Как идут дела в новом оркестре?
Пишите, буду очень благодарен.
Пишите.
Будьте здоровы. Крепко жму ваши руки.
Ваш А.Макаренко 22.3.1932 г.
ПЕДАГОГИ ПОЖИМАЮТ ПЛЕЧАМИ
Педагоги - самые уважительные работники у нас в Союзе. Задача педагогов самая почетная - создавать людские кадры для всех отраслей нашей жизни. Нашей педагогикой, советской педагогикой, мы уже можем гордиться.
И все-таки пожимали плечами по поводу работы нашей коммуны, представьте себе, педагоги!
Пожимали плечами не все педагоги. О, нет! В подавляющем своем большинстве это народ смелый, чуткий, интересующийся всяким хорошим почином. В таком же подавляющем большинстве это народ героический, во всяком случае, работу он проделывает трудную и большую, и поэтому пожимать плечами по случаю нашего хорошего дела они никогда бы не стали.
Пожимала плечами небольшая кучка, самая маленькая. Эта кучка обитает на Олимпе#1. Это кучка состоит из людей, которые, может быть, не воспитали ни одного живого, даже собственного ребенка, но которые зато сочинили много педагогических принципов.
Практика невозможна без теории, теория невозможна без практики. Но пожимавшие плечами педагоги на существующую практику смотрели с презрением и осуждением и поэтому старались завести свою собственную, так сказать, к л и н и ч е с к у ю практику. С другой стороны, и презираемая педагогическая практика волей-неволей должна была теоретизировать как-то свой опыт и выводы, должна была таким образом создаваться особая, так сказать, п а р т и з а н с к а я теория.
И недаром ЦК партии пришлось взять на себя и теоретическую и практическую заботу о нашем деле#2.
У на с в теории дошло, например, до того, что, с одной стороны, отрицали всякую биологическую предрасположенность моральной сферы, считали, что все от среды и воспитания, и одновременно с этим, с другой стороны, все воспитание человека хотели подпереть рефлексологией изучения условных рефлексов. У одного из подобных теоретиков коллектив, например, определяется так: "Коллектив есть группа взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражения"#3. Для всякого непредубежденного человека очевидно, что это определение коллектива лягушек, обезьян, моллюсков, полипов, кого хотите, но только не коллектива людей.
Но и практика не всегда была лучше. Пролетарская педагогическая установка с боями прокладывала себе дорогу, пробивалась в жизнь, откликаясь на живые требования и потребности нашей промышленности нашей новой культурой. Разве не характерно, что лучшей школой воспитания является комсомол, производство, армия? Здесь пролегают пути подлинного классового воспитания - здесь и в школе; так были созданы фабзавучи и рабфаки, многочисленные и разнообразные курсы. Здесь дело делалось самыми быстрыми темпами, чсасто без специально разработанного теоретического фундамента, без практических кадров, ощупью, со многими ошибками, но спасали классовое чутье и живые требования жизни. Но в области с о б с т в е н н о в о с п и т а н и я не было такой сильной живой струи. Кроме того, воспитательная область, так сказать, нежнее и неуловимее. А в нашей рабочей, комсомольской и партийной интеллигенции много еще существует воспитательных предрассудков, на веру воспринятых от старой педагогической теории и просто от бродячей интеллигентской мысли, от литературных образов и идеалов. Путь нового ленинского воспитания, путь воспитания коммунистического - это путь напряженной борьбы со многими врагами. Враги эти: осколки старой российско-интеллигентской идеологии, сильные толщи буржуазного индивидуализма. Эти враги на каждом шагу окружали нас, новых работников просвещения, стремящихся воплотить требования, предьявленные к нам нашей эпохой и революцией, в живом, настоящем деле.
Самым удобным местом для борьбы быд детский дом. Во-первых, это был действительно н о в ы й т и п детского учреждения, где меньше всего можно было бояться остатков старой практики; во-вторых, здесь не вмешивалась родительская власть. Это были выгодные стороны детского дома. Но были и неудобства. Первое: именно в детском доме оторванная от жизни, начетническая теория старалась организовать свою собственную "новую практику"; во-вторых, детский дом предлагал невероятно трудный состав детей, почти сплошь воспитанный улицей. Поэтому рабоат в детском доме всегда обращалась в боевой фронт.
В дни начала коммуны им. Дзержинского#4 было уже много товарищей, знающих цену новой воспитательной пролетарской практике, много было людей, на опыте убедившихся в возможности большого прямого опыта, - поэтому коммуна начинала жить смелее, чем ее предшественники. Но бороться приходилось и тогда, а больше всего пришлось наблюдать недоверие и вот этого самого пожимания плечами.
Сейчас коммуна победоносно закончила пятилетие. Теперь нужно говорить о принципах нашего воспитательного опыта. Это именно те принципы, по поводу которых были пожимания плечами.
В 1927 г. мы явились перед педагогическим Олимпом со своим скромным идеалом кульутрного советского рабочего. Нам ответили:
- Культурного рабочего?.. А как?
Самое главное: как? Мы изложили свои взгляды на педагогическую технику, которую уже нам удалось испробовать в одном из медвежьих углов, далеком от больших педагогических дорог#5.
- Мы желаем воспитать культурного советского рабочего. Следовательно, мы должны дать ему образование, желательно среднее, мы должны дать ему квалификацию, мы должны его дисциплинировать, он должен быть политически развитым и преданным членом рабочего класса, комсомольцем, большевиком. Мы должны воспитать у него чувство долга и понятие части, иначе говоря - он должен ощущать достоинство свое и своего класса и гордиться им, он должен ощущать свои обязательства перед классом. Он должен уметь подчиниться товарищу и должен уметь приказать товарищу. Он должен уметь быть вежливым, суровым, добрым и беспощадным - в зависимости от условий его жизни и борьбы. Он должен быть активным организатором. Он должен быть настойчив и закален, он должен владеть собой и влиять на других; если его накажет коллектив, он должен уважать и коллектив и наказание. Он должен быть веселым, добрым, подтянутым, способным бороться и строить, способным жить и любить жизнь, он должен быть счастлив. И таким он должен быть не только в будущем, но и в каждый свой нынешний день.
"Олимпийцы" ужаснулись:
- Наказание? Наказание воспитывает раба!
- Долг - буржуазная категория!
- Честь - офицерская привелегия!!
- Это - н е с о в е т с к о е в о с п и т а н и е !!!
Это происходило действительно так: у нас сохранился стенографический отчет.
Мы работали пять лет. Вместе с нами почти не работали педагоги, но с нами работали коммунары-дзержинцы. Они делали стулья, арматуру, сверлилки, новую свою жизнь, нового человека, - и они еще делали новую, советскую педагогику. На нашем небольшом участке мы были не в состоянии сделать много, и с нашим небольшим "участковым" опытом нас не пускали на страницы педагогических журналов. Но то, что мы сделали, - уже не страница журнала.
Коммуна им. Дзержинского за пятилетие "отточила" свои методы до достаточной точности. Только еще небольшие остатки идеализма и индивидуалистической педагогики до сих пор отправляют наше торжество. Но и с ними мы рассчитываем справиться в кратчайшее время.
Коммуна им. Дзержинского не знает пропасти между умственным и физическим трудом. Рабфак машиностроительного института подводит нашего коммунара непосредственно к втузу, но он входит в него не только подготовленным студентом - он уже и мастер высокой квалификации.
Поэтому вступление во втуз для комумнара может быть и необязательным. Уже сейчас на коммунарском заводе работает несколько инструкторов-коммунаров, пусть которых, очевидно, путь младшего комсостава промышленности. Давая коммунарам высокую квалификацию, связанную со средним образованием, мы в то же время сообщаем ему многие и разнообразные качества х о з я и н а и о р г а н и з а т о р а . Нужно побывать на коммунарском общем собрании, чтобы в этом убедиться. Вопросы промфинплана, технологического процесса, снабжения, работы отдельных деталей, приспособлений, рационализации и контроля, норм и расценок, штатов и качества персонала ежедневно проходят перед коммунарами, проходят не как перед зрителями, а как перед распорядителями, которые не могут отмахнуться ни от какого вопроса, иначе их дело на другой же день начнет давать перебои. В решении этих вопросов для коммунаров находится прежде всего место приложения их общественной энергии, но это не энергия людей, отказывающихся от личной жизни, это не жертва подвижников, это разумная общественная деятельность людей, п о н и м а ю щ и х , ч т о о б щ е с т в е н н ы ы й и н т е р е с - э т о е с т ь и и н т е р е с л и ч н ы й .
В этой общей установке, подчеркнутой во многих деталях нашего дела (например, в сдельной зарплате), мы находим все точки отправления и для принципов нашей педагогической техники.
В чем эти принципы?
Прежде всего мы отстраняем воспитательную работу специально над отдельным лицом, над пресловутым "ребенком", составляющим заботу педагогику. Мы считаем, что влияние отдельной личности на отдельную личность есть фактор узкий и ограниченный. Обьектом нашего воспитания мы считаем целый к о л л е к т и в и по адресу коллектива направляем организованное педагогическое влияние. Мы при этом уверены, что самой реальной формой работы по отношению к личности является удержание личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала, что она в коллективе находится по своему желанию - добровольно, и, во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность#6.
К о л л е к т и в я в л я е т с я в о с п и т а т е л е м л и ч н о с т и . В практике коммуны им. Дзержинского, например, проступки отдельной личности, какие бы они не были, не должны вызывать реагирования педагога предпочтительно реагированию коллектива. Педагог в коммуне постольку может влиять на отдельную личность, поскольку он сам член коллектива, и не больше, чем всякий другой член коллектива.
Это вовсе не значит, что мы, педагоги и вообще взрослые руководители коллектива, стоим в стороне и только наблюдаем. Как раз нам приходится каждую минуту мобилизовывать нашу мысль и опыт, наш такт и волю, чтобы разобраться в многообразных проявлениях, желаниях, стремлениях коллектива и помочь ему советом, влиянием, мнением, а иногда даже и нашей волей. Это очень сложный комплекс рабочих напряжений. Но как бы много мы ни работали, мы никогда не можем стать педагогическими авторами#7, изрекающими законы воспитания. Законы эти вытекают из общей жизни Советского Союза#8 и, в частности, из жизни нашего коллектива, и они настолько сами по себе убедительны, что мудрить над ними нам уже не может быть дано.
Таким образом, педагогическая установка коммуны в общем формулируется так: с о з д а н и е п р а в и л ь н о г о к о л л е к т и в а , с о з д а н и е п р а в и л ь н о г о в л и я н и я к о л л е к т и в а н а л и ч н о с т ь .
Разрешая вопрос жизни коллектива, мы не можем рассматривать коллектив как "группу взаимодействующих и совокупно реагирующих индивидов". Мы видим не "совокупность" и не отвлеченный коллектив, а конкретный живой коллектив мальчиков и девочек - часть советского рабочего общества в эпоху строительства социализма, классовой борьбы и перехода нашего к бесклассовому обществу. И мы видим прежде всего, что наш д е т с к и й к о л л е к т и в р е ш и т е л ь н о н е х о ч е т ж и т ь п о д г о т о в и т е л ь н о й ж и з н ь ю к к а к о й - т о б у д у щ е й ж и з н и , о н н е х о ч е т б ы т ь я в л е н и е м т о л ь к о п е д а г о г и ч е с к и м , о н х о ч е т б ы т ь п о л н о п р а в н ы м я в л е н и е м о б щ е с т в е н н о й ж и з н и , к а к и к а ж д ы й д р у г о й к о л л е к т и в .
Отдельные члены коллектива не рассматривают себя как "зародыш будущих личностей". Естественно и нам стать на такую точку зрения и считать наших воспитанников полноправными гражданами советских республик. Как полноправные граждане, они имеют право на участие в общественном труде по своим силам. Они и участвуют, и участвуют не в педагогическом порядке, а в рабочем, т.е. не портят материал, а производят нужные вещи не из идеалистических соображений альтруизма и нестяжания, а из стремления к заработку и своего, и коллектива, и за свою работу они отвечают по всей строгости производства - отвечают прежде всего перед коллективом, который является поглотителем и частного вреда, и частной пользы.
Из этого основного нашего взгляда на детский коллектив проистекают и все наши методы. Мы даем детскому или юношескому коллективу р а б ф а к , з а в о д #9, и н ж е н е р о в , п р о м ф и н п л а н , з а р п л а т у , о б я з а н н о с т и , р а б о т у и п р а в о о т в е т с т в е н н о с т и . А э т о з н а ч и т - д а е м д и с ц и п л и н у .
Пожимающие плечами "олимпийцы" могут много говорить о необходимости дисциплины, могут с радостью наблюдать уже готовую дисциплину и даже умиляться по поводу ее красот, но с о в е р ш е н н о н е в с о с т о я н и и б е з и с т о ш н о г о к р и к а н а б л ю д а т ь п р о ц е с с д и с ц и п л и н и р о в а н и я . Дзержинцы же ничего особенного в самой дисциплине не видят, по их мнению, это естественное и необходимое состояние каждого коллектива. В самом факте дисциплины нет для них никакой проблемы. Они видят т о л ь к о п р о ц е с с д и с ц и п л и н и р о в а н и я и считают, что проблема именно в этом процессе.
Если коммунар не убрал станок и он покрылся ржавчиной, коммунарское собрание, пожалуй, даже не подумает о том, что виновника нужно дисциплинировать, но все будут говорить и кричать:
- Ты испортил станок, понимаешь? Ты знаешь, сколько станок этот стоит? А что завтра будем делать, если из-за тебя не хватит детали пятнадцатой? На тебя будем смотреть - какой красивый, да?
И вовсе не решая проблемы наказания, а только оберегая заводское оборудование как общий коллективный интерес, такого коммунара снимут со станка и поставят на простую работу.
Это, может быть, и жестоко, но это жестокость необходимая. И т о л ь к о п о т о м у , ч т о к о л л е к т и в о т н е е н е о т к а з ы в а е т с я , н а м п о ч т и н е п р и х о д и т с я е е п р и м е н я т ь .
Точно так же в коммуне почти не бывает воровства, потому что всем хорошо известен закон коммуны: украсть нельзя, за кражу можно в полчаса очутиться за бортом коммуны. Для коммуны это вовсе не проблема воспитания личности, это проблема жизни каждого коллектива, и иначе жить коллектив не может.
Педагогические теории, доказывающие, что хулигана нельзя выгнать в коридор, а вора выгнать из коммуны ("вы должны его исправлять, а не выгонять"), - это разглагольствования буржуазного индивидуализма, привыкшего к драмам и "переживаниям" личности и н е в и д я щ е г о , к а к и з - з а э т о г о г и б н у т с о т н и к о л л е к т и в о в, как будто эти коллективы не состоят из тех же личностей!#10
Коммуна им. Дзержинского запрещает воровство совершенно категорически, и каждая личность это хорошо знает и не станет рисковать ни интересами коллектива, ни своими собственными. Поэтому в коммуне почти не бывает воровства, во всяком случае, з а в о р о в с т в о у н а с у ж е н е н а к а з ы в а ю т . Если случай воровства происходит с новичком, еще не способным ощущать интересы коллектива как свои собственные, новенькому скажут: "Смотри, чтобы это было в последний раз". А если воровство случится еще раз, коллектив обязательно поставит вопрос об увольнении. Эта суровость есть самая большая гуманность, которую можно предьявить к человеку. Эта проблема решается с арифметической точностью. Оставить вора в коллективе - это значит обязательно развить воровство, это значит во много раз увеличить случаи краж, увеличить бесконечные конфликты, связанные с подозрениями на невинных товарищей, это значит заставить всех членов коллектива запирать свои вещи и подозрительно посматривать на соседа, это значит уничтожить свободу в коллективе, не говоря уже о том, что это означает еще и растаскивание материальных ценностей.
Насколько падает и разлагается коллектив при узаконенном и допущенном воровстве, настолько он крепнет в другом случае, крепнет только от одного общего переживания силы коллектива и его права. Тот мальчик, который хоть один раз голосовал за изгнание товарища за воровство, с большим трудом сам идет на воровство. Обращаем внимание и еще на одно обстоятельство: те, кого коллектив выбросил из своих рядов, испытывают чрезвычайно могучую моральную встряску. Обыкновенно коллектив не выгоняет в буквальном смысле на улицу, а отправляет в коллектор. И мы знаем очень много случаев, когда такой "изгой" приходил к положительным установкам в вопросах социональной нормы поведения. Бывали случаи, когда он вторично присылался в коммуну и уже навсегда забывал о своем воровском опыте.