальдриссан услышал, что у светлого эльфа сорван голос.
— О да, она свободна. Но не благодаря тебе.
Игры и шарады сейчас совсем не лезли в голову вождя. Он напрягся:
— Ранатал, прошу, прямо.
— Король сам отменил их свадьбу. Вчера вечером. Об этом еще не успели сообщить.
До Вальдриссана толчками, как выходит кровь из открытой раны, стал доходить смысл происходящего. Король отменил свадьбу? С чего бы? Да быть ведь не может, да? Или все-таки может?
— Что с ней? — не дыша спросил темный эльф. — ЧТО С НЕЙ?! ТЫ УБИЛ ЕЕ?!
Нет же, нет. Он, Вальдриссан, видел, как медленно и слабо поднималась и опускалась под одеялом женская грудь.
— Я призвал ее. Вчера вечером. Призвал в Смотрители Пустоты.
Смысл сказанного не сразу дошел до Вальдриссана. Это точно не могло быть правдой. Ранатал разыгрывал его. Наказывал за столь долгое отсутствие, не иначе.
Но Ранатал совсем не выглядел, как тот, кто затеял розыгрыш. Он зарычал, теряя последние крупицы самообладания:
— Командор был так плох! Так плох! Он назначил меня следующим! И увез, понимаешь?! Отдал приказ! Как я мог не поехать?!
«Куда увез?» — Вальдр с трудом пытался уловить смысл слов.
— Увез, чтобы я помог ему… чтобы я доказал, что готов воевать с исчадиями до конца дней! И пока меня здесь не было, он… — голос эльф быстро стих, он заплакал. — Он приходил сюда каждый день. К ней. Так говорит стража.
«Кайдаэн» — понял Вальдриссан. Лишенная защиты брата, а может и командора, Тальвада осталась в этой крепости один на один с притязаниями принца, который давно счел, что они просто бессмысленно тянут, и он все равно вскоре законом получит все, что ему так нравится.
Вальдриссан почувствовал, как одновременно с яростью к горлу подкатывает рвота. Как же легко умер этот сучий потрох!
— Где ты был? — Ранатал посмотрел на Вальдриссана опухшими глазами. Вождь понял, что смотритель так давно не спал.
— Я… — Вальдр облизнулся. У него не было ответа, который бы устроил Тилелейтов.
Ранатал усмехнулся, оборвав не начавшуюся исповедь.
— Не говори, вождь. Я знаю о войнах, одолевающих Тэхт-Морниэ. Только поэтому тебя пропустили сюда, и ты еще жив. У тебя целый клан… А у меня…
Командор задрожал, его дыхание вновь стало прерывистым. Он до белизны суставов сжал ладонь сестры.
— У МЕНЯ ЕСТЬ ТОЛЬКО ОНА! — закричал Ранатал и тут же сдулся и всхлипнул. — Таренгар мне свидетель, меньше всего именно я хотел, чтобы она стала Смотрителем Пустоты. Но у меня не было выбора. Она так плакала, Вальдриссан… Мы больше не могли надеяться, что ты явишься, и я… как командор, я принял решение.
Вальдриссан смотрел на Ранатала, не осознавая до конца услышанное.
— И король… принял это?
— Я командор Смотрителей Пустоты, а с последней Пагубы не прошло и двух лет. Наши заслуги еще живы в памяти, поэтому я сказал, что если король так настаивает на их свадьбе, я призову в орден и Кайдаэна тоже.
Вальдриссан валялся в ногах Тальвады, когда та пришла в себя. Целовал ее руки, ловил каждый взгляд.
Когда она заносчиво спросила, чего стоит его внимание, если он не смог выкроить жалкий лоскут времени и вытащить ее из лап ублюдка-насильника, он сказал, что она может потребовать что угодно. Если это докажет, насколько он зол на самого себя, насколько ему жаль, он сделает что угодно!
Тальвада потребовала клан.
Или ты остаешься здесь, сказала она, или не явишься больше никогда. И он, Вальдриссан, выбрал остаться.
Пораженная, с годами Тальвада оттаяла. Кулона, примеченного в их первую встречу, Вальдриссан больше не видел и не спрашивал. Наверняка подарок того ублюдка к помолвке. А теперь, раз она свободна, нет смысла носить. Хвала Таренгару.
Убийство принца повлекло за собой последствия, слишком ничтожные, чтобы вспоминать о них теперь — король Ирэтвендиля, богатый наследием, был только рад избавиться от отпрыска, что доставил ему столько проблем за жизнь. Ранатал тоже со временем дал Вальдриссану второй шанс. Четвертая Пагуба закончилась совсем недавно, до следующей еще полно времени, убедил его Ранатал. И пока ситуация не потребует обратного, он будет беречь Тальваду от любого соприкосновения с Пустотой, будто то исчадия или подземелья.
Вальдриссан получил почти полтора счастливых века, проведенных под сенью светлых лесов Ирэтвендиля. Он сожалел о клане, который оставил, но радовался, что больше не должен спать с открытыми глазами, опасаясь за свою жизнь и судьбу вверенных ему эльфов.
А потом случилось то, что бесповоротно изменило их жизнь — восстал пятый из девяти погребенных Темных архонтов.
И долг призвал обоих Тилелейтов.
Ранатал, ведущий орден столько лет, был уже плох. Скверна съедала его, и Тальвада, зная, скольким обязана дорогому брату, сделала то, что полагалось бы делать ему самому — с последним ударом, повергшим архонта, приняла его темную волю.
Ранатала это не спасло — он умер, измученный Пустотой, спустя три месяца после падения архонта, попросив Тальваду о последней милости. Вальдриссан утешал ее всю ночь — обнимая рыдающую женщину, поддерживая, целуя ее волосы. На утро Тальвада утерла слезы, выудила из командорского стола небольшую шкатулку и протянула Вальдриссану. Эльф открыл и ахнул, узнав украшение, лежавшее внутри.
— Я хочу, чтобы он остался у тебя, — проговорила женщина, все еще шмыгая носом.
— Что это? — Очевидно, что это не подарок покойного принца, как Вальдр думал ранее. Тогда…
— Фиал Бурь.
Вальдриссан уставился на Тальваду.
— Откуда… он у тебя? Это точно он?
Тальвада жестом пригласила мужчину сесть:
— Я расскажу, — сказала она спокойно. — Ты, наверное, знаешь, что раньше многие маги были артефакторами и умели зачаровывать предметы. Это не считалось отдельным Домом колдовства. Мой прадед, Себел Тилелейт, не был исключением, и основной его силой была власть над морями. Когда началось преследование Эгнир и ее учеников, он понял, что не избежит казни. Тогда Себел зачаровал кулон, запечатав в нем всю силу, ему отпущенную. И наказал передавать кулон старшим дочерям в семье, чтобы чтить память наставницы. Однако нас с Ранаталом осталось… было только двое. И с нами… — она так и не исправилась на «со мной» — род Тилелейтов прервется. Я не хочу, чтобы такая вещь попала в недобрые руки, Вальдриссан. Я доверяю его тебе.
— Т… Та…
— Ты сможешь защитить его! — Она не желала слушать ни протесты, ни изумление. — Ты… носишь Медаль Крови. Так что только ты, на самом деле, и сможешь сберечь Фиал, чтобы им не завладел кто-нибудь еще. Я не особенно сильна в магии, но, все, что у меня было, я тоже отдала в этот кулон.
Вальдриссан принял шкатулку обеими руками и посмотрел на женщину. Сколь долго она скрывала это от него… Почему?
— Но ведь ты не артефактор.
— Мне помогли. Возьми его, Вальдр.
Мужчина замотал головой:
— Ты теперь командор Смотрителей. Кто посягнет напасть на твою крепость и украсть Фиал? Кто вообще может знать, что один из древнейших артефактов эльфийского народа хранится в личных вещах Тальвады Тилелейт? — Он попытался усмехнуться, впихивая шкатулку назад в руки эльфийки. Но та лишь покачала головой:
— Нет, Вальдриссан. Возьми. Мне больше некому доверить его.
Она говорила убедительно, и Вальдр уступил.
— И что мне с ним делать? Я должен носить его?
Тальвада пожала плечами:
— Как хочешь. Тебе виднее, как лучше поступить.
Вальдр отозвался кивком и в самом деле надел подвеску. Почему нет? Однако совсем скоро стало ясно, насколько Вальдриссан ошибся.
Каждый день из года в год он был вынужден смотреть, как Пустота медленно, но верно подкрадывается в Тальваде. Как она все чаще теряет контроль над тьмой внутри себя. Как дюйм за дюймом мрак оскверняет безупречное тело, над которым было не властно даже время. Вальдриссан со слезами смотрел, как Тальвада изо всех сил старается сдерживать заражение. Как она надевает наручи и доспех из зачарованной стали, чтобы скрыть пятна и отметины Пустоты. Он чувствовал, как время, им отпущенное, стремительно вытекает — будто море из разбитого Фиала Бурь! Он разрывался между желанием хвататься за каждый оставшийся миг, и желанием сбежать.
В то время он впервые признался Тальваде, что готов вырезать из груди Медаль Крови, и он непременно сделает это, стоит ей пожелать.
— Не вздумай, — качнула Тальвада головой. — Пока Медаль у тебя, она хотя бы никому не причиняет вреда. Если вырежешь, со временем ее может получить тот, кому совсем не следует жить вечно.
— Темный архонт, например?
Тальвада опустила погрустневшие глаза:
— В мире полно подонков и кроме архонтов. Но да, если до Медали доберется теократ или заклинатель душ, а тем более один из девяти Темных, у этого мира просто не останется шансов.
— Плевать я хотел на мир! — не выдержал Вальдриссан. Что ему мир, когда она умирает?! Неуклонно, каждый день, все больше скатывается в пропасть Пустоты?!
— А я нет, — улыбнулась Тальвада. — Ведь иначе получится, что и Ранатал, и я отдали свои жизни впустую.
Ее слова остановили его.
Если она находит в себе мужество жить с этим, то как же он может так малодушничать? И потом, она ведь доверила ему Фиал! Он должен позаботиться о нем, она просила…
В день, когда надела маску, скрыв поначалу лишь часть своего прекрасного лица, он не выдержал и сказал, что намерен на время покинуть Ирэтвендиль. Смотреть изо дня в день, как угасает любовь всей жизни — да кто это вынесет?!
Кусая губы, Вальдриссан ждал, что она ответит. Тальвада долго молчала. Затем положила ладонь ему на щеку и мягко улыбнулась. Она все понимала, не осуждала, не останавливала…
И от этого Вальдриссан чувствовал себя еще более жалким.
Он бросал ее в одиночестве. И она оправдывала его поступок.
Впрочем, он и до сих пор себя чувствует жалким, подумал Вальдр, достигая среди дерев укромного навеса. Массивные древесные корни и большая выбоина в земле создавали хорошее естественное укрытие, но Вальдриссан знал, что оно было не очень-то и естественным.
Сотрясатель земли, чародей в Доме Стихий, он лично сделал этот навес, когда покинул Ирэтвендиль и не знал, куда приткнуться. Возвращаться в клан не было смысла. Но кроме Тэхт-Морниэ, обуреваемого внутренними распрями, податься было некуда. Поначалу, он, конечно, долго странствовал, в надежде найти какого-нибудь колдуна, или артефакт или что угодно, что могло бы остановить пожинающую силу Пустоты. Дошел тогда даже до Те’Альдина, который с падением королевства темных эльфов стал единоличным лидером в деле магического могущества. Но так ничего и не нашел.
Пустота неотвратимо берет свое, говорили ему со всех углов. Раньше или позже, но — всегда.
Тогда Вальдриссан вернулся в лес. Утомленный и разбитый, он припал спиной к одному из деревьев, да там и остался, соорудив со временем небольшую подземную лачугу, скрытую от глаз корневищами и насыпью. Сейчас он прочел заклинание — бледно-желтый узор мелькнул лишь на миг — и древесная преграда расступилась. Как хорошо, что деревья Крайнель не горят, подумал Вальдриссан углубляясь в узкий подземный проход.
В конце недлинного коридора оказалось сырое каменное помещение. В несколько взмахов рукой Вальдриссан развесил сферы освещения, сколдовал Прогревающее заклятие. Осмотрелся. Утлая комнатенка, которую он предпочел господству в одном из кланов…
Вальдриссан присел на каменную тумбу, служившую ему стулом, и закрыл глаза.
Если бы только он сразу выбрал Тальваду, а не клан… То на деле сегодня сохранил бы и ее — ведь Ранаталу не пришлось бы обращать ее в Смотрители Пустоты! — и клан, ибо, получив эльфийку, он вернулся бы с ней в Астарг.
Одно решение, принятое вовремя — и почти четыреста лет могло быть прожито совершенно иначе. Он был бы с ней, во дворце. У них были бы дети. Интересно, какие? Помесь светлых и темных эльфов — да когда такое в последний раз случалось?! А в первый?
Вальдриссан разлепил веки. Чуть приподнял руку и шевельнул пальцами. Из каменного стола выдвинулся ящик, а из него поднялась и поплыла по воздуху та самая шкатулка. Эльф ловко поймал, поднес ближе к глазам и открыл.
Все, что осталось.
Все, что ни в коем случае не должно было попасть в дурные руки. То есть ни в руки Алеонта, ни в руки Фирина, ни даже в руки Данан. Похоже, ему, Вальдриссану, все-таки придется лично участвовать в последней затее чародейки из Калагорна. Ведь Тальвада никогда не простила бы ему, если бы Фиал Бурь, реликвия ее семьи, оказался в руках Темного архонта.