Ещё во время беседы с Гефестом о природе долгожительства богов у Хенга забрезжили ассоциации с древним фильмом о бессмертных, просмотренном Хироши. Но он старательно гнал от себя эти мысли, пока не остался в одиночестве. Опыт общения с йогом показал, что существуют люди, способные читать мысли. Лишь когда остался в одиночестве предоставленный сам себе и в выходной пошёл гулять по городу, он решил всё обдумать.
Получалось, что с помощью фильма в эмуляции жизни Хироши наниты пытались его ввести в курс дела. Возможно, что другие художественные произведения вроде фильмов, аниме и книг, которые подсовывали Хироши, ему также пытались что-то сказать.
Если взять за аксиому этот вывод, то выходит, что наниты не просто бездушные машины. Где-то существует разум, возможно, что искусственный, который подобным образом передаёт информацию некоторым полубогам. Вероятней всего, это именно искусственный разум с множеством ограничений, который подобным образом пытается обойти запреты, то есть доносит информацию окольными путями. Иначе что ему мешает напрямую вмешаться и приказать нанитам сконфигурироваться в передатчик и передать нужные мысли напрямую?
Если быть конкретным, то из имеющихся сведений можно сделать вывод, что предположительный искин может передать информацию лишь редким полубогам при соблюдении некоторых условий. Во-первых, потомок бога должен иметь достаточный запас нанитов для того, чтобы после активации они его успели откачать. С этим наниты справляются при помощи размножения, поскольку изначально их в организме немного. С самими протоколом размножения нанитов не всё так просто. Наверняка в них на базовом уровне вшит запрет на копирование, который снимается лишь на небольшое время в ситуации, которая несёт серьёзную угрозу жизни носителя. Во-вторых, необходимо погибнуть или получить несовместимые с жизнью травмы, чтобы активировались наниты. В-третьих, к моменту гибели необходимо окончательно и бесповоротно сойти с ума. Причём вариант сумасшествия после смерти и активации нанитов не годится, ведь со слов Афродиты тот же Геракл свихнулся и покончил с собой, а наниты ему не вернули разум. То есть акция одноразовая и второй раз халявы не стоит ждать. Так что повторно сходить с ума не стоит. В-четвёртых, после активации нанитов человек становится бессмертным, при этом теряет возможность размножаться. И это самое странное, поскольку те же «боги» вполне себе спокойно могут делать деток, чем активно занимаются.
Подытожив, можно сказать проще: пациент для внедрения информации от искина должен быть безумным и недавно погибшим потомком «бога». Довольно редкое сочетание, как ни посмотри, но при этом боги сталкивались с подобным как минимум один раз.
Ещё Хенг понял, что Афродита была с ним недостаточно честна и откровенна. Она многое недоговаривала и местами откровенно лгала. Впрочем, подобное норма для всех людей, за исключением блаженных.
Он не мог понять, почему бессмертные лишены возможности иметь детей. У него на этот счёт имелось несколько гипотез. Первая — изменения в ДНК, которые делают бессмертных несовместимыми с людьми. Но только странно, что «богам» это нисколько не мешает размножаться. Второй вариант — то же самое, но обойти генетические ограничения помогают наниты, количества которых бессмертным не хватает. Третий вариант — наниты после активации блокируют детородные функции. Последние два варианта казались Хенгу наиболее вероятными.
В первый же выход в город Хенг столкнулся со своим малым словарным запасом и незнанием греческого, на котором тут говорили многие жители. С Гефестом он общался на эсперанто, отточив владение этим языком, а с аборигенами контакт был затруднительным. Даже купить жареного мяса на рынке оказалось проблематично, но не фатально. Торговцы завсегда поймут клиента, даже если тот немой и глухой иноземец — на пальцах всё разъяснят. Так что голодным он не остался, но на будущее решил учить языки.
Выходные ханец провёл с местными жрицами любви, оттягиваясь по полной программе за все месяцы вынужденного воздержания.
После отдыха началась нормальная учеба под руководством Гефеста. Тот обучал его кузнечному делу, механике и архитектуре. Он знал об этом так много, что даже реальному жителю двадцать второго века было чему поучиться. Всё же несколько тысяч лет профессионального опыта дают о себе знать. За тысячу лет даже самый последний неумеха превратится в суперпрофессионала своего дела.
Чжао уже не столь сильно выматывался. Каждую неделю ему предоставляли один выходной, во время которого он посещал город или его окрестности. Поскольку с жрицами любви его сбережения быстро таяли, а пополнения бюджета не предвиделось, то он стал экономить. Ночами у него в постели стали задерживаться служанки, коих у кузнеца было четыре. Сам кузнец к девушкам не проявлял интереса. То ли за долгую жизнь они ему наскучили, то ли берёг наниты, которые у его вида пытаются сбежать вместе с семенем. Хенг же наниты не берёг. Как он понял — бессмертные вроде него подобным «недержанием» не страдают.
Служанки помимо того, что дарили ему удовольствие, помогали Хенгу освоить местную речь.
Время летело стремительно. Так пролетело четыре года. Ханец научился ковать «как безрукий козёл» по мнению авторитетного учителя. Но по его личному мнению в кузнечном деле он уже был неплох, как минимум не хуже кузнецов с соседних кузниц. Но для бессмертного перфекциониста это жалкие потуги на профессионализм, а не мастерство.
Одно было хорошо. Уже несколько лет он получал доход с продажи своих поделок. Не все средства оседали в его карманах, а лишь половина прибыли, поскольку он пользовался кузней, материалами и ресурсами учителя. Из-под его молота выходили обычные бытовые предметы из меди и бронзы и стальные бытовые ножи. До изготовления мечей на продажу Гефест его не допускал, лишь разрешал тренироваться на нескольких заготовках, отрабатывать приёмы изготовления слоистых сталей и кузнечной сварки.
***
Обычный летний день, как и многие другие до него: солнечно и немного ветрено. Хенг привычно зашёл в кузницу и начал растапливать дровами горн. Он привёл в действие меха для растопки пламени, которое от такого быстро занялось. Начали образовывать угли. Ещё немного, и можно будет приступать к поковке.
Организм привычно дёрнулся, извещая о приближении бессмертного. За годы жизни в Описе парень привык к подобному. Стоило им с Гефестом разойтись на несколько десятков метров, как на повторное сближение наниты всегда так реагировали. Чжао подумал, что Гефест уходил за вторую стену и сейчас возвращается. Он обернулся к уличному входу, но оттуда в помещение кузницы зашёл совершенно не тот, кого он ожидал увидеть.
Это был крепкий воин лет тридцати с гладко выбритым лицом. Его левую щеку пересекал безобразный рваный шрам. Его вооружение составляли короткий меч на поясе, круглый щит, шлем, панцирь на груди и поножи. Из-под шлема выбивались чёрные локоны. Взор его цепких карих глаз замер на Хенге.
— Так вот ты какой, Гефест, — криво ухмыльнулся он. — Я тебя иначе представлял. Я Леон из спартанцев.
— Ты ошибся, спартанец, — сохранил безмятежное лицо подмастерье, туловище которого прикрывала лишь рабочая тога. — Меня зовут Чжао Хенг, я ханец и ученик кузнечного дела уважаемого мастера. Если вам нужен мастер, то он где-то в доме. Но если работа простая, то не стоит его отвлекать, я и сам справлюсь. Что вам нужно починить, уважаемый Леон? Или быть может вы хотите купить что-то из наших товаров?
Хенг намеренно тянул время и строил из себя непонимающего простофилю кузнеца. Он сразу при виде напряженной фигуры воина и по его смертоносному взгляду понял, что тот один из участников Игры и пришёл для сражения с одним из богов. На самом деле он был абсолютно уверен в том, что Гефеста нет дома, как и служанок. Сегодня суббота, а значит, во втором круге собрался большой базар, на который пошёл поглазеть хозяин дома. Служанки после завтрака тоже отправились на базар за вином, продуктами и прочими товарами. Всей толпой они уходят лишь по субботам, чтобы принести с рынка всего побольше.
Ханец оказался в неудобном положении: оружия под рукой нет. Самое ближайшее — кузнечный молот, но до него пара шагов. Ещё ближе кочерга и бронзовый совок для подбрасывания углей в горн, но их он за оружие не считал. Готовых мечей в кузнице никто не хранил. Тут имелось лишь две заготовки под мечи, на которых он тренировался. По сути, это тупые железяки подобные монтировкам.
Он чувствовал себя неуютно без оружия в компании вооруженного бессмертного фанатика.
— Сдаётся мне, что ты врёшь, — сурово сдвинул брови спартанец. — Впрочем, плевать. Я зарежу тебя как свинью и прославлюсь на весь мир как убийца бога!
Короткий меч с шелестом покинул ножны.
— Эй-эй-эй! — приподнял руки Хенг и испуганно заголосил, отступая ближе к горну. Его спину начало припекать жаром от горячих углей. На коже выступили капли пота. — Я не тот, кого вы ищете. Я даже не воин, а всего лишь подмастерье кузнеца. Если вино ударило вам в голову, охладитесь водичкой, господин спартанец.
— Кому ты врёшь? — медленно наступал на него спартанец, перехвативший в боевое положение щит. — Я же вижу твои шрамы. Часть из них нанесены стрелами и мечами!
Хенг с досадой мысленно выругал короткую тогу, выставляющую на обозрение его тело, на котором боевых шрамов хватало, но больше их было от пыток. Все шрамы, полученные им до смерти, сохранились с ним навсегда. Так у всех полубогов. Бесследно заживают лишь раны, которые нанесены после активации нанитов.
— Если бабу трахнули — она не обязательно жрица любви. Остановись, воин. Молю, сохрани мне жизнь! Клянусь духами предков — я не тот, кто тебе нужен!
Он не остановился, почти пересёк кузницу и уже собирался нанести удар мечом, как Хенг схватил совок и зачерпнул в топке углей. Спартанец начал удар, но в тот же миг ему в лицо полетели горячие угли, которые в полёте разбрасывали искры. Он попытался прикрыться щитом, для чего ему пришлось дёрнуть меч назад. Часть углей врезалась в щит, но несколько перелетели через него и попали мужчине в лицо.
— Кала малака сисе*! — громко и с экспрессией воскликнул он.
Чжао не дал ему продолжить атаку и вслед за углями кинул в него совок, от которого спартанец тоже защитился щитом.
Следом за совком, звонко отскочившим от щита, в него прилетела правая нога Хенга, в удар которой он вложил всю богатырскую силушку и сопроводил его боевым кличем:
— БАНЗАЙ!
Удар по щиту отбросил спартанца назад. Ему пришлось отступить на несколько шагов, чтобы удержать равновесие. Лицо Леона перекосило от ярости. Он с трудом удержался от падения на пол, но левой ногой ударился об наковальню.
Стоило ему вновь перейти в атаку, как он обнаружил в руках Чжао мешок с дровами, который тот крутанул над головой. Причём мешок стремительно приближался к голове изумленного спартанца вместе с его шустрым владельцем. Воин Спарты хоть и пытался вновь прикрыться щитом и рубанул по мешку мечом, но это не помогло. Через мгновение меч отбросило в сторону и раздался глухой удар полешками по шлему. У Леона в тот же миг перед глазами брызнули звёзды. Следом он почувствовал сокрушительный удар по бубенчикам и как меч ловко выкручивают у него из руки.
Он попробовал отмахнуться щитом, но после удара по голове двигался неуверенно и видел лишь яркие пятна на тёмном фоне.
— Промахнулся, — сухо констатировал голос Хенга сзади. — Теперь моя очередь…
Со свистом короткий меч вспорол воздух и снёс голову спартанца с плеч. Из обрубка шеи с ударами сердца забили фонтанчики крови. Тело простояло так несколько мгновений, после чего рухнуло на пол вслед за головой.
Хенг поморщился, представляя, как будет убирать лужу крови. Вряд ли Гефест доверит это занятие служанкам — их никто в кузницу не пускает. Тут правило такое: кто намусорил — тот убирает. Есть ещё одно правило, применимое к любому ремесленнику: если есть подмастерье, то всегда убирается он.
Дальше произошло то, о чём Хенг слышал, но никогда не видел. Из шеи мертвеца стали бить молнии. Они впивались в его кожу и причиняли жуткую боль, от которой он не устоял на ногах и рухнул на четвереньки. Эта боль была такой, словно все нервные клетки разом взбесились. Молнии продолжали бить из тела спартанца на протяжении нескольких секунд, которые для ханьца растянулись на долгие минуты. Но зато после того, как светопреставление прекратилось, он испытал небывалое наслаждение, по сравнению с которым оргазм нервно курит в сторонке. Боль разом отступила и его охватила эйфория. Казалось, что тело переполнено силой, но это чувство было ложным, поскольку мышцы стали ватными и он едва был способен двигаться.
Надеясь прибраться раньше, чем вернётся Гефест, Хенг схватил мертвеца за ноги. В этот момент он почувствовал очередную дрожь по всему телу. Отпустив ноги спартанца, он схватил трофейные меч и щит. Напряжение охватило его с головы до пят.
Дверь распахнулась и… в проёме застыл Гефест. Обведя помещение кузницы внимательным взглядом, он уставился на Чжао и сказал:
— Хенг, что я говорил по поводу мёртвых шлюх в моём доме?
— Не виноватый я — он сам пришёл, — с облегчением опустил он меч и щит.
Кузнец зашёл в помещение и замер над отрубленной головой. Носком сандалии он перевернул её лицом вверх.
— Спартанец Леон, двухсотлетний сопляк. Отпрыск Ареса. Тебе повезло его завалить. У тебя был меч?
— Нет, — нахмурился Хенг. — У меня вообще оружия не было. Пришлось импровизировать. Он принял меня за тебя. Гефест, зачем ему вообще пытаться тебя убить? Откуда он о тебе узнал?
— Ты задаёшь интересные вопросы. Первое поколение богов убить трудно. Их кожу мечом не пробить. При этом они всё равно умудрялись погибнуть. Кто-то устал жить и сам «нажал на стоп-кран». Кого-то по каким-то причинам убили другие боги. В итоге из первого поколения остались единицы: Зевс, Гера, Посейдон, Аид, Деметра, Гестия и несколько других. Мы же с Афиной и другими богами их потомки, родившиеся уже на этой планете. Мы не сильно отличаемся от вас — полубогов. Крепче, выносливей, жить можем вечно, но не обладаем той же силой, что первое поколение.
— Продолжай, очень интересно.
— Не ёрничай, ученик. Не знаю, кто навёл на меня этого пацана, но он явно много знает обо мне. Скорее всего, это кто-то из моей родни, как бы ни сама мамочка.
— Ты так сказал, будто её не любишь.
— А за что её любить? — набежала тень на лицо Гефеста. — Гера зачала меня под амброзией непонятно с кем в отместку Зевсу за Афину, которую он нагулял на стороне. Когда я родился, моя драгоценная матушка, видимо, в порыве большой любви скинула меня со скалы.
Хенг широко распахнул глаза. Он видел много жестокости, в том числе как матери убивают своих детей, если у тех зубы растут сверху, а не снизу, что в том племени считается плохим знаком. Но чтобы боги столь радикальным образом пытались избавиться от своих детей — звучит безумно.
— И как же ты выжил?
— Я всё же бог, — криво изогнулись губы Гефеста. — Тетя Фетида забрала меня к себе. Она на родине была морским биологом и до уничтожения Атлантиды успела построить подводную лабораторию. Всё детство я провёл в этой лаборатории, но это к делу не относится. Убирай тело и собирай инструменты — мы переезжаем.
— Куда?
— Куда-нибудь, где нас не найдут участники Игры. Знаю я их. Где появился один — там они начинают появляться толпами, только и успевай хоронить.
— И всё же, зачем Гере пытаться тебя убить?
— Ты не представляешь, Хенг, насколько она мстительная самка собаки. Да и я не образец добродетели. Когда я в молодости узнал подробности своего появления на свет, мягко говоря, я был зол. Дурак был — надо было сразу что-то убойное соорудить, чтобы уничтожить её мгновенно, но мне хотелось, чтобы она долго страдала. У тёти Фетиды оставалось некоторое количество техники — остатки былой роскоши. Из разных приборов я сконструировал золотой трон и подарил Гере. Стоило ей сесть на трон, как активировалось силовое поле. Поле должно было удерживать её десятилетиями. Я рассчитывал, что она будет раз за разом умирать и воскресать, и в итоге от этого свихнётся. Трон никто не сумел бы отключить, даже тётя Фетида, поскольку я это предусмотрел, а встроенного генератора на антиматерии должно было хватить на несколько столетий, но…
— Тебя заставили её освободить?
— Именно, — горько вздохнул Гефест. — Сначала пришёл посланник от Зевса, но я его послал на хер босса. Потом пришёл мой сводный брат Дионис, напоил меня, отвёл к трону и уломал выпустить мать. Она на словах простила меня, но я знаю, что она до сих пор на меня злится. Периодически она пытается мне подгадить. Зевс бы меня и сам прибил, но я для него полезен. Кто ещё ему починит тазеры для метания молний? Вот такая у нас семейка.
— А твоя тётя Фетида… Ты говорил о старшем поколении, но её не упомянул.
— Она устала от жизни лет семьсот назад… Всё, Хенг, хватить ковырять старые раны. Собирайся.
* Кала малака сисе — (греческий) ну ты мудак.