Едва плёнка зеркала прогнулась, как я снова оказался в странном кармане пространства.
Внутри Жёлтого Вертуна сеть из порталов выглядела, как длинная дорога на вершине вытянутой скалы. Вдоль это тропы прямо в воздухе висели зеркала входов в другие Вертуны, ну а мне же был нужен тот, к которому бежал Привратник.
Это мне казалось, что он бежал, ведь на самом деле мы здесь находились не физически, а на каком-то другом уровне. Но его балахон колыхался впереди, и я нёсся следом, чувствуя, как меня разрывает от мощи, скопившейся внутри.
Я почти догнал его, но вот Привратник прыгнул в одно из зеркал, и мои пальцы схватили воздух. Не теряя скорости, я метнулся следом. И где-то позади, я был уверен в этом, от меня не отставал Ключевец.
И вдруг… вода… Много воды.
Это океан!
С небольшой высоты я плюхнулся в воду, совершенно не ожидая этого. Море встретило меня диким шипением, вокруг полыхнуло паром — до того раскалила магия моё тело.
Я попытался плыть, но рвущееся из меня пламя превращало воду вокруг в пар, из-за чего моё тело то погружалось вниз, то снова стремилось вверх в пузыре раскалённого газа.
Я был готов бежать вперёд, разорвать всех встречных своей яростью. Но вот плыть в ярости оказалось сложнее. Тем более, где-то за спиной раздалось ещё шипение и хлопок — это «уголёк»-Ключевец тоже нырнул в море, и оно тоже встретило его, как раскалённую головёшку.
Обернувшись, я увидел, откуда мы выпрыгнули…
Над волнами, касаясь их самым кончиком, висел водяной смерч. Только странный — он не устремлялся ввысь, и застыл в форме идеального шара. Метров так пять в диаметре.
Вихревой шар насыщенного голубого цвета крутился с характерным журчанием, окатывая нас брызгами и подсасывая воду из океана. Это мог быть только Синий Вертун.
Я барахтался, пытаясь как-то удержаться на плаву, и думал, как же глупо завершился мой путь мстителя. Прыгнул в портал, упал в море, и потонул…
Да вашу ж… Вон он!
Стоило только оглянуться на Синий Вертун, как я заприметил вдали за его вихрящимся контуром гребущую среди волн голову. А ещё дальше вздымались чёрные скалы, о которые разбивался прибой — мы оказались довольно близко к берегу.
Голова Привратника, мелькающая среди волн, придала мне новой порции ярости. Да и таблетки пириума, судя по всему, только начинали своё путешествие в кровь.
Пару раз подрыгавшись в пузыре пара и понимая, что так далеко не уплыву, я прикрыл глаза. Думай, Тим.
Ты бы уже давно сгорел, но тебе повезло — тебя выкинуло в воду, и поэтому ты ещё жив. Энергии ещё море, и этим надо пользоваться.
Я задержал дыхание. А потом, усилием воли выпустив ещё больше пламени, я оказался в центре водяного взрыва. Пар отбросил толщи воды, устремляясь вверх, а я наоборот стал падать вниз.
Но я выбросил новую порцию пламени вокруг тела, и вода сверху даже не успела схлопнуться над моим пузырём, как новый удар пара вырвался вверх. Через несколько метров вода сверху всё же закрыла пузырь, но вниз не падала, давление пара удерживало её.
На миг меня охватил жуткий страх — если берег скалистый, то здесь вполне может оказаться огромная глубина, в километр, а то и больше. И от всех моих трепыханий не будет толку, я просто потухну где-нибудь внизу, так и не достигнув дна.
Но спустя несколько секунд мои ноги коснулись дна. Оно было бы склизким, если бы не высохло и не спеклось от моего жара. Когда вокруг оказалась не только вода, но и земля с водорослями, к пару добавился и густой едкий дым.
Дышать в этой смеси было невозможно, и я полагался только на тот запас кислорода, что был в лёгких. Шагнув раз, другой, я побежал, хрустя сапогами по спекающемуся передо мной дну.
Охренеть! Видели бы это ребята из Корпуса Псиоников…
Неожиданно сверху на меня чуть не свалился «уголёк». Чёрный и почти потухший, он долбанулся об дно, кувыркнулся пару раз. Чихнул белым паром, и резко «завёлся» — через трещины в коже полыхнули искры, «уголёк» сразу окрасился здоровым пламенным цветом.
И тут же рванул за мной, видя, как сзади смыкается стена воды. Морю очень не нравилась моя выходка, и оно очень хотело, чтобы мы погасли и просто потонули.
Ага, разбежалось. Энергии во мне было столько, что я только благодарил океан, в котором оказался. Я мог жечь рвущееся наружу пламя, не боясь сгореть сам, вода всё гасила. А температуру пара уж как-нибудь выдержу, моих умений хватит.
Тем более я — Последний Привратник… И если я сказал, что Последний, значит, тому хмырю впереди осталось недолго.
Эта ирония судьбы вызвала у меня усмешку. А вдруг и вправду пророчество открывается именно таким банальным способом? Ищешь всех привратников, убиваешь, и в конце должен остаться только один.
«Уголёк», несущийся рядом, зарычал. Вскинул голову.
Я захохотал, когда увидел, что над нами колышется фигурка Привратника. Что, не ожидал, что мы догоним⁈ С этой мыслью я прибавил пламя, превращаю воду сверху в пар.
Через пару секунд тело человечка, прорвав верхний водяной купол, полетело вниз, к нам. Рассекая клубы пара и дыма, он бухнулся на дно, и через мгновение мои руки уже сжимали его воротник.
Схватив его за грудки, я подтянул Привратника к себе и прорычал:
— Где она⁈
Капюшон слетел с головы бедняги, открывая немолодого мужчину с седыми волосами. Он таращил на меня испуганные глаза, пытался что-то сказать, но его кожа уже покрылась вся волдырями.
Ещё миг — и Привратник вспыхнул пламенем, что-то прокричав в последний раз опалённым горлом.
Да твою ж псину!!!
Я заорал от злости и безысходности, но ничего не мог поделать. Энергия вылетала через меня, ища выход, и даже океана вокруг уже было недостаточно, чтобы загасить это. Вот же я толчковый пёс, даже не заметил, что уже теряю контроль — слишком огромная мощь!
А если?..
Мой внутренний взор направился в третью чакру, в тот божественный кирпич, который не давал моему Василию раскрыть весь потенциал. И всю энергию, рвущуюся наружу, я направил в него.
Море кипело. Трещали вокруг пар и пламя. Ревел огонь в моих энергоконтурах.
И вдруг Магия Вето в третьей чакре неожиданно исчезла, и энергия пошла вверх, прошибая мне сразу все чакры. Оракульная и три небесных засвистели, как паровозные гудки — пламя у меня разве что из ушей не попёрло.
Запрокинув голову, я закричал, изрыгая пламя, и водяной пузырь вокруг стал ещё шире, дно подо мной занялось пламенем. Я горю… Я чувствовал, как кипит горло, и даже моя кожа, закрытая пламенным щитом, не выдерживает.
Сверху открылось голубое небо — море расступалось под напором той силы, что явил ему Последний Привратник. Стоя на горящем дне и глядя на белые облачка, я подумал: «Неужели сделал всё, что мог?»
— Эвелина, — прохрипел я, выпуская последние крохи воздуха.
Небо окрасилось оранжевым цветом — из моря вверх вырывался уже чистый огонь. Осталась ещё львиная доля огня, и надо куда-то его девать.
А рядом, игриво ловя открытой пастью потоки пламени от меня, сидел, как ни в чём не бывало, «уголёк». Его разъярённая стихия никак не пугала.
Косой взгляд на него подарил мне слабую надежду. А ведь те печати, которые держат Ключевца в этом облике… На них надо влиять тонкой псионикой, но ведь можно попробовать и грязной — этой мощи бы хватило, чтобы сбить замки. Нет, конечно, это всё равно что забивать гвозди экскаватором, но, главное, бить точно, и знать, какие узлы развязывать.
И, недолго думая, я схватил «уголька» за гриву, притянул к себе. Иди сюда, дружище! И я ударил… всё пламя пошло сквозь Ключевца, прошибая его энергоконтуры. Пусть кайфует вместе со мной.
Рёв «уголька» потонул в моих ушах, я хотел орать вместе с ним, но было уже нечем. Весь воздух вышел, и я мог только глотать звуки, как рыба. Всё вокруг потонуло в пламени, я уже ничего не видел.
Ну, всё, больше энергию девать некуда… Непроизвольно я сжал в пальцах кулончик из псарэса. Эвелина, надеюсь, мы всё же ещё встретимся в каком-нибудь из миров.
Неожиданно пламя исчезло. Просто оно было — и вот его нет. А я пустой, как высушенная до дна бутылка вина, упал на колени. Ключевец куда-то исчез…
От испуга я вдруг вдохнул ту смесь гари и пара, крутящуюся вокруг, и закашлялся. Перед глазами поплыли круги, и последнее, что я увидел, как тот гигантский водяной стакан, в котором мы оказались, стал схлопываться.
— Жжёный ты… — только и успел прохрипеть я, как десятки тонн морской воды ударили.
Перед тем, как отключиться, я подумал, что и вправду жаль, что из меня не получился Последний Привратник.
В этот раз не было никаких видений. Ни пустыни, ни Незримой, ни даже самой захудалой Пробоины…
А зря. Теперь у меня действительно было много вопросов. Особенно к Незримой.
То есть, Эвелина всё-таки беременна?
С одной стороны, меня обуревала отцовская радость и мужская злость — если кто-то что-то надумает сделать с моей чернолунницей и с ребёнком, я сотру злодея в порошок. Пусть даже это будет злая богиня, пусть хоть Легион — погибну сам, но остановлю. Иначе зачем жить?
С другой стороны, меня взяла лёгкая обида. Значит, вымышленных танцев с бубном было достаточно, чтобы зачать ребёнка. Я всё же любил такие дела делать по старинке… А иначе зачем жить⁈
Ну, наши медики и умники в Свободной Федерации могут подобное, оно ясно, но для сохранения у социума тяги к развитию женщин никто не лишал права на продолжение рода. Уже проходили такое в истории — если жизнь не ценится, она начинает обесцениваться.
Вопросов у меня было много…
Престарелую Избранницу я, судя по всему, утопил в той же черноте, которой она поклонялась. Но перед этим она успела отдать приказ, что Эвелину надо найти, чтобы остановить пророчество.
Драгошу увёл её на Южные Острова. Увёл зачем? Драгош Рюревский хороший или плохой? Почему духи рода обманули меня?
И Царь ещё этот со своей капитской честностью. А как наплёл-то, как наплёл! Ну, толчковый пёс, наша следующая встреча будет совсем другой.
Жаль, что никаких видений не было. Вопросов у меня было море…
Люблю море.
Мне нравилось пробуждаться в госпитале, где, как я всегда знал, работают прелестные и умопомрачительные медсёстры. Иногда мне казалось, что Свободная Федерация специально проводит такой отбор, чтобы раненых солдат лечили подтянутые красотки, в коротких халатиках, пуговки у которых так и натягивались на груди.
Когда мне в этом мире в лазарете попалась умопомрачительная Арина Соболева, я понял, что это не отбор. Просто красота призвана спасать Вселенную, вот она и спасает… В госпиталях.
Мне нравилось пробуждаться дома, в собственной кровати, в обнимку с любимой девушкой. Когда ты протягиваешь ладонь, и ощущаешь мягкую, тёплую кожу под пальцами.
Просыпаться в казарме на армейской кушетке тоже было своего рода удовольствием. Трудная жизнь солдата, полная ограничений, как раз и была примечательна тем, что ты знаешь истинную цену удовольствию. И наслаждаешься каждой секундой.
А вот пробуждаться, когда тебя хлещут по щекам, а в спину упирается что-то острое и щербатое… Нет, это мне не нравилось!
— Вставай! — и новая пощёчина, — А ну!..
Следующий удар я перехватил. В моих пальцах застыла чья-то ладонь, а потом она отъехала.
Я кое-как разомкнул глаза…
Белые облака. Синее небо, которое чуть правее обрезано нависающими чёрными скалами. Крики чаек.
Где-то шумит прибой…
Я люблю море. И это был бы рай, если бы не жуткая боль, охватившая всё тело.
Мышцы болят, как будто я самое малое разгружал капитский космический крейсер, вернувшийся из колонии. Кожа горела, и ласковое солнышко, маячащее в небе на краю зрения, причиняло ещё больше боли.
— Я… — прохрипел я, а потом схватился за собственное горло. Да вашу псину, у меня болит всё!
Кое-как повернув голову на скрипящей от боли шее, я посмотрел на того, кто меня бил. Ключевец… Не «уголёк», а собственной персоной диверсант.
Он сидел на заднице, положив локти на колени, и со скукой рассматривал поцарапанные пальцы. С невзрачным лицом, нос с горбинкой, блёклые глаза. Один заплыл, правда, от синяка.
Ключевец тоже был весь побит, как собака. На нём висела какая-то полуобгоревшая рванина, когда-то бывшая солдатской формой. Впрочем, скосив взгляд вниз, я понял, что сам одет не лучше. Но моя рванина была когда-то гвардейской формой, не обычный же безлунь.
— Ну, это… — Ключевец, подвигав шеей, поморщился, — Тебе спасибо, что человеком сделал. Но я тоже спас тебе жизнь.
Я повернул голову дальше, осматривая округу.
Слева был океан. Мы лежали на широкой каменной площадке, чуть утопленной в нише скалы. Ниже покоилось нагромождение камней и валунов, и над ним иногда подлетали солёные брызги — где-то там бьёт прибой.
Получается, Ключевец мало того, что вытащил меня из моря, так ещё и сюда затащил? То-то и пальцы у него сорваны, и у меня спина вся горит не только от ожогов.
И всё же… Кхм… Я умел быть благодарным.
— Спасибо, — просипел я, с мучением выдавливая каждый звук.
— Мы в расчёте, я думаю, — он коснулся глаза и зашипел, — Сгинь моя луна!
Справа над нами возвышались отвесные скалы. Моё подсознание уже догадалось, что нам придётся штурмовать эту неприступную высоту, но я задвинул мандраж куда подальше. Для начала надо зализать раны…
Привстав на локтях, я с трудом сел. Да, мне больно, всё тело одна большая рана, но главное было другое — я жив.
И кирпича нет. Полная свобода в нижних чакрах даже пьянила. Жалко, энергии ноль, я выжат досуха, и даже странно, что меня не вывернуло наизнанку.
Оракульная чакра светилась золотым, хотя и не была такой большой, как у тех оракулов, в которых я вселялся. А ещё чёткие небесные… Первая у затылка чёткая, вторая поразмытее, а верхнюю почти не вижу, но уже есть над чем работать. Как псионику, мне было непривычно, что чакры открываются снизу вверх, но раз уж такие законы в этом мире, так и быть.
Плохо было одно — энергоконтуры, по которым обычно струилась энергия, была почти все надорваны. Даже если я накоплю силы, не смогу работать в полную мощь. Иначе окончательно надорвусь, да и спалю себя заодно.
И всё же интересно, какого ранга я могу достичь? Царь тогда назвал меня Магом Второго Дня… и это было с кирпичом в третьей чакре. Сейчас я чист.
Чист…
Меня охватило волнение. Если Магия Вето исчезла, не значит ли это, что воля Незримой ослабла?
Непроизвольно я вскочил. Чуть не упал, пошатнувшись, уцепился за скалу, но устоял.
Я запрокинул голову, оценивая скалу. Эвелина, слышишь меня⁈ Да твою ж Пробоину, надо спешить.
— Ты чего⁈ — пробурчал Ключевец.
Он так и сидел, ковыряя сорванные ногти, и, судя по его виду, ему вообще никуда не хотелось ни идти, ни лезть.
Я не ответил, захлопал по обгоревшим карманам. Ну же, ну… В моей ладони оказалась коробка из-под «вытяжки», размокшая, потом высохшая и почерневшая. Даже Ключевец подобрался, увидев находку, слегка округлил глаза.
Присев рядом с ним, я выбрал плоский камушек и на нём осторожно раскрыл коробку. Внутри, судя по всему, когда-то и оставалась таблетка, но теперь она покрывала ровным обгоревшим слоем всю деформированную внутренность.
Кое-как я отскрёб пожелтевший порошок, сделав небольшую кучку, расчертил коробком на две мизерные кучки. Это наши последние запасы. Подумав, я разорвал и сам коробок, половинку отдав Ключевцу.
— Твоя доля, — сказал я, потом слизнул остатки прямо с камня.
Морщась, я сожрал и оставшийся кусок коробки. Ну, во всяком случае, это лучше, чем армейская мазь-«высряжка». Там я бы лучше сдох на этих скалах, чем съел её.
Диверсант не стал из себя корчить невинную девицу и сделал то же самое.
— М-м-м, — он сунул останки коробка в рот, стал жевать, и даже улыбнулся, — Завтрак из бумаги на берегу моря…
Я усмехнулся и снова улёгся на камни, сложив пальцы на груди. Осталось подождать, когда жалкие остатки «вытяжки» подействуют, а потом будем спасать мир.
— Может, всё-таки расскажешь, кто ты? — спросил я, — А то мы расстались слегка… кхм… эмоционально.