- У меня начинается морская болезнь!
- Да нет.
- Но ведь пароход качает?
- Ничего подобного.
- Так и швыряет!
- М-м-м...
- Неужели ты не чувствуешь качки?
- Совсем не чувствую.
По совести говоря, качка есть, но женщине незачем знать все. Качка даже приятна: сначала вас возносит кверху, мгновенная пауза, пароход потрескивает и плавно опускается. Потом поднимается ваше изголовье...
- Ты все еще не замечаешь качки?
- Ни чуточки!
Очень странно видеть собственные ноги выше головы, у них такой необычный вид.
- А мы не можем утонуть?
- Не-ет.
- Пожалуйста, открой окно, я задыхаюсь!
Женатый человек слезает с гладильной доски и снова открывает иллюминатор, едва не поломав при этом пальцы; но ему уже все равно.
- А, ч-черт! - вырывается у него.
- Тебя тоже мутит? - сочувственно спрашивает слабый голос.
- Нет, но в окно брызжет вода. Здесь опять мокро...
С минуту слышны только тяжелые вздохи.
- А здесь глубоко? - осведомляется встревоженный голос.
- Глубоко. Местами около полутора тысяч метров.
- Откуда ты знаешь?
- Читал где-то.
- Полторы тысячи метров. О господи! - Вздохи усиливаются. - Как ты можешь спать, когда под нами такая глубина?
- А почему бы мне не спать?
- Но ведь ты не умеешь плавать.
- Умею.
- Но здесь ты обязательно утонешь. Полторы тысячи метров!
- Я могу утонуть и на глубине в пять метров.
- Но не так быстро.
Слышен шепот, словно кто-то молится.
- А нельзя ли нам сойти с парохода?
- Не-ет.
- Неужели ты не чувствуешь, как пароход бросает из стороны в сторону?
- Да-а-а...
- Ужасная буря, а?
- М-м-м...
"Хокон" высоко поднялся на волне и тяжело заскрипел. В коридоре послышались звонки. Ага, кому-то стало дурно. Еще только пять часов утра, и открытое море, - эта часть его называется Фольда,будет тянуться почти до Рёрвика. Хорошенькое удовольствие!
Вздохи на соседней койке усиливаются, превращаются почти в стоны. Потом вдруг наступает тишина.
Встревоженный супруг торопливо встает поглядеть, что случилось. Ничего. Спит как убитая.
Качка на маленьком судне действует усыпляюще.
Как в колыбели.
Ослепительное утро, мы еще в открытом море.
Качка стала слабее, но все-таки как-то... В общем, завтракать нет никакой охоты; на свежем воздухе оно лучше.
На палубе, расставив ноги, стоит капитан. Лицо его ,сияет.
- Сегодня к утру море немного разгулялось, а, капитан?
- Не-ет. Было совсем спокойное.
И вот опять острова, на этот раз, кажется, рыбачьи острова, воспетые Дууном: голые, округлые, чуть подернутые зеленью скалы. Какое здесь страшное одиночество: приземистый крепкий островок, и на нем единственный домик. Лодка и море, вот и все. Ни дерева, ни соседа, ничего. Только скалы, человек и рыба. Да, здесь не надо воевать, чтобы прослыть героем; для этого достаточно жить и добывать себе пропитание.