Эскорт из двадцати пеших копейщиков столпился вокруг кареты. Общих усилий двух
десятков крепких мужчин не хватало, чтобы вытащить, увязшую в мокрой глине, дорогую
крытую повозку. Поверхность лужи была покрыта тонкой корочкой льда, от чего
возничий и не заподозрил ловушки. Но стоило четверке лошадей ступить туда, как лед
треснул и весь экипаж провалился в вязкую массу, не успевшую застыть. Людям удалось
вызволить испуганных животных на твердую почву, но карета никак не поддавалась, и за
пол часа стараний, казалось, не сдвинулась ни на дюйм. Ко всему прочему начиналась
метель и все говорило о том, что быстро она не закончится. Нарастающий вой ветра
мешался с раздражающим и не желающим уступать ему брюзжанием короля Зигмунда. И только четкий, поставленный командный голос главнокомандующего не давал солдатам
воли разбежаться, зажав ладонями уши.
— Раз! Два! Толкай! — Чеканя каждое слово, выкрикивал начальник королевской стражи.
Казалось, даже начинающаяся вьюга не смела свистеть громче него. Конечно же это было
лишь иллюзией, представленной солдатам, у которых не было иного выбора, кроме как сосредоточиться на голосе командира. Ветер становился все сильнее. Он подхватывал
снег швырял его в разные стороны. То, что падало с неба нельзя было отличить от
поднятого с земли. Колючие снежинки носились в невообразимом хаосе, больно
врезаясь в открытые участки кожи. Скоро голоса короля и главнокомандующего потонули
в неистовом вое вьюги.
— Ваше величество! — Отчаялся командир. По колено в жидкой глине, с инеем на ресницах
и бровях, дрожа и стуча зубами от холода, он пробрался к дверце повозки и заглянул
внутрь.
Король Зигмунд, кутаясь в свой плащ с воротником из лисьей шубы, произнес синими,
как сапфир в его короне, губами:
— Вы никчемные верзилы! Сколько можно возиться? — Из-за охрипшего голоса его слова не
произвели ожидаемого впечатления. Не в силах что либо еще высказать, парень вжался
сильнее в мягкую обивку сиденья.
— Ваше величество. — Повторил командир. — Вам нужно выйти из повозки.
— Безмозглый ты болван! — Запротестовал Зигмунд, стукнув командира стражи кулаком по
шлему, и тут же зашипев от боли, потрясая ушибленный кулак. — Дверь закрой, тепло
выпускаешь!
— Вечереет. Станет еще холоднее. — стоял на своем главнокомандующий. — Надо найти
укрытие.
— Я никуда отсюда не выйду! Там кругом одна… жижа.
— Я помогу вам. Мы проезжали мимо постоялого двора. Нужно вернуться. Это нбе дальше,
чем в миле от нас.
— Хочешь, чтобы король ночевал в том гадюшнике? От него несет свиным пометом и
отходами.
— Там тепло и сухо. И, сдается мне, у них найдется приличный уголок для вашего
величества. Переждем непогоду, а потом вернемся за каретой.
Зигмунд с сомнением окинул взглядом свою промерзшую повозку. Выглянул наружу.
— Ладно, уговорил. — Нехотя ответил он.
— Забирайтесь ко мне на спину.
Сгорая от стыда, Зигмунд уцепился руками за шею капитана, а ногами обвил его торс. Тот
без усилий подхватил его и, хлюпая по луже, перенес короля на твердую поверхность.
— Никому об этом ни слова! — Краснея, крикнул Зигмунд. — Узнаю — все пойдете на корм
свиньям!
Еще какое-то время потребовалось, чтобы усадить непривычного к верховой езде на одну
из лошадей. И наступлением темноты они добрались до постоялого двора с почерневшей
от старости табличкой «Ребро дракона».
Название этого места ни коим образом не касалось традиционной охоты на драконов,
заведенной гномами в первые годы становления Джевелии, когда из трофеев — чешуи и
костей — делали диковинные предметы быта и декора. Это не касалось драконов вообще.
Так уж получилось, что «Ребром дракона» называется игра, появившаяся сравнительно
недавно и набравшая популярность среди гномов и людей. Никому точно не известно почему игра названа именно так. Возможно, какой-нибудь неосведомленный товарищ,
считающий, что, когда дракон выдыхает пламя, оно каким-то невообразимым образом
касается его ребер, прозвал ее так. Или, что больше похоже на правду, название следует из
немудреных правил игры: несколько игроков должны держать руку ребром ладони над
пламенем свечи. Следовательно, кто дольше продержится — тот и победитель.
В таверне, о которой идет речь, нечем было заняться. Она находилась посреди тракта,
одинаково далеко от всех городов и поселков. И случалось даже такое, что хозяин не мог
предложить гостям выпивку, потому что она закончилась, а новую еще не привезли. Так
что гости коротали вечера за игрой в «Ребро дракона», от чего заведение так и прозвали.
Зигмунд об этом ничего не знал. Поэтому, входя, пробурчал что-то про Молдобада и как
бы его это разозлило.
— Эй ты! — Главнокомандующий не торопился распоряжаться трактирщиком, так что
король заговорил сам, обратившись к, потерявшему дар речи, трактирщику. — Подготовь
мне лучшие покои, какие найдутся в этом гадюшнике. Мне нужна горячая ванна и ужин. Ну и для этих. — Зигмунд кивнул на стражу, что только что вошли.
— Д-да, мой король! Будет сделано, сир! — Заикаясь, засуетился хозяин. Это был гном,
довольно высокий для своей расы. В нем угадывался бывший воин. Однако несколько лет
оседлой жизни почти сделали из него обычного трактирщика. — Гудви, дочка, зови сестер.
Некогда спать! К нам сам король пожаловал!
Девушка, похожая на своего отца бровями и ростом, завидев короля, испуганно присела в
реверансе, и убежала.
— Позвольте предложить, сир, для сугрева, особое вино. Его нам привезли с виноградников
айнхольта.
— Не болтай, а делай! — Рявкнул Зигмунд, проходя вглубь зала.
Он остановился перед столом, что был расположен рядом с камином. Стол был занят. Но
при виде короля и его свиты, четверо эльфов, поклонившись, ушли за другой стол.
— Сядьте уже! — Недовольно махнул рукой король. Не понятно было к кому он обращался, к
своим солдатам или к застывшим в поклоне гостям заведения. — Стоите, как истуканы с
тупыми лицами.
Послушались все. Кроме двоих стражников, что встали по обе стороны от короля за его спиной. Разносчица — одна из дочерей трактирщика — принесла бутылку
вина и кубок из почерневшего серебра. Мило улыбаясь, она налила королю Зигмунду
вино и поймала его взгляд, полный презрения. Смутившись, она поспешила отойти, и
услышала его замечание:
— Гадкое пойло.
Однако, не смотря на всю гадкость пойла, довольно скоро вся бутылка была опустошена.
А разрумянившийся король, закинув ноги на стол, во всю ругал постоялый двор. Хозяин
трактира с виноватым лицом выслушивал сравнения его хозяйства с заброшенным
полусгнившим сараем, где регулярно справляют нужду пьяные конюхи и свинопасы. Он
ничего не мог сказать и на слова короля о том, что его дочери уродливее жирных мух,
лениво кружащих над отходами. Эта тема плавно перетекла в рассуждение о невесте.
— Никогда бы не женился на гномихе. — Покачиваясь на стуле, говорил Зигмунд. — Все они похожи на мужиков. Грубые, волосатые… брр… Что хорошего в жене, у которой мускул
больше, чем у тебя самого? А, Рэй?
— Вы несомненно правы, ваше величество. — Ответил главнокомандующий холодным
тоном. И, как-бы извиняясь, поглядел на трактирщика.
— Я вот так дорогой матушке и сказал. Если она пригласит на парад невест хоть одну
гномиху… или эльфийку! — резко сменил тему Зигмунд- И пусть эти эльфийки красавицы
все до единой. Они старухи в юных телах. К тому же каждая из них колдунья! Ведьмы!
Тирада прекратилась так же внезапно, как и началась. Короля стало клонитъ в сон.
Добросовестные тражники, не позволившие себе выпить и капли, дотащили Зигмунда до его покоев, и
встали на пост у его дверей. Через несколько часов их сменила другая пара солдат. Никто
из них не заметил ничего подозрительного.
На утро через день в Малат примчался один из свиты короля. Он принес весть. Такую же
через три дня получила мать Зигмунда в Деградаре. Весть гласила:
«Король Зигмунд убит. Его искалеченное тело было найдено в номере постоялого двора
«Ребро дракона». Хозяин трактира, оказавшийся под подозрением, взят под стражу.»
***
До Посланницы Солнца никакие новости не доходили. Следуя за путеводным камнем, она уходила все дальш к Белым Горам. И компанию ей составляла разве что Лира.
Мариэль решила, что временная изоляция пойдет ей на пользу. Поход в одиночестве, преследование определенной цели и мысли, занятые надеждой на благополучие подруги, теплым ночлегом и убывающими припасами, оказались неплохим средством против скорби по сыну и других переживаний. Но дар Анорсель и все попытки отвлечься не могли унять всю ту боль, что таилась в сердце Мариэль. Она не представляла что с ней было бы, не одари Анорсель ее покоем. Наверное, в лучшем случае, она не нашла бы в себе сил что либо делать, а в худшем — жить.
Первое время, взяв на себя дела Фаолина, Мариэль могла бороться с апатией. Но стены столицы стали давить на нее и лишь сильнее наводить тоску. Смена обстановки, как Мариэль и рассчитывала, помогла.
Это путешествие напомнило ей о славных временах, когда они всемером пробирались в Эфелон. Знакомые пейзажи, которые она видела с высоты драконьего полета, снова проносились перед глазами. Теперь они уже стали не просто знакомыми, а родными. Мариэль давно сбилась со счету сколько раз она ездила этой дорогой.
“Я тоже помню те славные дни,”- Отозвалась на воспоминания Мариэль Лира. — “Ни один пегас не познал столько приключений, сколько я, служа тебе. Я рада разделить их с тобой.”
— А я рада, что рядом со мной именно ты, Лира. Для меня ты не просто скакун, но близкая подруга.
“Счастлива это слышать”
Лира довольно фыркнула, устроив голову на коленях Мариэль, которая сидела, опершись на бок пегаса. Рядом трещал костер, прикрытый от ветра корнями поваленной елки. Мариэль прикрыла глаза. За долгую жизнь среди эльфов она научилась спать так же чутко. Она не только слышала все, что происходило вокруг, но и сохраняла чувство времени, чтобы не проспать дольше положенного.
Так не ритмичное потрескивание огня, дыхание пегаса и завывание ветра слились в единую мелодию, вплетаясь в ее сон.
Это продолжалось добрых два часа, пока вдруг не пробился сквозь вой ветра стук копыт. Мариэль насторожилась, но не торопилась хвататься за оружие. Вскоре она уже различала двух лошадей и голоса всадников. А через минуту уже слышала отдельные фразы.
— …прекрати! — Раздраженно прозвучал мужской голос.
— Я всего лишь… — Оправдался женский.
— Смотри! Огонь. — Лошади остановились в нескольких метрах от ночлега Мариэль.
— Что там? Посмотрим? — Предложила женщина. — Я, честно говоря устала и не отказалась бы от передышки.
— Так и быть. — Снисходительно ответил мужчина, и Мариэль услышала, как они двинулись в ее сторону.
Мариэль распахнула глаза, выбираясь из объятий пегаса. Правая рука привычно легла на рукоять Тайвоса, но, подумав, она не стала вынимать его из ножен. Вместо этого схватила лук и молниеносно наложила стрелу. Тетиву решила не натягивать, пока не увидит незваных гостей. И как только всадники обогнули булыжник, за которым она укрылась, лук и стрела упали на землю.
— Пусть земля уйдет у меня из под ног, если глаза обманывают меня! — Воскликнул Малвель.
— Разве так приветствуют старых друзей? — С улыбкой бросаясь эльфу в объятия, ответила Мариэль.
— Лэш эфоко тогон теил, Мариэль. — Спустившись с коня, Малвель бросился в раскрытые объятия подруги. — Лэш эфоко теил эприме. — Нежно промурлыкала Мариэль, прижимаясь к широкой груди эльфа. Она совсем не ожидала встретить его в этом походе, но радость встрече от того была только сильнее. Не позволяя себе слишком долго оставаться в объятиях друга, Мариэль обратилась ко второй гостье. — Нганэ ирмутве лаофим окритве галамрэст реквил. — На правах хозяйки костра, первой поприветствовала она женщину. — Ргэгэт тукренит лаорэ мотун, умод этишлсу этом азорг. — То ли плохо скрывая неприязнь, то ли с нетерпением поскорей отогреться у костра, ответила спутница Малвеля. — Мариэль, это Лавелия, моя мать. — Представил эльф. — Мама, позволь представить тебе мою подругу Мариэль, Посланницу Солнца, принцессу Джевелии, мою лучшую ученицу магии и боевого искусства и по совместительству первого в этой эпохе учителя намариона. — Наслышана о вас. — Проговорила Лавелия с напускной любезностью. — Прошу к моему костру. Нынче зима холодная. Вы должно быть замерзли и проголодались. — Ты права. А ты воистину так мила, как о тебе говорят. — Благодарю. — Не стоит, это вовсе не комплимент. Мариэль, несколько обескураженная враждебностью, с которой смотрела на нее Лавелия, достала из своего бездонного мешка припасы и предложила их гостям. — Ищешь Лиф в одиночку? Даже не сообщила. Есть причина? — без упрека в голосе спросил Малвель. — Знала, что увяжешься за мной. — Сберегая припасы, Мариэль не стала ужинать вместе с гостями. Она уже ела перед сном, так что сейчас сидела, обхватив колени руками и опустив на них подбородок. В отличие от нее, Лавелия ела, не обращая ни на что внимания. — Маленькая глупышка, что собираешься делать, если Лафитлин охраняет целое войско? Или хочешь стать очередной пропавшей принцессой? Не понимаю, как Фаолин допустил, чтобы ты ехала одна. — Одной по такой погоде пробраться гораздо проще, чем целым эскортом месить грязь на дороге. — И то верно. Хорошо, что мы с тобой встретились. Я-то тебя одну не оставлю. И не вздумай возражать. Я ехал к тебе, а не просто посетить столицу соседнего королевства. Тем более это я не уследил за Лиф. — Это не так, ты не виноват. — Только не нужно снова начинать! — внезапно встряла в разговор Лавелия. — Малвель и так мне плешь проел, что если бы не я, ничего такого не произошло бы. — Я ни разу тебе такого не сказал. — Обманчиво спокойным тоном возразил эльф. — Зато смотрел так, что несложно было догадаться о чём думаешь. Вообще-то, если бы не ты, достопочтенная Мариэль, бедная девочка была бы сейчас дома. В тепле и уюте. Как и мой сын. — Прекрати! — Рассердившись, Малвель бросил в костер веточку, которую все это время вертел в руках. В воздух с шипением взвился сноп красных искр. — Немедленно возьми свои слова обратно и извинись! — И не подумаю! Не принято просить прощения за правду. — Ты ведешь себя ужасно. Если тебя не останавливает тот факт, что Мариэль моя подруга, хотя бы проявляй к ней должное уважение, как к члену королевской семьи! — Малвель, — мягко окликнула его Мариэль. — Не сердись на нее. Лучше расскажи, как поживает Резхарас? — По прежнему. — Немного успокоившись, сказал бывший учитель Посланницы Солнца. — Он, похоже, единственный, кто с годами не меняется. Последний раз, когда я его видел, он был очень расстроен. Просил передать тебе свои соболезнования. И хотел, чтобы ты не оставалась одна. — Спасибо. — Слегка охрипшим от, вновь нахлынувшей тоски, голосом сказала Мариэль. Малвель, почувствовав смену настроения, придвинулся к ней ближе и приобнял за плечи. Они просидели так с четверть часа. Мариэль не отстранилась, принимая поддержку близкого друга. Но усталость всё-таки взяла свое. Мариэль окунулась в чуткий осознанный сон.
Почувствовав рассвет, она с готовностью двигаться дальше раскрыла глаза. Разбудила друга. От их сборов и перешептываний проснулась и Лавелия. Она тепло поприветствовала сына, а Мариэль смерила тем же неприязненным взглядом. Мариэль искренне не понимала чем заслужила такое отношение, но спрашивать или упрекать в этом никого не стала.
Все разъяснения с Лавелией Малвель взял на себя. — Мы идем искать Лафитлин. Ты верно не захочешь с нами. — Не спросил, а с полной уверенностью отметил он, будто надеясь, что это окажется правдой. — Лафитлин милая девочка, — Ответила Лавелия, словно оправдываясь. — И я очень переживаю за нее. Но у меня своя дорога. Малвель едва заметно вздохнул с облегчением. Но от Мариэль не укрылось, как он расслабил мышцы и разжал кулаки, от чего побелевшие костяшки его пальцев в миг налились краской. — Значит своя дорога. Даже не скажешь свою цель? — Только ради твоего спокойствия, сын мой. — Лавелия понизила голос, словно опасаясь, что их могут подслушать, но чуткий слух Мариэль все равно уловил ее слова. — Так же, как и ты я еду к подруге. Зачем не скажу. Это не моя тайна. — Будь осторожна. — Малвель пожелал это как-то механически. В его голосе не было той искренней заботы, с которой он сказал бы те же самые слова Мариэль. Лавелия покинула стоянку раньше них. Малвель провожал ее взглядом, пока ее силуэт не растворился в тумане. Он смотрел так, словно хотел разгадать ее загадку. Словно вся она была одной сплошной загадкой для него. Собравшись и заметя следы лагеря, Мариэль окликнула эльфа. Он словно ожил. На его лице появилась улыбка. Малвель запрыгнул на своего коня и они отправились в путь, следуя за даром Тасфиака. — Как себя чувствует Иналия? — Поинтересовался Малвель, не зная, как начать разговор. — Все еще без сознания. Ее сильно отравили. — Надеюсь, она скоро поправится. В недолгом молчании Мариэль почуяла что-то неладное. Разговор не клеился, да и Малвель как-то странно себя вел. Изучал ее пристальным взглядом, когда думал, что она не видит, неловко прочищал горло, словно хотел что-то сказать, но не решался. — В чем дело? — Не выдержав, спросила Мариэль. — О чем ты? — Ты знаешь. Прекрати валять дурака. — Я… — Начал было Малвель, но, поймав внимательный взгляд Мариэль, осекся и обреченно вздохнул. Мариэль одним лишь взглядом могла заставить его говорить правду. Ему это не нравилось, но в то же время он чувствовал гордость, ведь это он обучил ее этому. — Я зол, Мариэль. — На что? Или кого? — Малвель молчал, не желая отвечать на вопрос. — Ты злишься на Лавелию? Я не знаю что между вами произошло. Это потому что из-за нее пропала Лафитлин? — Нет. Не только… Ты совсем недавно лишилась сына, а ведешь себя так, будто ничего не было. — Мариэль не перебивала. Слушала, чуть сгорбившись в седле. — Когда я узнал, подумал — тебе нужна поддержка. Готовился быть с тобой рядом сутки на пролет. Но вот я пришел, а на твоем лице нет и тени печали. — Кому, как не тебе, знать, что лицо не является зеркалом души эльфа. — Убедившись, что Малвель договорил, ответила Мариэль. Тихим, чуть не срывающимся голосом. — Ты никогда не считала себя эльфом. И не забывала об этом напоминать. Я не узнаю тебя, Мариэль. — Малвель…. — Мариэль захлебнулась от переполняющих ее чувств. — Мне приятна твоя поддержка. Более того, я нуждаюсь в ней. Но разве я могу позволить себе отдаться безнадежным страданиям и влачить свою долю во мраке, пока моему королевству грозит опасность? Ничто не умалит горечь моей утраты. Поэтому я бесконечно благодарна тебе, Лафитлин и всем, кто рядом. После этих слов воцарилась тягостная тишина, в которой были слышны только хруст снега под копытами Лиры и коня Малвеля. — Прости меня. — Раскаялся Малвель, опустив взгляд на гриву своего скакуна. — Я не должен был говорить все это. — Ты можешь говорить мне все, о чем думаешь. Мариэль притормозила Лиру на входе в ущелье. С деревьев на склонах гор сорвалась стайка воронов. С громким карканьем они унеслись ввысь, стряхнув с веток снег. — Никогда здесь не была. — Прошептала Мариэль. Для нее было странно оказаться в незнакомом месте в стране, которую исследовала вдоль и поперек несколько десятков лет. — Что это за ущелье? — Судя по картам, коридор Сатира. — Ответил Малвель, обводя цепким взглядом горы и тропу, ведущую между ними. — Сатира? Они существуют? — Только один. Порождение духа Жаман. Раньше он был добрым хранителем этого ущелья. — Что случилось потом? — Согласно легендам, гномы покусились на сокровища этого места. С тех пор сатир никого сюда не пускает. Но это всего лишь легенды. Мариэль не была уверена в этом так же, как Малвель. Она не могла отвести взгляд от пересохшего русла речки и следов копыт на его дне. Это, конечно, могли быть и оленьи следы, однако воображение уже рисовало человекоподобное существо с копытами и рогами. — Гранит ведет прямо сюда. Что еще говорится в легендах? Эльфы двинулись вперед, переговариваясь почти шёпотом. От этого места становилось не по себе. Эта тишина была какой-то болезненной, даже мертвой. А неприятное ощущение подпитывали виды искореженных деревьев и замшелых, припорошенных снегом, валунов. — В конце коридора стоит древний замок. Еще со времен, когда в Джевелии жил другой народ. — Ниледерфы. — Поправила Мариэль. Рассказчик растерялся на мгновение, но вспомнив, о чем говорила подруга через волшебное зеркало, кивнул. — Никто из Джевельян никогда не видел тот замок вблизи. Его видно из высокогорной деревушки гномов, название которой я запамятовал. Малвель поднял глаза к склонам гор, словно пытаясь разглядеть там селение. Мариэль поглядела в противоположную сторону. Как раз вовремя, чтобы увернуться от бесшумно летящего в нее камня. Лошади занервничали, в кармане Мариэль задребезжал один из даров Тасфиака. Эльфы спешились. В этот же миг на Мариэль налетел ураган из слежавшейся шерсти и острых когтей. Что-то твердое ударило ей в колено, а в лицо впились когти. Однако, они не могли преодолеть магический щит, обеспеченный астрофилитом — еще одним подарком духа каменной долины. Одним легким заклинанием Мариэль отбросила существо. Малвель тут же среагировал, прижав оглушенное нечто к земле руками и коленом. — Отпусти, противное эльфье отродье! — Заверещал сатир женским голосом. Она тщетно била копытами по земле и отчаянно выкрикивала непристойные ругательства.
Теперь, когда Мариэль видела своего противника, она в который раз убедилась в том, как мифы приукрашивают реальность. Перед ней был вовсе не грозный хранитель, а обычный сатир. Свирепый и опасный, но не настолько, чтобы справиться с двумя эльфами.
Мариэль со звоном вынула Тайвос из ножен и кивнула Малвелю. Тот понял без лишних слов и, скрепив руки за спиной, поднял хранительницу ущелья.
— Кто ты такая? — Потребовала ответа Мариэль, направив острие меча на противницу.
Полностью черные, лишенные белков, глаза сатира сузились, а бледные узкие губы искривились в усмешке, обнажая клыки. Она мотнула головой, целясь винтовым рогом в Малвеля. Мариэль пресекла попытку, ударив по рогу плоской стороной Тайвоса. Из рукава Посланницы Солнца выползла Рогнильда, с шипением поползла по голубому лезвию и щелкнула зубами у самого носа сатира.
— Э-э-э, уберите это от меня! Терпеть не могу этих гадов.
— В моей стране принято знакомиться прежде чем решать кто станет врагом, а кто другом.
— А еще в твоей стране, наверное, принято врываться в чужие дома. Это ущелье — мой дом и, как хозяйка, я в праве считать врагами тех, кто пришел без приглашения. — Прошипела хранительница, показывая пожелтевшие клыки.
— Я Мариэль, Посланница Солнца и принцесса эльфов Джевелии. Никакой закон не запрещает мне находиться здесь.
— Принцесса Джевелии, но не Джевелийка… В сопровождении Ваккрохальского воина. Телохранитель?
На этот вопрос Мариэль и Малвель ответили одновременно:
— С чего ты взяла, что мне нужен телохранитель?
— Что-то вроде того.
— Ха, кажется я поторопилась с выводами, — рассмеялась рогатая женщина, заправляя прядь кудрявых черных волос за рог. Она словно больше не обращала внимания на клинок, приставленный к ее горлу, змею, шипящую прямо перед ее лицом и Малвеля, держащего ее руки так, чтобы она не могла пошевелиться. — Вы больше похожи на скрывающихся любовников.
Ни один мускул на лице Мариэль не дернулся. Малвель тоже никак не отреагировал на подначивание сатира.
— В чьи чертоги нас привела нить судьбы? Назовись! — Твердым решительным тоном потребовала Мариэль.
— Мое имя Муйзди. — Горделиво подняв подбородок, сказала сатир. — Дочь пещерного духа Жаман. Хранительница этого ущелья. Пока ум мой ясен, а руки способны держать посох, никто не пройдет сюда.
Даже с мечом у горла Музди сохраняла достоинство и выглядела угрожающе. Но Мариэль, которая в жизни своей встречала и более страшных существ, не дрогнула. Казалось, после того, как в первый свой поход она осталась одна и встретилась лицом к лицу с жаждущими отмщения драконами, ее больше никто напугать не был способен.
— Мы пройдем. — Ответила она стальным голосом. — И меня не будет заботить, придется тебя убить или ты сама нас пропустишь. Могу лишь заверить, что мы заберем только свое.
— Свое? Здесь нет ничего вашего! Это ущелье мое! И все в этом ущелье мое! Мое!
Муйзди дернулась, воздух пошел рябью, словно сатир выплюнула вместе со своей неистовой злостью какую-то невидимую, но очень ощутимую силу. Малвеля отбросило на несколько шагов от нее. Мариэль тоже опрокинуло на спину. Тайвос вылетел из рук и воткнулся в сугроб в нескольких метрах позади нее. Муйзди же поправила волосы слишком высокомерным для дикарки жестом. Протянула руку над землей и из-под снега вырвался посох, привычно ложась ей в руку. В один прыжок преодолев расстояние между ними, Муйзди оказалась перед Мариэль, нацелив на эльфийку острый металлический наконечник своего деревянного посоха. Мариэль не двигалась, игнорируя оружие у своего горла, она бесстрастно смотрела хранительнице в глаза.
— Что вам нужно? — Прокричала Муйзди.
— Мы пришли за подругой. Она попала в беду. — Таким же бесстрастным, как взгляд, голосом ответила Мариэль.
— И что вы готовы мне дать за то, чтобы я вас пропустила.
— Что угодно, что не повредило бы моим близким и моему народу. — не колеблясь проговорила Мариэль, краем глаза заметив, как Малвель поднялся и уже подкрадывается к сатиру со спины.
Однако она недооценила противницу. Муйзди одним движением руки раскрутила посох так, что его траекторию было сложно проследить даже эльфийским обостренным зрением. Мавель снова упал, удар пришелся ему под колени.
— Погоди мальчик, видишь взрослые разговаривают. — Даже не удостоив его взглядом, проговорила дикарка и снова нацелила на Мариэль посох. Но теперь уже не острым концом, а загнутым в форму полумесяца, к которому были привязаны всякое тряпье, клочки мха и амулеты. Глаза, лишенные белков подобрели, лицо дочери Жаман стало доброжелательнее. Мариэль схватила древко посоха и Муйзди вытянула эльфийку из сугроба.
— Что ты хочешь за право прохода по ущелью? — Спросила Мариэль, помогая Малвелю подняться.
— Дайте подумать… Я загадаю два желания, поскольку вас двое.
— Твое право. — Согласилась Мариэль, понимая, что здесь торговаться не получится.
— Меня заинтересовала эта ваша безделушка, которая привела вас сюда.
— О чем ты? — Мариэль сжала в кармане дар Тасфиака, не желая расставаться с такой полезной вещью.
— О камушке дядюшки Тасфиака. Давно просила у него какой-нибудь из его волшебных камней, но он такой жадный. Не понимаю только чем ты их заслужила. Он ни с кем не делится, даже с родной племянницей. — Муйзди обиженно надула губки, от чего ее грубые черты лица тут же стали по-детски наивными. — Дай мне его и можешь пройти.
Мариэль колебалась с ответом. Ей нужен был этот камень. С ним она чувствовала себя куда увереннее. И если сейчас ей придется его отдать, Мариэль останется без опоры. Он уже дважды выручал ее из, казалось бы безвыходных ситуаций.
— Я могу оказать более выгодную для тебя услугу. — Решила все-таки попробовать заставить Муйзди передумать Мариэль. — Я принцесса Джевелии и имею весомый голос в Совете. Ты можешь стать полноправной владелицей этих земель, стать графиней и тогда люди станут уважать тебя, а не бояться.
— Я наполовину дух, мне чужды все эти титулы, права владения. Ты как никто другой должна меня понять.
— О чем ты?
— О том, что без путеводного гранита я тебя не пропущу.
Сатир скрестила руки на груди, прожигая Посланницу Солнца испытующим взглядом. Мариэль, ожидая подсказки или хотя бы поддержки поглядела на Малвеля, который все так же молча стоял за спиной Муйзди. Но он тоже не знал как поступить, поэтому лишь дал понять, что готов действовать, если она вдруг решит не церемониться с дикаркой.
— Подумай. — Стояла на своем Мариэль, стараясь оставаться хозяином ситуации. — Ты ведь можешь пожелать чего-то действительно полезного. Тебе, как хранителю этого ущелья, ни к чему путеводный камень. Только если ты не хочешь, чтобы в твое отсутствие чужаки проникли в твой дом и учинили в нем беспорядок.
— Не твоя забота, как я распоряжаюсь своими желаниями. Либо давай камень, либо уходи.
На пальцах Муйзди заплясали язычки пламени, угрожая разрастись в целый пожар. Мариэль это не спугнуло, однако она все же сдалась. Пусть она лучше останется без надежного указателя верной дороги, чем с Лафитлин что-то случится, пока она торгуется с дикаркой.
Она протянула руку и раскрыла ладонь. Муйзди одним быстрым движением смахнула подношение с ее ладони и обернулась к Малвелю. Она оглядела эльфа придирчивым взглядом и брезгливо произнесла:
— У тебя из ценного только оружие. Но мне оно уж точно ни к чему. Что ты можешь мне предложить?
Она принялась обходить Малвеля, как дикая кошка добычу. Малвель не отвечал, следя за сатиром и не оставляя ее за спиной. Мариэль погладила Лиру по носу, успокаивая пегаса, и взяла под уздцы коня Малвеля и стала пристально следить за действиями сатира.
— Ну так что? — С издевкой спросила Муйзди. — Чем ты оплатишь проход?
— У меня есть деньги. — Бесцветным голосом сказал Малвель, даже не шелохнувшись.
— В этих горах столько золота, сколько тебе и не снилось. Еще предложения?
— Можешь забрать мою душу, но только после того, как я найду Лафитлин.
— Заманчиво, тем более если учесть, что у тебя она кристальна, как вода в горных ручьях. Но души я тоже не коллекционирую. Не умею ими пользоваться. Вот если бы ты наткнулся на Гардона, он бы принял предложение без колебаний. Так что впредь будь осторожнее с такими заявлениями, мальчик. Ладно, останешься мне должен. — Ухмыльнулась Муйзди, подбросив в руке путеводный гранит. — Я знаю как тебя найти. Только для начала дай клятву.
Малвелю не нравилось все это, но он повиновался под одобрительным взглядом Мариэль. Когда он договорил последнее слово, Муйзди сатир взмахнула руками, вокруг нее засверкал воздух тысячами огненных искорок, которым она наконец дала волю.
— Ну все, кыш отсюда, пока я не передумала!
Мариэль уже была в седле, все так же держа на поводу коня Малвеля. Эльф хмурый, как осеннее небо, молча оседлал и пришпорил коня.
Мариэль тоже не сказала сатиру ничего на прощание. На языке вертелись только ругательства и проклятия. Путники так и молчали, пока перед ними не вырос замок. Остроконечные башни его казалось упирались в низко нависшее пасмурное небо. Над полуразрушенными стенами кружили вороны. Огромные врата подмывала мутная вода озера, разлившегося, как в чаше, от одного склона до другого. К нему через еловый лес вело пересохшее русло, вдоль которого и ехали Мариэль и Малвель. Еще через некоторое время они узнали причину, по которой ручей высох. Похоже когда-то давно тут сошла лавина и перекрыла сток, из-за чего и образовалось озеро. Мариэль спрыгнула с Лиры и вскарабкалась по камням, чтобы взглянуть на замок, задней своей частью прислонившийся к телу горы. Ни в одном из окон не горел свет. Он выглядел совершенно безлюдным.
— Оставим здесь все лишнее. — Сказала Мариэль, спустившись обратно в лес. — Озеро перелетим на Лире. Коня привяжи так, чтобы он не потерялся, но и чтобы можно было в любой момент сорваться с места.
— Не нравится мне это. Перелетим озеро, ворвемся в замок, дальше что? Пока лететь будем уже привлечем внимание.
— Есть план лучше?
— Дождемся, когда стемнеет. Там где будут люди зажгутся факелы. Узнаем сколько их там и с какой стороны можно попасть внутрь, чтобы остаться незамеченными. Перелетим озеро, когда его накроет тень.
Мариэль перевела взгляд на замок. Хоть его стены и были разрушены беспощадным течением времени, он все равно выглядел внушительно и даже пугающе. Воображение живо и в красках нарисовало томящуюся внутри Лафитлин.
— Пусть будет так. — Согласилась она, отгоняя мрачные мысли.
Они расседлали лошадей и устроились под покровом высоких елей на подстилке из иголок. колючий ветер забирался под одежду и кусал щеки. Мариэль села, прислонившись спиной к шершавому стволу ели. Малвель сел напротив нее на колени. Взял ее замерзшие руки в свои. Мариэль начала шептать согревающее заклинание, но Малвель прервал ее.
— Позволь мне согреть тебя. Я так скучаю по тем временам, когда ты впервые оказалась в Вакрохалле. Я люблю вспоминать нашу первую встречу. Ты, как растерянный птенец стояла посреди двора нашего дома. Вооруженная до зубов, как будто на войну собралась, а не на знакомство с учителями. Не понимающая для чего ты здесь. Наивная, хоть и куражилась. Это не могло не умилять.
— Ты позабыл наш танец во время пира в честь моего прибытия во дворце короля Элеота. Там мы впервые увиделись.
— И правда. Ты тогда поразила меня своими движениями. Они были неземными, никто не умел так танцевать. Теперь ты всему научилась, — голос Малвеля резко погрустнел, эльф отпустил ее руки и отвел взгляд в сторону. — В тебе почти не осталось ничего, что делало тебя пришелецей из другого мира. Неужели ты его забыла?
С лица Мариэль тоже сошла улыбка. Она задумалась, от чего ответила не сразу.
— Нет. Конечно нет! Я помню…
— Тебе не хочется вернуться? Оказаться там хотя бы на день?
— Это невозможно. Есть правила. Год там — здесь несколько десятилетий. И, что бы переместиться нужен определенный день. Возможно он уже прошел и следующий наступит только через шестьдесят лет, а может он вот-вот наступит. Но в любом случае здесь моя семья, мои друзья, мой народ. Я не смогу бросить все это.
— А если бы была возможность уйти и вернуться в любой момент?
— Все равно нет. Не сейчас. Не тогда, когда всему, что я люблю грозит опасность.
— А если бы узнала, что твоим близким, оставшимся в том мире, грозит опасность?
Малвель тут же пожалел об этом. Его вопрос Мариэль оставила без ответа. Она на долго и глубоко задумалась, сама не в силах найти на него ответ.
— Я не помню их лиц. — Спустя несколько минут прошептала Мариэль. — Остались лишь размытые образы родителей и братьев. Я не помню звучания их голосов. В памяти не осталось ни подруг, ни соседей… никого. Та жизнь теперь кажется сном.
Малвель прикусил язык, опасаясь снова сказать что-то лишнее. Лишь придвинулся к подруге и обнял ее, приковав взгляд к высоким башням.
Темнело очень быстро. Когда остроконечные крыши башен хватались за последние лучики зимнего солнца, озеро уже накрыла тень. А когда небо окончательно почернело по земле расстелился туман. В окошке одной из башен зажегся свет. Сначала робкий мерцающий огонек, но вскоре он стал ровным и ярким. В глухой ночи он выглядел, как маяк. Мариэль с Малвель, ведя Лиру под уздцы, забрались на платину, образовавшуюся сошедшей лавиной. Весь остальной замок оставался во тьме. Будто никого в нем больше и не было. Над озером туман сгущался сильнее, полностью скрывая водную гладь белой дымкой.
— Как ты думаешь, они могли узнать о том, что мы здесь? — Спросила Мариэль, задумчиво глядя на пустынный пейзаж.
— Хотел спросить у тебя то же самое.
Без лишних слов они забрались на пегаса и взлетели. Мариэль держала Лиру ближе к воде, разумно рассчитывая, что из замка их не увидят. В белом облаке не было видно ничего дальше кончика своего носа. И только тонюсенький лучик света из окошка в башне направлял их. Он не давал потеряться в пространстве. Светил в этой тьме ярче солнца. Звал громче фанфарных труб.
Лира скользила над озером словно по льду, иногда рассекая копытцем водную гладь. Как вдруг нечто резко и с такой силой дернуло ее за ногу, что не пристегнутые как раз на такой случай эльфы, перелетели через голову пегаса. Ледяная вода вышибла воздух из легких. Со всех сторон к ним потянулись тощие сморщенные пальцы. Они хватали, щипали, тянули и дергали за волосы. Лира отчаянно била копытами и крыльями, только чтобы остаться над водой. Никсы, визжа, хватали ее за ноги. Два мага света не растерялись, быстро сообразив в чем дело. Оба ярко засияли, режущим глаза чудовищ светом. Истошно крича, никсы кинулись в разные стороны. Мариэль и Малвеля отнесло друг от друга образовавшимся течением. Лиру чуть не утащили под воду. Если бы Малвель вовремя не заметил этого и не бросил в их сторону шар яркого света, у пегаса не осталось бы шансов. Но освободившись, Лира взмахнула крыльями и взмыла в небо, скрывшись в тумане.
Мариэль отчаянно гребла к берегу. Ей приходилось отбиваться от особо смелых уродцев, которые с невыносимым визгом, не смотря на свет, набрасывались на Посланницу Солнца. Извернувшись в воде, Мариэль достала из голенища сапога кинжал. С ним дело пошло споро. Не без труда, но она добралась до берега. В небе она увидела кружащую Лиру. В озере сквозь туман она видела свет Малвеля. Сама она все еще испускала свечение. Она понимала, что если кто-то и был в замке, н наверняка заметил эту светомузыку. Так что прекращать действие магии она не стала. Ей было известно, что никсы и на сушу за добычей выбираются. Свет обеспечивал ей безопасность.
Мариэль послала мысленный импульс Малвелю с вопросом. Он ответил в тот же миг:
“Иди в замок, я догоню. Не спорь.”
Мариэль доверилась другу и кинулась к воротам. Морозный ветер обдувал ее со всех сторон, пробираясь под мокрую одежду, заставляя тело окоченеть. Пальцы на руках и ногах тут же онемели. Мариэль едва могла шевелить ими. Но, не смотря на это, она бежала к замку. Тяжелые врата с грохотом, подобным грому, распахнулись прямо перед ней. Готовая сражаться с целой армией, Мариэль замерла на месте. Дрожащая от холода рука сомкнулась на синей, как кожа на пальцах, рукояти Тайвоса. Увиденное ввело Мариэль в замешательство. К ней на встречу вышло не войско и даже не отряд тюремщиков. В арке врат стояла Лафитлин и широко улыбалась. Она раскинула руки, словно приглашая в объятия. Девушка выглядела совершенно счастливой, словно Мариэль заглянула к ней в гости, а не из плена примчалась вызволять. Первой мослью оказалась — а не андар ли перед ней? Мариэль коснулась разума Лафитлин и это оказалась и правда ее подруга.
— Мариэль, я так рада тебя видеть! — Воскликнула Лафитлин, бросаясь на шею Посланницы Солнца.
— Что происходит, Лиф? — Заподозрив что-то неладное, спросила Мариэль. Внимательно вглядываясь в темноту прохода, она завела подругу за спину.
— Я не знаю, ты мне скажи. — Удивленно ответила Лафитлин. — Зачем вы пришли за мной? Я же оставила Малвелю записку у трактирщика, где все объяснила.
— Ни о какой записке он мне не говорил. И к чему вообще записки?
— Пойми, — Лафитлин погрустнела, стыдливо опустив глаза к земле. — Я не могла сказать ему… и тебе лично. Мне так стыдно, что я бросаю вас. Но я поняла, что все это время я… жила не своей жизнью. Мне ее навязывали… родители, сестры, братья… Эдолас… Разве плохо, что я хочу пожить немного для себя?
— Ты должна знать… — Мариэль положила руки на плечи подруги, тем самым вынудив смотреть ей в глаза. — Твои близкие всегда поддержать тебя во всем, что бы ты ни решила. Тебе лишь нужно сказать о том, что хочешь. Мы все очень переживали за тебя. Эдолас сходит с ума, твой отец выслал с десяток поисковых отрядов.
— Не моя вина, что трактирщик не передал письмо.
— Я не узнаю тебя, Лиф.
— Прости, я и правда должна была сказать тебе лично.
Мариэль все еще надеялась найти здесь какой-то подвох. Она очень хотела, что бы все, что говорит Лафитлин оказалось неправдой. Мариэль аккуратно проникла в сознание подруги, но ничего явного не увидела. Да и лутс энемором ротсмар говорил об отсутствии лжи. Однако, заглянув глубже в сознание Лафитлин, Мариэль все же нашла что искала. Кто-то воздействовал на ее подругу, почти незаметно подталкивая ее к тем действиям, которые она хотела, но совершить сама никогда бы не решилась. И в тот момент, когда Мариэль хотела уже начать сражение за сознание Лиф, из темной пасти входа в замок вышел человек, ведя двух пегасов под уздцы. Его лицо нельзя было разглядеть под широкими полями шляпы, но Мариэль узнала в нем Мальтифада. Какие-то неуловимые черты, делающие его не похожим ни на человека, ни на эльфа, ни на гнома. В нем больше было схожести с Фулдуром, но то определенно был не он. Фигуру Чекнутого Зевса Мариэль узнала бы даже в кромешной тьме. А сейчас она сама же светила на незнакомца своей магией. Мариэль так же поняла, что именно он управляет сознанием Лафитлин.
— Мариэль, познакомься, это Рокас, он мой проводник. Вместе с ним я увижу все самые необычные места в мире.
— Значит Рокас… — недовольно прошипела Мариэль, снова пряча подругу себе за спину и держа ее за руку, то ли из страха, что она уйдет, то ли для поддержки. — Освободи ее! — Потребовала она, обращаясь к мужчине.
— Это ты ее держишь а не я.
— Ты знаешь о чем я.
— Хорошо. Следи внимательно.
Мариэль проследила за тем, чтобы Рокас отпустил сознание Лафитлин, и задала вопрос:
— Чего требует твое сердце?
— Я хочу пойти с ним, Мариэль, прости. — Ответила Лафитлин, высвободив свою руку. Она подошла к Рокасу, забралась на одного из пегасов.
— Если я тебе понадоблюсь, — напоследок сказала разочарованная Мариэль, — ты знаешь что делать.
Лафитлин кивнула, грустно улыбнувшись, и взлетела, тут же скрывшись в тумане.
— Иногда случается и такое. — Проговорил мужчина, тоже забираясь на пегаса. — И у самых близких оказывается есть свое мнение и свои планы на жизнь.
— Ты воздействовал на нее! — Не в силах поверить в поступок подруги, воскликнула Мариэль.
— Всего лишь помог ей сделать то, чего она сама хотела. — Подняв пегаса в воздух, сказал Рокас.
К тому моменту Малвель наконец выбрался на берег. Он тяжело дышал и не мог подняться на ноги. Эльф лежал на камнях, тяжело дыша. Он прошептал дрожащими губами несколько заклинаний, которые вытянули из него много сил. Зато его одежда теперь была сухой и теплой и конечностям не грозило обморожение. Что не скажешь о Мариэль, которая, позабыв о травмах, призвала Лиру, вскочила на нее и помчалась за Рокасом. Но уставшая и раненная Лира никак не могла угнаться за невредимым и полным сил пегасом обманщика в шляпе.
— Что ты собираешься делать, принцесса? — Крикнул ей Рокас. — Разве ты не желаешь своей подруге счастья? Заключишь ее в золотую клетку под предлогом безопасности?
Не слушая его, мариэль метнула в него магический заряд, который должен был сбить его. Но Рокас увернулся и в ответ махнул рукой в ее сторону. Воздух позади него заискрился шипящими молниями. В попытках увернуться, Лира потеряла равновесие. Потоки воздуха кружили и переворачивали пегаса. Мариэль не удержалась в седле. Падение было недолгим. Посланница Солнца ударилась о крышу одной из башен. И покатилась по скату, загребая снег, в попытках хоть за что-нибудь ухватиться. Но скользкая крыша не оставляла шансов. Мало того, потревоженная снежная шапка двинулась с места и устремилась к земле вместе с Мариэль.
Глухой удар при приземлении в сугроб раскатился гулким эхом по ущелью. А сразу за ним рокот, как от оползня. На мариэль обрушилась снежная лавина с крышы башни, накрыв ее с головой.
— Мариэль! Нет! — Только что пришедший в себя, Малвель не решился крикнуть во все горло, чтобы не потревожить горы. Лира, которую отбросило в другую сторону предприняла попытку подняться, но все равно рухнула наземь.
Эльф, собрав все свои последние силы, бросился к снежной горе, под которой покоилась Мариэль. Голыми руками он принялся откидывать снежные комья. Глаза застилала пелена слез от мысли, что такое падение для его подруги могло оказаться смертельным. Даже, когда пальцы онемели, а кожа на них покраснела, он не прекратил попыток. И вот из под снега, словно первый весенний цветок, появилась рука девушки. Это открыло эльфу второе дыхание. Он с двойным остервенением начал сгребать снег, пока Мариэль полностью не оказалась на поверхности. Он вызволил Мариэль и прижал ее голову к своей груди. Окоченевшими пальцами он нащупал пульс. Ее сердце билось. Очень слабо, но билось. Девушка была холодна, как лед. Малвель с трудом поднял казалось бы легкую Мариэль. И поплелся внутрь замка. Все-таки нашедшая в себе силы встать Лира, поковыляла за ним.
Первое же помещение, в которое они попали, было похоже на сторожку — место, где отдыхали привратные стражи. Там был камин и несколько коек. Малвель опустил Мариэль на ближнюю к камину постель. Лира легла рядом.
Чтобы разжечь огонь в камине пришлось не мало потрудиться. Дров не было, поэтому Малвель разломал одну из коек и поджег ее. А потом принялся осматривать Мариэль. Сил на магию у него больше не было. Он едва держался на ногах. Но Мариэль отморозила себе пальцы и тянуть с лечением было нельзя.
Капающая откуда-то вода привлекла внимание Малвеля. В другом углу сторожки с потолка текла вода. А на старом столе стоял старый глиняный кувшин. Набрав в него воды, Малвель принялся поливать руки и ноги Мариэль, предварительно освободив ее от плаща и ботинок. Сначала холодной водой, потом он стал подогревать ее у камина. В конце концов на руки и ноги Мариэль лилась почти горячая вода, от чего ее пальцы начали потихоньку шевелиться. Совсем выбившийся из сил Малвель укрыл подругу высохшим уже плащом, подбросил в камин обломков койки и сам завалился на одну из них.
Два эльфа и раненный пегас в огромном старинном замке выглядели чрезмерно одиноко и беззащитно. Если бы кто-то вздумал напасть на них прямо сейчас, у Мариэль и Малвеля не осталось бы шансов.