Таверна «Смелый смертник» встретила их неизменным радушием хозяйки. Сагимора, завсегдатая этих мест, в сей раз на месте не оказалось, но, может, оно и к лучшему.
Данан первым делом попросила комнату и пару одеял, заявив, что «все потом».
«Потом» настало не скоро. Проснувшись, чародейка поняла, что остальные ее спутники заняты тем же самым — кое-как продирают глаза со сна. Было глубоко за полночь. Созвав товарищей, Данан, опираясь на перила и посох, спустилась вниз на заплетающихся ногах. Хозяйка уже спала. Не желая ее беспокоить, чародейка нашла мальчонку-помощника по кухне, растолкала и попросила «погреть чего-нибудь».
— И выпить! — добавила она вдогонку парню. Тот, конечно, счастливым не выглядел, но пара монет от Жала, у которого осталась тут снятая и запертая комната, решила вопрос.
— Прежде всего… — начала было, Данан, усаживаясь. Она прислонила посох к стулу сбоку. Однако Рангзиб тут же перебил.
— Прежде всего, Жал, я хочу быть уверенным, что получу свой контракт.
— Какой контракт? — спросили одновременно Данан и Стенн.
— О, право, Данан, — проворчал Рангзиб, — ты ведь не думаешь, что я, Рангзиб Адааль Каатбир Партайус из дома Далмат, родом из Хрустального полумесяца Те’Альдина, в самом деле без причины торчал бы шесть недель в какой-то богом забытой Цитадели Тайн, ожидая, пока меня вытащит оттуда неизвестная чародейка!
Хольфстенн положил лицо на стол, щекой на столешницу, даже не подложив под нее руки.
— Ну давайте, валяйте. Сейчас выяснится, что этот Красавчик какой-нибудь очередной монстр, которому надо надрать задницу.
Первым засмеялся Жал. Он перевел дыхание и встретился с Данан взглядом:
— Ты знаешь, я никогда не верил Фирину. Поэтому долго искал сведения о нем, об Эгнир, о ритуалах призыва. И понимал, что, столкнувшись с Фирином, могу знатно вляпаться. А, значит, кому-то придется вытаскивать меня с того света. Согласись, скажи я об этом тебе за Разломом, ты бы пнула меня в пах, сказав, что я сам виноват, разве нет?
Данан отвела глаза:
— Вечный, Жал. Я никогда не пинала тебя в пах.
Хольфстенн хохотнул прямо из своей позиции.
— Поэтому я решил сразу направить тебе помощь в лице мага Призыва. На случай, если мне уготована неприглядная участь.
— А что, ближе те’альдинца не нашлось никого что ли? — изумилась чародейка.
— Как раз в тот момент я был в Те’Альдинских архивах, так что Рангзиб был ко мне ближе всех. К тому же он довольно знатный. Даже если бы он, как маг, вдруг встретился с трудностями в какой-нибудь стране, его бы точно не убили сразу.
— Что ты вообще там забыл, в Те’Альдине? — насупилась женщина.
— О, ну видишь ли, один наш общий знакомый темный эльф посоветовал мне поискать сведения о заклинаниях Призыва именно там. Что я и сделал, да, Вальдр?
Вальдриссан, однако, не находил рассказ Жала настолько увлекательным.
— Клянусь, Рангзиб, я не хотел, — убедительно заверил эльф те’альдинца.
— Не хотел — что? — Не поняла Данан. Хольфстенн душераздирающе зевнул.
— Да ясно же, что, ма-а-а-ать…
— Он сначала спросил у меня совета прямо в библиотеке! — Разгневанно заявил Рангзиб, не сводя глаз с Жала. — Расспрашивал битый час про Дом Призыва…
— Но ты ж был рад покрасоваться, — хитро ощерился Жал.
— А потом, когда выяснил, что я неплох, попросил своего знакомого эльфа отправить к Эйтианским Гадюкам заказ на мою голову! И, естественно, взялся за него сам, угрожая мне, что если даже он умрет, его братья по гильдии непременно осуществят то, за что им заплатили. И поэтому мне будет выгодно сотрудничать с ним, так щедро пообещавшим, что если я сделаю все, что нужно, мне сохранят жизнь!
«Так вот оно что. Ты ждал меня» — сообразила Данан и поглядела на Жала с новым выражением. Насколько он в самом деле хорош во всем, за что берется?
— Но ведь я оказался прав! — обезоруживающе улыбнулся Жал Рангзибу, и сточенный клык Эйтианского змея мелькнул в прорези. — Ты жив, я жив. И ты не то, чтобы многое потерял в путешествии, а?
— Могу подтвердить! — Тут же вклинился Стенн, отдираясь от стола. — Не поверишь, — он чуть наклонился через стол к Жалу и, играя бровями усмехнулся, — но кто-то охомутал Улталу!
— Это все равно ничего не компенсирует! Клянусь, ты самый мерзкий и продажный эльф, которого я знал! — разоткровенничался Рангзиб.
— Хитрый, — поправил Жал, ничуть не смущаясь. — Это называется «хитрый».
Рангзиб начал возмущаться опять, однако на сей раз его остановила Данан.
— Думаю, я смогу отплатить тебе стоящим образом.
Рангзиб, резко замолчав, перевел на женщину настороженный взгляд.
— Страшно спросить, каким именно?
Данан, не вставая, передала посох Вальдриссану.
— Аль-Ладрис известен как Голос Богов. Самый серьезный посох в истории Аэриды. Опасное оружие, не так ли?
Эльф подтвердил: действительно так.
— Однако взгляни. Наверное, когда его создавала Эгнир, он был действительно целостным. Сейчас же, после того, как его пересобрал Фирин, скрепы посоха держатся лишь на отголосках его волшебства. Видишь, кольцо и камень будто вот-вот выпадут?
Видно было скверно, и Вальдриссан движением руки добавил к освещению несколько чародейских сфер. Всмотрелся. Надо же. В самом деле, скрепляющая печать Фирина мерцает уже едва-едва. Самого простого Развеяния, скорее всего, будет достаточно.
Вальдриссан тут же опробовал предположение на практике, и через мгновение Аль-Ладрис развалился на составные части — реликвии трех павших эльфийских королей. Данан наскоро поймала кольцо и камень, едва не упавшие на пол.
— Ой, — сказал Вальдриссан. — Я не думал, что он в самом деле так легко развалится.
Чародейка положила кольцо и камень от посоха на стол. Вальдр протянул ей древко — Длань Безликого. Однако, проследив жест, Данан произнесла:
— Я думаю, темный эльф найдет этому посоху лучшее применение, чем я.
Вальдриссан напряженно нахмурился, не будучи уверенным, что правильно ее понял.
— Только не убивай Даангвула Транадора, короля Руамарда, пожалуйста, — попросила женщина. Вальдр без особой уверенности кивнул.
Данан, между тем, взяла в левую руку Капкан Хранителя.
— Его я оставлю себе. — Женщина сжала камень и почувствовала, как изнутри бальзамом растекается умиротворение. Капкан всегда приглушал голос архонта и хоть немного сдерживал его волю. — А что до кольца… — Чародейка усмехнулась. Взяла свободной рукой перстень, повертела немного перед глазами и подбросила с большого пальца в сторону Рангзиба.
Тот с готовностью поймал. Посмотрел поочередно на Данан и на Вальдриссана. Хмыкнул и натянул на указательный палец. По его рукам тут же, высвечивая жилы, потекла колдовская мощь. Предплечье те’альдинца ненадолго засветились и вскоре погасли.
Отличное подспорье ему, чтобы как следует продвинуться в сфере влияния на родине.
Наконец, появился мальчишка. В несколько ходок принес еду и эль, спросил, не надо ли чего еще, и получив отрицательный ответ, ушел на кухню. Ждать. Вдруг все же приспичит что. Глядишь, еще пару монет можно будет выцепить.
Закончив с едой, Данан потянулась прямо за столом.
— Если вы закончили, Рангзиб, Стенн, то идите наверх и заберите вещи. Думаю, не стоит откладывать возвращение.
Рангзиб изумился: «Я тоже?» — спросил он, ткнув себя в грудь.
— Ну, мне казалось, ты говорил искренне, что хочешь побывать в Талнахе и покопаться в их библиотеках. До собрания командоров еще несколько месяцев. Можешь и погостить в Калагорне. К тому же, думаю, тебе будет, чем заняться, нет?
Рангзиб с ответом не спешил. Зато Стенн, отвесив приятелю тычок локтем в ребра, заметил:
— Да он просто струсил, что придется рассчитываться за пари, да, Красавчик?
— Я вовсе не струсил, — проговорил Рангзиб, не дыша.
— О, я ведь так и не выяснила, сколько стоила моя жизнь, да?
Не желая отвечать на провокационные вопросы, Хольфстенн встал, поймал Рангзиба за шиворот и потащил вверх. Тот нехотя поплелся за гномом.
Данан взглянула на Вальдриссана:
— Что будешь делать дальше?
Тот ненадолго застыл. Задумчиво потер подбородок, зачесал волосы со лба.
— Дождусь тут Сагимора. А потом подумаю, как использовать Длань с большей пользой.
Данан улыбнулась не сразу. Глубоко вздохнула и поднялась.
— Спасибо, Вальдр.
Темный эльф все еще супился. Понимала ли она, что оставляет Длань Безликого в руках того, кто уже владеет Медалью Крови и Фиалом Бурь? Вальдриссан хотел было спросить, но смолчал. Понимает, как пить дать. Тальвада оказалась права: командор Калагорна и впрямь стоила дорогого.
Вальдриссан поднялся на ноги и, покрепче обхватив древко посоха, расправил плечи.
— И тебе, чародейка Таламрин.
Женщина оглянулась на Жала и движением головы указала на выход: проводи меня. Когда они вышли на улицу, в густую ночь, пряный воздух зимнего Керума приятно остудил голову и освежил легкие.
— А меня ты, стало быть назад не зовешь? — спросил эльф, качнувшись на пятках.
— Прямо сейчас — нет, Тальвес. — Данан не стала уходить от ответа. — Думаю, мне нужно хотя бы немного побыть одной, без магии, демонов и исчадий. И без лишних вопросов с мужчинами.
— А потом? — Эльф спросил нейтрально, но Данан слышала, что выдох застрял у него поперек горла.
— А что будет потом, увидим потом.
Жал кивнул.
— Я хотела предложить тебе кое-что.
Мужчина почувствовал, что слова не идут с языка, а горло сдавленно тем, что они наконец одни. Движением головы эльф выказал интерес: слушаю.
— Кадфаэль кажется разоренным. Думаю, это хорошая возможность получить собственную крепость и устроить жизнь подходящим образом.
Жал не поверил.
— Кадфаэль?
— Ну да. Люди там остались. Когда станет известно, что колдуна в башне больше нет, туда начнут стекаться и другие. Кладбищенские Псы, захватившие прежде берег, курировали всю торговлю, оставляя население нищим. И тем не менее, порт — это всегда хорошие возможности, чтобы построить действительно процветающий город.
— Таренгар Неумолимый, — взмолился Жал. — Данан! Я убийца, а не губернатор!
— Ты убийца с самой роскошной совестью, что я могла бы себе представить.
— Я ничего не смыслю в управлении. И в застройках. И вообще, с чего ты взяла, что я соглашусь? Что, в Кадфаэле своих людей мало?
— Людей там полно. А вот амниритовых эльфов — дай бог, хотя бы один появится.
Жал покачал головой:
— Это вовсе не смешно, Данан, — нравоучительно изрек эльф.
— А я и не шучу. Порой просто необходимо начинать что-то новое. Почему бы не там? Время действительно благоволит. А что касается города, поверь, чтобы возродить и укрепить такое место, как Кадфаэль, тебе понадобится только одно.
— Чудо, — мрачно пригвоздил Жал. Данан рассмеялась.
— Хороший торгаш! И, по счастью, мы знаем одного такого.
Жал нарочито медленно обернулся к Данан и выпучил глаза.
— Он что, достал тебя в Калагорне?
Данан развеселилась пуще прежнего.
— Отнюдь. Но в Таз’Гарот Стенн не вернется, тут и предсказатель не нужен. Все время сидеть у моей юбки ему вряд ли понравится. В Кадфаэле ему будет, где развернуться. Да и рядом с тобой… Да, рядом с тобой ему тоже вполне хватит приключений. На всю его теперь уже бесконечно долгую, как и у тебя, жизнь.
Жал сначала улыбнулся, а потом почувствовал, как что-то екнуло в груди. Он поймал Данан за руку, развернув на себя рывком.
— Бесконечную жизнь, которую ты хотела получить от Фирина для себя, верно?
Эльф почувствовал, как дернулась женская рука в его ладони.
— Для себя, чтобы… вытащить меня и… — Он так и не рискнул сказать вслух: «И быть со мной. Сейчас или позже, когда бы умер тот твой «нормальный мужик» Но ты хотела прожить со мной вечность… или… или так долго, как сможешь, верно?» — Я прав?!
Данан накрыла его губы рукой, которую стремительно вырвала из хватки. Жал сглотнул, словно желая еще что-то уточнить.
— Прости, Тальвес, — шепнула женщина. Эльф отодвинул руку от собственных губ.
— За что ты извиняешься?
— Я сделала, что могла. И этого не хватило. Но, по крайней мере, ни тебе, ни Стенну не будет так уж одиноко. Друг — это очень важно. Порой даже важнее любовников.
Жал поймал ее кисти и слегка встряхнул. В его глазах и голосе собрались слезы:
— А ты, Данан?!
Данан резко втянула воздух — и шумно выдохнула. Чтобы не расплакаться тоже. Хватит уже.
— А я вернусь в Калагорн. И буду жить эту жизнь так, как у меня получается. Она ведь все еще продолжается, Таль… Жал.
Ее обращение резануло по сердцу отравленным клинком.
— Мы… еще увидимся?
— Я буду здесь каждый год до и после встречи командоров. — Ответ чародейки не заставил себя ждать. — И, может, чуть чаще, — улыбнулась она. — Ты знаешь, я люблю Керум.
«А я люблю тебя»
Жал проглотил это. Может, она и заслужила услышать это, но гораздо, гораздо раньше. Он опоздал, и сказать такое сейчас — только еще больше все усложнить. Данан уже отдала этому миру все, что имела. Никто — ни один эльф, человек или гном — больше не в праве чего-то от нее требовать или осуждать.
Данан не отводила взгляд. Она никогда не отводит, и от этого больнее всего. Жал почувствовал: поделом.
Все когда-то заканчивается. Таковы правила, и придуманы они задолго до него. Решив походить наперед в игре с Фирином, Жал просчитался. Ему казалось, если он начнет действовать, то у партии не будет победителя. Но оказалось, что это и не игра вовсе.
Эльф рвано вдохнул, справляясь с чувствами, и все-таки стер со щеки одинокую каплю.
— Я… думаю, я ошибся, — прошептал эльф. — Прости, что втянул тебя во все это. Фирин не был для тебя угрозой.
В глазах и голосе чародейки отразилось неприкрытое сожаление.
— Для меня — не был. А для него — был.
Жал насупился: он верно понял? Эльф повел головой с просьбой продолжить.
— Почему, по-твоему, Фирин мог отслеживать метку у того Кладбищенского пса, который украл для него Капкан Хранителя, а мою, точно такую же, потерял из виду? Почему он надеялся использовать силу архонта, но сходил с ума от моего голоса в башке? — Данан пальчиком ударила себя в грудь несколько раз. — Для архонта Фирин — просто шалопай, который еще не дорос, чтобы следить за ним, за Темным. Но то, что этот шалопай пытался сделать, действительно пугало моего… — Хозяина? Врага? Друга? — … соседа, — подобрала чародейка слово.
— Я не понимаю, Данан. — Жал растерялся.
— Фирин сказал, что Эгнир была в числе тех, кто создал Разлом. В числе тех, кто, по существу, просто сделал огромный альков в пространстве, запер там армию архонтов, и проклял ее. Возможно, Эгнир и ее братия надеялись, что выпотрошенные на эту сторону мира бездушные оболочки будут подчиняться им самим. Возможно, думали, что эти оболочки превратятся в нежить и будут подконтрольны заклинателям душ. Но магия обыграла их, создав нечто совершенно невообразимое и до той поры неведомое. Ты понимаешь, что это значит? — Женщина заглянула эльфу в глаза так глубоко, что в груди кольнуло пронзительным открытием.
Жал медленно кивнул:
— Что Эгнир и ее сподвижники были одной из первопричин возникновения Пустоты.
Данан усмехнулась — легко и с особым достоинством: да, чего и следовало от него ожидать.
— Именно. И уже одного этого достаточно, чтобы мы оба, — подчеркнула женщина их с архонтом единства, — желали ей смерти. Я не испытывала большого желания покончить с Фирином, но Эгнир была опасна. Если бы не она… Смотрителей Пустоты, людей с судьбой вроде моей, просто бы не было. Как и не должно было быть. Никогда.
— Дан…
— Посмотри на меня, Жал!
Жал только качнул головой: я и так смотрю, что?
— Во мне живет лишь часть одного из девяти архонтов, и я могу вытянуть жизнь любого человека, эльфа или гнома, просто коснувшись его. Неважно, чем я заплачу за это, я могу это сделать. А на что, по-твоему, способен чародей, создавший Разлом? — Данан посмотрела на свои ладони, сжимая и разжимая их, словно подманивала к себе маленького ребенка. — Никто не должен обладать такой силой, — изрекла чародейка. — И уж тем более — силой Эгнир.
С этим Жал не мог не согласиться.
— Пусть Эгнир была не одна в создании Разлома, но, что-то подсказывает мне, что мысль о Разломе появилась именно в ее голове. Фирин ненавидел эльфийских королей за то, что они казнили Эгнир, но вспомни, как мы искали в хрониках и летописях всевозможные зацепки в Руамарде.
Эльф уловил, к чему чародейка повела.
— Не только эльфы — все короли желали ее смерти.
— Да. И если, как говорил Фирин, королю Лейфенделя нашептал это Второй из восставших архонтов, потому что тот был смотрителем Пустоты, то как быть с остальными королями? Кто нашептал им? Никто. Это было осознанное решение тех, кто понял, что магия во вседозволенности причиняет слишком много зла. Я думаю… — она задумалась, подбирая слова, — я думаю, на деле Эгнир никогда не билась с архонтами потому, что осознавала их как зло. Она ведь так же, как они, уроженка Ас-Хаггардской империи. Думаю, имела место вражда каких-нибудь политических партий, и она, Эгнир, была в меньшинстве. Поэтому она использовала пропаганду борьбы с бесчинствами теократов, облепив собственные интересы знаменами войны против тирании, чтобы привлечь сторонников. По крайней мере, мне кажется это наиболее правдоподобной версией прошлого.
— И со временем, — продолжил эльф за чародейку, — она потребовала поклонения. У нее были ученики и храмы по всему миру, так что она сама стала претендовать на то место, с которого вместе с прочими сдвинула Консорциум Ас-Хаггарда.
Данан, дослушав, улыбнулась: они всегда хорошо понимали друг друга.
— Но это значит, — продолжил Жал, — что до Разлома теократов не существовало. По крайней мере, такими, каким мы знаем их сегодня — поглощенными демонами из-за Разлома. И не только их.
«Ни Разлома, ни Пустоты, захлестнувшей мир с его появлением»
Этого никто не сказал, но каждый — понял.
— Вину Эгнир и ее помощников невозможно преувеличить, верно? — усмехнулась Данан. — Да, скорее всего, поглощенные появились вместе с Разломом. Но теократы, мне кажется, в Ас-Хаггарде были всегда. Я думаю, так называли всех чародеев, освоивших в равной мере два колдовских Дома. Тех, кто составлял правящую верхушку — потому что они были могуществом и редкостью. Они и сегодня редкость, Жал. — Данан взглянула чуть искоса. Эльф, поймав ее взгляд, чуть повел головой, расплываясь и широкой ухмылке осознания.
— Рыцари-чародеи.
Данан улыбнулась, чуть приподняв плечи: ага, мы.
— Мы ведь не перевелись. Мы были и остались редкостью. Просто саму идею нашего существования переиначили, сблизив рыцарей-чародеев с молодым тогда еще орденом Стражей Вечного. Вот, откуда к нам пришли форма меча, как обязательного атрибута, и звания рыцаря. Мы же никакие не рыцари, Жал. Мы теократы, — шепнула она проникновенно. — Именно такие, из каких и получался Консорциум Ас-Хаггарда.
— Из каких получились Темные архонты, — припечатал эльф.
— Нас сохранили как реликт. На тот случай, если с восставшими теократами — архонтами — некому будет сладить. Мол, Эгнир смогла остановить таких ребят, и другой похожий маг сможет. Но сблизив теократов со Стражами Вечного, нас изменили. И в изменившемся мире измененные мы больше не объединяемся в союз, алчущий править миром. Мы используем свой духовный меч как единичный бессрочный гарант личной неприкосновенности.
Жал потер лоб, тяжело выдохнув. Дни Пагубы, когда они сражались с монстром, который сегодня жил внутри Данан, прокатились в воображении пущенным с оси колесом судьбы.
— Вот почему Темный вцепился в тебя, как клещами. — Жал сжал кулаки, подавив настойчивое желание коснуться женской щеки. — Вот почему он, будучи приверженцем Дома Преобразования, был готов оставить тебя, как есть, не превращая в часть собственной силы. Вот почему предлагал встать рядом, как партнеру, а не рабу. Вот почему он до сих пор говорит с тобой и подсказывает. Ты… как это сказать?
— Его племени, — подсказала чародейка.
Жал кивнул: точно.
— Время слишком щедро на легенды, — проговорил эльф, медленно укладывая в голове все услышанное и осознанное. — Оно коверкает, украшает и врет.
Данан покачала головой:
— Оно просто уходит, Жал. Легенды придумываем мы сами.
Эльф все-таки не сдержался — притянул Данан одной рукой и поцеловал в лоб. Потом прижался щекой к виску и лишь спустя несколько вдохов и выдохов заставил себя отстраниться.
— Прости, что втянул вас в это.
— Тебе не за что извиниться. Эгнир стоило запереть по ту сторону. Для всех нас.
С точки зрения, какую они обсуждали, не согласиться было трудно.
— Тогда спасибо, что вытащила. С той стороны. — Он дотронулся до женской щеки. Чародейка улыбнулась, наслаждаясь теплом мужской руки.
— Разве ты бы не поступил так же?
— Конечно, я… — он зажегся в горячности. — Данан, если тебе когда-нибудь потребуется помощь… — и тут же потух, разглядев в лице женщины, что ему следует замолчать.
Чародейка мягко обхватила ладонь эльфа обеими руками и отвела, посмотрев мужчине в глаза.
— Не переживай. — Она улыбнулась. — Со мной ничего не случится.
И Жал… остолбенел. Он замер, опустошенный и растерявший на мгновение всю прежнюю уверенность. Не думая, эльф обхватил чародейку за плечи и вздрогнул, не в силах оторвать от нее взгляд, чтобы даже моргнуть.
Вот, что такое сила.
Сокрушенный, Жал не мог найти слов, и Данан показалось, что мужчина вот-вот, так и придерживаясь за нее, сползет на колени.
То ли он сам удержался, то ли голос Рангзиба, разрушивший их уединение, спас ситуацию.
— Если едем, то едем, — заявил Рангзиб, выходя из таверны.
Жал захотел ему вмазать. Выдернуть сердце — и делу край! Но вместо этого до последнего не сводил глаз с Данан, пока чародейка наконец, не высвободилась из его рук.
— Не едем, а идем, — сказала Данан, прочистив горло.
— ИДЕМ?! ТЫ СООБРАЖАЕШЬ, СКОЛЬКО ТУТ ТОПАТЬ?! — заорал Рангзиб.
— Да тише ты, весь Керум перебудишь, — шикнул на него гном. Рангзиб ткнул в чародейку пальцем.
— А чего она…? Тут же пехом неделю идти!
— Мы пойдем не напрямую в Калагорн, — оглянулась Данан. — В дне пути отсюда начинаются владения моего брата. Доберемся туда и возьмем лошадей.
— О, это те самые владения, где был такой отличный бордель, да, Данан? — уточнил Хольфстенн, разминая плечи словно в предвкушении очередной передряги, о которой потом будет, что рассказать.
— Да, Хольфстенн, он самый…
Они удалились на несколько шагов, когда Стенн вдруг остановился, погрустнев. Обернулся и, отбросив сомнения, вернулся к Жалу. Обнял его, поднял голову и посмотрел в глаза. Хотел что-то сказать, но…
— Нет смысла извиняться, Стенн. — Проговорил эйтианец посаженным голосом. — Никто не может наверняка знать, как там что устроено в магии, кроме магов. Так что и тебе было неоткуда знать, что у нее на уме. Думаю, мы теперь в любом случае увидимся?
— Обязательно. И раньше, чем ты думаешь.
— Ты что, все слышал?
Гном фыркнул:
— Слушай, я конечно, не смотритель, но я же не глухой! Жди меня тут, и пока подумай над ее словами. Шанс и впрямь неплохой.
— Ладно, подумаю, — пообещал Жал. — Я так полагаю, в ближайший раз мы встретимся только, когда Данан соизволит завернуть сюда. А это вряд ли будет скоро.
— Да, вряд ли.
— Если это случится до следующего собрания командоров, сообщи Сагимору заранее. Он даст мне знать, и я точно успею приехать в Керум, где бы ни находился.
— А где ты собрался находиться? — нахмурился гном.
Эльф оскалился: коварный и хитрый, как самый настоящий змей.
— Ты узнаешь со временем.
Однако Хольфстенн настроя друг не оценил. Он прицокнул и помотал головой:
— Э, нет уж, дружище. Давай без вот этих шарад. Нам и одного раза хватило. Постарайся ни во что не вляпываться, ладно? — Хольфстенн вздохнул: как будто он не знает, кому такое советует! — Хотя бы держись подальше от магов.
Жал задержался с ответом. Он перевел взгляд на Данан, которая о чем-то переговаривалась с Рангзибом.
Все когда-нибудь заканчивается.
— Да, — сказал он, не глядя на гнома. — Пожалуй, сейчас это лучшее, что я могу сделать.
Но могло закончиться позже.
У брата Данан путники задержались почти на неделю.
В Калагорн впоследствии прибыли вечером. Добравшись до лестницы, ведущей в донжон, Рангзиб первым спешился с коня, подошел к ступенькам и…
Данан спрыгнула с лошади и неверующе уставилась на открывшуюся картину. Рангзиб скинул мантию. Расстегнул ремень. Наклонился и, один за другим, стянул сапоги. Поежился. Ну уж очень холодно! Обернулся к Данан и изобразил жестом, что замерз. Чародейка, прочистив горло и стерев с лица нелепую ухмылочку, сотворила Прогревающее заклятие и направила к те’альдинцу. Тот заметно приободрился и продолжил раздевание.
На акт добровольного зимнего самопожертвования сбежались все, кто сновал неподалеку. Тех, кто сновал подальше, громкими криками позвали первые.
Рангзиб, между тем, уже остался без штанов и рубахи. Хольфстенн ржал от души. А те’альдинец набрал полную грудь воздуха, громко заявил:
— Рангзиб из дома Далмат умеет проигрывать пари! — и рывком под всеобщий "Ах!" стянул исподнее.
Данан прикрыла глаза рукой, но все-таки украдкой сквозь пальцы, посмеиваясь, посматривала, как щеголяя всем, чем наградила его природа, Рангзиб с настоящей чародейской и родовитой гордостью, опираясь на посох, поднимается в донжон.
Пока собравшаяся толпа зевак провожала Рангзиба внутрь, аплодируя и выкрикивая что-то одобрительное (Рангзиб раскланивался и призывал поддержать его еще), Хольфстенн уже сполз на землю и смаргивал слезы смеха. Данан не удержалась и, приблизившись, не сильно пнула друга под задницу.
— Не обмочись от счастья!
— Д… Да… Данан, — кое-как сквозь беззвучный до вибрации смех обратился Стенн, — бить лежачего — это грех!
Точно, решила чародейка и пнула еще разочек.
— А оценивать жизнь друга в пару оголенных яичек не грех?!
Она смотрела строго еще несколько секунд. Затем ее сведенные брови дрогнули раз, другой — и командор, наконец, тоже зашлась смехом.
В тот день был отличный праздничный вечер, каких у них не случалось уже очень давно. Правда Унре не дал командору повеселиться с самого начала.
Маг задержал командора разумным доводом, что перво-наперво нужно обследовать состояние. Закончив, Унре авторитетно, как телемант, заявил:
— Командор, боюсь, вы больше не можете позволить себе находиться вблизи исчадий Пустоты. По крайней мере долго. Думаю, все свои пособнические вылазки вам теперь следует поручить кому-то из офицеров ордена.
Данан скуксилась:
— Но я собиралась с весной съездить в Руамард! У Даангвула день рождения, и я уже заказала подушку-пердушку! А там исчадия совсем рядом и…
— Я вас предупредил, — сказал Унре. — Зная ваше упрямство, могу предположить, что вы не прислушаетесь, если я возьмусь отговаривать. Но помните, что прямых столкновений с Пустотой вам отныне лучше избегать.
Чародейка вздохнула.
— Ладно, я поняла. Пойдем?
Унре согласился, но в дверях нос к носу столкнулся с Хольфстенном. Переглянувшись с командором, чародей оставил Данан с гномом наедине. Стенн, закрыв изнутри дверь, бодрым шагом направился в комнаты и с размаху плюхнулся на кровать.
— Какая мягкая!
— Можешь поспать в моей постели, — сдерживая улыбку, расщедрилась женщина. Она едва направилась к двери, когда Хольфстенн приподняля до сидячего положения.
— Как ты?
Данан опустила голову. Какой простой вопрос! Какой сложный ответ…
Хольфстенн умел спрашивать.
А она, хоть и умела отвечать так, что не подкопаешься, все же помнила нагоняй, который однажды устроил ей этот коротышка. Поэтому на сей раз не отшучивалась.
— Странно. Иногда… Иногда, Стенн, я вспоминаю вещи, которые со мной никогда не происходили. — Она тоже подошла к кровати и села рядом с другом. — Места, в которых я никогда не бывала. Дворец, который я никогда не видела. Разговоры с эльфами и людьми, которых я не знала. Я помню то, что никогда не было моей жизнью. И от этого мне страшно.
Стенн не знал, что можно ответить на такое признание.
— Я бы сказал, любому было бы страшно. Но не уверен, что любой справился бы с этим.
Он замолк, и Данан покосилась на гнома с изумлением:
— И что? Это все? Никаких дурацких советов? Вроде "Попробуй надраться как следует" или "Погуляй по замку без штанов, как Рангзиб"?
Стенн усмехнулся:
— Я бы посоветовал тебе как следует надраться и потрахаться. Но, думаю, сейчас это для тебя не лучший путь.
— Пожалуй. — В ее улыбке сквозила обычная грусть.
— Не расстраивайся, Дан, я, — гном стукнул себя ладошкой по груди, — точно люблю тебя. Без всяких сомнений. И буду любить всегда. Наверное, теперь я могу так говорить.
— Бесспорно.
Гном чуть запрокинул голову. Оперся на выставленные назад руки и вздохнул:
— Ты правда хочешь, чтобы я уехал в Кадфаэль?
— М-м, не хочу. — Данан повторила его позу и покачала головой. — Но сейчас хороший шанс. Такого еще долго не представится.
— Твоя правда. Однако… оставлять тебя одну…
— Кто сказал, что я одна? — Чародейка поглядела на гнома. — У меня есть Рендел. Да и Рангзиб остается. И потом, я же все еще… — она запнулась, — все еще командор Смотрителей Пустоты.
— Держись за это, — посоветовал Стенн. — Держись, как держались Тальвада и Редгар, чтобы не сойти с ума. И не кисни, ладно?
— Мне, должно быть, не к лицу.
— Мы с Жалом будем тебя ждать в Керуме. Каждый год.
— Ждите. Но не забывайте, что для любого из вас в Калагорне открыто. Даже тогда, когда меня нет здесь.
— Само собой.
— Дать тебе знать, когда я соберусь в Руамард к Даангвулу?
— Еще спрашиваешь? — воскликнул гном и, хлопнув себя по ногам, решительно встал. — Предлагаю вообще запланировать это, как важнейшее ежегодное событие!
Данан выгнула бровь.
— Унре только что сказал…
— При всем уважении, что он понимает в веселье?
Данан улыбнулась и встала тоже.
— И правда.
Только у двери Хольфстенн позволил себе еще одно замечание:
— Он вернется.
— Кто? — «Жал или Тай?»
— Кто-то из них двоих точно. Вот увидишь. Вам всем надо немного времени.
— Не хочу думать об этом сейчас.
— Как скажешь. — Они вышли в коридор, и Хольфстенн вновь извергся блестящей идеей:
— Слушай, а ты не хочешь написать на меня завещание? Ну, знаешь, на свою долю в рудниках брата? Вдруг у меня будут проблемы с деньгами в Кадфаэле?
Данан скосила на гнома взгляд и все-таки под его смачное ойканье ткнула кулаком в плечо.
Данан старалась держаться наособицу. Как она ни пыталась расслабиться, слова Унре не шли у нее из головы. Блуждающий взгляд женщины лениво переползал по лицам гуляющих, и она не сразу поняла, что ищет среди них статного блондина. Похоже, она все-таки ждала, что Тайерар выберет Калагорн вместо Цитадели Тайн.
Как жаль. Но стоило ли ожидать чего-то другого? Никто не хочет быть смотрителем Пустоты. И никто не захочет быть со смотрителем Пустоты.
Несмотря на то, что формальным виновником торжества был именинник Хольфстенн, львиная доля внимания сейчас перепадала Рангзибу.
Гном гномом, а те’альдинец стал настоящим героем вечера. Хольфстенн, впрочем, тоже нашел свой клочок последователей, которым с готовностью демонстрировал подарок командора — застежки для бороды, выполненные с филигранной точностью. Они вперемешку были изготовлены в виде кружек, над которыми пенится выплескивающийся эль, в форме маленьких фляжек, на парочке более или менее привычных, гном отыскал гравировку в виде секиры, еще на каких-то прочитал трогательные надписи:
«Так выглядит озарение!»
«Жеваная задница»
«Я однажды получил в глаз»
И много каких еще. Все — его фразочки, над которыми Данан всерьез смеялась за годы знакомства. Он даже не думал, что она так трогательно хранит воспоминания обо всех их приключениях.
Гном поймал на себе взгляд чародейки и широко улыбнулся. Отсалютовал ей кружкой в одной руке, в другой повертел прядку густой медной бороды, окольцованную застежкой. Словно хвастаясь и благодаря одновременно.
Данан ответила на салютующий жест и тоже выпила.
— Рад, что ты вернулась, командор, — шепнул подкравшийся сбоку Рендел. Данан, не оборачиваясь, скосила на мужчину взгляд, ощупала снизу-вверх.
— Сыкуешь быть командором?
— Вы б знали, как! — так же шепотом ответил Рендел. — А это сложно? — спросил совсем тихо, для чего пришлось придвинуться к Данан поближе. Та вновь прошлась взглядом по смотрителю и вместо прямого ответа развела руки в стороны. Скривила дурашливое лицо. Рендел без труда разобрал смысл: «Да плевое дело! Посмотри на меня! Даже я справляюсь!»
Рендел отстранился и засмеялся. Он пытался скрыть смех за распитием эля, но настолько расхрюкался в кружку, что едва не подавился. Потом откашлялся, выровнялся, и заявил.
— Ну, между нами, командор, вы довольно безалаберная.
— Зато ты очень ответственный, — протянула Данан коварно сощурившись. — Хочешь подежурить этой ночью?
Он мог бы удрать с фразами в духе «Нет-нет», но вместо этого заявил:
— А можно не этой? У меня немного другие планы, — сказал Рендел, посмотрев перед собой. Данан проследила его взор и наткнулась на Райан Обри. Командор с интересом посмотрела на преемника:
— Ее брат не против?
— Так я ж не его собираюсь трахать.
Данан рассмеялась. Рендел залпом допил руамардский самогон, скривившись, выдохнул. Отставил кружку и как бы по секрету ответил более внятно:
— Пока не знаю. Я назначил его сегодня дежурить на воротах. А то он от нее вообще не отлипает.
— Злоупотребляешь положением?
— Самую малость, — отозвался Рендел и, нахрабрившись, направился к Райан.
Данан долгое время наблюдала за праздником в общей зале. Затем, обновив порцию эля, вышла на улицу и взялась блуждать по бейли. Время от времени она поднималась на стены, забиралась в башни, наведалась даже на конюшню — проведать Светлячка. Разумеется, она бы никогда не взяла подарок брата в странствие, где ей пришлось бы с ним расстаться. Ллейд, кстати, спрашивал, как поживает скакун, и долго смеялся, услышав прозвище, которое в Калагорне получил вороной жеребец.
Голос внутри нее был смирен и тих. То ли потому, что остался удовлетворенным сделкой и тем, что затянул ее, Данан, на другую сторону. Ту, с которой она должна была воевать в первых рядах. А, может, все дело было в Капкане Хранителя, который чародейка привезла с собой. Рендел говорил, с прибытием командора сам воздух в Калагорне будто стал мягче.
Наверное, все же из-за Капкана. Проходя мимо тренировочных площадок, Данан услышала, как Анси в привычной жеваной манере что-то рассказывает рядовым про арбалетные болты. Вечный, усмехнулась чародейка, кто о чем — а этот все о болтах.
Вернувшись к себе, Данан долго смотрела в огонь в камине, а под утро, так и не уснув, вновь выбралась на улицу. Рассвет в Калагорне и морозный воздух гор и моря неподалеку продирал до костей — и здорово бодрил.
Поглядев со стены во двор, Данан обнаружила, что верхний бейли опустел. Большинство гуляк уже спали, а самые стойкие перебрались в таверну. Оттуда до сих пор доносился нестройный и немного охриплый хор, выводивший:
Я побывал в стольких местах,
Что все не рассказать.
Я знал седло, надежду, страх
И из земли кровать.
Встречал людей. Не назову
Уже их лиц, имен.
Но всякий раз — в морях, в дыму
Я вспоминал свой дом…
Но всякий раз — в морях, в дыму
Я вспоминал свой дом…
Мне опыт пройденных путей
Как свет на сердце лег!
Куда бы не пошел теперь,
Я не страшусь дорог!
Все потому, что мой очаг
Горит в ночи и днем!
О нет, о нет, мне не забыть
Мой милый, милый дом!
— О нет, о нет, мне не забыть
Мой милый, милый дом, — тихонько подпела Данан, устремляя взор вдаль.
*Здесь бы я и поставила точку, если честно. Но ниже представлен бонусный фрагмент для тех, кто хочет для Данан хоть капельку счастья ну или еще просто недообливался слезами. Я сделаю немного пустых абзацев, чтобы Вы успели подумать и решить, хотите ли ввязаться еще немножечко в сопли и читать дальше*
— О нет, о нет, мне не забыть
Мой милый, милый дом, — тихонько подпела Данан, устремляя взор вдаль.
Что это там? Гонец на мосту? Да вроде, нет. Не похож. Путник?
Путник.
Путник!
По мере того, как одинокий всадник приближался к внутреннему крепостному кольцу вокруг донжона, Данан все четче видела его очертания. И когда он почти достиг оборонительных укреплений, командор громко крикнула:
— ОТКРОЙТЕ ВОРОТА!
Тревор Обри и еще один гарнизонный, столь же грустный, как и первый, потянули засовы и рычаги, открывая высокие ставни. Данан, поставив кружку с недопитым элем на парапет, быстро сориентировалась, где ближайшая лестница вниз, и сиганула со всех ног.
Мужчина въехал во внутренний двор и с наслаждением огляделся вокруг, вдохнул полной грудью и спешился — одновременно с тем, как Данан оказалась рядом с ним. Сердце чародейки приплясывало, изумрудные глаза горели и зверски, и озорски.
Путник сбросил капюшон, подставляя предутреннему горному ветру мягкие светлые волосы. Оглядел женщину с головы до ног и, покачав головой, заключил:
— Ты так и не научилась пить.
Данан поплыла, теряясь в его красивых темных, как спелый каштан, глазах.
— Добро пожаловать в Калагорн, — начала она, чтобы хоть как-то сдержать искреннюю радость, которую никак не выходило скрыть, — крепость смотрителей Пусто…
Дослушивать он не стал: дернул, приподнимая женщину на носки, и прижался к губам.
«Почему бы и нет?» — подумала Данан. В конце концов, у нее еще есть немного времени.