Далеко от полевого стана, в шикарном лофте, с криком проснулся молодой парень. Вадим рывком сел на кровати, выпутываясь из очередного кошмара. С той проклятой ночи они приходили регулярно. Точнее не они, а она. Маленькая кудрявая девочка просила, плакала, грозила. Милое, няшное личико расплывалось, черты менялись, превращая ребенка в чудовище. Он никогда не знал, какой она в этот раз придет, но одно оставалось неизменным: девочка требовала, чтобы он нашел ее мать и отдал куртку.
Надо сказать, что поначалу Вадим решил, что в сторожке на болоте ему просто привиделся плохой сон. Парень он был жизнерадостный, во всякую мистику не верил, ведьм-экстрасенсов считал шарлатанами. Ну подумаешь, надышался болотными газами, посмотрел вместо сна ужастик. Мысль о том, что ужастики не оставляют грязных курточек, он старательно запихал поглубже и постарался забыть.
Но кто бы ему дал забыть! Первый раз кошмар пришел через несколько дней. Они тогда праздновали окончание приключения и здорово набрались, так что явление во сне девочки Анечки парень списал на некачественный коньяк. Однако вскоре сны стали тревожить его постоянно. Вадим замкнулся, он не мог никому рассказать, что с ним происходит. Да и кому? Отец отправит в дурку, а приятели просто поднимут на смех. Хотя вскоре он стал подумывать, что в дурку было бы неплохо, особенно в другую страну. Но нынешний кошмар поставил точку в этих раздумьях. Преследующее его существо, выглядящее то как ребенок, то как разложившийся труп, то вообще как натуральный Ктулху, спокойно и буднично сообщило:
— Ты спрятаться не надейся. Расстояние — это только живым помеха, а я тебя где хочешь найду. Зря ты меня не послушал, маму не нашел. Теперь все плохо будет.
Тут Вадим испугался уже по-настоящему. Этот сюр явно выходил за рамки обычного сна.
— Неделю, дай мне еще неделю. Я виноват, знаю, но кто ж мне поверит!
— Кто поверит, кто нет — это твоя забота. Мои друзья говорят, что не надо тебе время давать, но я еще многое помню — солнышко, вкусное мороженко, маму с братиком. Мне тебя еще жалко, потому что я знаю, что с тобой будет. Неделя у тебя есть, но за промедление тебя накажут. Не я, я пока не могу. Друзья мои накажут.
— Как накажут?! — в воображении Вадима малютка с друзьями доедала его руку или ногу.
— Не бойся, — хищно усмехнулось существо. — Целым останешься, коли за неделю успеешь. А наказание — наказание сразу узнаешь и сам все поймешь.
Вот и сидел Вадим на шикарном траходроме, медленно дышал, чувствуя, как согреваются руки и ноги, как бьется сердце и бежит по жилам кровь. Сейчас мало кто узнал бы в нем того беззаботного парня, что поехал праздновать Купальскую ночь к отцовскому другу: глаза запали, на висках засеребрилась седина, да и вообще выглядел он как тяжело больной человек. Даже отец, которому сроду было некогда, обратил внимание:
— Ты бы показался Михаилу Львовичу, а то в последнее время на тебя смотреть страшно. И заканчивай давай бухать, что ли.
Вадим как всегда покивал головой, но к Михаилу Львовичу, семейному врачу, знавшему его с рождения, не пошел. Ну направит тот к психиатру, снотворное выпишет, так ведь ясно сказано — не спрячешься. Так что сейчас, глубокой ночью парень решил, что все сделает, и плевать ему кто и что скажет, лишь бы прекратилась эта ночная забубенная жуть. Он встал, открыл окно и с облегчением подставил голову ночному ветерку. Решение было принято, оставалось дождаться рассвета.
Шустрый дух воздуха, управлявший ветерком, с недоумением посмотрел на закрывающееся окно. Он не понимал этих странных созданий. Зачем жить в каменных коробках, без света и вольного воздуха, укорачивая свою и так невеликую жизнь? Впрочем, будучи ветренным, он немедленно забыл свое недоумение и устремился на волю, в леса, туда, где отсчитывала последние часы волшебная летняя ночь.
Легкомысленный стрибогов праправнук (а это был именно он) не долетел до полевого стана и потом долго сожалел, что пропустил столь увлекательный разговор. Не так часто Великие снисходят до смертных.
Между тем, Великий и смертная продолжали изучать друг друга. Затянувшееся молчание первым нарушил Полоз.
— Так что ж, девица, говоришь, нет на тебе службы? А ведь Велесу служить почетно, честь это великая— жрицей его стать, волю его нести. Быть слугою бога не зазорно.
— Никто и не говорит, что зазорно. Но я не хочу сама на себя ярмо возлагать. Ни к чему мне это.
— Если за наградой дело стало, то здесь обиды не будет. Мне все клады в этих краях ведомы и подвластны, сколько захочешь золота, столько и будет.
— Э, нет, знаю я здешнее золото. Да и сам рассуди, к чему мне деньги? Я что с ними делать буду? Сидеть на них? Так жестко. А если серьезно, то для меня это не награда, а опасность. Итак люди косо поглядывают.
— Ни к чему говоришь? А вот твой дружок бы не отказался, бегом бы побежал.
— Ну, во-первых, не побежал бы, во-вторых, я — не он, а в-третьих, мне это слушать надоело.
Лелька решительно двинулась по направлению к ведру. Неожиданно ее перехватила чья-то рука. Девушка повернулась и уставилась на рыжего мужика.
— Погоди, Вольга, не спеши, давай спокойно поговорим.
Лелька поняла, что этот рыжий и есть Полоз! Да, такого ведром воды не прогонишь.
— Мы уже поговорили, — ответила она. — Ты предложил, я отказалась. И мы оба знаем, что кабы ты мог меня заставить, то не стал бы тратить время на разговоры. Да и вообще, смотри, сколько народу, что вы до меня докопались? Я вообще не хочу никому служить, закончу школу и уйду в лес жить, мне здешний леший помощь обещал и содействие.
Про жизнь в лесу Лелька ляпнула наобум, решив, что служба лесу в глазах столь древнего существа будет уважительной причиной для отказа. Но, судя по тому, как подпрыгнул Великий Полоз, все было не так просто.
— Ладно, расскажу. Владыка меня к тебе отправил, потому что твой род издавна ему служил. Все твои родовичи, начиная с самого первого Воимира-воина, стерегли и стерегут Грань меж Навью и Явью. Отсюда и фамилия ваша пошла — Гранины. Будь ты мужчиной, не было бы у тебя другой дороги, но женщина — дело иное. Только по своей воле можешь ты службу принять.
— По своей воле не приму.
— А что так? Негоже ведь родовую честь позорить, от службы отказываясь.
— Родовую честь?! А где был твой Велес, когда мой род под корень изводили? Это так он за службу жалует? Все умрете, а я сиротку вашу к делу определю? Ну уж нетушки, давайте как-нибудь сами. Без меня. Мне папа наказывал жить долго, а кто твоему богу служит — долго явно не живет, и моя семья тому примером.
— Экая ты неблагодарная… А ведь от дара не отказалась, вон, на руке твоей метка моей слуги.
Лелька взглянула на коронку, оставшуюся на месте укуса змеиной царицы.
— Я о подарках не просила, а тот, кто дарил, Луной поклялся, что на меня этот дар долгов не накладывает. Или обманул?
— Не накладывает. Однако ты его приняла. А обманул он тебя в другом.
— Это в чем же? Я от дядьки Ермолая только добро видела.
— Добро?! А самого-то его ты видела? Каков он настоящий?
— Это неважно. Будь он хоть каким, а мне он зла не делал.
— Не делал, говоришь…Может и так, только всю он тебя ворожбой опутал. Думаешь, это ты сама решила влесах поселиться?
— Сама, конечно, он мне ничего подобного не предлагал.
— Ладно, веда. Недоверчивая ты, благодарности в тебе нет, но я свои слова докажу. Знаешь, поди, что велесов огонь все очищает?
— Знаю. Но на мне нет порчи, да и на здоровье я пока не жалуюсь.
— Вот сейчас и посмотрим.
Пока Лелька разговоры разговаривала и аргументы подбирала, этот рыжий-бесстыжий оттеснил ее к самому костру и, воспользовавшись минутным замешательством девушки, схватил и поставил прямо в центр пламени.
— Не бойся! Если нет в тебе черного зла, не повредит тебе огонь, — услышала она голос огромного змея, свивавшего вокруг нее свои кольца. — А лешему здешнему урок будет. Нечего лапы корявые тянуть к тому, что не твое.
Пламя взметнулось золотыми искрами, прожигая Лельку насквозь, проникая в каждую клеточку. Она закричала и проснулась. Костер почти прогорел, на траву легла роса, а из-за горизонта показался край солнечного диска.
— Вот и думай теперь, толи было, то ли приснилось. Как же мне все эти заморочки надоели! Лелька отряхнулась и побрела в балаганчик, намереваясь поспать хоть пару часов.
Визит Великого Полоза обеспечил бессонную ночь не только Лельке. Когда подобная сущность появляется в мире Яви, это чувствуют все, в ком есть хоть капля силы. Не стала исключением и скромный директор сельской школы Инга Геннадьевна Навруцкая. Ведьмы с Полозом традиционно не ладили. Когда-то на заре времен, приняли праматери не ту сторону, став врагами Велеса. Владыка Велес их простил, всегда был отходчив, а вот Полоз тех, кто пошел против его господина, запомнил. Была та память недоброй, и не изжили ее ни столетия, ни туманы Нави.
Инга не сразу поняла, что ее разбудило, но осознав, забеспокоилась. После того, как развоплотился, спасая ей жизнь, дух-хранитель рода, ее сила почти угасла. Стоит Великому Полозу усом повести, ее местный леший узлом завяжет. Так-то ведьма старалась с лесным хозяином не ссориться, помня, что худой мир лучше доброй ссоры. Надо сказать, что и леший был существом вполне практичным. Конечно, в отличие от того же Болотника, ведьм он не жаловал, но с этой, конкретной, жил в мире. Не трогал ее схрон в дальней чаще, не мешал собирать травы, хотя и помощи, как Лельке или местному травнику не оказывал. Появление Полоза могло напрочь разрушить это шаткое равновесие, а Инга все еще была не готова к противостоянию.
Мысли женщины переметнулись к ученице. Ирина сейчас была главным ее ключом к силе. Она учила девчонку, выращивала в ней ненависть, нашептывала о том, как приятно быть сильной, как сладка власть над людишками. Надо только чуть постараться, стать сильнее, увеличить искру в крови и все радости жизни спелым яблоком упадут ей в руки. В последние недели, когда Иринина сестрица подалась в поля вместе с первым парнем на деревне, в Ирину словно бес вселился. Нет, училась она также яростно, но толку от той ярости, если не стало внимательности и хладнокровия.
Инга видела, что девчонка идет в разнос. Огромное количество крадников поддерживало ее красоту, подпитывало здоровье, наполняло карманы и медленно разъедало душу, отнимало жизненные силы.
— Эдак она у меня до осенине дотянет, — забеспокоилась Инга. — Придется показать ей ритуал отъема жизненных сил.
Тут ей пришла в голову новая мысль:
— А ведь отъем силы от отъема жизненных сил не так уж и отличается. Подумаешь, пару закорючек поменять.
Конечно, сама Инга разницу не только видела, но и понимала, но вот просвещать Ирину не собиралась. Одноразовому инструменту лучше знать поменьше, а понимать что-то и вовсе ни к чему.
— Решено, сегодня покажу ей ритуал. Пусть подкормится. Ну и увязнет еще чуть глубже. Даже глупая курица по зернышку клюет, а уж умная ведьма капля по капле такое соберет, что никакой Полоз не расхлебает.
Лелька, устроившись на топчане в балаганчике и едва закрыв глаза, вновь оказалась в компании рыжего мужика, что так коварно запихал ее в костер.
— Вот ведь приставучий какой! — подумалось ей. — И чего ему неймется… — мысленно ворчала она, критически разглядывая незваного гостя.
И то сказать, при широких плечах, буйных рыжих кудрях и красивом лице, ноги у Полоза все-таки подкачали. Не хватило, видать, хвоста, так что нижние конечности Велесова слуги были кривоваты и коротковаты.
— Вот ведь какая ты! — заворчал в голове знакомый голос. — Ума тебе дадено щедро, упрямства насыпано — на семерых, а вежества вовсе не отсыпали. Ноги ей мои не нравятся! Да что такая соплячка в мужчинах понимает!
— Великий Полоз, ты ко мне в сон наведался дальше ссориться?
— Я же говорю, никакого вежества! Из-за этого я и забыл тебе подарок владыки вручить.
— Не-не, знаю я ваши подарки. Возьмешь, потом сто лет служить придется, да еще и с хвостиком.
— С каким хвостиком? Тебе змеей не бывать! Не заслужила!
— Вот ведь какой нервный… — во сне Лелька была куда смелее, чем у костра. — никто про змей не говорит. Это годы так считают, когда полной ясности нет. Сто лет с хвостиком бывают очень разные. Один год — хвостик, и 99 годов — тоже хвостик, а сроки для нас, людей, сильно отличаются.
— Беда с вами, бабами. Сама запуталась и меня запутала. Ты мне скажи, ты пацаненку, что в школе застрял, обещала помочь?
— Обещала, — вздохнула Лелька. Невыполненное обещание грузом лежало на совести.
— Мой господин решил в знак доброй воли тебе поспособствовать. Луной клянусь, никакого долга на тебя это не накладывает. Примешь помощь?
— Приму, если так.
— Ты не можешь якорь найти, что мальца к школе привязал, так?
— Ну так.
— Так вот тебе подарок — медальон, что на шее носишь, будет тебе знаки подавать — остывать либо нагреваться, когда поблизости окажется вещь, одновременно с Явью и Навью связанная. Коли в ней больше от мира Нави — медальон холодным станет, а ежели от Яви — наоборот нагреется.
— Спасибо Великий Полоз! Знаю я, что ты на дары не щедр, так что не раз мне еще это аукнется, но все равно спасибо.
Полоз снова рассердился, рыжие усы встопорщились, а ноги стали трансформироваться в змеиный хвост, но до конца преображение Лелька не досмотрела.
— Вставай давай, помощница. Заспалась ты сегодня совсем, меньше надо полуночничать. — Валентина удивительно вовремя вырвала девушку из тягостного сна, разрушив Полозовы чары.
Пришло утро и к Вадиму. Впервые за долгое время он выспался, может помогло принятое ночью решение. Наступающий день был солнечным, но прохладным, Вадим открыл окно и отправился на пробежку. Он, мальчик-мажор, как дразнили его приятели, с маниакальной настойчивостью бегал по утрам. Когда-то эта привычка родилась из желания доказать отцу, что он не марионетка, а человек со своими целями. Желание что-то доказывать быстро прошло, Богдану Владимировичу на сына было наплевать, хоть бегай, хоть прыгай, хоть канкан пляши, но привычка осталась. Со временем утренние тренировки стали доставлять удовольствие, так что Вадим не отказался от них даже после роковой поездки в Купальскую ночь.
Вот и на этот раз он прошел мимо сонной консьержки, потянулся, и, наращивая темп, побежал по пустой улице. Обычно в это время прохожих еще не было, город спал, но в этот раз Вадим увидел мальчишку лет 12, нарезающего круги по дороге на синем велосипеде. Пацан помахал ему рукой, Вадим ответил и побежал к парку.
Летние улицы постепенно оживали, заполнялись ранними прохожими. Бодро гудели машины. Вадим возвращался, снижая скорость, он был еще слишком далеко, когда вновь увидел того самого мальчишку на велосипеде и несущийся на него грузовик. Вадим замер столбом, голос пропал, крик застрял где-то в горле, он ясно видел, что не успеет ничего предпринять, мог только смотреть. И тут, вместо кровавого столкновения, после которого ни от пацана, ни от велосипеда ничего бы не осталось, он увидел, как многотонная машина проехала сквозь ребенка, а тот продолжил свои круги по улице. Вадим понял, что сейчас потеряет сознание. Положение спас раздавшийся сзади голос:
— Вам нехорошо? Что с вами?
Он обернулся. На него смотрела обычная женщина чуть за сорок, таких они с приятелями называли училками.
— Вам нужна помощь? — повторила она вопрос.
— Нет, спасибо. — хрипловато ответил Вадим. — Все уже прошло.
— Молодой человек, проверьте сердце, я вам как врач советую. Такие приступы помутнения сознания после физической нагрузки — прямой билет к кардиологу. Непременно проверьтесь.
— Спасибо, — кивнул Вадим. — Я постараюсь.
Короткий остаток дороги домой занял неожиданно много времени. Вадим пытался понять, что это было, что он видел. Это явно не было галлюцинацией. Конечно, он недавно получил диплом экономиста, а не психиатра, но в реальности того что видел не сомневался. Решив обдумать все попозже, Вадим вернулся к придуманному ночью плану.
Первым делом был звонок отцовской ассистентке. Та никогда ничего не забывала, все успевала и выглядела как натуральная валькирия.
— Людмила Стояновна, доброе утро. Помогите пожалуйста с небольшим вопросом. Есть у отца свои люди в полиции?
— Доброе утро, Вадим. Вы снова что-то натворили?
Другого бы человека Вадим за подобный интерес мгновенно наладил бы по известному адресу, но Людмила работала у отца дольше, чем Вадим на свете жил, была теткой непростой, и право на подобные вопросы имела.
— Нет, что вы. В последнее время мне несколько не до проказ. Просто разбирая вещи после поездки, я нашел чужую детскую курточку, видимо в избушке со своим барахлом захватил. А сегодня на пробежке наткнулся на объявление о пропавшей девочке, и кажется, на ней точно такая куртка.
— Да, Вадим, уж лучше бы вы проказничали. Там хоть все было понятно. Приезжайте-ка вы в офис, побеседуйте с Александром Яковлевичем, а там и наш полицейский подъедет.
Александр Яковлевич был корпоративным юристом, и более ушлого человека Вадим пока не встречал. Любимой присказкой этого зубра была фраза: «Что можно, что нельзя все знают. А вот как можно, когда совсем нельзя — знаю только я».
— Зачем беспокоить такого занятого человека? Может лучше напрямую действовать?
— Вадим, — в голосе ассистентки зазвучал металл, — А как вы собираетесь доказывать полиции, что это не вы похитили ребенка?
Вадим живо представил, как он с курточкой появляется перед полицейскими, которые последние полгода просто землю рыли в поисках ребятишек и рыли напрасно. Тут никакой отец не поможет, просто порвут и фамилию не спросят.
— Виноват, Людмила Стояновна, затупил. Через час буду.
В офис Вадим успел вовремя, но его уже ждали. Поначалу Александр Яковлевич не мог понять, зачем вообще лезть в это дело, но убедившись, что при его отказе Вадим полезет один, сдался.
— Я вас, юноша, не понимаю. Зачем во все это лезть?
— Александр Яковлевич, но ведь пропадают дети, а эта курточка может навести на след.
— Вы решили попробовать себя в роли героя? Я вам определенно не советую, слишком это опасная профессия.
— Александр Яковлевич, вам меня не переубедить. Можете подсказать, есть ли способ куртку передать, а самому не сесть? Или хотя бы не сразу?
— Вот как вы ставите вопрос…Даже готовы отправиться в места не столь отдаленные… Хотелось бы мне, юноша, знать, что ж вас так прижало. Но вижу, не хотите вы со стариком делиться. Давайте тогда думать.
Седой, но моложавый и подтянутый «старик» набрал номер ассистентки:
Людочка, Юра скоро подъедет? Уже здесь? Скажите, ему, пожалуйста, что мы его с нетерпением ждем.
Иметь своих людей во всех структурах для любого предпринимателя было хорошо и правильно. Богдан Владимирович исключением не был, так что его сыну было к кому обратиться за помощью. Юра, а точнее бравый капитан полиции Юрий Градченко очень хотел стать майором. Нет, конечно, генералом он стать тоже хотел, но свои возможности оценивал трезво, не настолько он зубаст. А вот со временем пободаться за звание майора, а позже и полковника, да еще с поддержкой Богдана Кравича, было вполне реально. Так что помогать он был готов.
В проблему Юрий въехал быстро.
— Да, Александр Яковлевич, вы как всегда правы. Непременно наши структуры этим заинтересуются. Вы не поверите, сколько начальственных задниц подпекают эти исчезновения ребятишек. Будь Вадим не сыном Богдана Владимировича, уже бы сидел в нашем СИЗО и, пожалуй, без зубов… Значит, Вадим, на болотах курточку нашел?
Вадим еще раз рассказал тщательно продуманную легенду: о том, как бродили по лесу несколько дней без пищи и воды, о том, как Игореха вывихнул ногу. Так что пришлось искать любой ночлег, о том, как их замученных и простывших нашли поисковики, и он, не разбирая, сгреб все свои вещи, что были в избушке и тогда-то, вероятно, и прихватил курточку.
— Юрий, а можно проверить, точно ли это та куртка, что была на девочке?
— Да можно попробовать, почему нет. Позовем мать на опознание, тем более, что она в своем отделе у оперов практически поселилась. Каждый день ходит. Жалко, конечно тетку, хотя какая она тетка, тебя на пару лет постарше, но оперов своих она насмерть замумукала. Скоро прятаться будут.
Александр Яковлевич подключился к диалогу:
— Давайте-ка молодые люди, сделаем все правильно. Поезжайте, оформляйте протокол выдачи. А что не по месту жительства пропавшей, так никто и не удивится. Что куртка принадлежит девочке, еще доказать надо. А так все у нас будет красиво — сам нашел, сам пришел, сам сдал. После же можно и оперативников привлечь, которые дело ведут.
— Спасибо, Александр Яковлевич. Что бы я без вас делал!
— Ну что вы, Вадим. Юра ведь сказал — сидели бы в СИЗО, по зубам скучали. Езжайте, молодые люди, езжайте. Пора мне на поля корпоративных битв, там господин Кравич очередное поглощение слиянием затевает.
Вадим с Юрием друзьями небыли, все-таки как ни крути, а орбиты у наследника дела и цепного волкодава были разными. Однако Вадим парнем был дружелюбным, никогда не жестил, почтения не требовал, так что Юрий к нему относился неплохо.
— Поехали что ли? Ты на своей?
— Нет, после этой клятой поездки на шашлыки за руль пока не садился. Нужды не было, а так не тянет.
— Ладно, давай тогда на моей ласточке.
Свою машинку Юрий приобрел недавно, он ее любил и ценил. Хоть благодаря Богдану Владимировичу обошлось без кредита, но поднапрячься пришлось, так что ехали они аккуратно, как по учебнику. Оформили все быстро, после чего Юрий начал звонить коллегам, дабы осчастливить их зацепкой в безнадежном деле, а Вадим приступил к реализации второй части своего плана. Предстояло поговорить с мамой Анечки.
Эту встречу он продумал заранее. Вадим не мог просто прийти по адресу, названному Аней. Доказывай потом полиции, что мертвая девочка сказала тебе, где она живет, вот бы мужики повеселились. А потом либо в дурку его бы отправили, либо попытались повесить на него всех «глухарей». Нет, понятно, что благодаря Александру Яковлевичу, у них ничего бы не вышло, но провести несколько дней в СИЗО Вадиму не хотелось. Сейчас же он просто сидел у райотдела и ждал, когда женщину вызовут на опознание вещественного доказательства. Дело было резонансным, Аня была не первой пропавшей. Так что Вадим не сомневался, что полицейские тянуть с опознанием одежды не будут.
Собственно, так и оказалось. Заплаканную молодую женщину с такими же как у дочки кудряшками (или это у дочки были такие же как у нее?), Вадим узнал сразу. Оставалось дождаться, когда она пойдет назад и передать ей послание дочери. Пока же он сидел на скамейке, с которой отлично был виден вход в райотдел.
Время тянулось удручающе медленно, так что, когда к Вадиму подсел молодой парень в черной косухе, он даже обрадовался возможности развеять скуку. Парню, судя по всему тоже было скучно и хотелось поболтать.
— Привет, — начал разговор байкер. — А ты как здесь оказался?
Вадим не знал, байкер его собеседник или нет, но из-за косухи мысленно обозвал его именно так. Парень был молод, почти мальчишка и было в нем что-то странное, но что именно — неясно.
— Женщину одну жду.
— Знакомую, что ли?
— Не совсем. А тебя что, вызвали из-за нарушения ПДД?
— Если бы… Все, отнарушался я.
— А что так? Права забрали?
— Лучше бы забрали раньше, тогда не влетел бы я в тот грузовик.
— Так ты вроде в порядке, — осмотрел Вадим нового знакомого и впрямь оказавшегося байкером.
— Это здесь я в порядке, а на то, что там лежит — парень махнул головой в сторону небольшого домика, стоящего в стороне, — смотреть страшно. Маму жалко, ей тяжело будет.
— Погоди, я что-то не понимаю. В чем проблема-то?
— Теперь и я не понимаю. Ты что, не умер?
Вот тут Вадиму поплохело конкретно. Он внезапно понял, что ему показалось странным — жарким летним днем парню в тяжелой кожаной куртке было не жарко! Он не потел, не пытался снять куртку, тогда как сам Вадим в одной футболке практически поджарился. Ему резко захотелось уйти, но надо было дождаться мать девочки. Вадим не без оснований опасался, что очередной ночной визит он может не пережить. Между тем парень продолжал:
— Прикольно, что ты живой и меня видишь. Прямо как в фильме «Призрак», его мама любит пересматривать. Только у меня никаких желаний нету, да и похоже, ты не стал бы их выполнять.
— Не стал бы.
— Почему же ты меня видишь? И не боишься сейчас, когда все понял?
— Почему вижу — сам не знаю, почему не боюсь — бояться живых надо, ты мне ничего не сделаешь.
Вадим говорил уверенно, но внутри него все тряслось и сжималось, никакой уверенности он не ощущал. Сработала привычка держать лицо, выращенная язвительными отцовскими насмешками.
— Твой правда, не сделаю. Ладно, вон моя мама идет, пойду хоть попрощаюсь.
— А почему ты меня не просишь?
— Сам подумай — кто тебе поверит? Я бы не поверил.
— Твоя правда, — признал Вадим.
— Бывай, бро, — махнул рукой покойник. — И не гоняй без шлема, если сядешь на байк, а то встретимся совсем скоро.
Странный собеседник исчез, а Вадим стал догадываться, о каком наказании за промедление говорила Анечка.
Тут из дверей отдела вышла Анина мать, и он поспешил за ней. Женщина шла медленно, временами словно зависая, как старенький ноут, на котором он пытался играть в детстве. Тот так жене «тянул» графику и надолго останавливался, стараясь осмыслить реальность, превосходящую его возможности. План разговора Вадим тоже продумал заранее. Главной его целью было выполнить обещанное, но при этом избежать слез и вопросов. Он окликнул женщину в одном из дворов:
— Подождите, пожалуйста. Это вы Анина мама?
Женщина вскинулась, взгляд ее ожил, словно ее внезапно разбудили.
— Вы кто? Что вам нужно?
— Кто я — неважно. Мне от вас ничего не нужно, кроме трех минут времени.
— Зачем?
— Можете верить, можете нет, но у меня есть способность видеть умерших. Ваша дочь умерла, ее убили. Она просила вам передать, чтобы вы перестали ее искать, ее тело скоро найдут. Еще она просила, чтобы вы заботились о ее братике Артемке. — Вадим на секунду замолчал, а потом по наитию добавил — Она сказала, что если Артем будет хорошим, то она сможет снова родиться у него и стать вашей внучкой, раз не получилось стать дочкой. Она вас очень любит и просит не плакать и заботиться о братике, снова читать ему на ночь сказки, а то он скучает.
Выпалив все это, Вадим рванул с места, словно за ним гнались. Женщина осталась стоять, пытаясь то ли осмыслить сказанное, то ли что-то спросить, то ли удержать Вадима, но было уже поздно.