Привлекая внимание аудитории, дядя постучал по столу очечником.
– Итак, вы говорили, мистер Коннорс?.. – произнес он.
– Ах да, – сказал мистер Коннорс.
Большой рыхлый мужчина слева от меня весь подобрался и напрягся, готовясь к тяжкому испытанию Словом. На верхней губе его яростно топорщились усы, а усталые глаза под набрякшими веками медленно вращались в орбитах, словно плохо пригнанные к остальным чертам лица. Он не без труда принял вертикально-сосредоточенное положение.
– Так вот я думаю, – начал он, – будет большой ошибкой, если мы проявим в этом деле чрезмерную строгость. Надо пойти на определенные послабления. Все, чего я прошу, – один-единственный старый вальс. Это точно такая же ирландская музыка, как и все прочее, в этих старых вальсах нет никакой иноземщины. Надо пойти на определенные послабления. Гэльская лига...
– Я держусь иного мнения, – сказал кто-то.
Дядя громко щелкнул очечником.
– Соблюдайте порядок, мистер Коркоран, – строго и внушительно произнес он, – будьте так добры. Мистер Коннорс имеет полное право высказаться. Не забывайте, что вы присутствуете на собрании нашего Комитета. Мне уже надоело повторять это в сотый раз. В конце концов, существует такая вещь, как Процессуальный кодекс, такая вещь, как Порядок, словом, самые разные вещи, для того чтобы делать дела надлежащим образом. Разве у вас нет Памятной Записки о Процедуре проведения заседаний, мистер Коркоран?
– Разумеется, есть, – ответил мистер Коркоран. Это был высокий, худощавый, импозантной наружности мужчина. Редкая его шевелюра была песочного цвета.
– Очень хорошо. Если у вас есть Памятная Записка, это просто замечательно. Просто замечательно, если у вас есть Памятная Записка. Приступайте.
– Что? – переспросил мистер Коркоран.
– Приступайте. Продолжайте.
– Да, да, конечно. Старые вальсы. Да. Я решительно против старых вальсов. Конечно, ничего страшного, мистер Коннорс, я действительно не вижу в них ничего страшного...
– Обращайтесь к председателю, мистер Коркоран, обращайтесь к председателю, – сказал дядя.
– Но все-таки негоже, чтобы на Калиде звучали вальсы. Калиде есть Калиде. Я хочу сказать, что это наш исконный праздник. И у нас есть множество наших собственных танцев, так что незачем обращаться к соседу, чтобы попросить у него в долг одежку, которая тебе не по росту. Вы понимаете, в чем суть? Вальсы – это прекрасно, но это не для нас. Пусть вальсы исполняют джаз-банды. Для них, насколько мне известно, нет никаких запретов.
– Ваше слово, мистер Коннорс, – сказал дядя.
– Ах, решайте все как вам будет угодно, – ответил мистер Коннорс. – Я только внес предложение. Не вижу, что плохого в старых вальсах. Их танцуют по всему белу свету. Я сам танцевал их когда-то. И присутствующий здесь мистер Хики – тоже. Да все мы их когда-то танцевали. Вовсе не повод хулить что-то потому лишь, что оно иностранное.
– Это когда это я их танцевал? – спросил мистер Хики.
Описание мистера Хики. Старый, желтолицый, темноволосый, тощий. Лицо – в подрагивающих мясистых складках. Выговаривает слова медленно и отчетливо. Держит ухо востро.
– Вопрос в порядке личного пояснения? – спросил дядя.
– Именно, – ответил мистер Хики.
– Отлично.
– Двадцать три года назад в саду Ротонда, – сказал мистер Коннорс. – Чо, не совсем еще памяти лишился?
– Память у вас превосходная, – отвечал мистер Хики.
Он улыбнулся, смягченный и растроганный. Пожевал губами, старательно воскрешая давно минувшее, рассеянно двигая стоящую перед ним пустую тарелку. Густые, кустистые брови скрыли глаза, устремленные на побелевшие костяшки сжатых в кулаки рук.
– Ваше мнение, мистер Фогарти? – спросил дядя.
Мистер Фогарти был человек средних лет, с круглым лицом, на котором было написано выражение постоянного довольства. С ровной одобрительной улыбкой он взирал на собравшихся. На нем был хорошо пошитый дорогой костюм, а вид внушал уверенность.
– Решайте сами как знаете, – небрежно произнес он. – Оставьте мистера Фогарти в покое.
– Гэльская лига против старых вальсов, – не сдавался мистер Коркоран. – Духовенство также.
– Постойте, постойте, – сказал мистер Коннорс. – Думаю, вы не совсем правы.
– Просьба соблюдать порядок, – вмешался дядя.
– Никогда ничего подобного не слышал, – сказал мистер Коннорс. – Кто же именно из духовенства?
Дядя снова щелкнул очечником.
– Порядок, – многозначительно произнес он. – Соблюдайте порядок.
– Прошу уточнить, мистер Коркоран, главу и стих. Кто именно из духовенства?
– Прекратите, мистер Коннорс, – резко сказал дядя, – и без того достаточно. В конце концов, это собрание Комитета. Не следует затягивать решение вопроса. Итак, прошу всех, кто за вальсы, сказать «за».
– Я – за!
– Всех, кто против, прошу сказать «против».
– Я – против!
– Поскольку два голоса было подано «против», я объявляю, что вальсы отменяются.
– Постойте, постойте! – воскликнул мистер Коннорc. – Голоса разделились поровну.
– Поскольку решение оспорено, я назначаю господина секретаря ответственным за подсчет голосов. Всех, кто голосует «за», прошу поднять руку.
В результате моих подсчетов выяснилось, что «за» и «против» было подано по одному голосу; большая часть аудитории воздержалась.
– Как председатель, я имею право решающего голоса, – громко заявил дядя. – Я – против.
– Что ж поделаешь, – сокрушенно вздохнул мистер Коннорс.
– Если делать все по правилам, то не придется и время зря терять, – сказал дядя. – Итак, когда он прибывает? У вас должна быть подробная информация, мистер Хики.
Мистер Хики недовольно передернул плечами:
– В десять его пароход прибывает в Корк, стало быть в Кингсбридже он будет к семи.
– Отлично, – сказал дядя, – значит, в зале он будет около девяти, учитывая, что с дороги он наверняка захочет помыться и перекусить. К девяти, да, к девяти надо быть при полном параде. Теперь что касается Комитета по Встрече. Я назначаю мистера Коркорана, мистера Коннорса и себя.