Фирин неотрывно смотрел на Жала несколько долгих секунд, словно не понимая, что произошло. Затем рваным движением обернулся к Данан, как утренний петух, и, ничего не объясняя и не спрашивая, швырнул в чародейку телеманский Кулак — пробивной сгусток энергии. То, насколько невозмутимо держалась Данан, заставило замереть остальных.
Духовный кинжал рассек заклинание напополам, как того и ждали те, кто шел с Данан давно. Но свободной левой рукой чародейка поймала отвалившуюся половину заклятия на ладонь и впитала. Правая половина отлетела в сторону, едва не задев при этом Рангзиба (тот пригнулся).
«О, как ты щедра!» — Темный явно обрадовался новому магическому насыщению. Он любил магию.
Фирин замер снова — не сводя глаз с чародейки. Что стало с его заклинанием? Куда оно пропало? Как оно разбилось?
Он попробовал снова — и тот же результат.
— Дан, — пробормотал Хольфстенн, — давай-ка прекращай это все. — В его голосе слышалось опасение, снедавшее не его одного.
Данан не прекратила, потому что не прекратил Фирин. Он лупил по чародейке всеми чарами, какие знал, все больше и больше давая выход необузданной ярости. Спасаясь от безумия древнего чародея, Стенн, Рангзиб и Жал были вынуждены расползтись по углам. Жал мог бы встрять, используя амниритовую оболочку, но гном видел, что выглядит друг откровенно неважно. Еще бы! Они в свое время провели за Разломом всего пару дней, и едва не отдали концы! Какого же Жалу, который проторчал там не весть сколько!
Да и потом, подумал Стенн, поднимая глаза на сопротивление магов. Это их дело. Она помешала Фирину. И Фирин ей мстит.
Вернее, пытается.
Данан стояла со спокойствием скалы, не дергаясь и не уклоняясь. Одновременно с тем, как Фирин, утратив контроль над собой, швырял в нее все подряд — от чар до оскорблений.
— Клятая паскуда! Сука! Тварь! Сдохни! Сдохни!! Сдохни!!!
В нем не осталось ни капли самообладания — только бешенство бессилия раненного и загнанного зверя. Он потратил века, чтобы подобраться к этой цели! Он был действительно близко! Он держал Эгнир за руку! Он уже вкладывал в ее ладонь Аль-Ладрис, когда… когда явилась эта! Она отняла посох! Она отняла Эгнир! Она виновата! Виновата!! Виновата!!!
Хольфстенн смотрел, как Данан, несуетливо орудует темным духовным кинжалом, рассекая направленное в нее колдовство, и приходил в ужас. Чародейка действовала с леностью льва, разморенного на разгоряченном солнцем камне после плотного обеда. Она управлялась с магической субстанцией, словно с физически ощутимым предметом, и это пугало больше, чем все остальное.
До Фирина, проклинающего командора, тоже дошло, что магия не причиняет ей никакого вреда. Могла бы причинить, но точно не Дом Чар. Он, конечно, мог бы призвать мертвых — чай, форт, где он засел — бывшая ставка Кладбищенских Псов. Где сыщется уйма погибших, как не во владениях убийц? Но что толку, если тут есть те, кто без проблем возьмет призванную нечисть на себя? Фирин только силы зря потратит.
А ему не надо тратить силы.
Ему надо убить Данан.
Данан, которая все-все-все испортила!
И если ее не берет магия…
Фирин огляделся. Ему нужно всего лишь мгновение. Не больше.
Собрав в кулак волшебную силу, он сотворил какое-то сияющее заклинание — настолько ослепительное, что у остальных закружилась голова от тошноты. Глаза болезненно резало, пришлось сильно жмурится. Этого Фирину хватило, чтобы броситься к Жалу, вытащить у него с пояса кинжал и повесить в комнату защитный телемантский купол, отделяющий его с Данан ото всех остальных. Ей никто не поможет. Никто не сможет спасти ее, разгоряченно воодушевился Фирин и кинулся вперед с рыком идущего на смерть.
«Надеюсь, ты не станешь дергаться или кривляться» — как ни в чем не бывало проговорил внутри Данан Темный.
«Он даже не смог вытащить Эгнир. Куда ему справится с нами?» — в той же манере отозвалась чародейка.
— Данан! — одновременно крикнули и Стенн, и Жал.
Она и в самом деле не шелохнулась, если не считать тьмы, ударившей в глаза, и улыбки, растянувшей уголок губ.
И этого хватило.
— Ах ты! — крикнул Фирин, занося оружие в близости удара. — Умри!!!
Эльф замер. Внезапно. Касаясь кончиком лезвия груди Данан, — прямо на уровне сердца! — застыл. Его рука дрожала, и Фирин смотрел на нее, словно она принадлежала не ему. Часть туловища отказывалась подчиняться хозяину. Маг обхватил руку с кинжалом второй рукой, сосредоточился, стараясь заставить себя протолкнуть его дальше, пронзить, уничтожить ненавистную чародейку!
Наблюдая за его терзаниями, Данан тихо рассмеялась.
Фирин скрипнул зубами. Заорал в воздух. Отшвырнул кинжал и поймал сучку за грудки. Встряхнул изо всех сил. Ему не нужны ни магия, ни оружие! Он убьет ее так! Голыми руками! Удушит! Забьет до смерти! Он отомстит! Отомстит!! Отомстит!!!
За себя и за Эгнир.
Однако он встряхнул чародейку раз, другой. Раз и другой занес для удара руку. И снова — не вышло. Вцепился обеими кистями в горло женщины! Вот сейчас точно получится! Он сдавит! Сдавит! Маг уже даже вообразил, как она, корчась, задыхается и синеет. О-о-о! Это будет лучшее, что он еще может увидеть!
Фирин сжал пальцы изо всех сил, с больным наслаждением вперясь в лицо чародейки. И обнаружил, как его руки расползаются в сторону, оглаживают эту шею, чуть приподнимаются и охватывают голову женщины, как если бы он собирался поцеловать Данан. Он чувствовал, как сведены напряжением его конечности, и не мог ни расслабить, ни закончить начатое.
Фирин зарычал. Вперемешку со слезами. Кое-как отпустил голову чародейки, вцепился ей в плечи и затряс. И это — наибольшая месть, на какую его хватило. Хныча, сотрясаясь, эльф, обессиленный сполз на пол, елозя щекой по туловищу Данан. Потому что — как от нее отлепиться?
Он, наконец, осел. Руки, ослабленные, безвольно свисли. Из глаз обессилившего эльфа потекли слезы неизбывной, непреходящей боли. Купол, возведенный им недавно, треснул и раскололся. У мужчины не осталось энергии не то, чтобы поддерживать колдовство — он не мог даже просто сидеть, ни за что не держась.
Остальные осторожничали, сначала стараясь убедиться, что действительно безопасно. Ведь оставался шанс, что теперь гибель сулит не чародей, а чародейка.
Данан все так же стояла. Улыбка сошла, глаза закрылись.
Она очень устала. А вот монстр внутри, похоже, ни капельки.
«Аха-ха-ха-ха! — веселился архонт, как ни разу прежде. — Аха-ха! Даже… даже ее ученик, даже он — и тот на коленях! Аха-ха-ха-ха! Так почему мы в Консорциуме не должны были считать остальных рабами, а, Данан?»
Но Данан не ответила, ибо Темный смеялся и над ней тоже.
Потребовалось время, чтобы всем прийти в себя. Фирин растеряно глядел перед собой. По его лицу по-прежнему катились слезы, но он больше не предавался истерике, не драл на себе одежду, не пытался что-нибудь сделать с зеркалом, зачарованным как портал, не пытался убить Данан. Реальность, как она есть, предстала перед ним: он потерял единственный шанс, который годами готовил для их с Эгнир воссоединения. У него не будет возможности начать все с начала. И он даже не смог убить Данан, виновную в его горе.
Все, что ему еще осталось — принять поражение с последними крохами достоинства, что у него еще остались. Если они еще остались.
Хольфстенн вертелся так и эдак, разглядывая свои руки, ноги, хлопая себя по туловищу.
— Я чувствую себя… как-то странно. Что… что это было?
— Последняя часть ритуала, — проговорил Рангзиб. — Жал с самого начала не был мертв. Думаю, его засосало внутрь порталом так же, как нас, верно? — Те’альдинец посмотрел на Фирина. Последний никак не отозвался, и Рангзибу пришлось продолжать самому. — А вот Эгнир давно почила. В отличие от тебя, Жал, пребывавшего за Разломом в амниритовом обличии, она давно уже просто дух, и даже теоретически не имела больше никакого собственного тела. Чтобы воплотиться, ей нужна была жизнь, самая обычная жизненная энергия. Но в мире магии так заведено, что ничего нельзя взять просто так, не отдав что-то взамен. Полагаю, твоя подружка, колдующая Увядание направо-налево, многое об этом знает.
Данан — именно она — улыбнулась: справедливо. И Стенн тоже знает, она когда-то рассказывала им, как это все устроено.
— И поэтому я — светящийся шар? — уточнил Хольфстенн. — Я ничего не понял, если что.
— Ваш старый друг, Стенн, подготовил для Эгнир средоточие из человеческих жизней, отнятых у населения в Кадфаэле.
Хольфстенн нахмурился. Он все еще не мог сделать единственный возможный вывод.
— Это заразно? — уточнил гном на всякий случай. Фирин вздохнул, включившись в беседу:
— Ты бессмертен, Стенн, — пробормотал эльф-маг. — Или, во всяком случае, очень к этому близок. — Фирин закашлялся, перехватив себя поперек туловища и согнувшись. Все напряжение долгого пути, который вел колдуна через невероятные тернии от убийства Эгнир до сегодняшнего ритуала, начало одолевать его, обнажая теперь не только непроглядное отчаяние, но и банальную изможденность.
— Что с Вальдром? — опомнилась Данан, перебивая полные недоумения вопросы Хольфстенна о том, что он теперь такое. Услышав вопрос чародейки, гном переключился на нее:
— Дан… Я правда не думал, что так выйдет. Честно. Я… — он имел вид растерянного нашкодившего котенка, который прижимает уши от нагоняя злой поварихи на замковой кухне. — Ты… ты наверное понимала это, да? И рассчитывала… ох! Данан! Прости…
— Что с Вальдром? — твердо перебила чародейка.
— Я оставил с ним одного из духов, и, судя по тому, что меня не зовут срочно назад, пока все в порядке.
— Все-таки нужно вернуться. Скорей.
— Слушай, я, конечно, может, стал покрепче, — подбоченился Хольфстенн, — но наружу совсем не хочу. Там эти… исчадия.
— Но ведь они сидят смирно? — осведомилась Данан. И, не дожидаясь ответа, попросила: — Пожалуйста, оставьте нас наедине.
— Да, — выдохнул Жал с довольной улыбкой.
— Нас с Фирином, — поправила Данан. Взглянула на Жала. Вытянула верх руку, чтобы тот помог ей встать. Выровнявшись рядом с мужчиной, Данан заглянула в синие и… проклятье, такие родные глаза! Облизнулась.
— Я рада видеть тебя по эту сторону. У нас… еще будет время поговорить. Подожди меня где-нибудь внизу, ладно?
Жал мазнул по лицу чародейки шальным взглядом. Его губы дрогнули — но не так, словно он хотел что-то сказать, а так, словно желал что-то сделать. Его не смущала перемена в чародейке, которой он стал свидетелем: к этому все и шло последние семь лет.
— Я верил, — шепнул мужчина и, преодолевая сопротивление, обнял одной рукой, втянув запах волос. Быстро отстранился и первым пошел на выход, поймав по дороге Хольфстенна в дружеский захват.
Когда комната опустела, Данан приблизилась к Фирину. Форт и прежде выглядел неважно, а теперь, развороченный ее Погибелью и расколом портала, и вовсе стал походить на руины. Фирин, истощенный и вымотанный, вытер рукавом слезы и примостился на каком-то отбитом камне. Данан присела рядом.
— И что теперь, чародейка Таламрин? — бесцветно спросил мужчина. — Будем снова драться?
Данан покосилась на мужчину как на безумца.
— Вечный с тобой! Желай я подраться, пришла бы со всем Калагорном.
— А ты…?
— Я пришла поговорить Фирин.
— Думаешь, нам есть, о чем? — Он сидел, словно сведенный судорогой.
— Мне — так точно. Я нашла ответы почти на все вопросы, зачем ты устроил весь этот хаос. Но несколько еще осталось.
Взгляд эльфа соскользнул к полу.
— Любопытно будет послушать, — пробормотал мужчина. Ладно уж. Это ничего не изменит. И потом, Данан… когда-то Данан была его сподвижником. Они вместе сражались с архонтом и повергли его — Эгнир бы одобрила. Вот только похоже, так и не одолели до конца.
Он немного наклонился в сторону, туда, где брошенным на пол лежал его посох. Было далековато, но Фирин не намеревался встать — он просто не смог бы. Ритуал призыва полностью выжал его, и теперь Фирин, слегка задевая пальцами, подкатил к себе древко. Подобрал и упер в землю между расставленными ногами. Прижал к правому плечу и оперся, приложив к древку отяжелевшую голову.
Данан взглянула на это, почувствовав острый укол в сердце. С первого дня, как она познакомилась с Фирином, до последнего их совместного привала, он всегда садился так и засыпал. Вечный, усмехнулась чародейка, он мог заснуть вообще в любой ситуации. Не хватало, чтобы еще и сейчас засопел! У нее вообще-то в самом деле есть вопросы!
Она рассказала Фирину обо всех догадках, настигших ее за время странствий: о поисках эльфом Аль-Ладрис, о составляющих частях ритуала — портале, посохе, которому суждено было быть не только маяком, но и просто орудием, усиливающим заклинание Фирина; о порабощении Кадфаэля и силе Длани Безликого, о заклинании призыва духа и магии Дома Вечности, о средоточии жизненных сил и массовом убийстве не только местных головорезов, но и, кажется, мирных жителей.
— Ну, ты уж совсем скверного обо мне мнения. — Голос Фирина осип. — Местные жители заподозрили неладное, когда в форте поселился колдун. Со временем стали говорить, что Кладбищенские Псы попали к нему в рабство. Они не пользовались популярностью в городе, и переживать никто не стал. Обычные жители на берегу из-за убийц и так не селились, а сам я к ним и не совался. К тому же, Кладбищенские Псы полностью захватили берег, а значит, и торговые возможности города. Люди здесь совсем нищие, Данан. Так что я, можно сказать, избавил их от гегемонии головорезов.
— Благодетель хоть куда, конечно, — фыркнула Данан. — Но тогда откуда этот шар? Я ведь точно чувствовала в нем огромную жизненную мощь. Такое чувство, будто ты заточил в сферу не то, что население одного города — а полстраны!
— Ну, в чем-то так и есть, — признался Фирин, и Данан с удивлением обнаружила, что в голосе мужчины нет ни тени сожаления. Брови чародейки сползлись над переносицей. Больше наитием, чем домыслом, она предположила:
— Ты причастен к уничтожению озерных эльфов Лейфенделя?
«Как и ты. — Голос Темного архонта внутри Данан зазвучал бодрее. — Я ведь говорил тебе уже — крушить города невероятно весело!»
Фирин отнял щеку от посоха и обернулся к чародейке.
— Они заслужили. — По лицу женщины эльф понял, что за вопрос вертится у нее на языке. — Ты помнишь, когда мы искали сведения о последнем архонте, мы вычитали довольно много любопытного и о предыдущих. Например, что Второй архонт, как и последний, владел чарами Дома Иллюзий.
Данан кивнула. Он не совсем улавливала, к чему повел Фирин.
— Ты так же наверняка помнишь, где и когда разразилась Вторая Пагуба.
Данан кивнула и здесь:
— В Лейфенделе в середине четвертого века.
— Поточнее, Данан, — усмехнулся Фирин. — Вторая Пагуба ударила по озерным эльфам всего через несколько лет после смерти Эгнир и — через год после того, как был уничтожен Аль-Ладрис. А теперь спроси себя о главном: почему?
Данан почувствовала смятение.
— Второй архонт, — Фирин взялся сам отвечать, — пробудился задолго до начала Пагубы, но выбрал выжидательную позицию. Вот почему Вторую Пагубу помнят, как одну из самых сокрушительных. Он затаился и стал нашептывать королю озерных эльфов обвинить Эгнир во всех грехах. У нее, конечно, не простой характер. — Фирин улыбнулся так, словно говорил о живой женщине. — И недовольство ею росло. Но уничтожить Деву Света оказалось не так-то просто. Ведь что такое Аль-Ладрис? — Эльф кивком указал на посох в руках. — Камень защиты, посох власти, кольцо усиления. Дом Чар, Дом Кошмара и Дом Преобразования, — перечислил мужчина составные части орудия. Снова взглянул в лицо Данан и грустно улыбнулся: — В мире не было чародея сильнее Эгнир, ибо она стала единственным волшебником, владевшим сразу тремя школами магии.
— Вот почему, — Данан сузила глаза, вспоминая подробности о жизни Эгнир, которые знала, — ее так и не смогли убить напрямую.
Фирин закивал:
— Да, как ты, вероятно, помнишь, Эгнир убило предательство одного из учеников.
— Из Тэхт-Морниэ, — кивнула Данан, подтверждая, что помнит. — В этом была вина темных эльфов, верно? Поэтому, забрав Длань, ты убил короля и на века оставил страну в трясине саморазрушения.
Соглашаться не было смысла, и Фирин просто промолчал, лишь слегка дернув бровью.
— Но как вышло, что Второй архонт смог нашептывать свою волю королю озерных? И почему Эгнир? Он что знал ее? Я не понимаю!
— Не понимаешь? — усмехнулся Фирин. — Или боишься понять?
Чародейка молчала, и Фирин вздохнул.
«Не он один знал эту стерву» — шепнул изнутри женщины голос Шестого архонта прежде, чем она услышала слова эльфа.
— Ты ведь знаешь про Разлом, верно? Знаешь, что когда Консорциум теократов бросил вызов пантеонам, надеясь полностью сотрясти устои этого мира, ему дали отпор.
Данан закачала головой:
— Не говори, что Эгнир.
— Не она одна, так будет правильно. Но Эгнир была в числе тех, кто создал Разлом, отделив души присягнувших Консорциуму от их тел. Так Консорциум потерял свою бесконечную армию, которую Эгнир и ее соратники отсекли от нашего мира. Шутка ли, что своими руками она помогла построить тюрьму, из которой никогда не выберется?! — крикнул Фирин со слезами в голосе. Перевел дыхание и продолжил. — Поэтому, да, Данан, все девять архонтов знали ее. И ненавидели. Второй был умным. Он понял, что пока Эгнир жива, шансов на победу Пустоты нет. И нашептал владыке Лейфенделя…
Данан замотала головой, перебивая:
— Но есть лишь один способ Темному архонту повлиять на разум…
— Да. Да! — так же перебивая вскинулся Фирин. Снова закашлялся, пригибаясь к полу. Придя в себя, эльф вытер пот с покрасневшего лица и произнес: — Король, управлявший тогда озерными эльфами, был смотрителем Пустоты. В ту пору это считалось невероятно почетным! Однако потом стало ясно, что именно из-за его подчинения архонту погиб главный щит Аэриды — волшебница Эгнир.
Данан отвела глаза:
— И именно с тех пор, по-видимому, и существует негласный закон, запрещающий смотрителям Пустоты занимать трон и, в целом, вмешиваться в политику.
Фирин молчал несколько секунд, прежде чем ответить.
— Все-таки несколько исключительных случаев мы оба знаем, Данан. Всякое бывало. Но да, с тех пор вас и не терпят возле короны. Смотрителям по-прежнему дарована большая свобода в любой стране, потому что кроме вас больше нет никого на пути архонтов. Вы вольны во многом с одним лишь условием: держаться подальше от дворцов.
— Но тогда какого черта ты втянул Тальваду в свои разборки с королем Ирэтвендиля?! — поддавшись негодованию, Данан сорвалась с места. — Разве она близко подобралась к королю? Нашептывала ему что-то? Нет же! Уж кто старался держаться от дворцов подальше, так это Тальвада! Почему, Фирин?! Или ты мстил ей просто потому, что она смотритель? Из того же ордена, что и король, приговоривший твою Эгнир?
Фирин внимательно посмотрел на женщину. Он будто бы даже попытался встать, опираясь на посох. Но затем отбросил затею и остался, как есть.
— Данан, Тальвада… У нее было то, что мне было нужно.
— Капкан Хранителя принадлежал королю! У Тальвады он оказался в дни Пагубы временно! Она была не прич…
— Я говорю про Фиал Бурь, Данан. — Фирин перебил и увидел потрясение в лице собеседницы.
Запрокинув голову вверх, эльф продолжил: — Фиал создал прадед Тальвады незадолго до своего конца. Он, ты знаешь, был одним из старших учеников Эгнир и заточил всю силу повелителя морей в непримечательной жемчужине, которую передал своей семье. Разумеется, Фиал должен был быть где-то у Тальвады.
Данан насупилась:
— И на что ты надеялся? Что когда ее казнят, ты беспрепятственно сможешь обшарить ее крепость снизу доверху?
Фирин усмехнулся:
— Все намного проще, Данан. Я надеялся, что Тальвада сама отдаст его мне или кому-то из Псов. Все, что мне было нужно — это получить над ней контроль и добиться, чтобы Тальвада передала за пределы Ирэтвендиля Фиал и Капкан, поскольку сразу после окончания Пагубы он все еще был у нее. Я попытался воздействовать на нее, когда мы остановились в Ирэтвендиле перед решающим сражением за Галлор. Но Длань Безликого очевидно не имела на нее влияния, потому что Тальвада уже тогда держала при себе Капкан Хранителя. А после того раза мне так и не подвернулся удобный случай. Я много думал об этом, — признался Фирин.
Он снова занял удобную позу, когда посох лежал на плече, а голова упиралась щекой в древко. Данан, мерившая полуразрушенное помещение шагами — от входной двери до пролома в противоположной стене, сквозь который комнату заливало дневным светом — застыла на месте.
— Страшно подумать, о чем, — проворчала она.
— О магии подчинения, — сказал Фирин. — И о магии в целом, — произнес мужчина, и чародейка почувствовала, как похолодело в спине. Что-то недоброе слышалось в интонациях колдуна. — Магия — она ведь, — он усмехнулся, — гораздо, гораздо гибче, чем кажется, Данан. Я подумал, что если до Тальвады нельзя добраться силой посоха, то можно добраться так же, как до короля озерных эльфов в свое время добрался Второй архонт. Так же, как Шестой архонт когда-то добрался до тебя и Диармайда. Так, как чужая воля настигает всех смотрителей Пустоты.
Не меняя позы, Фирин скосил на Данан нечитаемый взгляд. Чародейка выглядела ошарашенной.
— Я решил, что, если соединю силу посоха и голос архонта, которому вы не можете сопротивляться, то смогу воздействовать на волю смотрителей. Мне нужно было забрать Фиал, не привлекая к себе внимания, и этот путь казался мне самым правильным. Видишь ли, внимание, когда ты пытаешься призвать из-за Разлома душу величайшего чародея в истории, очень мешает.
Данан уже не слышала последних слов. Неуверенными шагами она приблизилась к сидящему Фирину и уставилась в упор, требуя прямого ответа:
— Что ты сделал, Фирин?
Его губы слегка дрогнули в ухмылке, и сейчас, вблизи лицом к лицу, Данан почувствовала изо рта эльфа дыхание знакомой черноты.
— Вы были так тяжело ранены, — прошелестел эльф. — Там, наверху Цитадели Тайн. Никто не обратил на меня внимания. Я взял немного его крови. И, добравшись сюда, выпил.
«Твоей крови» — подумала Данан, обращаясь к монстру внутри себя.
«Нашей» — ласково поправил архонт.
— Ты что, думал, подчинить это себе?! — заорала Данан, схватив Фирина за грудки с той стороны, где не мешал посох. — Ты думал, что так хорошо разбираешься в магии, что точно сможешь сплести его власть с силой посоха?! Сможешь его чарами Иллюзий дотянуться до Тальвады?! Ты на это надеялся, так?! — Женщина затрясла эльфа, не контролируя себя.
Фирин был слишком слаб, и его голова мотылялась из стороны в сторону. Повинуясь импульсу, женщина оттолкнула эльфа, и тот едва не завалился. Данан, как свирепая разбуженная медведица, начала наматывать круги по комнате, заламывая руки и рыча.
— О, Вечный! Как ты мог даже подумать о таком?! Подчинить его силу?! Ты?! ТЫ?! ТЫ, ФИРИН!!!
— Да, я! — отозвался колдун. Он тоже хотел крикнуть, но сумел лишь немного повысить голос.
Данан обернулась к нему внезапно и покачала головой:
— За всю жизнь — не такую, конечно, долгую, как твоя, — я знала лишь одну дуру, убежденную, что она сможет подчинить Пустоту. — Ее голос дрожал, а глаза блестели. — Но я была молода и неопытна! — Она заколотила по груди ладонью. — И у меня не было выбора! А тебя был, Фирин! Чем думал ты?! О чем ты думал?! Неужели ты не понимал…
— Что впитав силу архонта, уже не увижу счастливой жизни с Эгнир? — горько усмехнулся эльф. — Не поверишь, но не понимал. Я думал: я столько живу, я овладел тремя Домами магии, как и она. Да с чем я еще не справлюсь?! А когда начал понимать, было поздно. — Он вдруг вцепился свободной рукой за ворот мантии и потянул вниз, будто желая разодрать. Данан сообразила тут же. Села рядом, призвала духовный клинок в форме кинжала и подцепила ткань. Надорвала совсем немного, чтобы заглянуть в образовавшийся вырез.
Ахнула.
Подняла на мужчину глаза, полные слез. Фирин, увидев ее лицо, почувствовал нечто очень странное и… родное. Не только сердце, но вся его сущность ударилась о ребра, словно прямо сейчас он больше всего хотел прижаться к чародейке, как матери, лица которой давно не помнил. Кое-как он заставил себя сосредоточиться и заговорил:
— Вместо того, чтобы стать аватарой Темного архонта, голосу которого Тальвада подчинится, я сам стал слышать голос. Прямо как ты рассказывала в дни Пагубы. Он будил меня ночами, мучил кошмарами, — пробормотал эльф. И я никак не мог взять в толк, как Тальваде удавалось так долго хранить в себе предыдущего архонта и не сходить с ума. Я не мог найти ответ, почему сгнил так… так быстро. Тогда я решил, что все дело в Капкане. У меня больше не было времени на осторожные ходы, если я планировал вызволить Эгнир до того, как умру. Потом…
Он осекся, опустив голову и взгляд, а Данан, не в силах больше смотреть в лицо чародея снова взвилась на ноги. Лучше ходить. Это позволяет не терять головы.
— Я получил защитный камень Аль-Ладрис, — он слегка повертел в руке древко посоха. — С Капканом, — он вдруг мечтательно улыбнулся, — пришло облегчение. Словно до этого я бился в горячке, а потом успокоился. Все голоса стихли, Данан. Я обрадовался. Пока не понял, что Капкан защищал только голову и душу. Я не перестал разлагаться. Я просто перестал получать извещения об этом каждую ночь и каждый день. Так что мне следовало поторопиться. Посох у меня уже был, оставалось открыть портал. А для этого мне был нужен Фиал Бурь.
Данан продолжала метаться, стараясь осмыслит все, что ей говорили.
— Ты же заклинатель душ, Фирин. Почему ты не пошел другим путем? Ты ведь мог просто поднять какого-то духа и найти Фиал сам!
— Так я и поднял, Данан! — Фирин немного озлобился. — Я обшарил каждый уголок ее крепости. Я приходил через ее портал и исследовал подземелья под ее поместьем. Я искал сам, подчинял живых и мертвых. И ничего. Тогда я понял, что Тальвада прячет фиал где-то еще. Может, потеряла, или подарила, или украли. Так или иначе, оставалось лишь одно умертвие, способное поведать мне из воспоминаний Тальвады, где находится Фиал Бурь.
— Сама Тальвада, — изрекла Данан. — Но поскольку командора всегда всерьез охраняли, тебе пришлось использовать чужие руки, чтобы добиться ее казни, верно? К тому же эльфы так удачно получали свое отмщение за смерть Эгнир, а ты оставался относительно чист, не прикладывая руку к смерти потомка одного из своих соучеников. Ха! — Чародейка цинично усмехнулась. — Ты всегда был немного склонен все усложнять. Но когда время стало играть против тебя, тебе пришлось отбросить последние крупицы деликатности и идти напролом. Именно тогда ты сделал так, чтобы изображение Фиала попало ко мне в руки, верно? Вечный, Фирин! Неужели ты даже не думал, что я могу не уметь им пользоваться? Я ведь до сих пор не знаю, как это делать!
Фирин дождался, пока чародейка ответит на его взгляд, а затем демонстративно посмотрел на женскую руку.
— Даже если бы ты не пробила барьер и вообще не привезла Фиал сюда, я бы нашел его, отслеживая твой якорь. Получив Фиал, я бы мог разрушить его, высвободив заключенную в нем силу просто так. Я ведь артефактор, Данан, и весьма-весьма хороший, — рассмеялся Фирин. — Я жил во времена, когда Фиал был создан. Я бы, конечно, справился с их уничтожением. И энергии, высвобожденной таким образом, тоже хватило бы, чтоб удерживать портал, пока Эгнир не… не выйдет.
— Но почему именно я?
— Данан, — покосился Фирин. — Я ведь только что сказал: у тебя моя метка. Если интересно, я не знал этого до того самого дня, когда украл Капкан из Ирэтвендиля. Только оказавшись в гуще той битвы, я понял, что все еще могу следить за тобой. Только не понял, почему не чувствовал этого раньше.
— Потому что он не хотел, — бесцветно сказала чародейка. Фирин едва заметно наклонил голову: может, и так.
— Следить за Тальвадой я больше не мог. Из комнаты с порталом оказалось не выбраться: какой-то дурень — я думаю, новый король — велел завалить вход. Духи убитых в крепости смотрителей солдат, которых я смог поднять, смогли поведать мне только, что Тальвада ушла из Ирэтвендиля в твоей компании. Тогда я подумал, что буду следить за тобой. Вдруг Тальвада рассказала тебе про Фиал? Ты бы знала, где искать. Оставалось лишь немного подтолкнуть тебя. Дальше все превращалось в дело времени.
— В каком смысле? Не мог же ты всерьез надеяться на удачу и уповать, что Тальвада рассказала мне про Фиал Бурь!
— Не мог. Это был самый оптимистичный вариант. Но если бы ты знала наверняка, что фиал нужен мне, то вполне сумела бы отыскать его собственными силами. Брось, я был уверен: дай чуть больше подсказок, и ты сообразишь насчет меня, а, сообразив, уже точно не отступишься. — Он вдруг снова рассмеялся, и на этот раз — по-доброму, ностальгически. — Я ведь помню, как без устали ты копала сведения в Руамарде, когда почуяла, что разгадка близка.
— Играть на чужих привычках не делает тебе чести, — пробормотала Данан все еще немного зло, но уже тише.
— Мне нет дела до чести, — шепнул эльф.
Сделав пару шагов, чародейка замерла посреди комнаты. Затем приблизилась к эльфу и уселась рядом.
— Признаться, — шепнула Данан, — я надеялась, что успею остановить ритуал. Но ты слишком хорошо подготовился и, похоже, знал о моем приближении сильно загодя.
Фирин хмыкнул — и зашелся тяжелым кашлем. Данан, повинуясь сочувствию, приобняла эльфа, стараясь поддержать. Когда приступ закончился, Фирин перевел дух, кивнул, что руки можно убрать, и ответил:
— Я шел к этому так долго.
Однако, когда Данан в самом деле отвела руки, маг нарочно качнулся в ее сторону. Как ребенок, руку которого мать отпустила посреди людного рынка.
— Верно. Но когда, отбросив осторожность, ты и меня потащил в этот омут, тебе следовало подумать, что я обязательно извлеку пользу. Как Жал вообще оказался по ту сторону? Ты ведь не убивал его, так?
Фирин смерил чародейку взглядом сверху-вниз и опять чуть качнулся. Словно хотел положить голову ей на плечо. Или на колени. Приникнуть.
— Жал…. Он очень умный, знаешь? И очень… тобой дорожит.
— Это не ответ на мой вопрос, Фирин.
Эльф вздохнул:
— Он пришел с вопросом, чем и зачем я хочу навредить тебе. И пришел не вовремя. Ты же не думаешь, что я надеялся провести настолько сложный ритуал призыва с первого раза? Разумеется, я многое проверял прежде. Жала просто засосало.
«Вот почему Жал смог рассказать мне о деталях призыва. Он буквально вляпался в это с головой»
— Я попробовал вытащить его сразу, — продолжал Фирин, — но этот эльф… Он нечто совершенно особенное. Как Эгнир. Его амниритовое тело словно средоточие чистой магии. Я просто не смог создать портал достаточный, чтобы… — Мужчина осекся и внезапно всхлипнул. — Вернее, как оказалось, смог. Только прошла сквозь этот портал не она.
Воцарилась тишина. Издалека до Данан доносились неразборчивые звуки мужских разговоров и нечленораздельное шипение переговаривавшихся исчадий Пустоты. Их все еще стоило держать под контролем, напомнила себе Данан.
— А что насчет Алеонта? — спросила чародейка. Почти все элементы этого сложного уравнения стали ей известны. Кроме одного. Фирин оглянулся на женщину и слегка повел головой в сторону:
— Кто это?
— В каком смысле, кто?
— В прямом.
— Я не знаю, о ком ты говоришь, — размеренно и тихо сообщил эльф.
— Ну, Алеонт!
— Данан, я не знаю никакого Алеонта.
— Какой тебе смысл врать сейчас, Фирин? — изумилась чародейка.
— В том и дело, что никакого. Я не знаю никакого Алеонта. Что с ним не так?
Данан внимательно всмотрелась в лицо чародея. Как будто бы… как будто бы не лжет.
— Точно не знаешь?
Мужчина отозвался взглядом: хватит глупостей! Говори уже! И Данан рассказала — о маге, который вышел за Разлом и использовал силу демона, чтобы поднять в Даэрдине восстание поглощенных.
— Данан, — Фирин покачал головой, — я польщен, что ты настолько высокого обо мне мнения, но я не могу контролировать демонов за Разломом. И головы молоденьких безмозглых чародеев мне неинтересны. Да, я оставил портал в той Цитадели, потому что невозможно закрыть портал там, когда ты — здесь. Я понятия не имел, что его найдет какой-то желторотый адепт! В крайнем случае, его должны были обнаружить во время реставрации башни и как-то залатать! Но никакого Алеонта никуда и ни за какими целями я не посылал. Да и что мог дать мальчишка такого, что помогло бы мне вернуть Эгнир? Все, что было в той Цитадели ценного — Надежда Пророка, и когда я уходил, перстень уже был при мне!
Данан все еще не сводя глаз пристально таращилась на эльфа. Тот выглядел так, будто ему было очень важно, чтобы Данан поверила.
— А как насчет Борво?
Фирин ненадолго замолк. Потом спросил:
— Он все-таки умер, да? Я почувствовал это.
— То есть ты не отрицаешь, что заколдовал его?
— Что ты хочешь от меня услышать, Данан? Тогда в битве с архонтом было так много горя. Ты валялась без сил. Дей сходил с ума. Я просто хотел, чтобы Борво пожил еще немного. Он ведь был отличным малым и заслужил это. Он хотел побыть смотрителем в почете, и я сделал, что смог. Как ты понимаешь, воскресить человека нельзя. Разве что чем-то вроде такого ритуала, — Фирин подбородком указал на разрушенный портал.
— Но Алеонт отнял контроль над ним! Как ты мог этого не знать?! Не почувствовать!
Колдун утомленно зевнул.
— Данан, я просто насильно привязал душу Борво к его телу. Покуда печать не развеялась бы, он мог бы быть рядом с вами. Хотя, признаю, это довольно нечестно. Но я не мог ни контролировать его, ни управлять им. Вернее, не хотел и не видел в этом смысла. Борво, как я сказал, был отличным малым, это правда. Но и он не мог ничего мне дать, чтобы помочь вернуть Эгнир. А потому мне не было дела и до него.
Данан почувствовала, как усталость мужчины передается и ей. Чародейке захотелось откинуться на спину и немного поспать. Но еще рано. Исчадия все еще здесь.
— Эгнир, — бездумно повторила чародейка.
— Осуждаешь? — спросил Фирин так, что Данан легко услышала: даже если осуждаешь — плевать.
— Желание до конца быть с тем, кого любишь, Фирин — мне ли его осуждать? — Данан подняла вверх голову и потерла горло.
«Неожиданно» — подумал эльф.
— Быть до конца — это совсем не то, что подходит моему случаю, — отозвался Фирин. — Я мог быть с ней только с начала. — Мужчина сделал глубокий медленный вдох. — С начала, которое закончилось слишком давно. И с тех пор я, эльф, рожденный во времена нашей вечности, скитался в одиночестве, в мире, который погас и опустел. — Он закрыл глаза. — Я так хотел быть с ней. Только с ней. И ничего другого, Данан.
Голос архонта внутри Данан медленно посмеялся — раскатисто и утробно.
— И чем ты был готов заплатить за это, Фирин? — Чародейка спросила вслух еще до того, как успела мысленно одернуть Темного. — Или мне лучше звать тебя Астердис Лавентиль?
Фирин вздрогнул. Данан не только увидела, но почувствовала по колебанию воздуха рядом с собой. Он подпрыгнул. Сон в его глазах мгновенно развеялся. Так собираются те, кто, обессилев от голодных скитаний в одиночестве, встречает разъяренного медведя, от которого негде укрыться.
— Ты веками готовился к этому дню. — Данан оскалилась. — Дню, когда я все испортила. И при этом, Фирин, ты так и не смог убить меня. Ни когда я вошла в эту комнату, ни сейчас, хотя мы говорим уже битый час, и я здесь одна! Безоружная и утомленная не меньше твоего! Я отняла у тебя последнюю надежду, шанс, но ты так и не убил меня. Наоборот, швырнул в меня средоточие жизненных сил, чтобы подарить мне жизнь. Только Хольфстенн помешал.
Эльф сглотнул.
— Тебя не смутило то, как я вырвала посох из твоих рук? Тебя не смущает, Фирин, что ты по-прежнему сидишь рядом с той, кто все разрушил?
Чародейка скалилась, почти чувствуя, как по позвоночнику эльф стекает холодный пот, а пересохший рот начинает жадно причмокивать, надеясь на глоток воды.
— Ты бы мог попытаться снова. Начать сначала и заново подготовиться к ритуалу, но у тебя больше нет времени. Потому что ты сам отнял его у себя, выпив кровь архонта. Так скажи мне, стоила ли эта цена смелости, которую ты проявил, подумав, будто сможешь не просто удержать, а подчинить Пустоту?
Фирин молчал.
— Прямо сейчас ты хотел бы обнять меня верно? Обнять, прижать, разодрать на части, добраться до внутренностей и найти в этом спасение. И вместе с тем, ты хочешь, чтобы я жила. Вот почему ты дал мне остановить себя, когда я пришла.
— Данан, — выдохнул Фирин, холодея. — Что… оно с тобой сделало?
— Он со мной или я с ним — я уже и не скажу. Один мой знакомый часто повторял, что магия куда гибче, чем кажется. Он был прав. Но он забыл, что в мире магии нельзя получить что-то значительное, не отдав что-то взамен.
— И что… отдала ты?
Данан — или чем бы оно ни было! — ничего не сказала. Вместо слов она полностью обратила к мужчине лицо, отпуская внутри себя тень, и та заелозила, почуяв толику свободы, натягивая молочную кожу, заливая одинаково черным и зрачок, и белок в глазу на одной половине лица. Фирин смотрел, не дыша и не моргая. У чародейки чуть дрогнул вверх уголок губ. Она прикрыла веки, нахмурилась, осуществляя над собой усилие. Тень нехотя отступила, и левый глаз женщины снова привычно засеребрился с внешнего края.
— Это была ты, — шепнул Фирин потрясенно. — Женский голос, который я слышал все прошедшие годы. Но… как такое возможно?
— Не заставляй меня повторять, — усмехнулась чародейка. — Ты мечтал соединить его силу со своей и влиять на смотрителей. Но на деле я — то, чем ты хотел стать, выпивая кровь Темного. Аватара Пустоты.
«О-о-ох, — раскатисто прокатился внутри Данан вздох удовольствия. — Ну, наконец»
Фирин не двигался. Сокрушительное открытие, что все последние, особенно трудные годы, он с самого начала бился впустую, что он с самого начала проиграл, что с самого начала то, что предназначалось ему, досталось другой… Осознание бессмысленности стольких усилий и жертв потрясла мага.
Он облизнулся и сглотнул. Рот в самом деле чудовищно пересох.
Чем он хуже? Что он, слабее какой-то человеческой девчонки?! Или эльфийки, которая вообще не была магом?!
— Как возможно, что ты все еще держишь это внутри и даже… контролируешь?! Отдаешь приказы… мне… и им, — еще более сокрушенно осознал Фирин, вспомнив, что Данан имела влияние даже на исчадий. — Как Тальвада справлялась веками?! А я… ПОЧЕМУ ОНО СОЖРАЛО МЕНЯ ТАК БЫСТРО?!
Он весь затрясся. Смысл происходящего ускользал от него. То, что кто-то мог жить с Пустотой в крови веками, а у него самого не наскреблось и полных семи лет, хотя он выпил всего лишь глоточек крови архонта, разрывало ему голову и грудь замолченными стенаниями.
— Потому что все мы очень разные, Фирин. — Голос Данан утратил потусторонние краски, став снова обычным голосом чародейки Таламрин. — Кто-то рождается магом, не выбирая этого. Как ты или я. Кто-то рождается способным вынести опыты с амниритом, тогда как все его предшественники погибли от боли в руках теократов. Как Жал. Кто-то, как Борво, может в шестнадцать лет гнуть подковы голыми руками, а кто-то оказывается слабым и тщедушным, и болеет потом всю жизнь, умирая в двадцать лет от сквозняка. А кто-то, Фирин, рождается устойчивым к воздействию Пустоты. Это невозможно узнать, пока не отведаешь крови исчадий. Но даже среди тех, кто сумел пережить посвящение и стал нашим братом или сестрой, не найдется смельчака, готового прикоснуться к сущности Темного.
— Так я что… смотритель теперь?
— Кто сказал? Фирин, я говорю лишь, что устойчивые к Пустоте становятся смотрителями. А ты не устойчив.
— И что это значит?
— Ты и сам знаешь. Ты просто эльф, оскверненный тем, что ему не предназначено. В некотором смысле, ты живое исчадие Пустоты. И однажды, она дотянется и до тебя. Уже совсем скоро.
Данан поднялась на ноги. Из потаенных недр к ней прибыло немного сил.
— Самая большая опасность подстерегает магов тогда, когда мы начинаем верить в собственное могущество и превосходство. Не ты первый, Фирин.
Колдун посмотрел на женщину и так и не понял, кем именно были сказаны эти слова: Данан или архонтом. Тем не менее он усмехнулся.
— Ты действительно уникальна, — прошептал он. — Ты человек. Малолетка, которая учит жизни эльфа, живущего столько же, сколько существуют Пагубы. И, будучи частью колдунов, которые во все времена почитались как стражи света и равновесия, ты все же являешься единственным в мире темным рыцарем-чародеем.
Женщина наклонила голову, взглянув на мужчину исподлобья.
— И тем не менее, я все еще стою на страже равновесия.
— Так ли?
— Больше, чем ты, обладатель силы в двух Домах Света.
— Так ли? — еще горше повторил эльф.
Данан не стала отвечать. Вместо этого спросила:
— Окажешь последнюю услугу?
Фирин медленно прошелся по фигуре женщины изучающим взглядом. Даже если он откажется, то, что внутри нее, прикажет ему. Так же, как приказывало отдать посох, когда появилось здесь.
— Какую?
Данан протянула эльфу левую руку.
— Убери ее, — потребовала она, взглядом указав на метку. — Во мне слишком много разной магии, и своей, и чужой. Твоя мне точно ни к чему.
Фирин не мог даже встать. Однако Данан стояла над ним, нависнув, и магу не осталось выбора, кроме как подчиниться. Удерживая посох одной рукой, он коснулся ее предплечья другой и, с трудом фокусируясь, с четвертой попытки разбил собственную печать. Закончив, Фирин опустился на спину. Данан с трудом оттащила его чуть в сторону и уложила на полу.
— Отдыхай, Фирин, — пожелала Данан. Вставая, она недвусмысленно схватилась за Аль-Ладрис.
— Нет! Стой! — Фирин хотел крикнуть, но сумел лишь шепнуть. — Это все… что от нее…
— Нам жаль.
Фирин потянулся вслед чародейке руку, однако Данан уже не оборачивалась. Оказавшись в коридоре, она закрыла за собой дверь и привалилась к стене. Сползла на пол, удерживая в руках легендарный посох.
— Говори, — шепнула она Темному. — Что ты хочешь в уплату?
Тот не заставил себя ждать.
«Я дал тебе знание. Я помог тебе отнять посох. Дал свою силу, чтобы вернуть Жала. Теперь и ты дай силу моим настоящим последователям».
У Данан задрожали губы.
«Я не хочу, чтобы он умер от скверны, как от болезни. Я хочу, чтобы он послужил мне. Я хочу, чтобы всякая память о той треклятой суке, что повергла нас, истерлась».
— Говори прямо! — рявкнула Данан, сотрясая воздух перед собой.
«Отдай его исчадиям. И дай им уйти»
Чародейка выронила посох. Сжала кулаки трясущихся рук.
— Я не могу.
«Отдай колдуна исчадиям! — потребовал Темный. — И дай им уйти. Живыми!»
— Я не могу, — влажным голосом чародейка. — Я же командор Смотрителей Пусто….
«Я принял твою игру в компромисс, женщина! Я принял временное перемирие!»
Данан развернула руки к себе ладонями и посмотрела. На коже отпечатались красные полоски от ногтей. Темный тут же дерзко усмехнулся. Но когда заговорил, стало ясно, что архонт уже не шутит:
«Думаешь обе они еще принадлежат тебе? Играй честно, Таламрин. Баш на баш, ты сама говорила! А не то я просто возьму все, что мне причитается! Даже, если это будет последним, что мы сделаем!»
Данан закрыла глаза, запрокинув голову и закусив губы. По ее лицу, наконец, потекли слезы.
Калагорн.
Нужно думать про Калагорн.
Она еще может послужить ему, верно?
Ради Калагорна.
Ради Тая. Вдруг… вдруг он вернется к ней?
Ради Жала, которого вытащила.
И Хольфстенна, которому должна за все дни счастья и чувства, что она не одна в этом гадком мире.
И ради Рангзиба — она обещала ему путешествие в Талнах.
И ради Улталы. Она была советницей у трех королей, пока не повстречала Данан. После смерти Данан полу-эльфийка наверняка не найдет ничего другого, кроме как вернутся к чьему-нибудь двору. Это ее не обрадует, и советница будет на Данан очень зла.
Ради Рендела. Пусть поночует еще немного в своей собственной спальне, а не в командорской. Там слишком холодно и одиноко.
Ради чего угодно.
— Хорошо, — едва слышно выдохнула чародейка, не веря, что до конца согласилась на сделку с архонтом.
«Правильное решение».
— Данан? — Раздался голос со стороны лестницы. — С кем ты разговариваешь? — Она оглянулась. К ней приближался Жал. Проклятье… надо… надо…
— Эй, что с тобой? — Он тут же сел на пол прямо перед чародейкой. — Да-а-ан. — Обнял, поцеловав в висок. Отстранился и посмотрел в покрасневшие глаза. Нежно провел по щеке — той, под которой после разговора с архонтом снова разгулялся мрак. Жал не отходил и не морщился, только шептал, что поверил в спасение, когда встретил ее в Разломе.
Данан взяла его ладонь у своего лица обеими руками, прерывая поток благодарности. Поцеловала в центр и отвела в сторону.
— Не нужно смотреть на меня так, Тальвес. Все в порядке, правда. Просто, надо немного отойти.
Он обхватил ее, уверенно поднимая на ноги. Лицо мужчины, исхудавшего и все еще дорогого, светилось калейдоскопом вопросов и эмоций. Надо же, подумала чародейка. Прежде он говорил, что уже не способен на сильные чувства. Что ж, видимо, оказаться по ту сторону кому угодно возвращает вкус к жизни.
— Вальдриссан цел?
Жал кивнул.
— Хорошо, приведи остальных. Кажется, Вальдриссан умеет открывать порталы. Тальвада говорила что-то подобное. Я уже не помню…
Жал немного растерялся.
— Дан, а…
— Остальных. Пожалуйста.
— Ну, ладно… Стенн, кстати, — забормотал он, чтобы хоть как-то сотрясти гнетущую и тяжелую тишину, — до сих пор убежден, что подхватил магическую заразу…
— Не сейчас, Тальвес! — взмолилась женщина. — У нас еще будет время поговорить!
Жал застыл на несколько мгновений. Он хотел, чтобы это время настало прямо сейчас. Ему ведь так много следует сказать ей! И совсем не про Стенна… Однако он читал в глазах женщины желание остаться одной. Эльф кивнул, коротко обнял и пообещал вскоре привести всех.
Данан не дышала, провожая взглядом эйтианца. Несмотря на чуткий смотрительский слух, она не слышала и его шагов. Только внутренний голос — но не свой или архонта, а как ни странно, голос командора Тальвады, которая перед смертью предрекла неизбежное.
«И он — победит»
Мужской голос внутри самодовольно захохотал.
«Компромисс с архонтом», — медленно, смакуя протянул Темный. Данан показалось, что будь у него ладоши, он бы захлопал. Потом тут же уставилась себе на руки: а ну как начнет хлопать ее?
«Интересно, знает ли этот твой Жал, чего тебе стоило его спасение?»
— Без разницы.
Исчадия наползли быстро. Довольно много. В том, как благоговейно они передвигались рядом с ней, пресмыкаясь и не смея поднять головы, Данан чувствовала какое-то больное, извращенное наслаждение. В шелесте, которым твари обменивались для общения, чародейка неясным ей способом могла различать слова «Хозяин» и «Хозяйка», хотя определенно не знала их языка или сигналов.
Фирин кричал недолго — ему сразу прокусили горло, из которого фонтаном выбилась чернильная струя. Данан мотнула головой: не было сил на это смотреть.
Темный торжествовал. Данан, схватившись рукой за стену и сцепив зубы, часто дышала. Это последний раз, когда ей потребовалась его сила. Это последний раз, когда она позволила ему почувствовать свободу. Это последний раз…
— Ты как? — спросил Рангзиб.
Чародейка обернулась. Все были здесь. Проклятье, слишком рано! Впрочем… их ведь уже не удивишь, правда?
Вальдриссан к удивлению командора выглядел весьма недурно.
— Вполне, — отозвалась женщина. Ее голос охрип, так что она прокашлялась и заговорила куда тверже. — Идем. Ты ведь сможешь открыть портал, да? — взглянула на Вальдра. — В Сухие Подворотни Керума, в какую-нибудь загогулину на задворках. Сможешь, Вальдр?
Тот не ответил. Все четверо мужчин с раскрытыми ртами смотрели как за спиной чародейки, смиренные, сидят и смотрят на нее глазами, алчущими и ее сущности, и ее приказа.
— Данан, — сдавленно прошелестел Рангзиб. — Что это?
— Помощь, — отстраненно отозвалась чародейка, не оглядываясь на исчадий.
— ДАНАН, ЭТО…
— Замолчи, — припечатала. Хольфстенн не поверил.
— Ясно, — сказал он. — Не в себе баба. — Перехватил потверже секиру, кратко глянул на остальных, бросил: — Вперед, парни! Порубим нечисть! — и едва ломанулся вперед, как Данан преградила ему дорогу.
— Они уйдут. — Слишком бесцветно для самой себя отозвалась чародейка.
— Данан, не-е-ет… — Хольфстенн закачал головой, не поверив ушам. — Ну нет же! — в его голосе звучала слезная мольба не сдаваться.
— Они уйдут! — повторила тверже.
— Да-а-ан, — все еще тянул Стенн. — Сопротивляйся, мать твою, Дан!
— Они уйдут. — Повторила чародейка в третий раз. — Это… — она закусила губу и закрыла глаза, из-под одного из которых скатилась крупная слеза. — Это честно.
Гном больше не стал спорить. Он подошел к чародейке вплотную и уперся головой в грудь — куда доставал, обнимая одной рукой.
— Нельзя ничего взять, — неразборчиво пробубнил он один из главных постулатов магии, — ничего не отдав взамен.
Вальдриссан, не теряя времени даром, занялся порталом. Предыдущий, созданный из зеркала, был разрушен. Собрав последние крохи сил, эльф зачаровал часть стены рядом с разбитой кладкой. Когда он закончил, новый проход слабо замерцал сиреневым светом, который смешивался с ярким блеском проникавшего солнечного луча.
Данан вскинула голову, проморгалась, осушая слезы. И почувствовала, как темная волна пусторожденных, подчиняясь их воле, выбирается наружу через дверь, тесня и огибая застрявшего там Рангзиба. Чародейка подождала немного и прислушалась: так и есть, вольноотпущенные и насытившиеся лакомой добычей, исчадия стремительно удалялись.
— А где Фирин? — спросил Жал растерянно, хотя останки колдуна было отлично видно. Данан ненадолго задержалась с ответом:
— На той стороне.