— Как я могу вдохновить людей?
— Вы уже это делаете, — сказал Ингран. — Вы здесь, и вы в доспехах. Этого достаточно. Вы останетесь со мной. Здесь нет реальной опасности. Реялон явно не готов к нападению, ваш брат слаб, и город будет сдан в ближайшие часы. Мы взломаем городские ворота в течение часа. Смотрите.
Ингран указал на людей, кативших таран по гавани, прикрытых перевернутой лодкой, из которой торчало с дюжину стрел. Вокруг лодки стояли солдаты, отражавшие атаки городской стражи, расчищавшие путь для прохода тарана. Лука увидел стража с топором, бегущего на одного из солдат Инграна, который был занят боем с другим стражем. Лука выпустил огненный шар, попал стражу с топором по ноге. Этого оказалось достаточно, чтобы спасти солдату жизнь. Таран продолжил путь к городским воротам, двигаясь сквозь дым, словно силуэт монстра, готовый врезаться в дерево. Лука знал, что ворота сделаны из толстого дерева, укрепленного крепким деревянным засовом. Смогут ли они пройти через ворота? В другом месте мужчины прикрепляли лестницы к городским стенам и поднимались, чтобы убрать стражей на зубчатых стенах. Лука выпустил два огненных шара, чтобы поразить стражей, ожидающих его людей на стенах.
Он сам выбирал, куда мог дотянуться огнем, и сбил многих людей с зубчатых стен, позволив солдатам Инграна перебраться через городские стены. Некоторые из стражей попытались пробиться на «Королеву Звезд», но Ингран окружил их умелыми солдатами, которые подавляли тех, кто хотел убить Луку. Самыми смертоносными были лучники, но Лука оставался за щитами, пригибаясь, когда предательское движение воздуха сигнализировало о приближающейся стреле.
И тут Лука увидел воду. Она кружилась и танцевала в сражении, красивая и потусторонняя. Она двигалась по спирали и резко взрывалась, сбивая людей с ног. Таня смыла полдюжины лучников с зубчатых стен силой воды, пока Лука наблюдал с корабля. Он сжал меч и пожалел, что не сражался рядом с ней, а потом отбросил эту мысль, вспомнив ее предательство.
«Как она могла сделать это со мной?».
Он опомнился, когда другие стражи Стефана попытались пробиться на корабль. Казалось, они отказались от попыток защитить город и вместо этого пытались убить его. Но Лука, Ингран и солдаты на корабле были готовы к натиску. Лука попал огнем в грудь одному стражу, сбив с собой в воду троих других. Ингран убил двух Братьев, пока остальные его люди расправлялись с нападавшими.
— Мы должны покинуть этот корабль, — крикнул Лука, перекрывая звуки боя.
Ингран кивнул и направил своих людей к гавани. Лука был вынужден пригнуться, чтобы избежать стрел, держась рядом с мужчиной справа, который держал свой щит высоко, чтобы защитить их. Сквозь небольшую щель между щитами перед ним Лука видел огонь, бой и дым. Он видел тела, лежащие на сходнях между причалами, и мертвых людей в воде. Он видел кровь, сгоревшее дерево и сломанные стрелы, валяющиеся на земле. У него пересохло в горле, когда он подумал о простых торговцах и рыбаках, которые всего несколько часов назад толпились в порту.
«Я должен был это сделать, — подумал он. — Нужно остановить брата», — тем не менее, он не мог видеть в этом славы, как его отец, — он только желал, чтобы это закончилось.
Они пробрались через бой к городским воротам, которые таранили, и они раскололись, но все еще не были достаточно открыты, чтобы их люди могли пройти. Многие солдаты Инграна уже перелезли через стены и попали в город, но им все еще нужно было открыть ворота, чтобы взять город.
Когда человек, несущий щит перед Лукой, упал, Лука взял щит с земли и поднял его над головой, чтобы защитить себя от одного из Братьев, чья булава пронеслась в нескольких дюймах от его плеча. Лука отшатнулся от удара, сбив с ног еще одного человека Инграна. Он пронзил нападавшего мечом, глубоко попав ему живот. Брат упал на колени, булава откатилась. Лука продолжал держать щит, но вложил меч в ножны в пользу огня, позволив большому огненному шару собраться в правой ладони. Они подбирались все ближе к городским воротам, пробиваясь сквозь стражу. Лука обстрелял как можно больше солдат Стефана, расчищая путь для их движения.
Рывок. Хруст. Рывок. Хруст. Рывок. Хруст.
Мужчины работали у городских ворот, постепенно ломая ворота.
Рывок. Хруст.
Вместе с Инграном он помогал удерживать стражу подальше от людей, работающих у городских ворот, стреляя в нападавших, сокрушая людей своим щитом. Ингран был зверем на поле боя, размахивал топором от одного врага к другому. Лука подозревал, что этот человек не мог оставаться в стороне от боя, что бы он ни говорил Луке о том, чтобы держаться подальше от худшего, чтобы командовать.
Сквозь дым быстро двигались тени. Одни катились по земле, рассекая врагов кинжалами, другие вскакивали на плечи стражникам, находя самое слабое место их доспехов и пользуясь этим. Это были коты-воины, принадлежавшие лорду Тиниану. Смертоносные и быстрые, они заставляли закаленных бойцов городской стражи казаться неуклюжими и медлительными. Лука пожалел своего врага.
ХРУСТ.
Когда ворота, наконец, рухнули, люди Инграна радостно завопили. Но вскоре их заткнули стражи, хлынувшие через открытые ворота и встретившие солдат Луки сталью. Поток людей отбросил их солдат, но Лука бросил огненный шар в группу стражей, отчего многие упали на землю, а другие с криками убежали в горящих плащах. Жар огня Луки усиливал запах битвы, кислый и сладкий от крови и пота.
Солдаты пробились через ворота, оттеснив стражу, чтобы Ингран и принц Лука смогли пройти в Реялон, где на вершине самого высокого холма стояла крепость Несры, ее башни возвышались над дымом горящей гавани.
«Я иду за тобой, брат», — подумал Лука.
30
СТЕФАН
На его груди была тяжесть, давила на ребра, глубже вжимая его в постель. Он знал, что она была там, но когда он попытался убрать предмет, его пальцы скользнули по воздуху, ни с чем не соприкасаясь. Вес был невидимым, но он был там, и он давил на его грудь и не давал ему дышать. Когда ему удалось вдохнуть, грудь его тревожно захрипела, как деревянная игрушка, подаренная ему матерью, с каким-то шариком внутри, издававшая ужасный звук, когда он ее тряс. Он вспомнил, как боялся этого, потому что звук напомнил ему проливной дождь, стучащий в окна крепости. Настойчивость обоих звуков всегда беспокоила юного Стефана.
Теперь он был напуган. Один за другим люди в его комнате пропадали, и среди стражей и Братьев было много шепота. Его мать уже не была у его постели, как и маленький Альберто. Теперь брат Миккел шел к его кровати с глубоким хмурым выражением лица.
— Я умираю, — выпалил Стефан. Это был первый раз, когда он признался в этом самому себе, но, увидев выражение лица брата Миккела, он посмотрел правде в глаза.
Брат не ответил, но Стефан знал, что это правда. Он чувствовал, как его тело чахнет под шкурами на кровати, которые согревали его. Он знал, что от него остались только кожа да кости, только большие нарывы.
— Отпусти моих сестер, — сказал Стефан. — Они не обязаны выходить замуж за этих мужчин. Какой смысл сейчас? Я умру до конца дня, — Стефан вцепился в шкуры и попытался остановить слезы, которые навернулись на его глаза. Почему Просвещенный Бог позволил ему стать королем только для того, чтобы убить его так скоро во время его правления? Был ли Бог так жесток?
Но брат Миккел только отшвырнул шкуры в сторону и положил руки под мокрую от пота спину Стефана. Стефан вскрикнул от боли, когда мужчина поднял его с кровати и поднял на руки, как ребенка.
— Нам пора идти, Ваше Величество.
Стефан уставился на своего советника, отчаянно пытаясь держать глаза открытыми, игнорируя боль, которая пронзала его кости до пальцев рук и ног.
— Куда мы можем пойти? — напряжение, вызванное этими словами, заставило Стефана закашляться.
— Мы должны покинуть Крепость Несры.
Миккел понес Стефана к двери комнаты, двигаясь быстро, но сумев удержать Стефана. С ними было еще трое Братьев, которые укрыли Стефана шкурами, чтобы согреть его. Кожа Стефана была скользкой от пота, но он дрожал под шкурами. Братья открыли дверь в его комнату и выпустили Миккела со Стефаном. Лица всех Братьев были суровы, как камень, их шаги были широкими и целеустремленными, но при этом скованными, будто их тела были напряжены от беспокойства. Даже в растерянном и лихорадочном состоянии Стефан заметил, что Братья несли грубые железные булавы и кинжалы на поясе. Он открыл рот, чтобы спросить их, что происходит, но слова застряли в горле.
Звуки Крепости Несры зазвенели в ушах. Крики эхом разносились по коридорам, и топот шагов отдавался в голове Стефана. Он даже чувствовал вибрации движения в своей груди. Замок был жив, и в нем грохотали звуки войны.
Война.
Этого не могло быть.
Реялон был в осаде? Кто посмел напасть на город?
Он использовал остатки сил в теле, чтобы сосредоточиться на действиях вокруг себя.
— Миккел, кто атакует город?
Группа из шести юношей бежала по залам с широко раскрытыми глазами, каждый был вооружен мечом, а кольчуга свободно свисала с их маленьких тел. Стефан не знал, кто вооружил мальчиков, но от этого зрелища у него похолодела кровь. Если таким, как конюхи и кухонные работники, вручали меч и кольчугу, что это говорило о битве? Они были в меньшинстве? Стефан подумал о людях, которых он отправил в Эсталу, чтобы преследовать менти и казнить их. Почему он это сделал?
«Кто бы это ни был, он не сможет править, — подумал он. — Он не привлечет простой народ. На него нападут мои люди, как только он возьмет город», — но потом его осенило… Останутся ли его люди верными после его смерти? Кого они поддержат? Серену? Альберто? Миккела?
— Принц Лука, — ответил Миккел. — И принцесса Серена. И Золотой Совет. Кажется, они все сговорились против вас, ваше величество, и пришли помешать свадьбе вашей сестры.
Весь воздух, казалось, покинул тело Стефана. Этого не могло быть. Он оставил повстанцев менти разбитыми после уничтожения их лагеря. Как они могли обрести столько силы за короткий срок? Почему Золотой Совет встал на сторону принца Луки? Их союзником был Стефан, а не Лука. Они должны драться на его стороне.
— Предатели из Зантоса, — пробормотал Стефан. — Почему?
— Договор, — ответил Миккел. — Его не соблюдали. Теперь это не имеет значения, Ваше Величество. Это всего лишь малая часть планов Аниоса.
— Каких планов? — сказал Стефан, его голос ослаб от усилия просто говорить. Каждая косточка в его теле болела, и ему хотелось закрыть глаза и никогда больше их не открывать, но разум почему-то не позволял ему. — Аниос бросил меня, Миккел. Он взял все с собой. Он забрал мою единственную силу, мою силу, мою жизнь. Его план состоял в том, чтобы оставить меня ни с чем и позволить мне прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как мой трон захватят.
— Вас не свергнут, Ваше Величество, — убежденно сказал Брат.
Но Стефан думал только о том, как упрямо брат Миккел продолжал верить, что у Аниоса есть какой-то особый план для Стефана. Как мог этот человек быть настолько упрямым, чтобы не заметить, что юноша у него на руках близок к тому, чтобы испустить последний вздох? Как он мог быть настолько слепым?